Равноденствие

*** Если Рукия отделалась на этот раз легко, то Ренджи досталось по полной. Серо впечаталось ему прямо в живот, спалило кусок косодэ и превратило кожу в сплошную кровоточащую рану. Пока Иноуэ лечила его, Ренджи прерывисто дышал и стискивал зубы покрепче. От ругательств его удерживало только присутствие двух девушек. Ичиго дождался момента, когда лицо Ренджи немного расслабилось, и только после этого спросил: — Так что? Иноуэ, сосредоточенная на лечении, вскинула на него глаза и не сразу нашлась, что сказать. — Мы… мы с Кучики-сан пошли прогуляться после концерта. Все было хорошо, а потом Улькиорра-сан появился так неожиданно… Я ничего не успела понять. — Я только из гигая высвободилась, когда он напал. Вырубил меня, как студентку какую-то, — гневно сказала Рукия, которая уже выбралась из-под щита. — Хотя не убил, как ни странно. — А что с остальными? — спросил Ренджи. — Я почувствовал, что он пришел не один, но неподалеку от других арранкаров была твоя рейацу, Ичиго. Ты с ними разобрался? О да, он разобрался. Так славно разобрался, что сам чуть не стал Пустым. Вот веселье началось бы сейчас… — С ними проблем не было, — подбирая слова, Ичиго постарался высказаться максимально честно. — Мелкие сошки. Ты правильно сделал, что пошел сюда. Улькиорра опасен. — Да толку-то, что я явился. — А ты думал, Четвертый Эспада с тобой в игры будет играть? — раздался насмешливый голос Гриммджо, державшегося чуть в стороне от них. Ичиго подобрался: только этого сейчас не хватало. Ренджи окинул его взглядом, задержался глазами на обожженной руке, от которой, как мерещилось Ичиго, все еще исходил запах паленой кожи, и заметил: — Зато теперь ясно, что Шестой Четвертому и в подметки не годится. Ичиго решил, что лучше вмешаться сейчас, чем разнимать их, когда они сцепятся. — Мы и так знали, что Улькиорра силен. Но зачем он явился? Что он сказал, Иноуэ? Та растерянно пожала плечами: — Почти ничего. Сказал только, что время вышло. — И всё? Не объяснял ничего? Не требовал? — Нет. Я пробовала спрашивать, но он молчал и не пытался напасть после того, как ранил Кучики-сан и Абараи-сана. — Эта кукла фарфоровая не очень-то разговорчивая, — сказал Гриммджо, вновь привлекая к себе внимание Ичиго: — Зато ты что-то чересчур болтливый. Гриммджо только нехорошо ухмыльнулся. Иноуэ, наконец-то закончившая с раной Ренджи, тоже взглянула на арранкара, сострадательно поморщилась и подошла к нему: — Позвольте, Гриммджо-сан. — Валяй, — милостиво разрешил Джаггерджак, подставляя под золотистое свечение руку. Ичиго украдкой выдохнул. Конечно же, он знал, что Иноуэ сама предложит вылечить его. Она бы и Айзена лечить кинулась. Сделав вид, что не заметил косого взгляда Ренджи, Ичиго направился к своему телу. Когда он вернулся, отряхиваясь от снега и грязи, Иноуэ уже почти залечила рану Гриммджо: иерро у него было прочное, его не так уж сильно обожгло. Потом Иноуэ подняла взгляд на его лицо и с тихим «о!» собралась переместить Сотен Кишшун выше, к разбитым губам, но тот отмахнулся от попавшейся под руку Аяме, как от назойливой мухи. — Оставь. Это само пройдет. — Что, Улькиорра размахивал кулаками? — спросила Рукия, тоже уже вернувшаяся в гигай. Гриммджо молчал, и в этом молчании Ичиго чудилась такая бездна слов, что ему стало не по себе. Он принялся суетливо счищать намертво въевшуюся в брюки грязь. А Гриммджо все-таки ответил: — Было бы неплохо хоть раз вывести его до такой степени, но Улькиорра для этого слишком отмороженный. Ичиго почти против воли посмотрел на Гриммджо и в ответном взгляде прочитал явственное «Не то что ты». В углу рта у него запеклась кровь, и мысль о том голодном поцелуе