________________________________________
№8. Семнадцать и Девятнадцать.
Исаку было семнадцать, когда он решил, что готов; что пришло время; что это произойдёт. Он собирался заняться сексом со своим двухнедельным бойфрендом Видаром — его самым первым парнем — и это будет здорово. В конце концов, Исак не был девчонкой. Ему не нужны были чувства к парню, чтобы потрахаться с ним. — Это сексизм и неправильно во всех смыслах, — сказал Эвен, а его глаза были немного шире и ярче, чем обычно. Он почти сиял, не поддаваясь искушению. Как будто что-то рвалось внутри него и ждало, чтобы вырваться наружу и поглотить всё на своём пути. Исак был почти уверен, что у Эвена приступ мании, но они не говорили об этом. Они в целом мало разговаривали, едва касаясь друг друга в коридоре и на кухне в доме Насхайма. Это был их первый разговор за последние несколько недель, и Исак знал, что ему следовало бы сказать что-нибудь о выпивке, вечеринках и недосыпе, но он не мог. Исак знал, что Эвен, вероятно, спал с Соней, потому что его преследовал приступ мании; потому что он любил и жаждал красивых вещей. Особенно, в таком состоянии, а Соня была красивой вещью. Исак понимал. Но ему всё равно было больно. — Ты злишься? — спросил его Эвен в ту ночь, когда Вальтерсен обнаружил Соню в его постели. — С чего бы мне злиться? — ответил Исак вопросом на вопрос, прикусив нижнюю губу, прежде чем захлопнуть дверь спальни, запереться в ванной и плакать около часа. Исак был чертовски взбешён и убит горем. Исак был так взбешён и убит горем, что улыбнулся этому Видару, который, вероятно, любил его только потому, что Вальтерсен был единственным открытым геем в Бакке, который не пользовался подводкой для глаз. Исак стиснул зубы, вспомнив слова Эвена о внутренней гомофобии: «Ты можешь подкрасить глаза, если хочешь, Исак.» Ох, да пошёл ты. Исак был так взбешён и убит горем, что несколько раз встречался с Видаром, прежде чем позволил ему отсосать в кабинке туалета в кинотеатре. Исак был так взбешён и убит горем, что когда на третий день Видар назвал его своим парнем, он не стал возражать. — У тебя теперь есть парень? — спросил его Эвен однажды утром. — У меня теперь есть парень. Всё было странно, потому что Исак не привык сердиться на Эвена. Он просто не знал, как на него злиться. Ему всегда хотелось предложить посмотреть фильм и забыть об этом. Но потом Исак заметил, как раздражается Эвен, когда видит его с Видаром в школе, как будто у него есть на это право. И это снова разозлило его. Они жили в круговороте беспокойства и странностей. Эвен верил, что Исак просто пытается доказать свою точку зрения, и он сказал ему однажды вечером об этом после большого количества косяков, но это было неправдой. Дело было не в нём. Речь шла об Исаке и его нуждах. Эвен мог пойти и трахнуть себя. Или Соню. Плевать У Исака не было ни сил, ни желания прижать хотя бы большой палец к едва заживающей ране. Так что если Эвен решил разозлиться на него за то, что у того есть парень, пусть так и будет. Почему тебя это вообще волнует? . Но вот они здесь. Исак не разговаривал с Эвеном. Ему было семнадцать и он изо всех сил старался разлюбить своего лучшего друга-натурала, который почему-то всё ещё ревновал его. Он делал всё, что мог, и в том числе старался держаться как можно дальше от комнаты Эвена. Но у него было задание. У Исака не было времени купить презервативы для своего «первого раза» с Видаром. Поэтому он прокрался в комнату Эвена, чтобы взять у него несколько, но был пойман с поличным. Дерьмо. — Ты снова собираешься заняться сексом с девушкой? — спросил Эвен беспечным голосом, пожимая плечами. — Да пошёл ты, — нахмурившись, ответил Исак. — Прости, я забыл, что у тебя не было секса с Сарой. Исак едва успел снять с неё лифчик, сопротивляясь добрых три минуты, прежде чем решил извиниться и сбежать. Но это было до того, как он совершил каминг-аут. Всё было в порядке. Эвен просто хотел сделать ему больно. Плевать. — Плевать, Эвен! Исак сильно толкнул его локтём в грудь, прежде чем направиться в коридор. Он кипел от злости. Его лицо раскраснелось, и он едва мог дышать. Но тут сработали инстинкты, и он тут же пожалел, что толкнул Насхайма. Это было мелочно и подло, и он ненавидел причинять Эвену такую боль. — Извини, — сказал Исак, обернувшись. — Я не хотел тебя толкать. Я имею в виду, что не хотел причинять тебе такую боль. — Для кого эти презервативы? — вместо этого спросил Эвен, его глаза был такими напряжёнными, а высокая фигура прислонилась к дверному косяку. Кожу Исака покалывало. — Почему тебя это волнует? — У тебя никогда раньше не было секса, — сказал Эвен, и это прозвучало как пощёчина. «Ты этого не знаешь!» хотелось сказать Исаку. Но он знал. Эвен знал всё, что делал Исак; куда бы он ни шёл; всё, что он чувствовал. Эвен был одержим Исаком, а Исак был одержим тем, что был его одержимостью. Это было жалко, но он любил внимание. Ему нравились эти приставания, вопросы и собственничество. Ему нравилось осознавать, что Эвен не может уснуть, когда Исак сосёт член Видара. Ему нравилось осознавать, что Эвен не может функционировать, когда Исак смотрит на кого-то ещё или целует чужие губы в пятницу вечером. Исаку это нравилось. Он наслаждался этим. Это было эгоистично и ужасно. И он знал, что Эвен заслуживает друга получше. Он знал это. Но он был слишком ранен, чтобы обращать на это внимание. — И что? — вместо этого спросил Исак. — Они для Видара? — спросил в ответ Эвен. — Презервативы. — Я не хочу, чёрт возьми, говорить об этом. — Ответь мне, — настаивал Эвен тихим голосом, всё ещё сверля его глазами. Зрачки Насхайма настолько увеличились, что глаза были тёмными, тёмными, тёмными. Он, вероятно, и понятия не имел, насколько велик огонь, который он только что поджёг внутри Исака. Это так несправедливо. — Эвен, я ненавижу