Герои нашего времени

Рюмки зазвенели от того, что чья-то тяжёлая рука громко опустилась на стол, но этого никто не заметил, потому что все были заняты, поздравляя именинника: – С Днём рождения, Женя! – Расти большой, не будь лапшой! – Знаешь, Женя, как только я тебя увидела ты мне показался немного заносчивым, но когда я познакомилась с тобой поближе, я в этом убедилась. Так вот, поздравляю тебя с твоим днём... Услышать все поздравления было просто нереально, поэтому Евгению оставалось только натянуто улыбаться незнакомым людям, которые волшебным образом оказались на его "тихо дома отметим". Тихо отметить не получилось, дома тоже, поэтому они все сейчас сидят в каком-то клубе и надираются до состояния крайне неприличного. Впрочем, не удивительно, что собралось столько людей. Все хотели посмотреть на "того самого Онегина, ну ты знаешь, который новенький, ну, дядька у него ещё богатый." То, что он третьекурсник, который перевелся неизвестно каким образом в их универ еще месяц назад, никого, видимо, не волнует. Как и то, что перевелся он туда со своим другом тоже Евгением, но Базаровым, с которым они выбрали нелегкий путь медиков. Сам Онегин с радостью бы отказался от такого сомнительного праздника, пусть и в его честь, но Базаров практически заставил его пойти, потому что "там будет Аркаша". Кто такой этот Аркаша Женя не знает, сам Аркаша, по словам Базарова, тоже не совсем представляет, кто они такие, но тем не менее Евгений Базаров уже две недели практически следит за парнем, но подойти и познакомиться так и не решается. Как не решается и признать, что запал на Кирсанова (даже фамилию выяснил, сталкер чёртов), ведь "я нигилист, Онегин, вся эта розовая чушь не для меня". И всё же после фамилии Базаров узнал и отчество, и номер телефона, и номер комнаты в студенческом общежитии, и даже адрес его отца и многое другое. То, что парень учится на филологическом он узнал едва ли не в первый же день (второй вообще-то) и корпус, в котором он учится стал самым посещаемым местом Базарова, как и университетская библиотека. И его не волнует, что он и так там почти жил, а теперь и подавно. Ладно бы еще усердно учился, как это было раньше, так нет, ничего в голову не лезет. Сидит и смотрит через проем между стеллажей на то, как парень читает, пишет или просто замирает, смотря в одну точку от перегрузки мозга, отчего другие посетители библиотеки считают его странноватым, но не Базаров. Евгений знает, что такое бывает и это нормально, и вообще Кирсанов в такие моменты невероятно очарователен. Настолько, что хочется нежно его обнять и провести носом по шее, зарыться им в русых волосах, поцеловать в затылок и вдохнуть его запах. Но вот незадача - они совсем не знакомы. После таких моментов Базаров собирает свои вещи и пулей вылетает из библиотеки бурча что-то похожее на "фу, Базаров, что за дичь розовая творится в твоей голове, постыдись, болван" и все в таком духе. Все, что связано с любовью в представлении Базарова неизменно розовое и сопливое, а все розовое и сопливое не в духе Евгения Базарова, который за этот месяц прославился своим дерзким характером и пофигизмом в перемешку с нигилизмом. Не мудрено, что люди не очень тянутся к нему, хотя он и является одним из лучших учеников на своем курсе. Кирсанов, ясное дело, не пришёл, поэтому оба Евгения чувствуют себя крайне плохо. Базаров расстроился и ушёл протирать собой барную стойку, а Онегин терпит всех этих людей, которые начинают раздражать его. Вообще Онегина очень раздражают громкие звуки, особенно когда их много, и большие скопления людей. Ему сразу становится некомфортно, хочется уйти и сидеть в одиночестве, в тишине... Но клуб, естественно, не принимает во внимание желания каких-то там Евгениев Онегиных, поэтому он решил посидеть ещё двадцать минут для приличия и тихо слиться, с тушкой Базарова на плече.

