***
Утро началось не с кофе. Боре снилось, что нога дико затекла, а потом началось жжение: оно распространялось, ширилось, усиливалось, а проморгавшись, тот обнаружил вцепившегося клешнёй ему в голень большого серого краба. На ноге остался гигантский фиолетовый кровоподтёк, а стукнутое не один десяток раз всем, что под руку попалось, членистоногое, валялось на спине, подёргивая двумя лапами, и издавало время от времени странный клацающий звук. Тяжело дышащий Слава накрыл дивное создание котелком и для надёжности сел сверху. — Аккуратно, они маскируются под камни! — предупредил он, потому что Боря, прихрамывая, вышел с таким целеустремленным видом, будто собрался добрести как минимум до Солитьюда. — Я тебя ненавижу! — заявил тот, окинув взглядом скалистую почву, маленький ручей, луг, и деревья вдали. — Зачем ты перенёс меня с собой? — Наша песня хороша, давай споём ее ещё раз, — буркнул Слава. — Отправь меня обратно! — У тебя проблемы с памятью? Я себя не могу обратно перенести, а уж тебя тем более! — А ты постарайся! — Боря подпрыгнул, ибо усиленное эхом котла скрежетание недобитого краба звучало довольно жутко. — Дай мне это! Слава поспешил отойти подальше, наблюдая с безопасного расстояния, как раздражённый парень превращает краба в пюре ребрами котелка. — Ты молодец, теперь у нас есть завтрак, — Слава принялся выколупывать мясо из раздробленных клешней. — А его сырым можно? Может, костер разведем? У меня зажигалка есть. — Зажигалка — это прекрасно, — одобрил Слава, тщательно пережёвывая. — Но сжечь тут можно разве что эту палатку, и то она мокрая, так что вряд ли будет гореть. — Тогда, давай жечь дрова? — А ещё нужна какая-то бумага или солома, и дрова должны быть сухими, я не знаю, где тут всё это можно найти. — Ну, как-то ты здесь живёшь, нет? — раздраженно поинтересовался Боря, тоже присоединяясь к колупанию — есть хотелось, и сильно. — Скорее нет, чем да. В прошлый раз меня закинуло выше по течению, и с мелководья на меня прыгнул медведь. — И что? — И всё. А до этого был саблезубый тигр, а до этого — имперцы. — Это здешнее население? — Это одна из сторон гражданской войны. — А если в военные разборки не соваться? — Ну, тут ещё есть много хищников, бандитов, великаны, драконы, магия, и лично я не понимаю местного языка. Может, ты поймёшь? — Чтобы поболтать с драконами? Или с бандитами? — Обычное население тут тоже есть. — И что будем делать? — Мы будем сидеть здесь, ловить крабов и есть их, как тебе? — Волшебно, — скривился Боря. — А какого-нибудь населённого пункта рядом нет? — Вон там есть башня с разбойниками, — Слава показал направление. — И всё? — не поверил Боря. — Луга и горы на километры вперёд? Что за скучная игра? — Игра весёлая, но расстояния между локациями там всё-таки намного меньше. Да и нельзя просто раскрыть карту и увидеть, где ты находишься и куда идти. Боря растер лицо ладонями. — А конкретно здесь безопасно? — Угу, грязевой краб тебе не продемонстрировал, как тут безопасно? Набрести кто угодно может, но по крайней мере здесь есть вода и крыша над головой. Боря скривился, давая понять, что он думает об этой крыше. — Ладно, а как выживает персонаж игры? — Он может поднять секиру по щелчку мышки. Ещё он владеет магией, может использовать… — А ты не пробовал применять магию? — перебил Боря. — Я пробовал сделать зелье лечения, но это так и осталась перемешанная с грибом пшеница. — А как оно должно было подействовать? — Оно не должно было убить меня. — Тебе больно умирать? Слава хохотнул. — Тогда было более-менее быстро, а вот ножом в живот — такое себе, два дня мечтал, чтобы кто-нибудь меня добил. Съеденный краб попытался выйти наружу, но Боря мужественно проглотил его обратно. — Надо носить с собой то твое зелье лечения, на крайний случай. — Отличная идея! Увидишь гриб — обязательно бери, они тут все ядовитые. — Тогда почему ты готовил из него зелье лечения? — Потому что по игре, гриб восстанавливает здоровье и наносит затяжной урон здоровью. Так вот. — А других ингредиентов нет? — Допустим, голубой горноцвет, но это в игре оно всегда цветёт, а тут не понятно, где какой, и горноцвет ли вообще. Закончив жевать, Слава пожаловался, что солнце очень яркое, голова у него кружится, и вообще как-то нехорошо, после чего снова попытался залезть в шалаш. — Ты серьёзно? Давай хоть проветрим это все, пока тепло. И поищем дрова, пусть сохнут. — Я на свету плохо вижу, — Слава недовольно закопошился. — Ну, подстрахуешь меня. Видимо, постель была не так хороша, как парень пытался показать, или Боря был сверхкрасноречив, но они всё-таки последовали этому плану.***
