***
— Думаю, стоит сделать привал, — заявил Боря, поднимая тапку со сморщенной ногой в ней. — Ты говорил, болото небольшое. — В игре его фактически нет, — Слава шёл с трудом потому, что тоже не рискнул стягивать обувь, и натёр ботинками всё, что мог. Боря скривился, не став уточнять, по чему они в таком случае шлёпают уже третий час, рискуя переломать ноги. Вода, ранее едва доходившая до щиколотки, теперь была почти по колено, и Боря всерьёз опасался, что скоро им придётся передвигаться вплавь. — Тут есть те зубастые рыбины? — Нет, вроде, — Слава нервно вгляделся в тёмную воду. — Тут морозные пауки есть. — О! — воскликнул Боря, показывая пальцем, и Слава подпрыгнул, готовясь убегать от восьмилапой гадины. — Я вижу дерево! — Тьфу ты, — сплюнул Слава, выдыхая, как оказалось, зря. Паук затаился около поваленного ствола и выпрыгнул, стоило им ступить на возвышенность. Парни торопливо ретировались обратно в болото, шарахаясь в разные стороны. Паук плюнул ядом, мечась по своему сухому островку, но видимо, не смог определиться, в какого зайца стрелять, и упустил обоих. — Обходим? — прокричал Слава. — Ага, — Боря указал пальцем, в какую сторону обходить, и вслух пожаловался на отсутствие дрына или хотя бы камня. — Грязевые крабы тут, вроде, тоже есть, — вспомнил Слава, услышав про камни. — Ты уже говорил.***
— Пауки любят сухие и тёплые места, разве нет? — вслух рассуждал Боря, когда они обошли третью возвышенность, на которой, помимо паука, было дерево, с висящим на нём сероватым коконом, размером с человека. — Чего они тогда селятся на болоте? — В ванной они тоже селятся, а там едва ли сухо. — Но тепло. — Особенно в декабре, когда отопление всё ещё не включили. — А пауки пьют воду? — Кто из нас ветеринар? — Так пьют? — Да не знаю я! Боря болезненно взвыл. — Ну, загуглишь потом как-нибудь, чего так орать? Боря продолжал оглашать окрестности воплями, изображая танец пьяного бабуина, после чего плюхнулся задницей в воду, и принялся шарить перед собой руками.***
— Пальцы целы? — Да уж, не твоими стараниями! — Боря рассерженно сопел, ощупывая тыльную сторону ступни, наливающуюся фиолетовым даже несмотря на то, что эта часть как раз была прикрыта шлёпанцем. Если бы краб ухватил его за палец, с ним бы наверняка пришлось распрощаться. — Сказал бы, «краб за ногу схватил!», — Слава крепко держал извивающееся членистоногое за клешни, — начал вдруг скакать, как я должен понять, что происходит?! — А я так часто прыгаю и ору?! — Каждый раз при виде острова! Боря злобно заклокотал, уверенный, что радостные восклицания вполне отличимы от воплей боли и ужаса от того, что что-то непонятное схватило тебя за ногу. — Теперь мы можем откупиться от паука крабом, — попытался разрядить обстановку Слава, шевеля крабьими клешнями. Боря поджал губы, не особо вдохновлённый этой идеей. — Я, наверное, ботинки всё-таки сниму, — пробормотал Слава, и Боря в какой раз закатил глаза. За всё время тот уже снимал носки, надевал носки, вынимал шнурки, вставлял шнурки, шёл в носках, потом снова обувался — задолбал, в общем, своими переодеваниями. Боря раздражённо бухтел, дёргая доверенного краба, пока не навёл резкость на вытянутую из воды Славину ступню. — Что это у тебя? — оторопело поинтересовался он, потому что нога была багрового цвета. — Натёр, блядь, говорил же уже! Боря пристыженно замолк. Он искренне полагал, что в ботинках ноги защищены лучше, однако у него кожа, хоть поморщилась и сильно зудела, но была без лопнувших и снова растёртых до мяса волдырей. Да ещё постоянный контакт с грязной водой, как Слава бредёт-то до сих пор? — Может, поменяемся обувью? — робко предложил Боря. Слава оставил это предложение без комментариев — пусть хоть у одного из них ноги будут в порядке. — Мы в правильном направлении идём? — уточнил Слава, когда закончил. Боря без заминки кивнул — он следил, чтобы возникающие на пути сухие островки не сильно сбивали их с курса.***
— Надо что-то делать, — Слава смотрел на притаившегося около булыжника паука, думающего, видимо, что он отлично замаскировался. После ещё часа перехода, во время которого суши не попадалось совсем, он уже был готов броситься на членистоногое как есть, и оторвать все мерзкие чёрные лапы голыми руками. — Можешь дать мне свою футболку? — Зачем? — Боря раскачивал крабом, раздумывая, не закинуть ли его к пауку, и тут же сам себя отдёргивал. Краб был в три раза меньше и не факт, что они вообще станут драться. — Я его зафиксирую, а ты стукнешь тем камнем. — Ты собираешься поймать его футболкой? Лучше тогда курткой, она плотная, — он кивнул на Славу. — Я намотаю футболку на руку под куртку и суну её ему в жвала. Боря даже не сразу нашёл слова — поймать паука одеждой казалось нереальным, но это?.. — Да он откусит тебе её нафиг, ты с ума сошёл? — Окей, давай и дальше будем стоять в воде и смотреть! Вдруг он сам собой окочурится? — Давай, закинем туда краба, он отвлечётся, и навалимся на него? — Да краб под воду уползёт и всё! Паук за ним не полезет! — Не успеет, ты посмотри! — Боря кивнул на нетерпеливо подёргивающего лапами паука. — Давай хоть клешни ему оторвём? Боря сам хотел так сделать, есть всё-таки что-то надо было, а крабу для