Ричи

             До этого Ричарду не приходилось бывать в кабинете директора. Габриэль Трумэн проводил первокурсника до последнего этажа центральной башни. Остановившись возле статуи горгульи, он сказал:       — Мармелад.       Услышав пароль, статуя ожила, внимательно оглядела визитеров и сдвинулась в сторону.       — Всё, Гросвенор, дальше сам, — сказал староста и развернулся обратно.       Ричард сделал несколько глубоких вдохов, чтобы слегка успокоить волнение, после чего сделал шаг вперёд на лестницу. Внезапно ступеньки поехали вверх, как на эскалаторе, Ричи едва успел схватиться за перила, чтобы удержаться на ногах.       Движущаяся лестница привезла первокурсника Пуффендуя к площадке с массивной дверью с молотком в виде грифона. Ричард постучал молотком, и дверь распахнулась.       В просторном круглом кабинете со множеством окон было довольно много людей. На стенах висели живые портреты, по всей видимости, бывших директоров школы. За основным столом висел самый большой портрет седого старика с длинной бородой. Кабинет был заполнен разнообразными столиками с кручеными ножками, на которых умещались хрупкие серебряные приборы; одни постоянно трещали и звякали, другие пыхтели и выпускали струйки дыма. В то же время здесь также нашли себе приют магические фолианты и рукописи, составившие личную библиотеку Дамблдора, некая каменная чаша на стальной треноге и феникс — крупная птица с золотым оперением.       Волшебные приборы директора сразу навели Ричарда на мысли о том, что они поставлены для отвлечения внимания посетителей. Приём среди бизнесменов известный, но редко используемый, поскольку им пользуются в основном мошенники. Например, аферисты подобным образом пытаются отвлечь внимание человека, чтобы проще было его обработать. Солидными бизнесменами подобные приемы не одобряются, как и более низкие кресла для посетителей, как в кабинете директора Хогвартса. Трюк тоже известный. Владелец кабинета сидит выше, отчего у посетителя возникает подсознательное чувство дискомфорта и желание скорее разделаться с делами, что невольно приводит к ошибкам, плохому торгу и тому подобному.       Дамблдор с безмятежным видом сидел за своим столом, соединив вместе кончики пальцев. Заместитель директора Макгонагалл застыла рядом с ним с правой стороны — на её лице было серьезное напряжение. Слева стояла профессор Спраут — она выглядела очень взволнованной, а грязь на мантии говорила о том, что декана Пуффендуя вызвали неожиданно из теплиц.       Корнелиус Фадж, Министр Магии, седой кареглазый полный мужчина в полосатом костюме, покачивался с пятки на носок возле большого камина — он выглядел взволнованным. Но больше всего Ричарда смущали два аврора в алых мантиях, застывшие по бокам от входной двери: крепкий черноволосый афроамериканец с короткой причёской и приземистый колдун с жесткими русыми волосами длиной не больше сантиметра.       — Добрый день, леди и джентльмены, — вежливо обозначил поклон Ричард, держась с достоинством аристократа. — Чудесная компания. Староста сказал, что вы желаете видеть меня, директор.       Портреты прежних директоров и директрис глядели на собравшихся серьёзно и с большим любопытством. Некоторые из них переходили в другие картины и о чем-то шептались друг с другом.       Корнелиус Фадж воззрился на Ричарда с толикой презрения и неимоверным превосходством, которые юный Гросвенор не мог интерпретировать. Ричард не понимал, что происходит, и это нервировало.       — Итак, мистер Гросвенор, вам известно, почему вы здесь? — спросил Фадж.       — Сэр, — нахмурился Ричард. — Мы не представлены. Понятия не имею, почему я здесь, но явно не для того, чтобы терпеть оскорбления. Лишь преподаватели и школьный персонал имеют право в равной степени относиться к ученикам. Вы не похожи на преподавателя Хогвартса, поэтому обращайтесь ко мне как положено: Лорд, Граф, Лорд Граф, Граф Гросвенор или, если изволите, Милорд.       Ричард смерил министра холодным презрительным взором, будто внезапно обнаружил неприятно пахнущую лошадиную лепешку на подошве туфли, неизвестно как там оказавшуюся. От такого обращения Фаджа передернуло. Его лицо начало багроветь от злости.       Юный пуффендуец успел заметить, как подобрался чернокожий аврор. Он с прищуром посмотрел на министра, будто прикидывая, как того лучше прибить. Аналогичного едва заметного взора от него удостоился коллега-аврор.       Профессор Макгонагалл недовольно поджала губы и одарила Ричарда строгим взором. Профессор Спраут, наоборот, с неодобрением посмотрела на министра. Директор Дамблдор лучился от удовольствия, словно кот, укравший хозяйскую сметану. Пожалуй, у него был слишком довольный вид, так и хотелось накормить лимоном, чтобы директор счастливо не щурился.       Фадж с трудом взял себя в руки и насыщенным сарказмом голосом спросил:       — Стало быть, вы не имеете ни малейшего понятия о том, почему тут оказались?       — Сэр, — надменно произнес Ричард, — если вы меня позвали играть в загадки, то выбрали не того человека.       — Мистер Гросвенор, — холодным строгим голосом произнесла Макгонагалл, — перед вами Министр Магии, Корнелиус Фадж.       — Профессор Макгонагалл, — отвесил вежливый кивок даме Ричард, — благодарю за соблюдение приличий. Жаль…       — О чем вы жалеете, юноша? — с иронией спросил Фадж. — Уж не о своих ли преступлениях?       — Жаль, что министр не госпожа Багнолд, — картинно вздохнул Ричард. — Такая приятная леди, прекрасно знакомая с правилами приличия. Когда она гостила у нас в поместье, мой крестный, принц Чарльз, высоко оценил профессиональные качества мадам Багнолд и её безупречные манеры.       Глаза Макгонагалл полезли из орбит. От изумления она приоткрыла рот.       Дамблдор, казалось, вовсю веселился. Его зрачки под очками-половинками задорно блестели, а в уголках глаз образовались весёлые морщинки. Ричард украдкой взглянул на директора, который поощрил столешницу микроскопическим кивком и намёком на подмигивание. Гросвенору это не пришлось по нраву, он чувствовал, словно им столь банальными уловками пытаются манипулировать.       Лицо министра покрылось красными пятнами, а правый глаз задергался.       — Знакомство с королевскими особами, — Фадж даже охрип от гнева, — не освобождает от наказаний за нарушение волшебного законодательства!       — Я чист перед законом, — спокойно парировал Ричард, вот только внешнее спокойствие далось ему тяжело.       Если бы не занятия со строгими репетиторами и деловые переговоры с акулами бизнеса, вряд ли юный волшебник мог бы держаться с таким спокойствием и достоинством.       — А у меня другие сведения, — со злым предвкушением сказал Фадж. — Вы, Лорд Гросвенор, нарушили закон о незаконном использовании зачарованных магловских вещей!       Ричард спокойно пожал плечами и ответил:       — Я школьник, господин министр. Я ничего зачаровывать не умею. Профессор Макгонагалл может подтвердить, что ничему такому нас еще не учили.       — Это действительно так, — сухо ответила Макгонагалл. — Что за чушь? — вперила она злой взор в министра. — Как вы можете обвинять первокурсника в чём-то подобном?!       — Да вы совсем свихнулись, министр?! — взорвалась яростным негодованием профессор Спраут.       — О, нет! — снова покачиваясь на носках, воскликнул Фадж. — Сами вы ничего не зачаровывали. Но у вас, Лорд Гросвенор, есть предприятие, на котором работают опытные волшебники. И они для вас зачаровывают магловскую технику!       — И что? — кривая насмешливая улыбка исказила лицо Ричарда. Он одарил министра высокомерным взглядом. — Мистер Фадж, с каких это пор законы волшебной Великобритании запрещают заколдовывать магловские предметы?       — Да, Корнелиус, — с серьёзным видом произнёс Дамблдор, — мне тоже интересно, с каких это пор появились несуществующие законы?       — Я немного не так выразился, — недовольно поморщился министр. — Да, законы не запрещают заколдовать магловские предметы, но… — весь его вид говорил о правоте и желании покончить с неприятным делом. — Мне доподлинно известно, что зачарованные вещи из мастерской Лорда Гросвенора попадают в руки маглов! А это серьёзное преступление, нарушающее статут секретности.       — Если не ошибаюсь, — спокойно парировал Ричард, — у вас есть целый отдел в министерстве, который занимается предотвращением попаданий волшебных вещей к маглам. Не пойму, при чём тут я. Я большую часть времени нахожусь в Хогвартсе и ни сном ни духом о том, что происходит в мастерской.       — А у меня иные сведения, — победоносно воскликнул Фадж. — Один из сотрудников вашей компании всё рассказал, так что не стоит отпираться. Вы сделаете себе только хуже.       — И что же такого мог рассказать какой-то сотрудник? — с иронией спросил Ричард. — Как я передаю маглам зачарованные вещи?! Может быть, я делаю это прямо из Хогвартса?       — Министр, это выходит за всякие рамки! — гневно прошипела Макгонагалл. — Это безобразие! Как вы можете обвинять мальчика в чём-то подобном? Он ни разу не отлучался из Хогвартса и не мог совершить ничего из перечисленного!       — Я не позволю, чтобы на моих студентов возводили поклеп! — вступилась за Ричарда профессор Спраут. Она гневно уперла руки в бока и со злостью смотрела на министра.       Фадж под таким напором невольно отступил на шаг назад и покосился на авроров. Почувствовав за собой поддержку правоохранительных органов, он осмелел.       — Лорд Гросвенор сам не передавал зачарованных предметов маглам, — поправился министр, — но по его поручению маглы забирали заколдованные предметы.       Ричард с откровенным сарказмом спросил:       — Что, маглы прямо так приходили к волшебникам и говорили: «Нас прислал граф Гросвенор», после чего забирали заколдованные предметы?!       — О, нет! — победоносно ухмыльнулся Фадж. — Вы, юноша, придумали более изощренную схему. Заколдованные предметы хранятся в ангаре, а ночью, когда ни одного волшебника не остаётся в мастерской, туда приходят маглы и забирают артефакты!       — То есть, господин министр, — голос Ричарда был отравлен тонной сарказма, — вы прямо так заявляете мне, что вам известно о случаях массового хищения артефактов в моей мастерской, но при этом приходите и обвиняете Лорда в несуразном преступлении? Это вместо того, чтобы расследовать кражу?! А вы смельчак! Поставить волшебников Великобритании на грань жизни и смерти ради того, чтобы сокрыть собственную некомпетентность… Смело. Смело, но глупо.       — Это угроза?! — задохнулся от возмущения министр.       — Констатация факта, — Ричи кивнул в сторону чернокожего аврора. — Вот этот джентльмен, как мне кажется, сразу осознал, насколько большой глупостью является обвинение в чём-либо несуразном представителя королевской семьи. Сэр, не поделитесь с господином министром последствиями подобного решения?       — Война с маглами, — сухо ответил чернокожий аврор. — Королева не простит волшебников, если с членом её семьи что-то произойдет. И это точно станет нарушением статута секретности, причем в мировом масштабе.       В кабинете повисла гробовая тишина. Стали слышны шорохи и посвистывания, которые издавали стекляшки и приборы.       — К-хм… — тихое покашливание Дамблдора привлекло к себе всеобщее внимание. — Корнелиус, полагаю, у вас нет весомых улик, чтобы обвинять моего студента в преступлении.       — Есть, — возразил Фадж.       Министр достал из внутреннего кармана свернутый лист пергамента и развернул его.       — Вот тут добропорядочный волшебник описал всю схему преступления, — сказал он.       Дамблдор вышел из-за стола и шагнул вперёд. Он взял у Фаджа пергамент и внимательно пробежался по тексту. Затем поднял глаза, улыбаясь.       — Что ж, не вижу никакого преступления, в котором можно было бы обвинить моего студента, — просто сказал он.       — Как же? — разразился негодованием министр. — Там всё написано!       Дамблдор слегка качнул головой и с отеческой улыбкой посмотрел на министра.       — Тут написано, — спокойно сказал он, — что маглы тайно по ночам забирают из ангара мастерской мистера Гросвенора зачарованные предметы. Это единственный факт, и тот косвенный, Корнелиус. Всё остальное — досужие домыслы, ничем не подтвержденные, кроме голословных обвинений. Как председатель Визенгамота, я вам скажу, что этой грамотой можно в крайнем случае подтереться. Этот документ никак не может выступать основанием для обвинений юноши в преступлении. А вот Лорд Гросвенор вправе подать в суд за клевету на автора сего опуса, — помахал директор пергаментом перед глазами министра.       Вдруг выражение лица министра изменилось: он понял. Отступив на шаг назад, он пробормотал:       — Что… Я не… Но мне сказали…       — Вас ввели в заблуждение, Корнелиус, — произнёс Дамблдор.       Ричард с прищуром посмотрел на министра через щёлки век, словно через оптический прицел снайперского бластера на врага в виртуальной игре-групповом шутере. Он был обеспокоен, взволнован, напуган, но скрывал эти чувства под маской холодного равнодушия. Но основной эмоцией преобладала злость. Даже ярость, холодная, как арктический лёд, которая прорвалась наружу.       Фадж заметил взгляд юного лорда, и ему стало страшно. Сердце министра пропустило удар. Он видел перед собой маленького мальчика, но всеми фибрами души чувствовал, словно его заперли в клетке с голодным драконом, жаждущим сочной плоти пожилого волшебника. Фадж смотрел на Ричарда со смешанным выражением ужаса и бравады.       — Кингсли! — громко воскликнул он. — Мы уходим.       — Да, сэр, — с облегчением отозвался темнокожий аврор.       Министр подошел к камину и бросил туда горсть дымолетного пороха.       — Министерство магии, — произнес он, после чего обернулся.       За спиной министра в камине загорелось зелёное пламя.       — Я этого так не оставлю! — со злостью заявил Фадж, после чего резко развернулся и прыгнул в огонь.       Вслед за министром кабинет через камин покинули авроры.       Помона Спраут с облегчением вздохнула и расслабилась.       Профессор Макгонагалл перестала напоминать натянутую струну, но при этом на её лице оставалось строгое и недовольное выражение.       Директор Дамблдор отеческим тоном обратился к деканам:       — Помона, Минерва, вы идите. За мистера Гросвенора не беспокойтесь, у меня в кабинете ему ничего не грозит.       — Хорошо, Альбус, — ответила Макгонагалл, после этого направившись на выход.       Профессор Спраут подошла к Ричарду и потрепала его по макушке.       — Все замечательно, мой хороший, — тепло улыбнулась она. — Как поговоришь с директором, отправляйся в общежитие и отдыхай. Если плохо себя чувствуешь, сходи в больничное крыло.       — Спасибо, декан Спраут, — искренне поблагодарил Ричард.       Вскоре директор и юный пуффендуец остались в кабинете вдвоём, если не считать феникса и множества живых портретов.       — Ты ничего не хочешь мне сказать, мой мальчик? — добродушным тоном поинтересовался Дамблдор.       