Юнги только-только заносит сжатый кулак над деревянной дверью облупленно-голубого цвета, дабы постучаться, но дверь распахивается сама, и демон, выдохнув, выдает первое, что приходит в голову при виде светловолосого ребёнка:
- Ваше Темнейшество.
Адам, которому, между прочим, уже добрых (недобрых) одиннадцать лет, чуть долго смотрит на Кроули своими умными, вдумчивыми глазами, и, выпрямив спину, говорит почти гордо, без всякого приветствия, слегка вздёрнув подбородок вверх:
- Заметно ведь, что я вытянулся за лето?
Юнги не находится с ответом, удивленно хлопая глазами, склонив голову вниз, глядя на ребенка поверх черных очков совершенным образом растерянными змеиными глазами, но ситуацию спасает Чимин, выглянувший из-за тощей спины возлюбленного, как по волшебству, и заявляет крайне авторитетно, кивая:
- Адам, мальчик мой, меня одновременно огорчит и порадует тот день, когда ты станешь выше, чем я и Юнги.
В коридор стремительно, словно маленькая торпеда, вылетает коротконогий Хосок (на самом деле, Цербер, пёс Антихриста, тот, кто должен был помогать своему господину убивать всё живое… но по факту – низкорослый терьер Джека Рассела), и, не видя препятствий, несется к дверям, почуяв уже знакомых ангела и демона. Пока Юнги морщится и шипит раздвоенным языком на то, что его приветственно обгавкивают, пытаясь цапнуть за ладонь, удивляется уже Адам:
- Почему вы будете огорчены и порадованы, мистер Ангел?
Азирафаэль-Чимин улыбается абсолютно солнечно, под восхищенным взглядом Юнги бесстрашно потрепав чертового Цербера между ушек:
- Потому что с одной стороны я буду рад тому, как ты вырос и возмужал, а с другой стороны, мне будет завидно, ведь сам я таким высоким ростом обделён. А Зависть, как известно – смертный грех.
Адам, может быть, не особо и понимает, почему мистер Демон как-то особенно хмыкнул и даже легонько пихнул Чимина в плечо, поэтому всё, что он делает – слегка поворачивается назад, и кричит победно-назидательно:
- Видишь, Чонгук! Я же говорил, что я вырос за лето, и это очень даже заметно!
Сам Пульцифер не заставил себя долго ждать – вышел из кухни, держа в руках маленький желтый будильник, кажется, раньше стоявший прямо в гостиной. Нахмурился слегка, оглядев незваных гостей, сделал крошечное усилие руками, пальцами стараясь перевести часовую стрелку на нужное положение, но, буквально, БАЦ, и часы разлетаются на части прямо у него в руках. Один демон, один ангел, один воспротивившийся судьбе Антихрист и один Адский Пёс как в замедленной съемке смотрят, как шестеренки разлетаются по коридору (какая-то большая пружина падает прямо у входа, и Хосок считает своим долгом храбро обгавкать её). Чонгук вздыхает громко, из серьезного образа становясь обратно слегка меланхолично-печальным, и бросает кусок корпуса будильника, оставшийся у него в руках на пол, к остальному мусору:
- Это же даже не техника! Почему снова так?
С кухни долетает мудрое, словно бы вскользь сказанное:
- Простейший механизм – тоже своего рода техника.
Подаёт голос Адам:
- Я бы поспорил. Скорее это одна из ступеней к созданию технического устройства. Претехника, да, наверное, так.
Чонгук, уже орудующий веником в коридоре, нацепивший на нос очки, фыркает невесёлым тоном:
- Ну может я должен был его тогда преразрушить, раз ты такой высокий и умный, а, Адам? – он сгребает то, что когда-то показывало время, а теперь канет в небытие, в совок, разгибается, и тычет веником во всю странную компанию на пороге дома, - что вы забыли здесь вообще? Снова нужно спасать мир?
- Ах, посмотри на него, засранца мелкого. Сломал чудом каким-то парочку ЦРУшных компьютеров, и всё, спаситель мира теперь…
Чимин тычет заворчавшего Юнги локтём в бок, симафоря бровями что-то вежливости на одним им понятном безмолвном языке, выученном за столетия друг с другом, и, нацепив самую очаровательную из улыбок, складывает руки за спиной:
- И тебе доброго дня, дорогой мой друг Чонгук Пульцифер. Мы с Юнги решили внезапно навестить вас, разве для нашей встречи нужен повод сродни спасению мира?