— У тебя истерика, что-ли? Сколько можно ржать? — Ага, она самая, — радостно подтвердил Слава, подволакивая прокушенную морозным пауком ногу, — я просто представляю эту же эпическую схватку, но с большим пауком. — А это был маленький? В Борином мировосприятии паук величиной с локоть казался гигантским, и он надеялся, что Слава это сейчас так, теоретически. — Ну, представь его себе где-то, вот такого, — Слава прочертил полосу на уровне пояса, — и как мы, мечась по поляне, лупим его ботинком. Боре было не смешно. — Правда, в этом случае он бы мне ногу оторвал нафиг, — печально добавил Слава, поглаживая сохранённую часть тела. — Пауки разве не впрыскивают яд и не ждут, пока жертва переварится? — Если ты хочешь сказать, что моя нога сейчас переваривается, то я сделаю вид, что ничего не слышал, смотри, монарх! Боря проследил за его пальцем, но никакого монарха не увидел. — Чего? — Бабочка, улетела уже. Но Борю было не отвлечь. — Пауки же не могут откусывать куски, — продолжал он, как ни в чём не бывало. Слава возвёл руки к небу в трагическом жесте — вникать в физиологию акромантулов ему было неинтересно. — Но хелицеры у него действительно большие, по сравнению с туловищем. — Он глубоко кусает? — Хочешь посмотреть? — сухо уточнил Слава, надеясь, что перспектива стаскивать с него штаны немного поумерит исследовательский пыл. Боря обернулся с крайне заинтересованным видом. — Отстань, не буду я ничего снимать! Пока они шли, нога окончательно онемела, а сам укус наоборот невыносимо жгло и дёргало — Слава время от времени щупал бедро сквозь прореху, дабы убедиться, что из него ничего не вылупляется. Веток удалось собрать жиденькую охапку, чего-то растительного на поесть не нашлось совсем, солнце садилось, желудок сводило от голода. — Зачем тебе котёл? Воды набрать? Мы же попили, — Слава дёрганными движениями расширял дыру на штанах, чтобы не пережимать распухшую ногу, одновременно пытаясь спустить Борю, которому походная романтика ударила в голову, обратно на землю. — Варить краба? Да на этих веточках даже котелок не успеет нагреться! Это, если они загорятся. Боря продолжал нудеть, что костер он сделает, а воды сам набрать не сможет, потому что боится упустить телефон в ручей, и пусть Слава ему подсветит. Устав пререкаться, Слава согласился ещё раз проковылять до ручья и обратно, если после этого Боря от него отстанет. Нет, он не хочет варёного краба. И возле костра греться не хочет, ему и так жарко и тошнит. Боря набирал воду вечность. Дотянуться ладошкой, чтобы попить, не было проблемой, но вот, чтобы набрать воду в ёмкость, пришлось снимать ботинки, закатывать штанины, идти очень осторожно, чтобы не подскользнуться, и всё равно Боря с размаху сел задницей в воду, упустив казан, когда камень под ногой застрекотал и зашевелился. Слава бы не стал так бурно радоваться, искупавшись на ночь в холодной воде, но Боря, не теряя энтузиазма, забил топорщящего клешни краба котелком, набрал-таки воды и вылез на берег, даже не упав ещё разок, хотя Слава был уверен, что наступать на маскирующихся под булыжники крабов можно вечность. Борин энтузиазм быстро сошёл на нет. Облитые из зажигалки ветки вспыхнули, но погасли сразу, как выгорела жидкость, так что Боря занимал себя тем, что пытался соорудить крепость из булыжников, тщательно пережевывая сырое мясо и молясь не обзавестись до кучи пищевым отравлением от такого рациона. Одежда конечно же не высохла, поэтому эта ночь прошла ещё мерзопакостнее, чем предыдущая. Боря очень хотел спать, но не мог, потому что трясся от холода, и попытки свернуться максимально компактно, чтобы накрыться курткой целиком, не приносили желаемого результата. Вырубился парень, как водится, под утро, уже