прострелила сознание Ичиго, словно кто-то спустил давно взведенный курок. Он просто ударил Гриммджо. Всего лишь ударил. Гнев так толком и не родился, задавленный страхом совсем другого рода, а потом уже поздно и не к месту было злиться. Ичиго просто позволил ему вытащить себя за шкирку из темноты. Гриммджо второй раз спасал его от Пустого… спасал от самого себя. И внутренние рефлексы начинали сбоить при попытке определить в ситуации «правильное» и «неправильное». Ичиго должен был хотеть убить его, но вместо этого где-то глубоко внутри начинало теплиться что-то, похожее на благодарность. — Надо вернуться к Урахаре и рассказать о наших гостях, — сказал Ичиго. Гриммджо прошел к своему гигаю мимо него, чуть не задев плечом, словно ему было мало места вокруг. Ренджи пристально посмотрел на поднимающуюся с земли фигуру, и глаза у него опасно сощурились. — Это моя одежда, — сообщил он, хотя Гриммджо об этом, конечно, и так знал. — Уже нет. — Это. Моя. Одежда, — начиная по новой заводиться, чеканно повторил Ренджи. Ичиго понимал, что дело не в шмотках, и надо было срочно придумать, как остановить начинающуюся бурю, но в голову ничего не лезло. — Тебе не повезло, что у нас один размер, — издевательски пожал плечами Гриммджо. — Или что, мне надо было голым ходить? — Это меня мало волнует. Свои проблемы решай сам. — Вот я и решил. — Не зли меня, тварь. — Еще слово — и я попорчу тебе татушки. Гриммджо уже подошел в Ренджи вплотную, и теперь они стояли друг напротив друга, рослые, крепкие и одинаково разозленные. Ичиго вдруг подумал, что между ними больше общего, чем им того хотелось бы. Уверенные в себе, напористые, сильные, иногда чересчур самоуверенные… в Ренджи, конечно, не было звериной ярости Гриммджо, но это не слишком меняло картину. Ичиго не был фанатом физики, но про одноименные заряды, которые отталкиваются, он знал хорошо. И лучше бы сейчас это сработало в самом прямом смысле. Хотя вспыхнувшие глаза Ренджи надежды уже не оставляли. — Ах ты… — выдохнул он, собираясь кинуться на арранкара с голыми руками, но ему даже закончить фразу не удалось. Рукия, молча подошедшая к ним, глянула на одного, потом на второго, а потом размахнулась и огрела Ренджи по голове школьной сумкой, после чего развернулась и проделала то же самое с дезориентированным Гриммджо. — Мальчики, не ссорьтесь, — нежно проговорила она и одарила «мальчиков» таким зверским взглядом, что даже Ичиго стало не по себе. Все-таки Рукия его иногда и восхищала, и пугала одновременно. Пройдя между притихшими, будто бы пристыженными Гриммджо и Ренджи, Рукия элегантно поправила прическу, надела перчатки и как ни в чем не бывало сказала: — Ичиго прав, нам надо заглянуть в магазин. Ичиго расслышал, как подошедшая к ней Иноуэ хихикнула и восхищенно пробормотала: «Кучики-сан! Ну ты даешь!». Ренджи, подчеркнуто не обращая внимания на Гриммджо, пошел за Рукией. У арранкара реакция была сходная, только он, вбив кулаки глубоко в карманы джинсов, почти привычно пристроился сбоку от Ичиго. Что ж, он хотя бы ненадолго заткнулся. Уже за это Рукию стоило расцеловать. Если бы Ичиго рискнул, разумеется. *** На Урахару они понадеялись зря: торговец знал не больше их и идей имел столько же. Или не подавал вида, что у него есть козыри в рукавах, — с него сталось бы. — Говорите, один из Эспады и трое слабеньких арранкаров? — рассеянно спрашивал он уже во второй раз. Ответ не требовался, потому все присутствующие молчали. Некоторые совмещали молчание с прихлебыванием горячего чая. — Притом пришли они отдельно… — И что все это значит? — устав от хождений вокруг да около, спросил Ичиго. — Откуда же мне знать? — отозвался Урахара с