Чонгук, по всей видимости, хотел поворчать еще, прежде чем пустить незваных гостей в дом, но Чимин и вправду умеет выглядеть обескураживающе, поэтому хмурый потомственный ведьмолов шмыгает носом, отходя чуть в сторону, как-то неловко и смущенно дергая плечом:
- Тэхён на кухне. Проходите.
Азирафаэль улыбается, хлопнув в ладоши, и, одернув кипельно-белую жилетку, бодрым шагом направляется к кухне, не забыв предварительно потрепать Адама по кудрявым светлым волосам. За ним, шаркающей манерно-ленивой походочкой направляется и Кроули, однако, как только спина ангела скрывается на кухне (ощущение, что там витает в воздухе какой-то дымок), демон останавливается подле ведьмолова. Младший напрягается, пока Юнги почему-то шарит по карманам, наклоняется, и кидает в совок Чонгука ворох каких-то бумажек из кармана. Долго смотрит на ведьмолова поверх очков, блестнув змеиными глазами, и, прежде чем уйти вслед за возлюбленным, почти каркает извиняющимся тоном:
- Мусорочек кинул, только и всего.
Пульцифер уже готов завозмущаться, когда демон уходит на кухню, но, опустив глаза, он видит в своём совке дивное диво – действительно, небольшая кучка каких-то рваных бумажек… И будильник, целый и невредимый будильник, даже, кажется, сверкающий гладкой краской пуще прежнего.
Чонгук прослеживает глазами пружину, так и валяющуюся у входа, совмещая это с видом бодро тикающего будильника, и думает, что кто-то, кажется, заразился от кого-то пристрастием к исполнению добрых дел.
Чудеса.
- Похотью гонимые, отчаявшиеся от ощущения близко-но-далеко, придут темный и светлый в твой дом. Принесут радость отроку, чудо врагу техники, улыбку тебе, и… Сахарных костей для собаки, - Тэхен, сидящий за столом над старинной огромной книгой, написанной на понятном только ему одному языке, слегка отчужденно смотрит на них сквозь толстенные стекла своих очков для чтения (его глаза выглядят в три раза больше, и Чимин находит это безумно милым, а Юнги еле сдерживает все шуточки про мух, которые только может придумать). На запястьях ведьмака, как и всегда, куча разных браслетов и безделушек, но он всё равно тянет руку к ангелу, только-только, в действительности, поставившему пакет с сахарными косточками на кухонную столешницу. Чимин понимающе мычит, щелкает пальцами в сторону Юнги, и когда демон выуживает из кармана коробку, Азирафаэль забирает её, и уже через пару мгновений ко всем украшениям на руке Тэхена Гаджет, ведьмолова и практикующего оккультиста добавляется...
- Я попросил сделать эти бусины Pandora специально для тебя.
Ведьмак склоняет голову, сквозь толстые стекла очков рассматривая подарок:
- Здесь даже есть маленькая летучая мышь и котёл с зельем. Великолепно. Можете идти наверх.
- Но я же даже еще ничего…
Лохматый, на самом-то деле, по жизни, Тэхён, вскидывает голову, упираясь глазами в засмущавшегося Чимина, и, как и предсказывалось, улыбнувшись по-хитрому, слегка склоняет голову набок:
- Я удивлён, что ты удивлён, что я почти всё всегда знаю. Чары Беззвучия наложите сами, или мне достать мою книгу заклинаний?
Чимин краснеет, мотает головой отрицательно, берёт из рук прорицателя ключ от гостевой комнаты, и, призывно глянув на Юнги, пулей вылетает из кухни в коридор, едва не сбив заходящего обратно Чонгука.
Юнги, сглотнув в предвкушении, движется вслед за ангелом, однако, не может сдержать своей вреднючей натуры, и останавливается в дверях кухни. Оборачивается, и, встретившись глазами с Тэхеном, удивленно приподнявшим бровь (боже, думает Юнги, да ты итак выглядишь в этих очках, словно хочешь в туалет уже неделю, а при этом увидел цены на бензин!), и ехидно спрашивает, щуря змеиные глаза:
- Чисто из любопытства, Тэхён, а… Не мешают все эти штучки-побрякушки в жизни, в постели, м? Мало ли, куда зацепятся, что дёрнут…
Чонгук краснеет, нарочито громко скидывая бумажки в мусорку и пристраивая будильник на полочку, а Тэхён, сохраняя свое привычное, пришибленное слегка, из разряда «не от мира сего» спокойствие, отвечает:
- Как ты знаешь, я работаю с зельями, поэтому за годы практики выработал некую аккуратность, я достаточно осторожен. К тому же, когда Чонгук хочет, чтобы я ему подро… - Тэхён прерывается, умными серыми глазами смотрит на Адама, беспечно зашедшего на кухню и уже наливающего себе ягодного морса из кувшина на столе, и продолжает завуалированнее, - когда я помогаю ему задушить буйную змею, все мои браслеты даже забавно позвякивают, если тебе интересно, демон. Что-то еще?