чувствуя, как в горле першит, а проснулся около Славки, горячего и бредящего. — Не смей подыхать, слышишь? — напуганный той чушью, что Слава нёс, Боря тормошил его, пока тот не очнулся. — У тебя, кажется, жар. — Я догадываюсь, — сипло проговорил Слава, ощупывая лоб и щёки. — Пить будешь? Вода из котелка, где всю ночь проплавал дохлый краб, была воистину чудодейственна. После пары глотков Слава, наконец, распробовавший дивный букет, выпучил глаза и на четвереньках ломанулся из шалаша, чтоб не испачкать спальное место. Боря, пропустив мимо ушей весь тот мат, коим его обласкал содрогающийся от спазмов Слава, объявил, что он тоже, кажись заболел, и ночуя в этой сырой землянке они определенно застудят почки. — Тут нет какого-нибудь заброшенного дома? — Если бы он тут был, мы бы к нему уже шли. — Давай, за дровами сходим? — Я уже находился, — Слава потёр бедро, решая, лезть обратно в шалаш, или вытащить шкуру наружу. — Как нога? — Все ещё не слушается. — Не загноилось? — А хер его знает, — Слава осмотрел синий след от укуса с бурыми пятнами свернувшейся крови, аккуратно надавил, сморщился от боли. — Надо промыть чем-нибудь, — предложил Боря. Слава издал страдальческий стон. — У тебя есть, чем? — Водой? — Сам ей промывайся, — Слава с ненавистью посмотрел на котелок. — Может, зажигалкой прижечь? — Да, ожог на укусе определенно поможет мне чувствовать себя лучше. Слава вернулся в шалаш, предпочтя подобие уединения свежему воздуху, и уже через пару минут снова задремал, чувствуя тупой, пульсирующий болью жар, волнами накатывающий на его бедную голову. Боря сходил с ума от бездействия. Закончив с утренним моционом и едва снова не искупавшись, он прошёлся вдоль ручья, поймал маленького краба, выпустил, не придумав, что с ним делать, истоптал пятачок около шалаша во всех направлениях, пытался рассмотреть разбойничью башню, о которой упоминал Слава, но так ничего и не увидел. Зато заметил дым. — Слав, проснись! Ну же! — Боря похлопал его по щекам. Слава не реагировал. Был горячий, как печка, шумно дышал, иногда ныл сквозь зубы, и готовности исследовать местность не демонстрировал. А вдруг, он так и не очнётся? Боря попереворачивал его с боку на бок и забеспокоился всерьёз. А вдруг, он умрёт? Поразмыслив, что дыма без костра не бывает, и раз кто-то его развёл, может, у него и зелье лечения найдётся, Боря решительно двинулся в путь. До дыма идти было дальше, чем казалось изначально. Или это от того, что Боря часто останавливался, здраво опасаясь заблудиться? Костерком оказались сложенные «колодцем» брёвна, на которых жарилась коровья туша. От запаха палёной шерсти, копоти и ещё чего-то молочного желудок свело, но Боря мужественно игнорировал рвотные спазмы. Признаков жизни рядом не наблюдалось, но обстановка не располагала к экскурсии, так что ближе парень подползал едва ли не на животе, прячась за кустами и постоянно сканируя окружающую местность на предмет опасности. Недалеко от кострища стоял огромный кованый сундук, к которому Боря и направился, но приподнять тяжёлую крышку так и не смог. Обратный путь Боря преодолевал чуть ли не бегом, боясь, что Славу там уже сожрали грязевые крабы, пока он занимался туризмом. Ведь ничего же полезного не нашёл, совсем! Ругань и хлопки камней Боря услышал издалека и слегка расслабился — Слава цел, и даже в сознании. На подступах к шалашу вилась огромная крыса, в которую Слава швырялся камнями, не давая подойти ближе. Борю она сразу не заметила, и зло заверещала, получив камнем по затылку. Узрев превосходящие силы противника, крыса ретировалась. — Что такое? — неуверенно поинтересовался Боря, ибо Слава улёгся прямо на камни, вытягивая над собой согнутую в колене ногу. — Крыса укусила, — подойдя ближе, Боря разглядел пропитанную кровью штанину. — Что, в ту же ногу? — Думаю, она хотела начать меня жрать с уже прокушенной ноги, но я вовремя задёргался. — Я пошёл на дым, думал, может найду что-нибудь полезное, — решил прояснить ситуацию Боря, чувствуя себя виноватым. — Какое сказочное везение, — восхитился Слава, услышав пересказ того, куда Боря пошёл и что увидел, — это же стоянка великанов, я говорил туда не ходить! — Не