это, — взмолился Исак. Он ненавидел это, но при этом ему нравилось. Вальтерсену хотелось, чтобы Эвен мог смотреть на него так всю оставшуюся жизнь. — Мне нужно убедиться, что ты в безопасности. Может твоих родителей и нет рядом, но кто-то должен провести с тобой беседу о безопасном сексе. — Ты что, издеваешься надо мной?! Ты не мой отец. Исак вдруг почувствовал себя униженным. Он знал, что Эвен одержим им, но не знал корней этого. Иногда он был убеждён, что это ревность, чтобы польстить самому себе. Он не был уверен, что хочет это знать. Иногда ему казалось, что Эвен отвечает за него, как за младшего брата. Обе мысли в тот момент были крайне тревожными. — Тебе обязательно заниматься с ним сексом? — спросил Эвен, не обращая внимания на его истерику. — Я имею в виду, что ты только начал встречаться с этим парнем, и он тебе нравится. Разве секс не разрушит всё? Я имею в виду, ты не хочешь подождать? — Я не какая-то девчонка, Эвен. Мне не нужны чувства к нему, чтобы трахнуться с ним, — солгал Исак. Он был лжецом. Он был откровенным лжецом. Чувства — это всё, что у меня есть. — Это сексизм и неправильно во всех смыслах, — сказал Эвен. Конечно. — Ну, по крайней мере, я не сплю с девушкой, которая испытывает ко мне чувства с самого детства. После этого лицо Эвена вытянулось. Соня. Все знали, что Соня любит Эвена, но он не отвечает ей взаимностью. Все знали, что Эвен чувствовал себя ужасно и виноватым за то, что спал с ней. Все знали, что лучше не говорить об этом. — Извини, — пробормотал Исак. Он ненавидел причинять ему боль. — Я ненавижу, когда ты делаешь мне больно, а потом немедленно извиняешься. Это заставляет меня чувствовать себя ещё хуже. Просто дай сделать мне больно, — сказал Эвен. — Все мы чувствуем это. Когда ты извиняешься, ты лишаешь меня права получить эту боль. Какого чёрта. — У меня действительно нет на это времени, — измученно ответил Исак. Всё это было утомительно. — Мы можем поговорить обо мне позже. Дело в том, что ты собираешься заняться сексом, — продолжил Эвен, ещё сильнее прижимая его к стене и закрывая за ними дверь. — Что ты делаешь? — глаза Исака расширились. — Мама ходит по коридорам, — сказал Эвен. — Мне действительно нужно идти! — ответил Исак. — Ты можешь побыть моим отцом и научить меня безопасному сексу в другой раз. — Ты пытаешься украсть презервативы. Хоть это хорошо, — Эвен проигнорировал его выпад. — Хорошо?! — А смазка у тебя есть? — добавил Эвен, осматривая карманы его штанов. — Какого хрена? — закричал Исак, делая шаг назад, а его спина чуть не ударилась о стену. — Смазка необходима, Исак, — спокойно ответил Насхайм. — С каких это пор ты стал гуру в вопросах гей-секса?! Исак понимал, что он закатывает истерику и кричит, как рассерженный подросток, а Эвен в свою очередь спокойно отвечает. Вальтерсен размышлял, кто из них двоих тут маниакален. — Я смотрел, — пожал плечами Эвен. Не пожимай плечами. Чёрт подери! Пожалуйста, остановись. — Зачем? — Что значит «зачем»? Я знал, что этот день настанет, — сказал Эвен, протягивая руки к серому худи Исака и дёргая его за шнурки. Эвен купил ему эту толстовку. Исак собирался попросить другого парня снять с него худи, которую ему подарил Эвен. Исак будет зажат под каким-нибудь другим парнем, в то время как толстовка, которую ему подарил Эвен, будет лежать на полу его спальни. — Я купил тебе эту толстовку, — сказал Эвен. — Ты смотрел гейское порно для меня? — вместо этого спросил Исак. — Прямо как одинокие отцы ищут информацию о месячных ради своих дочерей или что-то в этом роде? — Да, — выдохнул Эвен, дёргая за шнурки и стараясь не встречаться с ним взглядом. — Да что с тобой такое, чёрт возьми? — прошипел Исак. — В любом случае, у меня есть смазка под кроватью, если ты тоже хочешь её украсть, — сказал Эвен. — Или знаешь что? Просто забери её. Для моего собственного спокойствия. Исак знал. Исак понимал, что не должен держать на него зла. Он знал, что должен понимать и ничего не принимать близко к сердцу. Но он чувствовал себя тонким и хрупким, как бумага. Он чувствовал себя голым. Всё, что Эвен говорил или делал, причиняло ему боль. Абсолютно всё. — Зачем тебе вообще понадобилась смазка? — спросил Исак. — Это больше, чем просто смотреть гей-порно. — На всякий случай, — сказал Эвен. — На какой случай? — спросил Исак. — Ты знаешь, — ответил Эвен. Он не был уверен, как они оказались запертыми в углу комнаты Эвена. Он не был уверен, как такой многообещающий день превратился в разговор о презервативах и смазке со слезами на глазах. Исак не был уверен. — Я чертовски ненавижу тебя, — рявкнул Исак ему в лицо с комком в горле. — Я так тебя ненавижу. Я чертовски ненавижу тебя. Всем сердцем. Я ненавижу тебя! Но когда Эвен осторожно наклонился к нему, Исак закрыл глаза и прижался виском к его щеке, всхлипывая. Я не ненавижу тебя. Я не ненавижу тебя. Я не ненавижу тебя. — Убедись, что он не торопится и подготавливает тебя, — прошептал Эвен ему на ухо. Его голос такой горячий, тяжёлый и жестокий. Он ломает Исака, полностью разрушая его. Затем он нежно поцеловал его в щёку, прямо перед тем, как Исак сильно толкнул его и умчался с презервативами, без смазки и разбитым сердцем. — Повеселись, — услышал он позади себя голос Эвена. . Исак сидел сверху на Видаре в постели, а его ноги дрожали, потому что он слишком нервничал. Он не знал, с чего начать, потому что понятия не имел, хочет ли Видар этого; потому что единственное, о чём он думал, был Эвен; потому что единственные слова, звучавшие в его голове, были: «Убедись, что он не торопится и подготавливает тебя.» Он сидел на нём верхом и изо всех сил пытался поцеловать в ответ, когда в рюкзаке завибрировал телефон. Исак знал, кто это был. Он знал, о чём идёт речь в сообщении. Он знал, что должен был проигнорировать его, но всё же потянулся к рюкзаку.