Юнги прыскает от смеха, и спешит покинуть кухню.
- О, в самом деле, ничего. Благодарю.
Тэхён провожает демона взглядом, и встречается глазами с Чонгуком, оперевшимся локтями на стол напротив ведьмака. Ведьмолов морщится:
- И они в самом деле будут делать это там, посреди дня, и ничто им не помешает?
Тэхён Гаджет улыбается таинственно, постукивая чуть длинными ногтями по столу, и говорит глубоким, словно дымкой подёрнутым голосом, таким, какой использует, только делая предсказания:
- Однако их плотские желания не будут исполнены в этот день в твоём доме. Ибо друзья их, которых они не считают друзьями, гонимые уже не похотью, а болью душевной, прибудут к ним, и потребуется много, очень много тыквенного печенья, чтобы успокоить бурю в этих сердцах.
Ведьмак дергает головой, сбрасывая с собственных глаз морок предсказания, и, вздохнув, надевает на себя фартук, захлопывая книгу с рецептами зелий, вместо неё открывая поваренную:
- Я думаю, Чонгук, нарезкой тыквы займусь я, а ты, будь добр, замешай тесто. Только без миксера, дорогой, ладно?
Чонгук достает глубокую миску, муку, яйца и сахар, и смотрит на Тэхёна, вдумчиво объясняющего Адаму, как нужно избавлять тыкву от внутренностей.
Боже, он так любит его, он такой хороший.
***
- Ну же любовь моя, ну же, ну же, НУ ЖЕ!
Юнги, наскоро вылезающий из штанины, едва не падающий на пол, почти проигравший бой с предметом одежды (лет так двадцать назад он перешел на скинни модели, и не стоит винить его за это, Чимин говорит, что в них его задница смотрится лучше), закусывает губу, на самом деле, не веря своему счастью. Дверь заперта, все нужные и надежно скрывающие звуки чары уже наложены на комнату, божественный, мать его, Чимин, уже раздет и стоит на кровати на коленях, и, признаться, Кроули уже успел позабыть, каким требовательным его ангел может быть.
Не позволяя терять себе ни секунды драгоценного времени, он просто взмахивает рукой, заставляя магией штаны буквально слететь с него, и, ухмыльнувшись, кидается на кровать, где любовь всей его жизни уже лежит на спине, ногами показывая ему ничто иное, как чёртов V, знак победы.
Именно тогда, когда Юнги входит в него, а Чимин от души бьётся головой о спинку кровати от силы толчка (не то, чтобы он очень против), за окном слышится раскат грома.
Не то чтобы Азирафаэль и Кроули, прожив уже добрую парочку столетий в Лондоне, удивлялись дождливой погоде, но, поверьте, когда вы слышите, что блядский гром гремит прямо над вашей головой, судя по звукам, почти поджигая крышу дома, вы нет-нет, да прислушаетесь, да и одно место от удивления у вас тоже весьма вероятно, что сожмется.
Чимин и сжался.
-Ау, - на выдохе говорит Юнги, упираясь руками в матрас, нависая над распластанным под ним Чимином. Ноги ангела удобно переплетены над ягодицами самого Кроули, и всё его демоническое тело буквально кричит, что пора, наконец, двигаться и взять своё, но он, встретившись глазами с тревожными голубыми очами Азирафаэля, понимает, что что-то тут нечисто, - детка…
- Я буквально… Я просто… Проверю секунду, и всё, - Чимин слегка ерзает (уж простите!), немного поворачиваясь корпусом к окну, и, дернув пальцами в воздухе, заставляет ставни распахнуться, впуская в комнату прохладный приятный воздух, и…
И визгливое, сопровождаемое раскатами грома:
- ЧТО ЗНАЧИТ ТЫ УЖЕ ВСЁ РЕШИЛ ЗА НАС?! КАК СМЕЛ ТЫ, ПРОКЛЯТЫЙ, РЕШИТЬ ВСЁ ЗА МЕНЯ?!
