Недетские игры. Высшая Лига.

      Особняк семьи Ким тем же вечером.       Открывая тяжелые дубовые двери чуждого ей дома, Хани тут же наткнулась на восторженные возгласы мадам Хван: — Вы вернулись! Слава Господу! Мы вас обыскались! Ли Хани подняла голову и отрешенным взглядом посмотрела на во всю ликующую Хьюн. Но даже под тенью козырька джинсовой кепки были видны раскрасневшиеся и вспухшие от слез глаза. — Боже, Хани… Ли отвернулась, пряча взгляд, и было хотела пройти мимо и подняться в свою комнату, но Хьюн тут же участно приобняла её за плечи: — Позвольте я вас провожу… Всё так же приобнимая, Хван Хьюн отвела девушку на второй этаж, в её комнату. — Я могу вам чем-то ещё помочь? — сочувственно заглядывая в зареванное лицо Хани, спросила Хьюн. — …нет… — пробивая легкую хрипотцу, вымолвила Ли. — Ужин будет подан через час. — напомнила ей та. — … я не голодна… — попыталась вежливо отказаться Хани. — Вам придется. Ужин — совместный в семье Ким. Это правило дома! — настаивала Хван Хьюн. — Это не мой дом! И не моя семья! У меня была мама! А теперь её нет! Она умерла и оставила меня одну! Совсем одну! — не в силах сдерживаться от давящих на неё стен с новой силой зашлась малышка Хани, и слезы нескончаемым потоком вновь побежали по её щекам. В попытке скрыть своё отчаяние она закрыла лицо руками и рухнула на край кровати. Сердце женщины дрогнуло, она тут же подлетела к убивающейся горем Хани и по-матерински обняла её, прижимая к себе. — … и не надо… ко мне…обращаться… как какой-то… госпоже… — сквозь всхлипы выдавила из себя Хани… — Я не такая… — я самая обычная… и всего этого мне не надо… верните мне маму!.. — заливаясь слезами, убивалась Хани на белоснежном плече мадам Хван. Последние слова Хани стали видимо последней каплей в чаше терпения Хьюн, и оно полилось за края, изливая Ли самое сокровенное и больное, что хранила за печатью молчания Хван Хьюн: — Я тоже одна в этом доме… — растроганная чужим горем, тихим вкрадчивым голосом начала Хьюн, обнимая Хани. — Лет 16 назад у меня могла бы быть дочка, но… — и тут её голос дрогнул… — Она умерла при родах… да меня и саму насилу спасли… с тех пор я не могу иметь детей… и муж от меня ушёл… — дрожащим голосом договорила она как-то на выдохе… Горе Ли Хани и Хван Хьюн было таким разным, но таким похожим, что казалось общим, и они еще несколько минут молча сидели обнявшись на краю кровати… — Жизнь такая… надо находить силы и жить дальше… — в голосе мадам Хван чувствовалась боль многолетней раны, которая, кажется, еще не затянулась и все ещё ныла, стоило её слегка разбередить. От кожи Хьюн пахло знакомым мылом, лавандовый аромат окутывал Хани и она потихоньку успокаивалась, утопая в нём. На какие-то мгновения ей показалось, что её мама вновь обнимает её… — Приведите себя в порядок, умойтесь прохладной водой… К ужину надо спуститься… — почувствовав, что Хани успокоилась, тихо произнесла Хван и слегка поцеловала Ли в висок. Всхлипнув в последний раз и собравшись с силами Хани оторвалась от «родного» плеча Хьюн. — …спасибо… — вытирая рукавом сопливый от слез нос, поблагодарила Хани. — Тут не за что благодарить… — ласково улыбнулась та в ответ. — Я нужна на кухне… — чуть опомнившись, добавила она. — … да, конечно… — признательно кивая, проводила Ли взглядом мадам Хьюн.       От прохладной воды отек и краснота ушли с глаз. Хани достала из рюкзака единственное в её скудном гардеробе платье из искусственного шёлка, неоспоримым плюсом которого было то, что оно не мнется, и переоделась. Низкий хвост она расчесала и умело переплела в рыбью косу, и спустилась в фойе. — Так-то лучше! — встретила её улыбкой мадам Хван. — Спасибо — в очередной раз поблагодарила её лёгкой улыбкой Ли. Хван проводила её в зал. У камина, вальяжно развалившись в кресле, уже ждал хозяин дома. — Не пропадай больше так. — тут же сказал он только что вошедшей в зал Хани. — … простите… — потупив взгляд, прошептала Ли. — Где Тэхён? — обратился Ким Сухён к Хьюн. — Простите, господин Ким, молодой господин сказал, что будет поздно. — Не настолько, чтобы пропустить семейный ужин. — входя в обеденный зал, ответил Ким Тэхён. «А она хороша…» — обведя взглядом стройный силуэт девушки, заключил про себя Тэ, и потупил взгляд, как только встретил встречный. Угрызения совести мучили его — проиграть в карты собственную сестру, пусть даже и сводную — это было верхом аморали для Ким Тэхёна. Ужин был уже подан и ожидал. Все трое заняли отведенные для них места за огромным столом. Насытив голод в первые несколько минут, старший Ким разорвал тишину: — Хани, тебе надо закончить обучение. Я сегодня был в лицее «Кангнам» — завтра ты идешь в школу. — безапелляционно заявил господин Ким, обращаясь к Хани, которая, казалось, даже не притронулась к еде. — Тэхён учился там — он тебя отвезет и все покажет. — уже повернувшись к нему, продолжил он. — Так ведь, сын? — Хорошо, пап. — тут же ответил тот. Чувствовалось, что в доме было еще одно негласное правило — не перечить хозяину дома. Тишина снова повисла в зале на какое-то время. Слышен был только скрежет серебряных столовых приборов о фарфоровые тарелки. — И, да, мне сегодня звонил Чон Бао — в эту субботу он устраивает светский раут в честь дня рождения своего сына. Вы приглашены… — тут взгляды брата с сестрой встретились. — Оба! — властно добавил старший Ким. Сердце Хани зашлось от волнения, но как-либо возражать на вышесказанное господину Ким не хватало смелости, а вставать из-за стола раньше остальных казалось невежливым. Поэтому поджав губы и потупив взгляд, она пыталась справиться с эмоциями и совладать с дрожащими от стресса руками.       «Черт, сама судьба толкает её в руки этого бабника!» — мелькнуло в голове Тэ. В досаде на собственное бессилие он закусил губу, ведь он проиграл свое братское право защищать её перед сокрушительным обаянием Чонгука… Вдруг в глазах Тэхёна заиграл огонёк, искру от которого заметила даже Хани, на что она вопросительно посмотрела на него, сдвинув брови, мол: «Что ты лыбишься в мою сторону?». Но Тэ проигнорировал её вызывающий взгляд, лелея собственные мысли: «Чтож, Ночу, даже если ты выиграл, ты все равно проиграешь!».