***

– Нет, ну ты представляешь? Он не пришёл! Вот так вот взял — и не пришёл... А я ради него сюда тащился и Женьку уговорил, а его, знаешь ли, очень сложно уговаривать, пришлось всё рассказать и теперь, я уверен, он будет подкалывать меня этим до тех пор, пока мы в почтенном возрасте не окажемся на смертном одре... А он не пришёл! - Базаров набирал обороты, жалуясь молодой барменше, которая искренне сопереживала ему так, как умеют только представители этой профессии. Парень был чудовищно пьян. — Ну ты же сказал, что он вас не знает. К тому же, разве вы его приглашали? Откуда он мог знать, что у твоего Женьки день рождения? - спросила она. — Конечно, он нас не знает! К тому же, я всё продумал, по моим расчётам он должен был прийти... Должен был! Я специально завёл разговор об этой тусе в компании, рядом с ним и его другом, и сказал, что вход абсолютно свободный, а по тому, как его дружок прислушался, я понял, что они придут! Но нет... Я всё проглядел, - казалось ещё немного, и Базаров заплачет от разочарования, и неясно откуда взявшейся обиды, - к тому же, я собирался с ним наконец познакомиться сегодня. Видно, не судьба... — Ой, а смотри, какой красавчик идёт, просто загляденье! И идёт в твою сторону... Идёт уверенно, как будто вмазать тебе хочет. Ой..., - барменша прикрыла рот ладошкой, когда к Базарову подошёл Онегин и отвесил смачный подзатыльник. Базаров аж немного протрезвел, по крайней мере взгляд, когда голова перестала кружить вокруг своей оси, заметно прояснился. – Что за нюни, Базаров?! Соберись, тряпка! Ну не пришёл твой Аркаша, ну и что теперь? Увидишь его в понедельник, в универе, - начал выговор Онегин, - и вообще, нам домой пора, я устал. Базаров поморгал, отходя от затрещины и пламенной речи, и медленно кивнул. — Можно, пожалуйста, стакан воды, - попросил Онегин барменшу, — спасибо. Онегин помог Базарову выпить воды, подарил скупые мужские братские объятия, хлопнул по плечу и достал телефон, чтоб вызвать такси: давно пора домой.