лучезарной улыбкой, ясно говорящей «я вру». Так, про крайней мере, привык понимать Ичиго эти его сладкие многозначительные улыбочки и наивно-добродушные интонации. — Видимо, Айзен решил действовать по прежнему плану: заставить Иноуэ-сан восстановить Хогиоку. — Это лишено смысла, — вздохнул Ичиго. — Он бы не выпустил Иноуэ из Уэко, если бы знал, что она ему снова понадобится. Ведь мы могли спрятать ее, увезти куда-нибудь… — Айзен чересчур уверен в своих силах, — предположила Рукия. — Но в дальновидности ему не откажешь, — потянувшись, возразила Йоруичи. — Он слишком многое сделал и слишком долго ждал, чтобы сейчас действовать опрометчиво. — Иноуэ-сан, как по-твоему, что имел в виду Улькиорра, когда сказал, что время вышло? — спросил Урахара. Она только беспомощно пожала плечами. Урахара кивнул самому себе. — Как он заставил тебя уйти с ним в прошлый раз? — Сказал… что убьет Куросаки-куна и остальных, — почти прошептала Иноуэ. Ей было стыдно говорить, что, по сути, она не верила в силы своих друзей и в то, что они могли справиться с противником, пусть даже таким сильным. — А сейчас он просто ранил Рукию и Ренджи и больше ничего не пытался сделать? Даже не нападал на тебя? — Йоруичи, играя в ту же игру, что и Урахара, задала два ненужных вопроса: они уже все и так знали, но зачем-то продолжали переспрашивать и уточнять. Это не могло значить ничего хорошего. — Но зачем он притащил с собой еще троих? — вспылил Ичиго. — Это было просто пушечное мясо! Их явно отправили сюда на смерть. Зачем? — Когда ты сражался с ними… — задумчиво проговорил Ренджи. — Я уже был ранен, но все-таки чувствовал твою рейацу. Она была очень необычной. Йоруичи пристально глянула на него почти с недоверием: — Ты использовал маску? Ради «пушечного мяса»? У Ичиго вспыхнули кончики ушей. Ему вдруг вспомнился Бьякуя, который далеко не всякого противника удостоит чести увидеть его банкай, а он, как последний придурок… — Я не знал, насколько они сильны. Просто решил действовать наверняка. — Наверняка, значит, — хмыкнула Йоруичи, и это было хуже насмешки. Правильно, лучше бы держал себя в руках. Последствия могли быть совсем небезобидными. В процессе самобичевания Ичиго все-таки успел заметить, как Йоруичи быстро переглянулась с Урахарой. Кажется, этим двоим слова для общения часто были просто не нужны. В глазах Йоруичи мелькнула тревога, и если уж что-то могло встревожить принцессу Шихоуин, то это определенно не стоило игнорировать. С другой стороны, требовать объяснений тоже смысла не было: пока сами не захотят — не скажут. Оставалось только стиснуть зубы и ждать. Ну и верить, разумеется. — А что это наш котеночек такой тихий? — вдруг насмешливо спросила Йоруичи. Гриммджо подпирал стену в сторонке. То ли ему было скучно, то ли непривычно присутствовать на собрании бывших врагов (Ичиго очень хотелось надеяться, что хотя бы временно — бывших), но он молчал с тех пор, как они пришли. — Никаких идей по поводу действий твоих сородичей? Он лениво покосился на Йоруичи. Ичиго показалось, что он вообще проигнорирует вопрос, но после паузы Гриммджо все-таки ответил. В своем стиле, конечно. — Это отребье мне не сородичи. Знать не знаю, какого хрена они тут делали. А Айзен почему-то — уж не знаю, почему — в свои планы меня не посвящал. Йоруичи на его резкий тон внимания не обратила. — Это досадно, конечно. А во время боя Ичиго ты ничего необычного не заметил? Вы же были вместе, правильно? Вдруг ты что-то из виду упустил, пока был занят? Последний вопрос был адресован напрягшемуся Ичиго. Гриммджо зевнул, как кошка, которую лишают обязательной дневной дремы, скосил на Ичиго пронзительный — этот чертов контраст с