Ричард невольно провёл тыльной стороной ладони по подбородку. Он внимательно разглядывал директора, отмечая мелочи, вроде белых звёзд на лиловой мантии, словно у чародея-звездочета из сказки, колокольчиков в бороде и острых глаз, скрытых за очками-половинками.       — Роскошная борода, директор Дамблдор, — нарушил молчание мальчик. — Должно быть, сложно за такой ухаживать?       — Непросто, — уголки губ Дамблдора поползли вверх. — Но волшебство творит чудеса. Всего пара пассов палочкой поутру — и борода выглядит великолепно.       «Всё будто по заключению психиатра-криминалиста, — отметил про себя Ричард. — Одежда, поведение, перехват инициативы в разговоре с министром. И я один на один с этим психом. Ну и дела… Только от Азкабана отбрыкался, а тут это… Ох, чует мое мягкое место, что директор меня не просто так пытался отмазать. С одной стороны, он показал министру свою власть в школе, с другой стороны, вроде как сделал большое одолжение юному лорду, а на самом деле просто выполнил свои обязанности руководителя учебного заведения. И хотя мне реально ничего не грозило, поскольку обвинения были действительно шиты белыми нитками, но со стороны для ребёнка моего возраста подобная ситуация должна казаться очень опасной. О том, чем руководствовался министр, буду думать позже. А сейчас нужно понять, что Дамблдору понадобилось от меня».       — Феникс, — заметил Ричард, обратив взор на птицу. — Занимательный и очень редкий экземпляр волшебной фауны. Я слышал, они могут телепортироваться вместе с большим грузом.       — Мы, волшебники, говорим аппарировать или трансгрессировать, — спокойным тоном поправил Дамблдор, тоже посмотрев на феникса. — Да, Фоукс удивительная птица, и его возможности поражают воображение.       Директор вновь обернулся к Ричи и сказал:       — Ричард, волшебная сила порой пьянит. Кажется, что можешь делать все и ничего за это не будет. Но на самом деле это не так.       Ричарду не понравилось, к чему клонит директор. Ему стало понятно, что Дамблдор не поверил в его невиновность. Он решил задать вопрос:       — Директор Дамблдор, вы что-нибудь коллекционировали?       — Да, мой мальчик, — ответил Дамблдор. — Я обожаю сладости и надеюсь попробовать их все, что существуют в мире.       — А я люблю комиксы, сэр. Это такие книжки с картинками и сказочными историями о людях со сверхъестественными способностями или фантастическими приборами.       — Я знаю, что такое комиксы, — произнёс директор.       — Когда я узнал о волшебном мире, то решил собрать себе коллекцию предметов, которыми владели герои комиксов. Ради их создания и была создана волшебная мастерская. Всего лишь коллекция, сэр, не более того. Так что для меня обвинение министра такая же новость, как и для вас. Можете не стараться читать мне нотаций, директор. Для меня лишиться части коллекции, это как вам потерять свои сладости. Жить можно, но приятного мало.       — Что же, мистер Гросвенор, очень надеюсь, что маглы больше не будут у вас воровать, — с намёком произнёс директор, посмотрев на мальчика тяжелым взглядом.       — Я тоже на это надеюсь.       Ричи натянул на лицо ослепительную улыбку. Далось это ему с огромным трудом. Мальчик чувствовал внутреннее напряжение и опасался директора, как любой адекватный человек, который находится в обществе психа.       — Что же, не буду тебя задерживать старческим брюзжанием, — произнёс директор. — Ступай, мой мальчик, и не шали. Используй свои игрушки с умом и не разбрасывай в коридорах…       — Всего хорошего, сэр. Спасибо за приятную беседу.       Ричард с огромным трудом сохранял прямую осанку и невозмутимый вид. Лишь покинув кабинет директора и удалившись от него на приличное расстояние, он дал себе послабление.       