***

— О мама мия, зачем так громко? - щуря глаза и прижимая к голове бутылку с водой из буфета, простонал брюнет. — Наверное, потому что ты встал посреди коридора? - весело прощебетал парнишка. — Твоя жизнерадостность меня бесит... И то, что я встал посреди коридора ничего не меняет. Ну же, Кирсанов, пожалей меня! - парень состроил жалостливую мину. — Ты сам виноват, нечего было так напиваться, - нахмурился Аркадий Кирсанов,- и вообще... Ну ладно, иди сюда. Ленский практически прыгнул в объятья, и устроил голову на плече Кирсанова. То, что они все еще стоят в середине и мешают бешеным студентам на грани сессии пройти, их не особо заботит. — Ну все, нам пора, Володь. Володя... Владимир, извольте поднять свое царское чело с моего крестьянского плеча. — Ладно, - нехотя отлепился кудрявый, - бука... Подобрав свою бутылочку с водой, которая упала в момент суровых братанских обнимашек, юный поэт Владимир Ленский пошел за Кирсановым в следующую аудиторию. В аудитории их ждал гул голосов и полнейший хаос: все хотели надышаться перед смертью, потому что сегодня вел самый стрёмный препод. Звонок возвестил о начале занятия, и учитель начал выводить мелом тему на доске. — Вот вроде только месяц с начала учебного года прошел, а я уже устал, - горестно выдохнул Ленский,- и кто бы мог подумать, что психология окажется такой скучной с этим извергом? Вот была же нормальная преподша, всё хорошо было и спать разрешала, а тут... — Мне показалось или ты сейчас на психологию быканул? - возмутился Аркадий, которому предмет с каждым занятием нравился только больше, но затем он перевёл взгляд на учительский стол, и продолжил, - хотя препода могли бы и получше найти, а психология в этом не виновата! Ленский весело фыркнул и подавил смешок, когда Кирсанов в шутку начал лупить его. Но учитель обладал лучшим слухом, чем им хотелось бы и сквернейшим характером, поэтому счастье на лицах студентов он воспринимал как личное оскорбление: — Что за балаган, молодчики? - обманчиво тихим голосом с едкой улыбкой, от которой завяло немало невинных цветочков, протянул Иван Васильевич. В такие моменты его потусторонний, зычный голос походил на нормальный, но все это было лишь иллюзией и грязной ложью. Голос Ивана Васильевича в нормальном состоянии звучал так, словно он брал личные уроки у сатаны. — Я вижу вам очень весело, - продолжил сатана. — Извините, Иван Васильевич, мы больше не будем, - начал Аркадий. — До второго замечания, мальчики, - сказал он, оглядывая их сальным взглядом, от которого оба парня передернулись в отвращении. — Итак, начнём. Запишите тему в тетрадь, сегодня у нас будет немного практики... Ленский честно старался записывать лекцию, но потом на него внезапно снизошло вдохновение и он начал черкать на полях заготовки к стихотворению, которое он доработает в тишине. — Зачем ты вообще пошёл вчера в клуб? - тихо шепнул другу Аркаша. — Грушницкий опять поругался с Печориным, решил запить своё горе и обиду. Если серьёзно, я думаю, что нужно сказать декану о проделках этого Печорина, он же Грушке покоя не даёт! - возмутился парень, - каждая их стычка заканчивается тем, что Грушницкий злится и бьётся в истерике. Это травля! — А мне кажется Печорин так хочет привлечь его внимание... - протянул Кирсанов, - но ты прав, это ни в какие ворота уже не лезет. Как будто дети малые, ей-богу. Думаю, если бы у Грушки были косички, Печорин бы их выдрал уже! — Тихо, изверг смотрит, - прошипел Ленский и принял вид прилежного студента, который хорошо ему удавался благодаря миловидной внешности. Иван Васильевич прошёлся по группе своими глазами, цвет которых никто из студентов не сможет назвать, потому что смотреть в них страшно и просто опасно для жизни, но все знают, что они тёмные. Вроде бы. — Опасность миновала, - облегчённо вздохнул Вова, но говорить стал тише, - кстати, вчера в этом клубе была вечеринка в честь дня рождения какого-то новичка, который перевёлся в мед.корпус нашего. Не помню, как там его, но, кажется, из-за него и началась та ссора с Гришей и Грушкой. — Пфф, Гриша и Грушка, - фыркнул Аркадий, изо всех сил сдерживая смех, - мне нравится как это звучит. — Чёрт, и в правду смешно, - поддержал Ленский, и зажал рот рукой, чтоб не заржать в голос. — Господи, Володь, нас несёт со всякой дичи, - выдавил из себя Кирсанов, который явно находился на грани. — Тоже мне новость, господин Кирсанов, - с деловитым лицом произнёс Ленский. Кирсанов сполз под парту и зажал рот обеими руками, а Ленский почти до крови прикусил губы, чтобы сдержать истерический хохот.

***

— Из-за чего нас так вынесло? - отходя от смеха произнёс Кирсанов, выходя из аудитории. — Не помню уже, но пара прошла знатно. Кажется, из-за Грушки и Гришки, - ответил Ленский, растирая лицо, - кстати, надо заехать к Грушке, чуть не забыл. Ты же поедешь со мной? Ему до сих пор плохо, идиот, перепил вчера. — Вот сейчас и я бы не отказался от чего-нибудь алкогольного. Заедем за вином по пути, - прикрыл глаза в предвкушении Кирсанов. В светлых мечтах о красном, парни вышли из университета и направились к машине Кирсанова, который утром заехал за поэтом, потому что юноша не смог дойти до общежития и завалился спать с Грушкой у последнего на квартире. И как только добрались? — Вы куда, парни? - к ним не спеша приближался прекрасный юноша. Федор Басманов, сын препода по истории, бывшего депутата. Всеобщий любимчик и фаворит учителей. В особенности Ивана Васильевича. — Уматываем, пары же закончились, - немного удивлённо ответил Ленский. — Не совсем закончились, голубчик. Осталась ещё одна пара с Чацким, забыли? - парень облокотился о стену здания и прикурил сигарету, но пропускать занятие, по видимому, не собирался. — Ля, и правда, - сокрушенно покачал головой Ленский, хмуря красивые брови,- и почему вообще Чацкий ведёт у нас эту фигню, он же сам ещё студент? — Не совсем студент. Он...,- Басманов выдержал театральную паузу, - Магистр Йода! То есть, Чацкий. Парни разочарованно выдохнули, ожидая чего-то большего, но потом посмеялись с лица Феди, который скорчил страшную рожу. — Сколько раз говорить, мы не смотрели "Звёздные войны", - сказал Кирсанов, - ну, а вообще мне нравится, как он ведёт эту хрень про иностранные языки. Интересно и увлекательно, на его занятии хочется работать, а не спать, но ставить его последним просто издевательство. Я домой хочу, - грустно закончил Аркаша. — Так это же факультатив, нет? Мы можем не пойти, нам говорили, что мы посещаем его по желанию, - с надеждой проговорил Ленский. — Ага, они всегда говорят, что это по желанию, а потом ебут без смазки. В мозг, - ехидно ответил Федя, - и не только, - добавил тише, чуть погодя. С грустью на лицах и тяжестью в сердцах, парни вернулись обратно в здание петербургского университета.