волосами! — голубой взгляд и покачал головой: — Не-а, ничего. Вид у него был определенно заговорщицкий, а Ичиго не собирался иметь с ним никаких общих тайн. Однако мироздание вежливо намекало, что его желания ни единой йены не стоят. — Извините, друзья мои, но я вынужден вас покинуть, — сказал Урахара, поднимаясь, и умудрился улыбнуться всем присутствующим, включая Гриммджо. — Дела на месте не стоят. Ичиго испытывал желание усадить его на место и вытрясти все выводы, какие хитрый торгаш сделал для себя за время разговора, но он только кивнул. Был еще вариант попытать счастья с Йоруичи-сан, но это уж совсем из области несбыточного. — Я, пожалуй, потренируюсь, — в воздух сообщил Ичиго и, только не увидев Гриммджо на месте, вдруг понял, что время от времени оборачивался на него. Открытие было неприятным. — Куда это наш котик делся? На прогулку ушел? — спросила Йоруичи. — Припрется еще. Все равно ему деваться некуда, — пробурчал Ренджи. — Сволочь… где я куртку новую возьму? У меня и так денег нет. — Ну-ну, Ренджи, где твоя широта души? — добродушно хлопнула его Йоруичи по спине, вышибив из него воздух. — Может, мне в поместье заглянуть и… — начала задумчиво Рукия, но Ренджи перебил ее со священным ужасом в голосе: — У капитана денег просить?! Нет. Я уж как-нибудь… это. Сам. — Вот и славно, — улыбнулась Рукия, и Ичиго в очередной раз мысленно устроил ей овации. — Пошли уже, хорош трепаться, — отвлекая Ренджи от горестных мыслей о понесенных гардеробом потерях, позвал Ичиго. Тот только молча покачал головой. *** Единственным желанием Ичиго по окончании тренировки с раздосадованным и оттого весьма напористым Ренджи было то же, что и после школы: добраться до кровати, упасть и не расставаться с ней часов эдак двенадцать, а лучше — все двадцать четыре. Но он все-таки нашел в себе силы на последний подвиг этого дня: зашел в комнату — и вышел из нее. Ему надо было заскочить в клинику, чтобы распечатать тот самый доклад по английскому. В доме принтера не было, и в случае необходимости Ичиго пользовался тем, что стоял в кабинете отца. Сегодня очень хотелось убедить себя, что с докладом можно разобраться и с утра, но Ичиго точно знал, что завтра проспит и ничего не успеет. Отец еще работал, хотя его не было в безалаберно незапертом кабинете. Спустя пять минут Ичиго, сжимая в руках еще теплые листы бумаги, отправился навстречу мечте. Божественной четырехногой мечте с мягкой подушкой и одеялом, которое было хорошо всем, кроме нашитого на нем символа квинси. Он уже шел по коридору к входной двери, когда сзади послышался громогласный голос родителя: — Ичи! Ты как раз вовремя! Ичиго мнения отца не разделял, но постарался, чтобы это было написано на его лице не так отчетливо. — Привет. Я только на минутку заскочил. Ты тут надолго еще? — Дел невпроворот, сам знаешь, так что еще часок, — горестно покачал головой отец, хотя вид у него был весьма цветущий. Потом, словно вспомнив что-то важное, он хлопнул себя по лбу: — А, ну так что я хотел сказать! У меня для вас сюрприз! В этот момент стоило насторожиться, что Ичиго и сделал. «Ишшин» и «сюрприз» — опасное словосочетание. — И что это? — осторожно спросил он, будто шагая по заминированному полю. Отец выдержал драматическую паузу, а потом расплылся в улыбке, воздел руки к небу и торжественно объявил: — Поездка! Пафос момента слегка подпортила уборщица, прошедшая мимо них с дребезжащей тележкой, заставленной порошками, банками и бутылками. Отец проводил ее взглядом расстроенного ребенка и сделал еще одну попытку: — Поездка! В чудный санаторий, на пять дней! Выезд послезавтра утром, день туда, день обратно. Считай это предрождественским