Равноденствие

*** — Ичиго, у тебя там, внутри, мозг вообще есть? Вопрос сопровождался постукиванием костяшек по многострадальной голове, отчего ответить утвердительно было еще сложнее. Рука у Тацки всегда была тяжелая, а сегодня она просто превзошла себя. Окна его башкой, правда, бить больше не пыталась, хотя перед глазами все равно кружился хоровод бешеных мух. Зато стоило отдать Тацки должное: она не кричала. Почти. И даже оттащила Ичиго для отповеди в сторонку. И неважно, что на них все равно косились проходящие мимо школьники. Вернее, не совсем даже на них, а на Ичиго. Вот как начали с утра коситься, так и до сих пор… А раз с одеждой и волосами у него было все нормально (проверял не раз), значит, его поджидала очередная гадость. И Тацки, судя по ее возмущенному и одновременно обеспокоенному виду, о ней знала. — Он будет, если ты перестанешь пытаться его выбить, — отвечая на, в общем-то, риторический вопрос, Ичиго сделал неудачную попытку на пару шагов отодвинуться от подруги. — Было бы что выбивать. — Да в чем дело-то? — Вот скажи, как тебя угораздило связаться с этой гадиной? — все-таки изложила она суть проблемы. — С Ито? — А что, ты себе еще какую-то пассию присмотрел? — ядовито поинтересовалась Тацки. — Она мне не пассия, — отрезал Ичиго. — О, ну это я как раз знаю. Наша королева умеет пускать слухи так, что они по всей школе разлетаются еще до конца первого урока. Вот оно, значит, что. Не только Сайто был мастером сплетни. Час от часу не легче. Конечно, Ичиго было неловко перед ней за вчерашнее, и он даже собирался извиниться (хотя понятия не имел, как это будет выглядеть), но, столкнувшись с Ито сегодня, понял, что это плохая идея. Ито снова заходила к ним в класс — якобы к Хиге. И она даже поздоровалась с Ичиго — таким тоном, что лучше бы уж промолчала. К нищим на улице и то обращаются с меньшим презрением. Потом Ито удалилась, уровень шума в кабинете резко подскочил, и Ичиго припомнил, как при его сегодняшнем появлении точно так же притихли разговоры, будто за секунду до его прихода все только о нем и трепались. Где-то позади негромко присвистнул Кейго, а Ичиго махнул на все это рукой. Теперь вот выяснялось, что напрасно. — И что за слухи? — напряженно спросил он. — О вашем, голубки, вчерашнем свиданьице, — Тацки скривилась, будто лимон прожевать не могла. — И каким ты себя показал героем. Автоматически закавычив последнее слово и скрестив руки на груди, Ичиго нахмурился: — Я просто ушел. А что мне надо было делать, когда она начала на мне виснуть? Прозвучало куда грубее, чем ему хотелось. Что бы там вчера между ними ни произошло, Ичиго не собирался совершать нападки на девушку, да и выглядело это как жалкое оправдание. Его слова немного охладили пыл Тацки. Она моргнула, но почти сразу снова взяла быка за рога, собираясь разобраться во всем до конца: — Она, значит, начала? У всех остальных другая версия. Понимая, что ничего хорошего не услышит, Ичиго обреченно спросил: — Какая же? — Если коротко, в ней ты, занудный, но агрессивный идиот, начал приставать к Ито, и она тебя выставила. Звучала эта версия неприятно, но Ичиго, как ни странно, резко успокоился. Его репутация была подмочена еще Коном в его незабвенное «первое пришествие», а сейчас Ичиго было не до того. Ну и подумаешь, будут его теперь считать озабоченным… Какая ирония, на самом деле. Собственное равнодушие к ситуации пугало бы, дай себе Ичиго труд над этим задуматься. — Как было, я уже сказал. Остальное мне не интересно. Если Ито хочет распускать слухи, вряд ли я смогу ей помешать, — спокойно заметил он. — Ичиго. Оно, может, и не мое дело… — словно только сейчас осознав, что бесцеремонно лезет в его личную жизнь, Тацки смешалась, но потом предостерегающе нахмурилась: — И все-таки. Если все это будет расстраивать Орихиме, я не знаю, из кого я первым душу вытрясу: из тебя или из этой… — А Иноуэ тут при чем? — изумился Ичиго. Хотя стоило бы догадаться, что Тацки только ради одного человека обычно так зверствует. — При том! — рявкнула Тацки и почему-то покраснела. Она помолчала и добавила чуть мягче: — Я тебя слишком давно знаю, чтобы поверить, будто ты в эту историю сознательно влез. Но, Ичиго, в следующий раз… подумай, ладно? И вообще, если бы ты собственной школой чуть больше интересовался, то был бы в курсе, с кем собираешься сводить знакомство. Ито Акуми, господи-боже… — она картинно покачала головой, стряхивая с себя серьезность, и направилась к кабинету. Ичиго ничего не оставалось, кроме как пойти следом, тем более что звонок уже был не за горами. Проходя к своему месту, он заметил, как обернулась к нему стоящая в дальнем конце класса Иноуэ, которая в этот момент разговаривала с Исидой. Встретившись с Ичиго