говорил! Ты говорил про башню и разбойников! Слава нервно потёр подбородок. — В общем, туда не надо ходить, у них дубины размером с человека. А ещё они разводят мамонтов. — Мамонтов, — повторил Боря. — Да, такие огромные, волосатые и с бивнями. — Ещё был закрытый сундук. — Там обычно всякие вещи с убитых людей. — Они сюда за нами не прийдут? — Не должны, — неуверенно протянул Слава. — Еда у них есть, да и ты ничего не украл, так что вряд ли. Боря вдруг подумал, что помереть от диареи лучше, чем быть запечённым, как коровья туша. — А сколько максимум дней ты тут выживал? — Недели три, наверное, я не особо слежу за временем. Но был рюкзак со всякими полезными вещами, и мне везло не встречать никого опасного. — Что же ты без рюкзака вышел? — Я, если помнишь, умирал от дыры в печени — меня ограбили. Остаток дня прошёл спокойно — для Славы. Его не нагружали оптимистичными идеями и не требовали идти куда-то прям сейчас в призрачной надежде, что там будет лучше. Кровопускание повлияло на его самочувствие положительно, и Слава даже рискнул пройтись к ручью, чтобы обмыться.***
— Слав. — Ну, что тебе неймётся? — Слава подумал, что слишком рано обрадовался Бориному здравомыслию. — Вода есть, еда есть, погода нормальная, зачем ковылять не пойми куда, если нам даже припасы некуда сложить? — Слав, ты говорил, что у великанов есть дубины? — и что-то такое было в голосе, что Славе как наяву примерещился хруст костей. — Скажи мне, что ты сейчас не видишь одного из них, — он выбрался из шалаша и щурясь, уставился туда же, куда смотрел Боря. — Я вижу человекоподобную фигуру с дубиной. Она далеко, но идёт сюда. Слава доверительно обернулся к Боре, так ничего и не рассмотрев. — Здесь относительно безопасно, и вероятность того, что кто-то набредёт на нас всё же меньше, чем набрести на кого-нибудь самим… — Но он же… — Погоди, я закончу, — Слава вздохнул, — если ты пытаешься заставить нас как-то действовать, пользуясь тем, что я нихрена не вижу, это чертовски плохая идея. Я не в лучшей форме, а через пару часов уже стемнеет. Великан действительно идёт сюда? — Великан действительно идёт сюда, — подтвердил Боря, надувшись. — Хорошо, тогда пошли. — Куда? — Великаны за мной ещё не гонялись. Деревья его задержат, наверное? Давай, в сторону той рощи? Боря постоянно оглядывался в сторону пригорка, откуда они спускались, но преследования пока не было. — Под ноги смотри, мы так и так почувствуем, что земля ритмично подрагивает. Продвижение существенно замедлялось подволакиваемой ногой, так что, пока они дошли до деревьев, начало темнеть, а Слава дышал с присвистом, как старые меха. — Будем лезть на дерево? — предположил Боря, когда они немного углубились в лес, и стало ещё темнее. — Ага. Найти подходящее дерево оказалось очень непросто: те, у которых ветки начинались низко, были маленькими, а у больших они располагались почти вертикально, и просидеть на таком всю ночь не представлялось возможным. В какой-то момент Слава замер, прислушиваясь, и решительно подошёл к широкому стволу, на который Боря не обратил внимания. — Давай, — он сложил ладони и плотно упёрся спиной в шершавую кору, — на руки, плечо и за ветку. Карабкаться по едва стоящему Славе было стыдно, но Боря рассудил, что сверху тот его на дерево точно затянуть не сумеет, а Боря сумеет. Обязан суметь. У Славы на этот счёт были свои планы — он ушёл. Просто не стал дожидаться, пока Боря там разместится, ухватится — убедился, что тот не падает — и ушёл. Боря ещё долго с ним разговаривал, пытаясь понять, что происходит, но Слава, конечно же, не откликался. В ночном лесу шарудело, шелестело, и ухало — не как сова, а как обезьяна. Раздавались глухие удары и тонкий вой где-то слева. Обстановка располагала сидеть тихо и не шевелиться, и у Бори очень быстро одеревенело всё, что могло. Звуки леса через пару часов уже не вызывали такую внутреннюю дрожь, как поначалу, но то, что Слава его бросил, жгло обидой, и Боря время от времени шёпотом бормотал, что бы он сказал или сделал, будь у него возможность обсудить эту тему. В болтовне с воображаемым Славой прошло ещё некоторое время, а потом обезьянье уханье раздалось совсем близко, сопровождаемое треском кустов, и внизу началась возня: рычание, влажный хруст, хлопки. Боря разрывался в желаниях закрыть уши, чтобы не слышать этих пугающих звуков, и не упустить момент, когда это, чем бы оно не было, полезет за ним. Как себя вести, если чудовище всё же решит лезть на дерево, Боря не представлял.***
