Домик Вайлет

Когда машина остановилась на заросшей травой подъездной дорожке, и сухие кисточки щёлкнули по днищу, Анна открыла глаза. Сначала она увидела кусочек сизого неба, а затем села и поняла, что водитель, кем бы он ни был, уже покинул автомобиль. Она услышала, как звякнули ключи, когда кто-то пытался найти замочную скважину, — крыльцо так плотно оплетали дикий виноград и плющ, что там всё время таилась тьма, рассмотреть из машины, кто же там скрывается, Анна не сумела. «Я не была там всего несколько недель, — вспомнился голос Вайлет. — Не бойся, что в саду запустение…» Кажется, она слышала это миллионы лет назад. Разве она не должна была приехать сюда давным-давно? Что она делает в машине прямо сейчас? Анна выбралась из салона, когда дверь в коттеджик оказалась открыта кем-то, кого она так и не рассмотрела. Осень бросила в неё сухими листьями, холодный ветер пронизывал до костей, и это казалось неправильным. «Но ведь был сентябрь? И солнце?» — обратилась к памяти Анна, однако там царил мрак. Анна отодвинула сухие плети винограда и поднялась на крыльцо, с опаской переступила порог. Напротив двери висело зеркало в ажурной деревянной раме, каждый завиток которой запылился. От одного причудливого рожка до другого протянулась серебристая нить паутины. Анна вздохнула и приблизилась к зеркалу, протянула руку и убрала паутину пальцами. Отражение послушно повторяло за ней каждое движение. Проследив за этим, Анна вспомнила, что в кладовке стоит ведро, в котором вперемешку лежат губки и щётки, резиновые перчатки… Но желания затеять уборку так и не возникло — Анна чувствовала себя слишком уставшей, слишком опустошённой. Запрокинув голову, она убедилась, что на потолке паутины нет, и значит, всё не так страшно, как представляется. Немного взбодрившись, Анна прошла на кухню. Кто-то был здесь до неё и поставил чайник, но вода пока не согрелась. Анна переключила внимание на кухонное окно, сначала ей показалось, что она видит золотистые цветки, похожие немного на крупные ромашки, однако вскоре поняла, что те уже засохли, да и сад почти облетел. Она скользнула взглядом по чашке, в которую кто-то уже кинул чайный пакетик, и вышла, направившись к лестнице. В первой же комнате она повернулась к книжным полкам, будто надеялась среди корешков разномастных томов обнаружить ответ. Несколько томов Шекспира, собрание сочинений Диккенса, «Джейн Эйр»… На следующей полке обнаружились поэты, но ни Байрон, ни Элиот, ни Бёрнс Не были тем самым ответом, к которому Анна не подобрала вопрос. Несколько книг выделялись тусклой позолотой, которая превращалась во французские и даже немецкие буквы, но Анна была не сильна в языках и только качнула головой. На месте одного из томов зиял провал. Теперь Анна подошла ближе и провела по дереву полки, точно надеялась нащупать невидимую книгу. Но кончики пальцев толкнулись в пустоту. Покачав головой, Анна отошла к столу и тут же заметила открытку с изображением горного пейзажа. Краски истёрлись, но оставались всё такими же нежными. Вершина, украшенная шапкой ледника, словно хотела что-то сказать, но Анна не дождалась догадки и перевернула открытку. Ни одной строчки. Анна вздрогнула от неожиданности, рассеянно выпустила открытку, и та спланировала на пол. Стоило ей проскользить ко входу и замереть, как по стеклу зашуршали капли дождя. Один звук так плавно перетёк в другой, и тут же вспомнились иные дожди, иные капли. «Держи каштан, моя милая», — в мешанине образов появилась Вайлет, проходящая сквозь стену. Анну огляделась, испугавшись, что увидит это снова и наяву, и поспешила вниз. «Кое-что вырвалось на свободу. Это не опасно. Почти». «Я должна передать тебе знания, силы, ключи от нашего рода». Слова всплывали в памяти, складываясь во фразы. Анна снова оказалась на кухне и привычно коснулась укрытого скатертью стола. Простая льняная ткань будто вернула её в реальность, и Анна увидела, как свет отражается в стеклянном боке кувшина, поняла, что чашка, в которую положили пакетик, разрисована лилиями, что вода вскипела и… можно обо всём забыть, сделав только глоток. Она резко развернулась и увидела Вайлет в дверях. Длинные волосы тётушки белым облаком падали на плечи, черты лица заострились, и лишь взгляд остался прежним. Сколько на самом деле исполнилось Вайлет? — Что… — Анна не успела придумать подходящий вопрос. Память вдруг выстроилась в хронологическом порядке, перемоталась от сентября в этот поздний октябрьский вечер сама собой, и ещё раз, и ещё раз. И единственное, чего Анна пока не поняла — сколько дней упали в пустоту, пока её двойник пыталась увезти её, пока Вайлет возвращала её в домик. — Наконец ты стала цельной, — отметила тётушка, точно всё это читалось у Анны по лицу так же точно, как если бы она сумела поместить свои