.________________________________________ Эвен 20:19
Не трахайся с ним Это убивает меня________________________________________
Исак пошёл к Мутте. Они курили травку, пока его конечности не поплыли; пока стеснение в груди не сменилось мягкостью и странностью; пока всё, что он мог чувствовать, это живот Мутты, двигающийся под его головой, в то время как они оба смеялись над чем-то глупым. Мутта был лучшим. Так было всегда. — Ты в порядке? — спросил он. Исак ответил ему, что это не так. Он рассказал Мутте, что у него не было секса с Видаром, потому что он влюблён в кого-то другого. — Эвен? — Нет, — солгал Исак. — Какого чёрта? Эвен грёбанный натурал. — Нет, это не так, — ответил Мутта. — Ты что, под кайфом? Он натурал. — Во-первых, да, я под кайфом. Во-вторых, нет, это не так! Исак не занимался сексом с Видаром, потому что был влюблён в того, кого не мог себе позволить любить. Он так сильно хотел заняться сексом, но не с ним. Он не хотел, чтобы его первый раз был таким ужасным и глупым. Он не сказал Видару об этом, но убедился, что они расстались, прежде чем уйти. В любом случае, вся эта игра была за гранью глупости. Но и возвращаться домой слишком рано ему тоже не хотелось. Он не хотел, чтобы Эвен подумал, что это его дурацкое сообщение удержало Вальтерсена от всего этого. Исак задумался, прошёл бы он через это, если бы сообщение так и не пришло. Скорее всего, нет. Исак пришёл около часа ночи, его сердце сильно и быстро билось о грудную клетку. Он надеялся, что Эвен уже спит, но, скорее всего, это было не так. Эвен, вероятно, был на вечеринке или писал о конце света в одной из своих записных книжек. Исак не разговаривал с ним, но однажды он видел, как тот лихорадочно записывал что-то на кухне в четыре часа утра. Вальтерсену было так любопытно, что на следующий день он искал эту записную книжку и часами читал об апокалипсисе и о том, что в голове Насхайма были камеры. Исак был напуган, но также слишком зол, чтобы что-то предпринять. Он только надеялся, что Эвен не прокрадётся в его комнату и не спросит, как всё прошло. . Эвен не сделал этого. И к пол второму ночи Исак был расстроен, потому что Эвен этого не сделал. Исак был таким парадоксом. Потому что для того, кто поднял такой шум из-за того, что Исак собирается заняться сексом, оказалось совершенно всё равно, как всё прошло.
________________________________________ Эвен 01:35
Он трахнул тебя, да?Втф, ты под кайфом?
Может бытьОставь меня в покое
Тебе понравилось?Почему тебя это заботит?
ПростоПочему ты ведёшь себя как мой странный бывший?
Иногда я чувствую, что являюсь имПошёл ты
Это было хорошо? Сколько раз ты кончил? Он тебя подготавливал? Ты его трахнул после? Иногда мне интересно, как ты выглядишь, когда кончаешь Иногда мне интересно, как ты выглядишь, когда кончаешь Иногда мне интересно, как ты выглядишь, когда кончаешь Я думаю, что это может быть мой второй любимый вкусЭвен набирает сообщение..
________________________________________
— Ты что, совсем спятил?! Ты не можешь так со мной разговаривать, — крикнул Исак, открывая дверь спальни Эвена, и внезапно обрадовавшись тому, что сегодня вечер пятницы и родители Насхайма уехали на выходные. — Спятил, — повторил Эвен. Исак, вероятно, начал чувствовать себя возбуждённым после того, как пришло первое сообщение от Эвена. «Он тебя трахнул, да?» Так много предположений. Почему Исак не может заниматься этим? Потому что он был неопытен? Исак был как в тумане. Он мог бы обвинить в этом травку, которую выкурил несколько часов назад, или свой сорвавшийся секс. Но не успел он опомниться, как оказался в комнате Эвена, выкрикивая жестокие слова своему жестокому мальчику. Свет был выключен, но он всё ещё мог различить его силуэт благодаря уличным фонарям за окном. Эвен сидел на краю кровати, его смехотворно длинные ноги были раздвинуты, а руки были на коленях, сжимая телефон. Эвен тяжело дышал. Эвен ждал. Исак не знал, что делать. Он вообще не знал, что делает в его комнате. Эвен никогда раньше не разговаривал с ним так грубо и сексуально. «Иногда мне интересно, как ты выглядишь, когда кончаешь.» Исак готов был тут же испачкать свои штаны. Это было безумие. Другого слова для этого не было. Они оба были не в своём уме. Исак внезапно понял, что Эвен, вероятно, мог видеть его стояк с того места, где он сидел, и мгновенно поднёс руки к передней части штанов, обхватив себя руками. — Ты с ума сошёл, — снова прошипел Исак и не стал извиняться. Он знал, что это были самые жестокие слова, которые он мог сказать ему. Он знал это, и в глубине души у него тоже шла кровь. Ему тоже было больно. Он ненавидел себя за то; что укреплял убеждения Эвена относительно его душевной болезни, за то; что подтверждал, что Эвен часами сидел, проповедуя: «Я сумасшедший. Мой ум безутешен. Моя душа прогнила. Я — безнадёжный. Я чертовски сумасшедший.» Но Эвен хотел эту боль. И Исак мог бы сделать это для него сегодня вечером. Сегодня он вёл себя как мальчишка. Сегодня они не были нежны друг с другом. Сегодня они причиняли друг другу боль. — Да что с тобой такое, чёрт возьми? — снова прошипел Исак, заметив отсутствие реакции Эвена. Когда он заметил, что тот продолжает смотреть на него так, словно у него в руках ключ от Вселенной, он выкрикнул: — Какого чёрта ты от меня хочешь? — Я хочу, чтобы ты кончил, — сказал Эвен. Губы Исака мгновенно раскрылись, всё в нем затвердело и смягчилось одновременно. — Я