По телу пробежался табун мурашек, мышцы внезапно стали ватными, а конечности налились тяжестью, словно к рукам и ногам привязали мешки с песком. Ричард сгорбился, будто из него разом выпустили воздух, как из воздушного шара. Сердце бешено колотилось в груди, голова раскалывалась от мигрени, дышать было тяжело.       Юный лорд привалился спиной к холодной стене и попытался собрать мысли в кучку, но после пережитого стресса голова отказывалась думать.       Кое-как собрав волю в кулак, Ричи поплелся в больничное крыло.       Ричард точно был уверен в том, что Дамблдору известно о мастерской Гросвенора намного больше простых волшебников. Поэтому не оставалось сомнений в том, что директор давно догадался о личности победителя тролля. Его неприкрытый намек на игрушки в коридоре… Мало кто не понял бы, что речь идет об оторванных щупальцах робота.       «Старик очень непрост и опасен, как и всякий сумасшедший, — думал Ричард по пути к целительнице. — Такого либо сразу толпой валить надо, либо считаться с ним и плясать под его дудку. А ведь какая удобная ситуация с Фаджем… Слишком всё хорошо прошло для Дамблдора, но плохо для меня. Теперь против меня настроен Министр Магии. Уж больно всё похоже на подставу в стиле «разделяй и властвуй», словно кто-то специально навёл министра на мысль арестовать меня, чтобы тем самым поссорить Фаджа с Гросвенорами и, соответственно, с королевской семьей, то есть фактически с британским правительством. Чую, вот прямо всеми фибрами ощущаю, что за всем выглядывает борода Дамблдора. Вот только ощущения к делу не пришьешь, все настолько гладко, что нет никаких доказательств».       Школьная целительница, Поппи Помфри, голубоглазая женщина средних лет в лиловом платье, поверх которого был надет белый передник, с белым чепчиком на голове, увидев состояние Гросвенора, сразу же засуетилась. Она напоила мальчика успокаивающим и укрепляющим зельями, после чего уложила на больничную койку и приказала отдыхать.       Ричарду после приёма зелий стало немного легче. В голове прояснилось, и он продолжал размышлять.       «Фадж идиот! Если бы он с этой писулькой обратился напрямую ко мне, всё могло быть иначе. Глупец! Стоило министру лишь мне намекнуть на возможные проблемы с законом, он мог бы вить из меня веревки. Я бы без проблем раскошелился на приличную взятку, причем мог бы пополнять карманы министра на постоянной основе. Неужели он настолько туп, что не видит очевидного?»       Ричарда одолевали вполне обоснованные сомнения в том, что Фадж не берёт взяток. Ведь точно было известно, что Люциус Малфой каждый год кладет в карман министра минимум пятьсот галлеонов. А тут речь могла идти о десятках тысяч золотых монет.       Это вновь наводило на мысль о том, что вся ситуация оказалась кем-то целенаправленно подстроена и разыграна, как по нотам. Кем-то, обладающим властью в волшебном мире. Тем, кто тяготеет к интригам и манипуляциям. Что возвращает к характеристике доктора на Дамблдора.       Больничное крыло Хогвартса имеет приличные размеры. Оно занимает несколько комнат, одна из которых довольно большая и выполняет роль лазарета. Одноместные кровати отделены друг от друга ширмами.       Помимо этого тут имеется процедурный кабинет, общий туалет и для мальчиков, и для девочек, душевая на одного пациента и комната, в которой проживает целительница.       Когда мадам Помфри удалилась в свою спальню, Ричард использовал одну из функций чар, которыми мадам Марчбэнкс соединила мальчика с домовым эльфом. Суть в том, что слуга-домовик может почувствовать, где находится хозяин, и услышит призыв от господина. Есть редкие места, откуда такой зов невозможно послать и куда домовые эльфы не смогут переместиться, например, Азкабан или Министерство магии. Но не Хогвартс. Ведь в школе живут и работают домовые эльфы — тут находится их самая большая в Великобритании община. Заклинания, которые препятствуют их перемещению, мешали бы домовикам выполнять их работу: незаметно для всех телепортировать еду и посуду, забирать вещи студентов для стирки и тому подобное.       — Донки, — позвал Ричард.       С негромким хлопком возле больничной койки, на которой лежал Гросвенор-младший, появился домовой эльф. Вид его, по меркам волшебников, был на удивление странным: дорогой черный костюм-тройка, белоснежная сорочка и галстук. Все вещи были чистыми, выглаженными и идеально подогнанными по фигуре. Лакированные туфли блестели так, что в них можно было увидеть отражение, словно в зеркале.       — Лорд звал Донки? — чопорным тоном спросил домовик.       — Приветствую, Донки, — тихо сказал Ричард, чтобы не привлекать внимание целительницы. — Не шуми. Лучше скажи мне, кто у нас в мастерской стучит в Министерство магии?       — Волшебники Дилан Макдугал и Калеб Сондер, — без запинки выдал домовик.       — Что у тебя есть на них из компромата?       — Лорд, — домовой эльф отвесил низкий поклон, — Донки собрал на всех волшебников достаточно компромата. Мистер Макдугал украл в мастерской ингредиентов на общую сумму сто восемьдесят галлеонов пять сиклей и три кната. Мистер Сондер похитил пятьдесят граммов золота, котел на десять галлонов, один зачарованный костюм ниндзя и метр драконьей кожи. У меня есть колдографии, на которых запечатлены все кражи.       — Отлично! Просто восхитительно! — настроение Ричарда улучшилось. — Донки, передай всю информацию о хищениях этих двух волшебников мистеру Артуру Уизли. Больше тебя не задерживаю.       Стоило домовику с хлопком исчезнуть, как Ричи достал магофон. После нажатия на кнопку вызова через некоторое время в динамике послышался радостный голос Артура Уизли:       — Лорд Гросвенор, рад вас слышать.       — Добрый день, мистер Уизли. У меня для вас есть срочное поручение.       — Внимательно слушаю, Лорд, — отозвался Артур.       — Мне только что поступили данные о том, что некоторые наши сотрудники воруют в огромных количествах мое имущество. Я послал вам домового эльфа с доказательствами и колдографиями, на которых запечатлены факты кражи.       — Сэр, кто эти волшебники?! — с возмущением воскликнул Артур.       — Дилан Макдугал и Калеб Сондер, — ответил Ричард. — Мистер Уизли, я хочу, чтобы в назидание другим этих магов наказали по всей строгости закона. Мне будет недостаточно их увольнения без выплаты выходного пособия. Подайте заявление в волшебные правоохранительные органы со всеми доказательствами.       — Лорд, но их же посадят в Азкабан, — взволнованным тоном произнес мистер Уизли.       — Вор должен сидеть в тюрьме! — твердо заявил Ричард. — Вы с этим согласны, мистер Уизли?       — Да, но у них же жены, дети…       — О женах и детях нужно было думать до того, как идти против Гросвенора, — припечатал Ричард. — Мистер Уизли, эти волшебники пытались посадить меня в тюрьму по ложному доносу Министру Магии, чтобы скрыть факты хищения. Неужели вы будете сочувствовать таким подонкам?       — Как?! — был непомерно изумлен мистер Уизли. — Донос на вас, Лорд? Это после того, как они у вас воровали? И с такой хорошей зарплатой…       — Сегодня ко мне явился министр в компании авроров и пытался арестовать, тыча в лицо пергаментом с доносом от этих волшебников. Филькина грамота, в которой меня описали злодеем хуже Сами-Знаете-Кого… Естественно, у министра ничего не вышло… Мистер Уизли, я могу надеяться на вас?       — Лорд, — голос Артура был полон праведного негодования, — я крайне возмущен такими действиями Дилана и Калеба. Как они посмели?! Сэр, не сомневайтесь, они ответят за всё!       — Спасибо, мистер Уизли. Полагаюсь на вас.