воспоминания в проектор. Послушавшись кивка, она села, а Вайлет сделала чай на двоих и положила в каждую чашку ложку варенья. Словно всё, что произошло за эти дни, сколько бы их там ни было, всего лишь рутина и обыденность. — Ты входишь в пору зрелости, — продолжала Вайлет, и пока она говорила, её волосы обретали другой цвет, а лицо становилось моложе. — Тебе пора обрести ключи от нового мира, но как ими воспользоваться, когда ты расколота на куски? Увы, пришлось прибегать к неприятным способам. — Ты всё это… спланировала? — удивилась и возмутилась Анна. Сердце охватило жутью. — Нет, конечно, ты спланировала это сама, сама создала для себя препятствия и заставила себя прийти к цельности, — Вайлет усмехнулась, и теперь это была та самая Вайлет, к которой Анна привыкла больше всего. — Женщины нашего рода самостоятельны в таких вещах. — Перестань меня путать, перестань надо мной смеяться, — Анна задохнулась гневом, но в ту же секунду поняла, что Вайлет не смеётся, не лжёт, не передёргивает. Она предельно серьёзна. — Не может… не может быть! Вайлет молчала, в стекло бились капли дождя. Анна закрыла глаза и представила, как всё её прошлое заворачивается в спираль. В последнее мгновение она увидела Эйдена и стёрла его лицо. Она попробовала принять, а может, у неё не оставалось иного выбора, но когда получилось снова посмотреть на Вайлет, чай в чашке остыл, а внутри царило спокойствие. — Я готова, — сказала Анна. — Не совсем, — покачала головой Вайлет. *** Собирать вещи почти не пришлось. Анна последний раз прошлась по коттеджу, а затем покинула его и закрыла двери. Вайлет села на пассажирское сиденье, и Анна устроилась за рулём своей машины. Некоторое время она молчала, прежде чем наконец повернуть ключ. Двигатель отозвался сразу же. В салоне пахло лавандой, по стёклам барабанил дождь, и, уже выезжая, Анна запустила дворники, смазывая капли. Она больше не боялась вернуться, ей больше не хотелось остаться. Она точно знала, что делать. *** Анна любила свою квартиру, пусть там и была всего пара комнат. Она любила её за то, что балкон выходит во двор и там здорово встречать вечер. Любила за то, что спланировала её сама. Когда они поднялись сюда с Вайлет, она ненадолго разволновалась, но так сильно, что уступила тётушке право открыть дверь. Обои и мебель, полупустые книжные полки, панно с фотографиями… Анна узнавала вещи и вспоминала, как много коробок в кладовке, как долго предстоит их разбирать. Застеленный пледом широкий подоконник с подушкой в углу… По стеклу бежали капли, городские огни отражались в них золотыми искрами. Октябрь плакал, собираясь смениться ноябрём, Анна вдруг сосчитала дни. — А что случилось с ним? — посмотрела она на Вайлет. Та повернулась и чуть склонила голову к плечу. — С кем? — С беглецом? — Анна сглотнула. — С тем, что грозился впитать меня? С тем, что когда-то писал тебе на открытках? С тем, что освободился из-за дневника? — От меня нельзя сбежать, — мягко улыбнулась Вайлет. — Домик не отпускает тех, кого поймал. — Но… Вайлет протянула руку к теням, затаившимся в углу, и оттуда тотчас выступила мужская фигура. — Он принёс мне себя в подарок, как свои открытки, он мой от начала и до конца. Он не может сбежать, — Вайлет ласково провела по щеке тени, лица у мужчины не было, он состоял только из темноты. — Тогда зачем мы ловили его? Зачем… — Анна на миг потеряла самообладание, обняла себя за плечи. — Я не понимаю! Почему… Как… Я… Ты говорила, кое-что вырвалось на свободу. — Да, — признала Вайлет. — Но я говорила не о своих узниках, а о твоих тёмных мыслях. Анна долго переваривала услышанное, пока в окно стучался дождь. Вайлет не торопила её, не трогала сумок, только позволила себе сесть на подоконник. — Кто же я? — Анна взглянула на неё с надеждой. — Кто ты? Но Вайлет не ответила, лишь улыбнулась. Анна снова оглядела комнату, вспомнила о вещах, о том, что пора наконец вернуть квартире жилой вид. — Мне всё ещё нужно прибраться, — она не спросила, теперь ей не понадобился ответ Вайлет. — Только теперь уже… — Только теперь уже потому, что ты наконец-то создаёшь свой дом, — Вайлет всё же подошла к ней, мягко коснулась плеча. — Вот теперь — только теперь — ты готова. Анна не заметила, когда Вайлет ушла. Возможно, это случилось сразу после того, как она вытащила из желтоватого от времени квадратного конверта виниловую пластинку и осторожно опустила её на диск проигрывателя. Может быть, это произошло, когда полилась тихая музыка, а может, только после того, как мелодия доиграла. Это было неважно. Анна понимала, что в ближайшее время погостить в домике Вайлет ей не захочется. Она поставила зубную щётку, улыбнулась ракушкам, а когда вышла из ванной, достала телефон и удалила номер Эйдена. Начался ноябрь. И Анна стала совсем другой.