хочу видеть, как ты кончаешь, — добавил Эвен. В мире больше не было ничего справедливого. Ничего. Я тоже хочу, чтобы ты заставил меня кончить. В комнате воцарилась тишина и всё, что Исак мог слышать, — это их с Эвеном дыхание. Грубое, короткое, неустойчивое. — Иди сюда, — Эвен похлопал себя по коленям обеими руками, а его голос был низким, очень низким. От его голоса у Исака кружилась голова. — Это безумие, — пробормотал Исак, но тело предало его и сделало первый шаг к кровати. — Иди сюда, — повторил Эвен на этот раз громче, пока Исак не оказался прямо перед ним. Наступал конец света. — Сядь, — сказал Эвен, снова указывая на колени, и осторожно положил одну руку на левое бедро Исака. Он инстинктивно прислонился к ней. Бессильный. Он был совершенно бессилен. И вот он сидел на коленях Эвена, положив обе руки на его широкие плечи, устраиваясь поудобнее и чувствуя себя неуютно. Он дрожал, когда чувствовал его руки на своей пояснице. Они сидели в тишине посреди ночи. Оба они были жёсткими и такими глупыми в темноте. И что теперь? — Он тебя трахнул? — спросил Эвен. Его голос был низким и мягким, почти жестоким. Он отразился прямо в затылке Вальтерсена. От неадекватности вопроса; от того, как всё это было неправильно и как всё это, одновременно, казалось правильным, по венам Исака пробежал электрический разряд. Он не был пьян, но чувствовал себя таковым. Теперь он понимал романы, книги и чрезмерно романтизированную чушь. Исак был пьян. — Да, — солгал Исак, чувствуя дрожь по спине, когда Эвен в ответ крепче сжал пальцами его кожу. — Тебе больно? — снова прошептал Эвен, на этот раз нежно. — Нет. — Тебе понравилось? — Эвен уткнулся носом в подбородок Исака и прижал его к своей груди. — Да, — снова солгал Исак. А потом случилось самое лучшее в мире: Эвен обхватил его правой рукой поверх штанов. Большая рука Эвена лежала между ног Исака, схватив его член. Эвен собирался исполнить своё желание. Исак вот-вот кончит в его руку. — Тебе тяжело со мной или с ним? — спросил Эвен. Жестоко. Так жестоко. Исак поцеловал его так, словно ему было больно и он был голоден. Потому что так оно и было. Эвен не мог так его дразнить. Эвен не имел права так с ним связываться. Эвен знал. Он знал, как сильно Исак боготворил его и только его. Нахуй его. — Ты так целовал его? — спросил Эвен немного запыхавшись, а его щетина задела щёку Исака и заставила его отчаянно тереться о его бедра. — Да, — солгал Исак, прикусив нижнюю губу Эвена и зажав её между зубами. — Вот так. Эвен ахнул и передвинул Исака выше, когда тот дёрнул бёдрами. Он был твёрдым. Так тяжело. — Тебе тяжело со мной или с ней? — прошептал Исак ему на ухо, его рука теперь была храброй и обхватывала Эвена сзади. — Исак.. — Ты такой твёрдый. Боже мой! — простонал Исак. Эвен поцеловал его, обхватив рукой щёку, в то время как другая осталась на его члене. Он поцеловал верхнюю губу Исака, едва оставляя место для воздуха в лёгких. Он целовал его так, словно страстно желал, и Исак почувствовал себя разбитым под его прикосновением. Он чувствовал себя полностью разбитым, его плечи буквально опустились. Они уже целовались раньше. Но так — никогда. Никогда так отчаянно. Никогда настолько..сексуально. — Ты сводишь меня с ума, — выдохнул Эвен, а его руки пробрались под футболку Исака. Смелые, большие и тёплые руки. — Вот так он прикасался к тебе? — Да. Эвен позволил своим рукам блуждать по его пояснице, медленно заставляя его наклониться назад, чтобы поцеловать шею, подбородок и ключицы поверх футболки. Его нос нырял всё ниже и ниже, пока спина Исака не выгнулась дугой, а голова не запрокинулась назад, и единственной опорой ему служили руки Эвена, удерживающие его на своих бёдрах. Они были не в своём уме. Эвен уткнулся лбом в живот Исака, дыша через нос, а Вальтерсен схватил его за голову и зарылся пальцами в волосы. — Он боготворил тебя так? — спросил Эвен. — Да. Исак почувствовал, что комната внезапно начала вращаться, как будто он вот-вот упадёт, будто гравитация больше не выполняла свою работу. Но потом его спина коснулась матраса, и он понял, что Эвен поднял его с колен, развернул и положил на кровать. Исак, не теряя времени, потянулся к затылку Эвена и тут же прижался губами к его. Настолько настойчиво, с оттенком безумия, как будто собирался умереть, если не поцелует его. — Прикоснись ко мне, — простонал он между поцелуями. — Положи на меня свои руки. Эвен, прикоснись ко мне. Исак уже готов был кончить, когда Эвен немедленно подчинился, расстегнул молнию на джинсах и засунул руки в его боксёры. Насхайм прижался губами к его шее, посасывая кожу, целуя и кусая её. Не было никакого ожидания, ничего. Если Исак требовал, чтобы его трогали, то Эвен делал это. Исак задумался, не отключился ли он на несколько секунд, потому что не мог вспомнить, как снял футболку. И всё же он был здесь, с Эвеном, который ласкал его соски. Что за чертовщина? — Он ласкал их вот так? — спросил Эвен, заставив Исака отчаянно закивать. Это был сон. Это не могло быть правдой. Поэтому Исак запустил руку в волосы Эвена и застонал, когда тот застонал в ответ. Эвен целовал его грудь, облизывая ключицы и рёбра после того, как нежно покусывал их, в то время как Исак выгибал спину и делал всё возможное, чтобы не кончить прямо там. Но это было нелегко. Только не сейчас, когда рука Эвена гладила его. — Остановись. Я собираюсь.. — взмолился он. — Я хочу, чтобы ты сделал это, — сказал