over the sand and between the sea foam

Ночи выдались темные этой зимой. Темные и жадные, будто душу высасывающие, свет крадущие зазря. Неспокойно было на душе Нолофинвэ, тревожно как никогда. Счастье его, свет ясный, наследный принц Финдекано в Химлад уехал, и забрал с собой беспокойное родительское сердце. Круглым и ладным, словно камень драгоценный, сверкал Итиль во время его ухода, а сейчас серебрился тонкой серебряной подковой на исчерна-синем небе. Неспокойно было на душе Нолофинвэ. Со сторожевой башни не видно было ни зги, но каждую ночь приходил он сюда, в надежде увидеть, как тонкий холодный луч солнца золотом сверкнёт в лентах темных кос, услышать ржание разгоряченных коней и сладкий смех услышать… Но лишь только голодные вороньи крики вторили его тревоге, вторили, терзали, пугали… Посмеялся бы над ним огненный Куруфинвэ, да и сам сын его безбашенный лишь улыбнулся бы его страхам, но прикажешь ли сердцу?.. А вороны, словно сизый саван томный, кружили и кружили над застывшим в темном холоде небе, да кричали пронзительно — не то смеялись над беспокойным сердцем, не то беду накликая. Неспокойно было на душе Нолофинвэ.