Юнги ощущает, как нервная испарина выступает на его спине, и как опадает его мужественность, и ему, с одной стороны, стыдно перед Чимином, тоже ощущающим это, но лицо его ангела становится напуганным донельзя, когда они оба слышат чужое сиплое и рычащее, сопровождающее треском разгорающегося пожара:
- ДА, Я ГЛАВА ЭТОЙ СЕМЬИ, И Я НЕ СТАНУ ИЗВИНЯТЬСЯ ЗА РЕШЕНИЕ, КОТОРОЕ ПОЙДЕТ НА ПОЛЬЗУ НАМ ОБОИМ! ТЫ ПОДЧИНИШЬСЯ МНЕ, И ТОЧКА!
- Чёрта с два! – совершенно не по-святому кричит красный от возмущения Сокджин, откуда-то появившийся на заднем дворе прорицателя-Тэхёна, и Чимин, торопливо спихивающий с себя Юнги, пытающийся одновременно прикрыться собственными штанами и выглянуть в окно, слышит его взбешенные крики, - кто сделал тебя главой? Кто дал тебе право решать, в каком графстве мы будем жить, и в какую школу будут ходить наши дети? КТО ТЕБЕ СКАЗАЛ, ЧТО ПРИ ЗАМУЖЕСТВЕ Я ВОЗЬМУ ТВОЮ ФАМИЛИЮ, АДСКОЕ ТЫ ПОРОЖДЕНИЕ?
Намджун, удлиннившимися когтями небрежно-угрожающе проходящийся по лезвию своей легендарной косы, рычит, с прищуром в красных глазах глянув на возлюбленного обычно, сейчас же бесящего донельзя ангела напротив себя:
- Чем плох Сассекс? Чем плоха Школа Святого Мунго? ЧЕМ ТЕБЯ ВООБЩЕ НЕ УСТРАИВАЕТ МОЯ ФАМИЛИЯ, ТРУСЛИВЫЙ ТЫ СВЯТОША?!
- ГАВРИИЛ МОНРИП? ТВОЯ ФАМИЛИЯ, СОЧЕТАНИЕ ТВОЕГО ПРОЗВИЩА, УЖАСНА, ПРОПИТАНА АДСКИМИ СИЛАМИ И ЧЕРНОЙ МАГИЕЙ, Я НИКОГДА ЕЁ НЕ ВОЗЬМУ! СОКДЖИН МОНРИП, СВЯТОЙ ИИСУС, ЭТО ТАК ТУПО!
- НЕ СМЕЙ!
Перепалка на улице становится всё громче, и, кажется, ожесточеннее, и когда Чимин слышит обиженно-решительное, брошенное на высоких тонах «Чимин, срочно иди сюда, нам нужно расправиться с некой много возомнившей о себе нечистью!», он улыбается печально, и, натягивая штанину, понимающе-ласково смотрит на Юнги:
- Говори уже, душа моя.
Хмурый Юнги, не раз уже расслышавший приказ своего начальника «нести свою тощую задницу сюда и помочь выдернуть пару высокомерных перышек», вздыхает и тянется за рубашкой:
- Мы совсем не можем остаться здесь и вдоволь насладиться друг другом, да, ангел мой?
Азирафаэль тихо смеется, стремительно одеваясь:
- Вспомни нас в начале, Кроули. Не ты ли кидал когда-то еще ровно лежавшие в ряд плиты Стоунхенджа в меня веку так в пятом, когда приревновал меня к Архангелу Михаэлю?
Юнги рычит:
- Я всё еще ненавижу, когда он находится с тобой в одной измерении, чего уж тут врать.
Демону приходтся замолкнуть, потому что Чимин целует его так любяще и сладко, что аж колени подкашиваются (благо, он сидит), и ангел, бросив нежную улыбку напоследок, подмигивает:
- Сейчас нужно помочь нашим друзьям. Мы успеем еще – в конце концов, у нас целая вечность.
Он раскрывает прекрасные белые крылья, серебрящиеся у основания пера, и плавно вылетает на улицу, туда, где двое запутавшихся влюбленных готовы разнести целый двор, если не город, без должной дружеской поддержки.
Юнги вздыхает, очарованно глянув Чимину вслед, и продолжает натягивать штаны.
Чёрт возьми, он так любит его, он такой хороший.
***
Тэхён, Чонгук и Адам, удобно и уютно втиснувшись втроём на кухонном подоконнике, выходящем на задний двор, как под копирку упираясь локтями в тот самый подоконник, почти лениво и буднично наблюдают за битвой-примирением, затеянным двумя ангелами и двумя демонами, улыбаясь иногда от вида Хосока, с веселым лаем носящимся за всеми без разбора.
«В конце концов, - думает Адский Пёс Хосок, кусая за лодыжку Сокджина и пробегая прямо между ног Юнги, заставляя и Гавриила и Кроули упасть в руки тех, кого они любят, - они все такие хорошие. Я так их люблю.»