Эвен. — Только не так. — Как он заставил тебя кончить? Исак не мог сдержать румянца, залившего его щёки. Он не мог не съеживаться всякий раз, когда Эвен так с ним разговаривал. Они так не разговаривали. Это были не они. Это было так нехарактерно для них обоих. Но вот они здесь. Голова Исака кружилась от похоти. Она кружилась от похоти, любви и безумия. Он немного приподнялся и потянулся в темноте за спортивками Эвена. Спустившись вниз по его бёдрам одним быстрым движением, он почти задохнулся, когда понял, что на нём нет боксеров. На нём ничего не было. Исак положил на него руки и застонал. — Исак.. Не раздумывая, он оттолкнул Эвена от себя, прежде чем снова спуститься вниз, чтобы отсосать ему. — Что за.. — Позволь мне, — взмолился Исак. — Пожалуйста. — Я.. Эм.. Ты делал это для него? — запнулся Эвен. — Нет, — признался Исак, всё ещё держа Эвена за руку. Правда, наконец. — Научи меня. Как тебе это нравится? Эвен смотрел на него так, словно у Исака было две головы. Ну, на его зрительной периферии было действительно две головы, так что, возможно.. Боже, Исак терял самообладание. Он вышел из-под контроля. Но он не мог остановиться. Он не мог ждать. Что, если Эвен внезапно вырвется из того безумия, в которое они впали? Что, если он оттолкнёт его, и Исаку придётся жить с сожалениями всю оставшуюся жизнь? В момент паники Исак быстро наклонился и взял его член рот, неряшливо, грязно и неправильно. И конечно, Исак делал это и раньше с другими парнями, но это было совсем не похоже на то, что он испытывал раньше. Он был ошеломлён. Его трясло. Это был конец света и он не знал, что делать. Он был в панике. Эвену это не понравится. Эвен получал минеты от симпатичных девушек с длинными ресницами. Эвен.. Руки Эвена нашли его лицо и осторожно подняли Исака на ноги. Возможно, он заметил, как Вальтерсен буквально задыхается вокруг него в панике. — Малыш, — мягко сказал он, его голос был мягким, но глубоким. Боже, Исак был слаб в коленях. — Тебе это не нравится, — сокрушённо пробормотал Исак. Он всё испортил. — Боже, — вздохнул Эвен, прежде чем поцеловать его крепко и отчаянно. — Твой рот рядом со мной — это рай. Потом это стало уже слишком. Поцелуи, мяуканье и слияние друг с другом стали невыносимыми. Исак не знал, что реально, а что нет. Эвен был одет только в футболку и джинсы, и трение было слишком сильным. Неужели это всё еще из-за Видара? Что это было? Ему было не всё равно? Исаку было всё равно, и он почти сорвал футболку с груди Эвена, целуя каждый кусочек кожи, который мог найти. Он облизывал и посасывал его соски так же, как это делал Эвен для него; он тёрся о него, отчаянно желая большего. Всегда больше. Прежде чем он смог полностью осознать это, Эвен был полностью обнажён и это было самым красивым, что он видел. — Ты такой красивый, — выпалил Исак. — Только в твоих глазах. Они отчаянно целовались, пока Исак пытался стянуть джинсы с бёдер. Он хотел оставить их прямо здесь, у своих колен, но не мог обхватить ногами талию Эвена, и в чём тогда был смысл? — Помоги мне, — попросил он и увидел, как напряглись мышцы Эвена, когда он сорвал с его ног джинсы. Голодный, голодный, голодный. Что мы делаем? Затем наступила тишина. Они оба были обнажены, их тела были возбуждены в пятницу вечером и субботу утром. Они были безумны. — Ты в порядке? — спросил Эвен, потому что он всегда так делал. Он был маниакален, а его глаза горели, но он всё равно спросил. Я беспомощно влюблён в тебя. Исак хотел сказать. Я влюблён в тебя и хочу, чтобы ты был внутри меня. — Я нервничаю, — признался он вместо этого. Эвен поцеловал его. Не в спешке и неистовстве. Нет, это было мягко, нежно и заботливо, и пальцы ног Исака поджались в темноте. — Ты нервничал с ним? Исак подумал, что трения будет достаточно. Наверное, им следовало бы остановиться здесь, но как они могли это сделать? Как он мог? Как вы остановитесь, когда почувствуете вкус рая? Этого было недостаточно. Этого не может быть. Поэтому с сердцем, застрявшим в горле, он схватил пальцы Эвена и направил их туда, куда хотел. — Подготовь меня, — прошептал он. Эвен издал низкий первобытный звук, который заставил Исака прерваться. Он не мог поверить, что только что произнёс эти слова. Любая линия, которую они провели, была полностью стёрта. Он проебался. — Исак.. — У тебя под кроватью смазка. Пожалуйста, — его голос дрогнул при слове «пожалуйста», и он увидел, как лицо Эвена вытянулось и превратилось во что-то неразборчивое. Затем он увидел, как тот почти нырнул под кровать, держа одну руку на бедре Исака. Должно быть, он уже знал, что у Исака ничего не было с Видаром. Это так было нежно, мягко и чудесно. Но Исак всё равно чуть не закричал при первом проникновении. Было больно. Это было так больно. — Ты в порядке? — спросил Эвен с паникой в глазах. Нет. Это прекрасно. Пожалуйста, не паникуй. — Больше, — попросил Исак. — Больше чего? — Больше пальцев. Эвен выглядел над ним разбитым, совершенно разбитым. Исаку нравилось, как он на него смотрит. — Сколько он использовал? — Мне плевать на него, — сказал Исак. — Просто.. — Окей. Это было больно, и когда он увидел, как Эвен надевает презерватив, он задохнулся и затаил дыхание, задаваясь вопросом, не сломали ли они только что всё. Если они когда-нибудь будут в порядке после этого. Скорее всего, нет. Это было похоже на то, что не должно было случиться, но это было так хорошо. Заниматься сексом с Эвеном было