Memories never die

Когда наступает осень, всё в Дерри преображается. По улицам разливается холодное спокойствие, плавно перетекающее с сырой земли в сердца и души жителей, намереваясь поселиться там до того, как не выпадет первый снег. Серость домов не кажется такой уж давящей, разбавленная пестрыми красками ранней листвы, которая ещё не успела опасть на землю. Это идеальное время года для писателей, художников, всех тех, кто имеет губительную тягу к искусству. Билл не был исключением. Осенние каникулы должны были наступить ещё не скоро. Новый учебный год только начался, а Билл уже успел соскучиться по тому, кого ему придётся с трепетом ждать. Даже слишком долго. Если сказать «всю жизнь», это было бы правдой. Двадцать семь лет — непосильный срок для его детского сердца. Неокрепшее, оно не способно выдержать столь продолжительную разлуку. Парень чувствовал это, знал заранее, что не справится. Потому отделился от друзей, вывез Сильвера из гаража и отправился на Кендускиг, захватив небольшой блокнот и карандаш. Было сыро из-за недавнего дождя. Он успел взять с собой только легкую куртку, даже не подумав о том, что она совсем не способна согреть. Всё, что волновало его — это призрачный шанс на встречу, который нельзя было упускать или оттягивать. Каждая минута имела ценность. Однако, реальность разбивала его надежды. Разве Оно станет изменять своему природному циклу и задерживаться в бодрствующем состоянии дольше необходимого? Маловероятно. Билл не осознавал собственную важность, даже и не думал о том, что ради него могут совершить такое. Потому крутя педали он позволил мыслям унести себя так далеко, насколько это возможно. Оказаться вдали от людей было приятно. Всё переставало иметь какое-либо значение: то, что его белоснежные кеды уже измазаны в грязи и траве, то, что стало заметно холоднее из-за воды поблизости, и то, что его с лёгкостью может обнаружить кто-то из компании Бауерса. Билл не стал прятать велосипед, а расположил его рядом, решив, что, если чуда не произойдёт, он будет единственным его верным слушателем. Опустившись на собственную куртку на мокрой траве, Билл вдохнул прохладный воздух, ощущая как тягучее наслаждение разливается по телу от осознания, что он наконец один на один с природой. Осень словно всегда царила в его сердце. Эта неожиданная мысль пришла к нему только сейчас. Прежде Билл никогда не задумывался об этом. Так странно было понимать, что частичка присущей этому времени года тоски всегда жила в его сердце. Она словно стала неким мастером, исправляющим окружающий мир на свой лад. В конце сентября птицы пели тише, ветер тревожно завывал по ночам, и природа была спокойнее, позволяя буйству горячих красок постепенно утихать. Всё медленно умирало для того, чтобы родиться заново, обновлённым и определённо лучше прежнего. В блокноте не было ещё ни единого наброска, тем больше было желание поскорее заполнить пустые страницы изображениями обступавшего его мира. Биллу было достаточно только взглянуть, как на бумаге тут же появлялся кленовый листик или же неуверенные линии очертания ворон, скачущих среди высокой травы вдалеке. Ему хотелось изобразить умиротворение, спокойствие в каждом дуновении ветра, каждом сорванном им же листе, каждом движении водной глади у ног. Это было непередаваемо. Покончив с первым листом, он взял короткий перерыв, прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Отголоски нахлынувшего вдохновения ощущались так явно, смешиваясь с сердечным трепетом перед возможной встречей. Пальцы покалывало от холода, но Билл хотел думать, что не только от него. Взгляд янтарных глаз он искал в каждом упавшем листике и жалел, очень сильно жалел, что не захватил с собой оранжевый и жёлтый карандаш. Так бы он смог запечатлеть его на бумаге, не только в памяти, которая имела дурное свойство стирать воспоминания. Он всем сердцем и душой желал прикоснуться к Пеннивайзу, который в один момент стал таким недосягаемым. И пускай он думал о совсем эгоистичных с его стороны вещах, но так хотелось хотя бы ощущать его призрачное присутствие рядом, хотя бы знать о том, что его одиночество разделят. Стоило подумать об этом, как мир вокруг странно преобразился: стал блеклым и невзрачным, совсем не таким, каким он видел его ранее. Будто само отсутствие Оно влияло на Дерри не лучшим образом. Но это было глупо! Ведь Оно всегда было и всегда будет здесь, в самом сердце города. Но душа Билла всё равно не находила утешения в этих мыслях, не верила в очевидное. До тех пор, пока на его ладонь медленно не приземлился один из золотых листочков. Отложив карандаш, Билл подхватил его, удивляясь тому, как странно складываются обстоятельства. Но стоило перевернуть, как губы Денбро растянулись в немного глуповатой улыбке. Он погладил шершавую поверхность листа, на котором красным была нарисована клыкастая улыбающаяся рожица, и вдруг почувствовал себя абсолютно счастливым. И мир вокруг вернул прежние краски. — Я не особо люблю осень. Но у меня появилась веская причина застать её появление, — Пеннивайз скользнул тенью совсем рядом с Биллом, замирая, разглядывая Кендускиг. Он улыбнулся уголком губ, прикрывая глаза, ощущая как Билл борется с навязчивым желанием кинуться к нему обниматься. — Так соскучился по мне, что уже неделями места себе не находишь? Вместо ответа Билл всё же обнимает его, прижимаясь всем телом, зарываясь носом в мягкую ткань жабо и совсем по-детски восторженно смеётся, когда чувствует руки Пеннивайза на своей талии. — Да. Я д-думал, что ожидание погубит меня. — Мой милый, нетерпеливый Билли… Так они и замерли в руках друг друга, вслушиваясь в беспокойный ритм биения сердец. И Биллу больше ничего не было нужно, кроме этого момента долгожданного воссоединения.