...И осень в подруги я выбрала в этом году

Сильвер открывает глаза — нет, что-то заставляет их открыться — и не может взять в толк, где он и что случилось. Говоря откровенно, ему приходится приложить некоторые усилия даже чтобы просто вспомнить своё имя, свою семью. Последнее, что он помнит, — чудовищный рёв откуда-то сверху, грохот обваливающегося храма, крики горожан, умирающая жена и сын, которого никак не найти в окружающем хаосе, кровь, стекающая по лицу (кажется, ему проломило голову). Мика и Грей мертвы; он Сильвер, умер тоже. Наверное, каждый человек хоть раз, да задумывался: а что там, за гранью? Что потом? Новый, навязанный, единый бог однажды будет судить всех людей, и поступки каждого при жизни определят судьбу в посмертии. Бессмертная душа, ад и рай — всё это было чуждо Сильверу, но Мика верила в это, и он покорно носил крест, не поминал имя «его» всуе и жёг свечи по праздникам. Там, за гранью, — ничего. Сильвер убедился в этом на собственном опыте: не пустота, не чернота даже, а бесстрастное, всеобъемлющее Ничто, и там бы навсегда и остаться, но отчего-то он снова видит, слышит, чувствует… Без чувств было бы легче. Его переломанных, абсолютно точно раздробленных тогда пальцев касается что-то твёрдое, сзади тянут скучающим тоном: «Неужто реагирует? Похвально, Кису». С трудом переводя взгляд вниз, он видит, что в руку ему вцепился скелет. Сильвер испугался бы, не видь он вещи похуже. Перед лицом появляется рука — бледная, но вполне живая и человеческая, — ногти царапают ему лоб и скулы (он видит это, слышит, как скребёт, — но не чувствует). Голос раздаётся над ухом, обманчиво мягкий и вкрадчивый: «Кажется, тебе повредило мозг — если, конечно, у людей он есть. Ты понимаешь, что с тобой случилось?» Сильвер понимает: он попал в лапы к чудовищам похуже, чем то, что лишило его семьи, дома, жизни. Делиора рушит всё, что видит, трупами прокладывает себе дорогу на север, и, видят древние боги его предков и единственный бог его жены, — сильнее ненавидеть его мёртвое сердце просто не может; а эти — осквернители мёртвых, непонятные, злобные твари — даже не дали ему упокоиться с миром. Он не мёртв, но и не жив тоже — живой человек смог бы заплакать, а у него глаза — сухие-сухие, хотя и больно так, что не вынести. — У него остались воспоминания, Кису. Поразительно: ведь Делиору заметили в этих местах более десяти дней тому. — Труп неплохо сохранился из-за холодов, — говорит скелет, глухо и совершенно потусторонне. — Я восстановил нервную систему подопытного образца, со всем остальным справится Лами в лаборатории. Предварительно могу определить эксперимент как успешный. Он бы закричал, выругался — но языка не чувствует. Может, и нет его. Может, подопытному образцу не нужно говорить. Над головой — нет, внутри головы — раздаётся смешок, потом шёпот: не бойся, ты сможешь говорить, а пока засыпай. Сильверу кажется, что его череп лопается, что он снова умирает, — и он с облегчением попадает в Ничто. * Теперь он — верный (ха, как будто у него есть выбор) слуга Тартароса, прилежно выполняющий приказы, безропотно — грязную работу. Его отпускают на миссии далеко от Куба, и Сильвер использует каждую возможность раздобыть древние свитки — изучить магию демонслеера. Когда-нибудь он убьёт Девять Врат, которых даже не девять. Всего лишь пешка — за ним не следят, его не помнят, не обращают внимание. …Кажется. Через три года он встречается с обладателем насмешливого скучающего голоса, звучавшего в голове сразу после «пробуждения». Он не получает ни приглашения, ни записки: ноги, покорные некроманту, сами несут его куда-то в отдаленные части замка, и в одном из пустынных коридоров его поджидает тот, второй. Выглядит он совершенно по-человечески, но Сильвер продвинулся в искусстве демоноборства достаточно, чтобы чувствовать, насколько сильна эта тварь. Демон вторит его мыслям, тонко, хищно усмехается: — Вижу, ты делаешь определенные успехи, — изящно взмахивает рукой — и под ноги Сильвера падает книга. — Держи. Он наклоняется и неловко поднимает её — никакая магия не вернёт мёртвым рукам прежнюю чувствительность и точность, — листает страницы: классификация демонов по уровню разумности, по видам, их боевые способности, сильные и слабые стороны, — бесценная информация. Сильвер ошарашен и никак не может поверить в происходящее, а тем временем белые руки расстёгивают ему рубашку; чёрные глаза блестят искренним весельем, когда замечают крестик на груди — рвётся цепочка, крошится в пыль священное серебро, и Сильвер хмурится, а демон шепчет ему в шею: это всё равно не спасло тебя. * Уж не думал Сильвер, что глава гильдии демонов станет учить его противостоять демонам, и всё же именно это и происходит. Марде Гир Тартарос — так его зовут, какое нелепое имя — использует его в своих интригах, натравливает на врагов, стращает подчинённых внезапно объявившимся демонслеером — и как будто не задумывается, что его оружие однажды обернётся против него же. Сильвер называется именем ненавистного Делиоры, теперь он не пешка, а один из Девяти Врат, у него есть авторитет и собственный отряд, а ещё — ему благоволит сам Король Преисподней, принимает не в главном зале на троне, а — неслыханно — в своих покоях. По Кубу ходят шепотки не громче путающегося в кронах сосен ветра. Когда-нибудь он отомстит демонам за себя, за свою семью и за всех людей, ими убитых, ради этого можно снести всё — даже то, что грязные слухи о нём по большей части правдивы. — Дай мне руку, — Сильвер слышит приказ ещё с порога, подходит к постели, становится на колени — привычно, унизительно — и протягивает ему лапу, как верный пес. (Впрочем, почему «как»?) (Марде Гир держит его на коротком поводке.) Чудом не утерянное, исцарапанное, погнутое обручальное кольцо рассыпается тусклыми серебряными хлопьями за секунду. «Прости, Мика».