всё равно что сдирать корочку с раны. Удовлетворяет, но оставляет после себя сожаления и шрамы. — Мне чертовски страшно, — признался Исак. — Мы можем остановиться, — выдохнул Эвен над ним. — Нет. Я умру, если мы остановимся. Исак всегда был немного драматичен с Эвеном. Он был немного сопляком, и всё, что он говорил, никогда не было буквальным. Но всё, что он чувствовал сегодня вечером, было таким большим и таким нереальным. Я умру, если мы остановимся. Исак не шутил. Он не был уверен, что его сердце выдержит это. — Я не причиню тебе вреда, — пообещал Эвен. — Но это всё, что ты делаешь. Эвен поцеловал его, и Исак понятия не имел, почему ему хочется плакать. Он прижимался к нему и наконец получал то, чего хотел. Он понятия не имел. — Скажи мне что-нибудь приятное, — попросил Исак, когда Эвен уже собирался толкнуться в него. — Нет ничего слаще тебя. — Я не могу потерять тебя, Эвен. Я умру, если потеряю тебя, — выдохнул Исак. — Ты не потеряешь меня. — Скажи мне что-нибудь приятное, Эвен. — Никто не любит тебя так, как я. . У Эвена была мания. И Исак это знал. Всё это время он знал, но всё равно обхватил его ногами за талию; и всё ещё стонал; всё ещё просил большего. Эвен занимался с ним любовью, как Исак хотел, чтобы с ним занимались любовью. Эвен оставил его дрожащим и глупым от желания и заставил его плакать, задыхаться и достигать освобождения, прежде чем погрузиться обратно. В ту ночь Исак увидел звёзды. Ему было больно, и он был истощён, но он не хотел, чтобы это прекращалось, поэтому он сдержал слёзы и просил ещё. Исак попал в беду. Исак был влюблён. Они занимались любовью, любовью, любовью. Это было прекрасно. Это было абсолютно идеально. Исак был уверен, что их тела созданы друг для друга. Он знал это в глубине души. И Эвен был самым внимательным любовником, самым щедрым партнёром. Эвен давал, и давал, и давал, и брал ровно столько, сколько нужно. Эвен был идеален, и сегодняшний вечер был таким же. — Ты мой, — снова и снова повторял Эвен, гладя его по волосам и целуя в подбородок. — Скажи мне, что ты мой. — Я твой, — захныкал Исак. — Я твой. Я весь твой. . После этого Исак потерял его. Следующее утро было прекрасным, как и следующее за ним. Но потом вера Эвена в конец света стала ещё хуже. Он был убеждён, что видел во сне Курта Кобейна, предупреждающего его о тайном обществе, пытающемся контролировать его мозг. Эвен немного потерял себя, и Исак тоже потерял его. А когда через две ночи он нашёл его в постели Сони, Исак долго не мог в это поверить. Эвен бы так с ним не поступил. Эвен тоже любил его. Но потом он понял, что это не Эвен. Это был не тот Эвен, которого он любил. Это был не он. И это не Эвен занимался с ним любовью. Исак всё понял за бутылкой текилы с незнакомцем в баре. Затем он пошёл к Мутте, а слёзы катились по его лицу до самой шеи. — Это был мой первый раз, — всхлипнул он. — Он разбил мое чёртово сердце. . Позже он узнал, что Эвен спал с пятью другими людьми в течение десяти дней, и все вокруг стали называть его уродом. Элиас и парни говорили об этом за чашкой кофе во время экстренного совещания, и Исак обхватил себя руками, пока Мутта внимательно наблюдал за ним. — Не могу себе представить, каково это — вот так потерять себя, — сказал Элиас. — Но его выносливость, — прихорашивался Адам. — Я немного завидую ему. — Заткнись, — сказал Элиас. — Как будто он больше не в себе. Он просто тело, которое трахнет кого угодно и что угодно, будучи в таком состоянии. — Чушь собачья, — сказал Мутта. — Это не лишает его личности. Это только усугубляет всё. — Мы все знаем, что Эвен не любит Соню. Он даже не хочет её. — Ты этого не знаешь, — сказал Мутта. И на мгновение Исак задумался, говорят ли они сейчас о Соне или о нём. — Я где-то читал, что когда ты сходишь с ума, то буквально трахаешь всё, что имеет дырку. Девчонок, парней, что угодно. . Разбитое сердце. Это заняло у него некоторое время, но Исак справился. Тот факт, что Эвен был госпитализирован больше месяца, также был полезен. Это дало ему время, чтобы обдумать всё. Это было эгоистично, но это было правдой. Эвен был не единственным, кто потерял рассудок в ту ночь. Исак сам напросился на это. Он умолял об этом. Во всяком случае, он воспользовался положением Эвена. Исак был отвратителен. Это заняло у него некоторое время, но он справился. И когда они встретились снова, сидя почти в метре друг от друга в психиатрической больнице, Эвен сломался и начал рыдать. — Мне так стыдно! Я так сожалею о том, что сделал с тобой! Пожалуйста, прости меня. Мне так стыдно! Теперь Исак стал взрослым. Он тысячу раз мысленно репетировал эту речь. Всё было по плану. Он обнял Эвена за спину и прижал его к себе так крепко, как только мог. — Тебе нечего стыдиться или жалеть, — сказал он. — Ничего не случилось. — Исак.. — У нас всё хорошо. Мы с тобой команда, и причём, чертовски хорошая. Мы пройдём через это. Всё в порядке, — настаивал он. — Я не чувствую никакого стыда. Ничего не произошло. . Ничего не произошло. Ничего не произошло. Ничего не произошло. Оказалось, что когда слова произносились достаточно часто, они каким-то образом становились истинными и универсальными. Ничего не произошло. . Они никогда больше не говорили об этом. А через полгода или около того они снова стали дразнить друг друга и включать секс в свою повседневную болтовню. Исак регулярно занимался сексом, а Эвен снова стал натуралом. Ничего не произошло.