взглядом, Иноуэ улыбнулась и хотела что-то сказать, но стушевалась, отчего улыбка стала шире и растерянней. Исида выпустил из рук бело-кружевную ткань, которую за секунду до того они вместе держали в руках, и нервным движением поправил и так строго вертикальный галстук. Значит, он Иноуэ с кройкой и шитьем помогает? Ну-ну… Хотя бы не бегает больше от «шинигамской компании», как от зачумленных, — и то ладно. Ичиго уселся как раз под раскатистый звонок и постарался не думать о том, что к любопытным и оценивающим взглядам придется привыкнуть, пока все не забудут эту дурацкую историю или пока им не станет всё равно. О пустующей парте позади него, которую обычно занимал Ренджи, тоже думать не хотелось: можно было до посинения гадать, нашлись ли у того важные дела, не позволившие прийти в школу, или ему просто опостылела унылая физиономия Ичиго. А о синеглазом оккупанте, разместившемся в его комнате, даже вспоминать было страшно. В общей сложности для «недумания» набиралось такое количество пунктов, что Ичиго погрузился в учебу с облегчением, заместив хаотичные мысли стройными рядами уравнений. В них тоже содержалась куча неизвестных, но те хотя бы были абстрактными. Домой Ичиго вернулся с твердым намерением до завтрашнего утра никуда больше не ходить. Намерение было малодушным, но непоколебимым: он не горел желанием светить свою рейацу ни перед Ренджи (хватит и вчерашнего, спасибо), ни перед Урахарой, если тот вдруг оказался бы на месте. Ичиго просто надо было успокоиться, взять себя в руки, а заодно — и свою духовную силу, назвать которую устойчивой у него пока язык не поворачивался. Один день — и все будет в порядке. Так, по крайней мере, он рассчитывал. Как раз когда Ичиго искал, чем бы перекусить, позвонила Рукия и спросила, придет ли он в магазин. Пришлось соврать, что сегодня никак не получится, потому что в противном случае его завтра четвертуют на химии. То есть как «соврать»… немного преувеличить. В случае неготовности ему бы влетело, но раньше Ичиго это не останавливало. Рукия если и удивилась, то виду не подала. Уже отключаясь, он слышал, как у нее что-то спрашивает Ренджи, поздравил себя с тем, что начал бегать от проблем, и вплотную занялся найденным в холодильнике салатом. Этот же салат обернулся холодным тяжелым комком в желудке, когда через полчаса в его комнату вломился Гриммджо вместе с раскрасневшейся на морозе Рукией. Ичиго сосчитал про себя до десяти, отложил на стол учебник — внезапное подтверждение его алиби — и велел: — Мыть руки. Хорошо хоть, дома никого не было и пацан мог спокойно дойти до ванной без сопровождения. Хмыкнув, но все равно посветлев лицом, мальчишка сбросил куртку прямо на пол и вышел. А Ичиго вопрошающе повернулся к Рукии. — Нечего на меня так смотреть, — отозвалась та. — Попробовал бы ты его удержать. «Мы договаривались, что я здесь, пока Ичиго занят. А сейчас он уже дома». Сам условия ставил — вот теперь сам и разбирайся. А я побежала обратно: там Иноуэ пришла, мы хотим потренироваться вместе, как раньше. И, сочувствующе покивав другу, она исчезла, будто ее вынесли из комнаты сверхъестественные силы. Зато те же самые силы внесли мелкого арранкара обратно — прочно и надолго. — Я занимаюсь, а ты меня не отвлекаешь, — напомнил Ичиго. — Очень надо, — скривился Гриммджо. Можно было подумать, что его сюда притащили против воли. Ичиго собирался пройтись на этот счет, но внимательно посмотрел на мальчишку, который уселся на любимом месте Рукии, проверил давление своей рейацу и сказал: — Ты бледный какой-то. Нормально себя чувствуешь? — Лучше не бывает, — кивнул тот. — Только есть охота. Едва-едва открытый учебник снова захлопнулся, а Ичиго второй раз уже отправился на добычу пропитания. Учитывая, что остатки нормальной еды он съел на обед, пришлось провозиться дольше. Пока он поджарил пару яиц, пока заварил чай, пока нашел печенье… когда Ичиго втиснулся в комнату, балансируя подносом, Гриммджо спал. На его кровати. Ну да: единожды позволив… Знаем, проходили. Подносом захотелось грохнуть об стол, да погромче, но Ичиго опустил его бесшумно, сгрыз печеньку, после чего достал из шкафа одеяло и укрыл мальчишку. Он вроде не выглядел сонным двадцать минут назад, разве нет? Ичиго со вздохом напомнил себе благородную цель постижения науки. Строчки на сероватой бумаге учебника издевались над ним: около трети материала он просто не понимал, отчего приходилось все листать и листать страницы назад в поисках ответов. При этом он машинально ковырял слегка пережаренную яичницу, а потом, так же не чувствуя вкуса, выхлебал остывший чай. Химия поддавалась со скрипом, но Ичиго решил, что с места не сдвинется, пока не разберется хотя бы в теме завтрашней самостоятельной