— Эй, ты тут всю ночь лежать собрался? — раздражённо прошипел Слава, немилосердно тряся новоиспечённого друга. — Жора! Я нащупал твой пульс, хватит изображать интерьер! — Я Боря, — прохрипел парень, помогая собрать себя в полувертикальное положение. — У тебя деньги на такси есть? — Так, не грузи меня, погоди, — Боря ощупал мокрый липкий асфальт. Тёмная арка. Ветки шумят. Дождь почти кончился. А минуту назад он трясся от страха, сжимая ветку онемевшими руками. — Как это? — Боря нервно себя ощупал. Одежда тоже была мокрой и липкой. — Давай это позже обсудим, — настаивал Слава, — у тебя деньги есть? Вызывай такси. — Да я тут недалеко, — Боря помахал рукой в сторону высоток. — У тебя дома никого нету? — Все есть. — Я наверное скажу что-то очень личное, но вряд ли твои родные готовы видеть тебя уделанным с ног до головы моей кровью. Да сделай уже, блядь, как я прошу! — взорвался Слава, тыча ему в руки телефон, который не мог разблокировать. — Ты думаешь, от того, что я простирнул в ручье свои уделанные кровищей штаны, сделало их чище и шелковистее, хера с два! Они натёрли мне всё, что можно, особенно грёбаную распухшую ногу! Боря скорчил рожу и разблокировал телефон.***
Пока Слава отмывался в душе, Боря цедил горячий чай, едва не плача от умиления: чай. Горячий. С сахаром. После сырых пайков и ледяной воды он был просто божественен. Парень готов был провести остаток жизни, потягивая вкусный горячий напиток, но мысли о том, что это всё ему видится в бреду нет-нет, да проскальзывали. Телефон разразился мелодией вызова — Боря уже как-то подзабыл, что оно умеет не только светить. — Да? В порядке. Да. У друга останусь. Нет. Нет, нормально. Давай, пока. Слава вошёл в кухню свежий и в хорошем настроении. Отхлебнул чаю и сел, вытирая мокрые волосы. — Расскажи, что было после того, как ты влез на дерево? — Ты ушёл. — Не ушёл. Но я о другом, — Слава склонился в попытке поймать плавающий Борин взгляд — похоже, тот уже не хотел ничего, кроме как доползти до кровати. — Что было с тобой? — Я сидел. Долго. И что-то ухало, как горилла, издалека, а потом оно пришло прямо под дерево и чем-то хрустело. И всё. — Ты был на дереве, а потом перенёсся в арку, так? — уточнил Слава. — Тролль не влез за тобой, и ты с дерева не падал? Боря покачал головой, не понимая, к чему это долгое вступление. — Тролль хрустел мной, — доходчиво пояснил Слава, убедившись в своей теории, — я умер, и ты перенёсся обратно вместе со мной. Когда до Бори дошел весь смысл этих слов, он побледнел так, что Слава начал вспоминать, где у него нашатырь. — Я без сознания был, не нервничай так. — Прости, — выдавил Боря. Мысли о том, что Слава потерял сознание, подсадив его на ветку, и провалялся под деревом всё то время, что Боря упивался жалостью к себе, вместо того, чтобы помочь, вылились в обширное чувство вины. Как наяву пригрезился хруст, с которым тролль, скорее всего, разрывал Славу на части. — Так, ну-ка хватит! — в бормочущего извинения Борю силком влили с полстакана водки. — Я всё равно уже не жилец был, меня обкусали все активные переносчики заразы Скайрима. Боря пьяно всхлипнул: если бы ему не приспичило бродить по окрестностям, Слава был бы в порядке. — Прости, — он обнял замершего в недоумении парня — почему-то все его действия и нарочито беззаботный тон, оказывали совершенно противоположный эффект. Слава раскрыл рот, чтобы сказать, что он привык умирать, но сам же его и захлопнул — Боря чего доброго разревётся от такой откровенности. Он кажется, уже ревёт. Потратив ещё с час на то, чтобы загнать Борю в душ и убедить его лечь спать, Слава сам хорошо приложился к бутылке. Ему тоже мерещился хруст, смрадное дыхание на коже, и как боль в голове усиливается, становясь невыносимой. Но сейчас ведь всё нормально? Он в порядке. Покивав своим мыслям, Слава тоже отправился спать.