подарком. — Рановато, тебе не кажется? — только и смог вымолвить сбитый с толку Ичиго. Какая еще, к черту, поездка? — Это ничего, — авторитетно заявил отец. — Начинать дарить подарки любимым детям никогда не поздно. — А… а ты? Ты не едешь? — У меня не получится. Не могу же я на целую неделю закрыть клинику. — Но мы тоже не можем! — ухватился за мысль Ичиго. — А как же школа? — Школа не работа, ее и прогулять можно. — Чего?! Отец зарумянился: — Ладно, считай, что я этого не говорил. Но все равно, это ведь не так уж серьезно… — Что значит «не так уж серьезно»? — Ичиго думал совсем не о школе, и это добавляло его голосу убедительности. — Мне нельзя пропускать занятия. — О, Масаки! Какой ответственный сын у нас растет! — привычно возвел отец глаза к потолку, не имея под рукой плаката с фотографией жены. Потом взгляд его вернулся к Ичиго: — Это замечательно, что ты думаешь об учебе, но о здоровье тоже подумать надо! И о твоем, и о здоровье твоих сестер. Тут же город, свежего воздуха нет… Это вредно и еще раз вредно. Послушай своего папу, он врач. — Но почему именно сейчас?! — уже с отчаянием взвыл Ичиго. Отец пожевал губами, и Ичиго расслышал что-то вроде «почти даром». Ну понятно… Папаша решил совместить полезное с бесплатным. Он понял, что бой проигран, но все-таки попытался в последний раз: — Меня не отпустят учителя. — Уж это-то я улажу, — подмигнул отец и пихнул его локтем. — В общем, вы едете — и точка. Не думаешь о себе — подумай о Карин и Юзу. Если я не могу их сопровождать, то это сделает любящий старший брат. Верно? Ни тон, ни постановка вопроса не предполагали никакого другого ответа. Ичиго проглотил ругательство и ответил: — Верно. — Вот и славный мальчик, — умилился отец. — Ну все, иди домой, порадуй сестренок… а хотя нет, я сам им расскажу. Сам, сам! — Хорошо, — уныло кивнул Ичиго, уже почти не слушая его. — До встречи. Когда он шел к выходу, дверь открылась, впуская посетителя. Это был мужчина, еще довольно молодой, но с совершенно белыми волосами. Как у Укитаке-тайчо или Тоширо. Черты его лица показались Ичиго смутно знакомыми, но он заметил, что мужчина смотрит на него, и отвел взгляд, почти сразу забывая о незнакомце. Дома его по-прежнему ждала кровать. *** — Значит, вот он какой, твой сын. — Да. — Сильный, кажется. И совершенно не контролирует свою силу. — Еще научится. — Если возможность будет. Ишшин улыбнулся, и Ичиго сейчас не узнал бы эту улыбку отца — сдержанную и немного грустную. Рюукен отряхнул снег с воротника пальто и неодобрительно посмотрел на него: — Ты ему не сказал. И не собираешься, так? Улыбка с губ Ишшина никуда не делась, но в глазах заблестела сталь: — Не сочти за грубость, но у тебя с сыном вроде тоже не все гладко, так что тут ты не самый хороший советчик. — Может быть, — хмыкнул Исида. — Только действия моего сына не приведут к таким последствиям, как действия твоего. Скоро все начнется, ты знаешь. Что будешь делать? — Отправлю Ичиго подальше от города, — сказал Ишшин, и в углах его рта залегли складки. — Хочешь оставить его в стороне от событий? — Рюукен выглядел удивленным. Совсем чуть-чуть. — На тебя не похоже. Ты никогда не вмешивался, даже если он мог погибнуть. Ишшин засунул руки в карманы белого халата и сжал их в кулаки. — Это другое дело. Я не позволю его использовать. — И ты веришь, что сработает? — насмешливо спросил Исида. — Я не знаю. Не знаю. Рюукен качнул головой и чуть улыбнулся — словно завершая светскую беседу: — Мне пора, Куросаки-сан. До свидания. Он уже дошел до дверей, когда Ишшин сказал ему в спину: — Рад был видеть тебя. — И я, — взглянув вполоборота, негромко отозвался Исида и вышел из клиники Куросаки.