работы. Мысли были восхитительно полны учёбой, ни для чего другого места не оставалось, и два с лишним часа пролетели как одно мгновение. Дочитав особо мудреный параграф и примеряясь к идущим после задачам, Ичиго потянулся, зевнул… и подумал, что Гриммджо слишком долго спит. Внутри что-то беспокойно потянуло, но предчувствие не успело толком оформиться: брошенный на стол сотовый в глубокой тишине комнаты зазвонил так оглушительно, что Ичиго схватил его и ткнул в кнопку ответа, не глядя на экран. Одновременно он поднялся из-за стола и отошел к окну, подальше от кровати. — Да. — Привет, Ичиго, — проворковала трубка, и ее тут же захотелось отшвырнуть подальше. Мысли, успешно вытесненные из головы химическими формулами, вернулись все разом, мгновенно. — Привет, — поздоровался Ичиго. Пальцы стиснули телефон до хруста. — Надеюсь, я тебя не отвлекаю? Выплясывать ритуальные танцы Ичиго не собирался. — Ты что-то хотела, Ито? — Только спросить, как у тебя дела, — рассыпался колокольчиком нежный голосок. — У меня все хорошо, — отозвался Ичиго, терпеливо дожидаясь, пока она перейдет к главному пункту программы. — Надо же, — театрально вздохнула Ито, а Ичиго почти воочию увидел, как раздвигаются в улыбке ее темно-розовые губы. — Не думала, что ты из тех людей, которым наплевать на собственную репутацию. — Мне казалось, ты меня не так хорошо знаешь, чтобы делать какие-то выводы. — Для некоторых выводов, — она сделала выразительную паузу, содержащую бездну намеков, — много времени и не нужно. Вот это уже ближе к теме. — Я должен был как-то более бурно отреагировать на клевету о себе? — Изображать спокойствие было все труднее, но приходилось. Она до сих пор не сказала, зачем звонит. — Извини, я в такое не играю. — Правду, значит, любишь? — скучающим тоном осведомилась Ито. — Я могла и правду рассказать. Как твой друг, кстати, поживает? Что-то я его сегодня не видела. — Ты о чем вообще? — голос сел резко, будто у него кто-то регулятор громкости прикрутил почти до предела. — Я ведь правда не люблю дома по вечерам сидеть одна. Вот и вчера… захотелось прогуляться. Ичиго слушал ее чистый голос, разносящийся, кажется, по всей комнате, и смотрел в окно на темнеющую улицу. Там было спокойно, безветренно, а ему вспоминался вчерашний снегопад. И свет настольной лампы был так похож на теплый свет фонаря, под которым они тогда остановились. Ичиго ведь не смотрел по сторонам, он бы даже не заметил, если бы кто-то прошел рядом с ним, только Ренджи и видел. За этим густым, скрадывающим звуки и цвета снегопадом Ичиго не заметил Ито. В глазах потемнело, словно на него надели непроницаемую повязку. Улица померкла, а звуки остались, и эти звуки поднимали тяжелыми пластами совсем недавно успокоившуюся, усмиренную духовную силу. Сзади раздался какой-то шорох, но на него Ичиго уже не смог отреагировать. Его затапливала рейацу, слишком огромная даже для него. Сила подернула мир мутной пленкой, сетью, в которой бились его страх и злость, а где-то под ними расползалась холодная, засасывающая пустота. В попытке избежать этого Ичиго стал выбрасывать рейацу из себя, как сбрасывают с тонущего корабля лишний груз. Это помогало: освобожденное от перегрузки духовной силой сознание снова могло воспринимать журчащую речь Ито как конкретные слова. Хотя лучше бы он не слышал. — …не вводить девушку в заблуждение. Если бы ты предупредил о своих вкусах. Мне тебя даже жалко стало, Ичиго. Но, вообще, ты нормально устроился, я так понимаю. А все же где твой дружок сегодня был? Ичиго почувствовал тошноту — от насквозь лживого голоса или от такого резкого выброса силы, почти опустошившего его. — Это. Тебя. Не касается, — задыхаясь, процедил он. На большее его бы просто не хватило. Это было слишком. Предел, за которым начиналось черное безумие с искрами ненависти. И переступать эту грань Ичиго не имел права. Он выключил телефон, не чувствуя, как прокусил губу до крови, тяжело опираясь о подоконник. А в следующую секунду его швырнуло вперед ударной волной от беззвучного взрыва. Ичиго приложился лбом о стекло, каким-то чудом не разбив его, и несколько секунд просто стоял, оглушенный и слепой. Ему не надо было поворачиваться, чтобы проверить: он и так чувствовал его каждым нервным окончанием. С Ичиго словно кожу живьем содрали. Он все-таки повернулся — медленно, как приговоренный. Мальчишка лежал на полу, возле кровати, в позе сломанной куклы. А рядом с ним возвышался, заполняя собой чуть не половину комнаты, парень с дырой в животе и ослепительно-белой сколотой маской на правой половине лица. Абсолютно голый. В голове у Ичиго что-то тонко зазвенело, а потом напряжение лопнуло, окатывая полутемную комнату срывающимся на неестественные ноты смехом.