________________________________________
— Так мы действительно будем трахаться в этот раз или ты снова побежишь к нему? — спросил Видар. Исак некоторое время смотрел на него сверху вниз. Он знал. — О ком ты? — спросил в ответ Исак, делая вид, что не понимает, о ком идёт речь. — Ох, неужели? Ты порвал со мной из-за него, — улыбнулся Видар. — Ты разбил мне сердце и всё такое. Я был так молод. Исак рассмеялся, удобнее усаживаясь на коленях Видара. — Это неплохое начало для моей карьеры факбоя. Ты так не думаешь? — Горячий, умный и забавный, — вздохнул Видар, крепче сжимая его бёдра. — Какая потеря. — Прошу прощения? — усмехнулся Исак. — Очень жаль, что тебя похитили тогда. — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — ответил Исак. — Твой парень, — закатил глаза Видар. — Эвен. Ничего не напоминает? — Ах, ты имеешь в виду моего мужа, — улыбнулся Исак, накручивая прядь волос Видара на указательный палец. — Ты — кретин, Исак. — Я слышал. Некоторое время они улыбались друг другу. Исак был одинок, очень одинок. И он вообразил, что Видар был также рад встретиться с ним, даже когда знал, что он эмоционально недоступен. Возможно, на этот раз он действительно сможет переспать с ним и обеспечить ему неплохое завершение вечера. Возможно, он мог бы. В любом случае, Эвен сейчас не был у него на уме. Насхайм был далеко на севере, занимался своими делами, и, вероятно, бежал смотреть на закат с каким-нибудь парнем по имени Герман. Исак заслуживал быть с парнем, который не считал позорным заниматься с ним любовью. Он заслуживал тоску по парню, который отвечал на его сообщения, а не сбегал из города после поцелуя. Исак заслуживал.________________________________________ Эвен 19:08
Где ты? Я у Эдварда Вернулся домой на неделю раньше Соскучился по тебе сильно:р Что думаешь об этом?________________________________________
— Почему ты не отвечал на мои сообщения? — спросил Исак, как только зашёл в свою комнату и обнаружил Эвена распростёртым на огромной кровати с Текилой на груди. — Я был в горах, а там не идеальная связь, — ответил Эвен. — Я чувствовал себя идиотом, ожидая от тебя сообщения, — разочарованно вздохнул Исак, прежде чем позволить себе упасть рядом с Эвеном. — Я был похож на тринадцатилетнюю девчонку, влюблённую в тебя. — Ох, детка, так ты влюблён в меня? — улыбнулся Эвен, перекатываясь на бок. — Так мило. — Заткнись, ладно? Эвен рассмеялся, а когда Текила наконец решила покинуть его живот, он сел и что-то выудил из рюкзака. — Твои любимые конфеты, — сказал он, протягивая ему пачку сладостей, которые Исак любил в детстве. — Ты привёз мне конфеты из своей поездки? — Да. Я увидел их и решил, что обязательно должен забрать их с собой, — пожал плечами Эвен. Исак улыбнулся про себя и по-детски обнял упаковку с конфетами. Он был счастлив. В мире снова всё было хорошо. — Где ты был? — спросил Эвен, а его голос был осторожен. — Ты можешь не отвечать, если не хочешь. Я знаю, что ты очень желанный джентльмен.. — У Видара. Я виделся с ним сегодня, — ответил Исак. Тишина была немного неловкой, и Исак был благодарен за громкую упаковку конфет, потому что его сердце издавало слишком громкие звуки. Видар. Парень, который предположительно был моим первым. Перед тобой. В ту же ночь. Видар. — Ты хорошо провёл время? — вместо этого спросил Эвен. Отстранённо, он всегда так делал. — Всё было в порядке, — пожал плечами Исак. — Я прибежал сюда, как только получил твои сообщения, потому что я идиот. — Изумительный малыш. У меня есть приоритет? — рассмеялся Эвен. — Еще раз назовёшь меня малышом, клянусь Богом! — простонал Исак. — Малыш. Они немного посмеялись. Затем Исак пытался в шутку побить Эвена, прежде чем Текила набросилась на него, как преданный монстр, которым она и была. — Я не знаю, почему она так предана тебе! — заскулил Исак. — Она меня ненавидит! Ты думаешь, она гомофобка? — Я думаю, у неё просто аллергия на королев драмы, — фыркнул Эвен. — Мудак, — оттолкнул его Исак. . — Кажется, её зовут Элизабет, — сказал Эвен, передавая Исаку третий косяк. — Я думаю, это её настоящее имя. Не Текила. Они курили в его комнате, и Исак всё больше беспокоился, что Эдвард узнает об этом и расстроится. В его контракте не было ничего, что касалось бы запрета на употребления наркотиков, но он всё равно чувствовал себя плохо. Кроме того, Эвен обычно придерживался двух косяков. И всё же, именно сейчас они заканчивали третий, лёжа на полу спальни Исака. — Что это за чушь? Элизабет? И да, не по теме, я знаю, что ты ненавидишь это, но мы докуриваем уже третий косяк, — сказал Исак, глядя на длинные ноги Эвена, которые были прислонены к стене. — На всякий случай, если ты не считаешь. — Я считаю. Не волнуйся, — ответил Эвен, улыбаясь и выглядя очень мило. Он выглядел таким красивым с голубыми волосами. Он всегда был таким. — А что случилось с умеренным количеством? — спросил Исак, стараясь, чтобы это не прозвучало слишком покровительственно. — Всё в порядке. Сегодня пятница, — ответил Эвен. Пятница. Это был день обмана Эвена. Однажды он так объяснил это Исаку. По пятницам Насхайм баловался; по пятницам Эвен курил и выпивал немного больше обычного; по пятницам Эвен немного жульничал, нарушая правила; по пятницам он