***

— Онегин, вставай, - Базаров встревоженно тряс Женю за плечо, - вставай же, ну... Онегин! — Да встаю я, встаю! Боже... Я умираю, да? Умираю? Я ещё слишком молод, - драматично приложив руку ко лбу, Женя откинул голову назад и вдруг упал, - блять! Кровать закончилась, - грустно выдохнул он, потирая ушибленный бок. — Тебя че ещё не отпустило? - поморщившись от грохота падающей тушки товарища, спросил Базаров. — Отпустило. Почти, - себе под нос добавил Онегин. Потом осмотрелся и понял, что это не его квартира. Нет, он, конечно, недавно в неё переехал, но не узнавать свое жилище, в котором полноправно обитал уже почти две недели, не мог. — А где мы? - тихо спросил Онегин, резко встряхиваясь ото сна. — То-то и оно, что я не знаю, - также тихо ответил Базаров, прислушиваясь к звукам, доносившимся предположительно из кухни, но это не точно. Потом потянулся к тумбочке, на которой лежали заботливо поставленные неизвестно кем стаканы с водой. Один протянул Онегину, который тут же жадно присосался к воде, подождал пока тот выпьет и проверил всё ли с ним в порядке, на что Онегин лишь закатил глаза, и только потом сам испил из второго стакана, решив, что выбирать не приходится: либо умереть от яда (маловероятно), либо от обезвоживания (очень вероятно). — Ничего не помню... Хотя, нет, помню, как я вызывал такси, потом, кажется, какой-то очень пьяный парень попросил вызвать и ему, я сказал, что две машины будут ехать долго... Зачем я это сказал? Ну, не суть. Ох, - скривился Онегин, обхватывая голову руками, а Базаров даже задержал дыхание, - как больно... Базаров разочарованно выдохнул, ожидая, что его друг вспомнил что-то стоящее. — Ну, что потом? - нетерпеливо спросил он. — Не дави на меня! Сам-то ты что помнишь? - перевёл Онегин. — Вот именно, что ничего! Поэтому и спрашиваю у тебя, болван, - не на шутку разозленный от собственного бессилия, Базаров начал огрызаться. Потом отобрал у Онегина пустой стакан и положил на тумбу рядом со своим. — Уф, ладно... Кажется, мы познакомились, да. Потом приехало такси, мы сели в одну машину и, видимо, решили отвезти сначала его. Как его звали? Данил? Давид? Дмитрий! Да, Дима, - обрадованно сказал Онегин, как будто от имени паренька зависело всё, - мы разговорились, приехало такси, нам стало жаль так быстро прощаться... Он позвал нас к себе и предложил выпить за знакомство. Потом узнал, что у меня была днюшка и мы пили уже за меня, - тут Евгений напряг память, - дальше не помню, - расстроенно выдохнул парень, снова оглядывая ухоженную комнату. — Попали мы, Женька, - ответил Базаров, вновь прислушиваясь уже к веселому свисту. Кажется, всё-таки с кухни.