играл с огнём; по пятницам он проверял свои возможности. — Сегодня пятница. Ты прав, — сказал Исак, возвращая ему косяк. По пятницам они иногда целовались. Они молча курили, пока Исак не вспомнил об Элизабет. — Так почему Элизабет? — спросил он. — Потому что она королева. — Ты идиот, — фыркнул Исак. — Её зовут Текила. — Элизабет — её второе имя! — рассмеялся Эвен. — Заткнись, — толкнул его Исак, садясь. — Куда ты собираешься? — Убрать этот беспорядок. Я живу с пожилым человеком и не могу сейчас так просто курить косяки. Кроме того, тебе уже пора, — сказал Исак. — Агрх, зануда. — Думаю, тебе просто очень нравится моя кровать, — добавил Исак, падая лицом вниз на свой любимый матрас. — Да, — улыбнулся Эвен, тоже поднимаясь с пола. — Но только потому, что ты на ней. Затем он опустился рядом с Исаком на бок и посмотрел на него с мягким и нежным выражением лица. Исак почувствовал тепло внутри. Он снова почувствовал бабочек в животе. Что, если я смогу полюбить тебя? — О чём ты сейчас думаешь? — спросил Эвен, обводя взглядом лицо Исака и останавливаясь на его глазах, губах и, наконец, шее. Исаку стало жарко. — О тебе, — выпалил Исак. — Что на счёт меня? — улыбнулся Эвен, а его рука поднялась к лицу Исака. — Я скучал по тебе, — пробормотал Исак, наклоняясь к ней и закрывая глаза. Его переполняли эмоции. — Я был так растерян, когда тебя не было рядом. — Иди сюда, — прошептал Эвен, прежде чем обхватить его обеими руками за спину и прижать к груди. Он нежно прижал его голову к своей шее, словно ребёнка. Тепло, было так тепло. Исак позволил себя обнять и наполнить любовью. Исаку это понравилось. Он хотел жить в его объятиях. Они обнимались, пока не стало слишком жарко, потно и неловко. Пока объятия не перестали быть такими невинными; пока бабочки не начали парить в его животе; пока он не поднял голову вверх и выгнул спину, совершенно бессильно; пока правая рука Эвена не нашла его щёку и не легла там, нежно поглаживая. Исак закрыл глаза и открыл рот, дыша через нос. Просто смешно, как Исак мог превратиться из самого язвительного человека на свете в моментально растаявшего мальчишку в объятиях высокого голубоволосого парня. Иногда Исак не узнавал себя. Боже, что я делаю. Когда он открыл глаза, его встретили самые голубые напротив, смотревшие на него с удивлением и нежностью. Исак обожал эти глаза. Он хотел утонуть в них. — Ты не можешь поцеловать меня снова, — захныкал Исак, опустив глаза и приоткрыв губы. — Даже если сегодня пятница. Ты не можешь. — Я не буду, — прошептал Эвен, положив большой палец на нижнюю губу Исака. — Я не буду тебя целовать. — Ты не можешь остаться на ночь, — продолжил Исак, уткнувшись носом в щёку Эвена. — Прошлая пятница свела меня с ума. Мы не можем. — Тогда я пойду. — Окей. Спасибо. . Исак смотрел, как Эвен переступает порог дома Эдварда, и сердце его билось где-то в горле. Он хотел задать вопросы, которые преследовали его. Что мы делали в прошлую пятницу? Это был просто поцелуй? Помнишь ту ночь, когда мы занимались любовью до восхода солнца? Ты помнишь? Но он этого не сделал. У него не хватило смелости. У него не хватало духу услышать ответы. Он не мог. Эвен сделал всего два шага, может быть, три, прежде чем повернулся и пошёл обратно к Исаку. — Ты сказал, что это было прекрасно, — сказал он, а его глаза были такими голубыми. Исаку казалось, что он обнажает перед ним свою душу. — Хм? — Мы. Вместе той ночью. На вечеринке у Юсефа. Это была правда? То, что ты сказал. Ты говорил, что мы были идеальны. Ты сказал.. Эвен спрашивал о сексе. Он спрашивал про первый раз Исака. Вальтерсен никогда не признавал этого. Он никогда не рассказывал ему, как всё было на самом деле. Он никогда не говорил ему, что он был первым человеком, которого Исак почувствовал внутри, что он был единственным, кого Вальтерсен когда-либо хотел почувствовать внутри себя. Но Эвен знал, что он был у него первым. Конечно. — Ты был у меня первым, — сказал Исак. — Я знаю, — ответил Эвен, и это прозвучало так, словно он признался в преступлении. — Почему у тебя такой печальный голос? — Потому что я проебался, сделав это с тобой, — голос Эвена сорвался. — Мой милый малыш. — Нет, — ответил Исак, не пытаясь прикоснуться к нему и пошевелиться. — Это было прекрасно. — Прекрасно, — пробормотал Эвен себе под нос. — Мы были идеальны. — Так и было. Некоторое время они держались за руки, всего несколько секунд, а потом Эвен притянул Исака к себе и крепко-крепко обнял. — Прости, — прошептал он ему в шею. — Мне очень жаль. Исак не ответил, потому что извинение само по себе причиняло боль. Всё болело. Когда их тела отстранились друг от друга, Исак почувствовал себя немым. — В прошлую пятницу на Хэллоуин мы целовались или это был просто один поцелуй? — Мы целовались, — мгновенно ответил Эвен. — Мы целовались, пока не заснули. — Окей, — сказал Исак, а его сердце заболело. Все эти стоны, все эти «пожалуйста» и «Эвен, боже мой!».. все они были настоящими. Исак был подавлен. — Тогда увидимся завтра. — Увидимся завтра, Исак. .________________________________________ № 9.
Психиатр Эвена посоветовал ему держаться подальше от трёх вещей: 1. Алкоголь 2. Травка 3. Исак (кроме пятниц)
________________________________________