отвлечения внимания и лап было достаточно. — А как мы на него навалимся? Он вертлявый как… — То есть то, что он своими жуткими челюстями укусит именно то место, куда ты намотал одежду, сомнений у тебе не вызывает, а подмять его вдвоём — это проблема? Слава дёрнул лицом, мысленно соглашаясь, что его идея попахивала безумием отчаявшегося. — Стой тут, я обойду немного, — решительно объявил Боря, — зайдём с разных сторон. Самым сложным, как и предполагалось, было паука подмять: тот менял собственное положение с огромной скоростью и то, что секунду назад было задом, могло мгновенно оказаться острыми хелицерами с зажатыми в них крабом — в основном благодаря этому паук никого не покусал. Как попасть камнем по хитиновой башке так, чтобы не зацепить сидящего верхом Борю, было деталями.***
— Ночью на болоте отвратно, — прошептал Боря, ворочающийся в темноте уже пару часов. Спать хотелось зверски, но вьющееся вокруг комарьё и частые всплески, из-за которых мерещились бредущие на освобожденный от собрата островок пауки, не давали и шанса на отдых. Зализанные — в буквальном смысле, потому что других антисептиков и способов очистить раны у них не было — царапины от паучьих когтей, пекли и зудели, от чего Боря порой ловил себя на том, что поскуливает в голос, и тут же замолкал. Слава тоже порой поскуливал и совершенно очевидно, не спал, но вступать в диалог не торопился. — Расскажи про Морфал, а? — Город на болотах, — откликнулся Слава, когда Боря уже потерял надежду развлечь себя беседой. — Там есть сгоревший дом, и если поспрашивать, рассказывают, что семья одного мужчины сгорела в нём заживо. Многие жители говорят, что он сам поджёг дом, потому что переехал к другой женщине, Алве, сразу после пожара. На пепельще находится призрак девочки, Хельги, которая говорит о «другой», которая появляется только ночью. Там около Морфала на холме есть кладбище, и после наступления темноты на нём можно найти вампиршу, которая раскапывает могилу Хельги. — Алву? — Нет, другую. Но Алва тоже вампир, и она загипнотизировала того мужика, чтобы он защищал её в дневное время суток, пока она отсыпается в подвале своего дома. Вампирша пыталась обратить Хельги, но у неё не получилось. — Она пыталась обратить труп? — Да нет, она пыталась обратить её во время пожара. — Какая-то очень нервная обстановка для такого тонкого процесса, нет? Разве она не могла похитить её раньше? Слава поднапряг память. — Эта вампирша была влюблена в того мужика, которого загипнотизировала Алва, и когда произошёл пожар, она пыталась спасти его дочь, но не сумела, поэтому решила выкопать её гроб, то ли чтобы удостовериться, что у неё не получилось, то ли хотела забрать её с собой хоть так. Послышался громкий всплеск, будто что-то упало в воду, и Слава замолк. Некоторое время они провели, прислушиваясь, но больше никаких звуков вероятный враг не издавал. — Так Хельги всё-таки умерла? — Очевидно. Ты слышал, как я говорил про призрака? — А здесь есть призраки? — Ни разу не видел, но не исключено. — А они бывают враждебными? — Большинство — нет. Например, по территории Скайрима скачет всадник без головы, но с ним нельзя как-то контактировать. Слава зябко поёжился и плотнее прижался лопатками к Бориной спине — днём на болотах было даже жарко из-за повышенной влажности, но как только солнце село, из-за той же влажности высок был риск проснуться утром с кашлем и соплями. Боря развернулся и обнял его одной рукой, проигнорировав, как Слава напрягся. После визита своей мамы тот стал вести себя как-то отстраненно, стараясь увеличить дистанцию, но Боря не собирался потакать этому стремлению. Ему часто хотелось обнять Славу и просто так, не потому, что холодно, и погладить, не для того, чтобы прощупать, какие кости сломаны. И Боря не видел проблемы в этих желаниях — Слава был свой, ближе, чем кто-либо, роднее, чем кровный родственник — он был будто частью самого Бори, и тому было одиноко, когда они находились порознь. А вот Слава то ли сам осознал, что после скайримского быта они больно часто едят из одной тарелки и спят рядом, то ли мама ему намекнула, что даже для близких друзей они слишком близки — принялся применять свой арсенал саркастических замечаний, чтобы заставить Борю держаться подальше. — Так, призрак может напасть? — напомнил Боря, не дождавшись комментария на свои действия — видимо, Слава действительно сильно замёрз. — Есть крепость, где призраки атакуют и извиняются за это — на самом деле, это души людей, попавших туда ранее и ставших жертвой мага, который и подчинил их своей воле. Там сразу около входа стоит огромный сундук для приманки и ловушка рядом с ним. Если провалиться туда, то окажешься в клетке. Или можно обойти это место, пойти бродить по крепости, и дойти до подвала с магом позже. — То есть, если попасться в ловушку, ты проиграл? — В этой игре нельзя так проиграть — можно вскрыть замок, пока маг рассказывает тебе о том, чем тут занимается, и напасть на него. Через некоторое время комары пропали, измученная нервная система притерпелась к хлюпанью воды, и Боря задремал.***
— Я думаю, пауки контактируют между собой — знают о расположении островков и издают какие-то звуки или другие сигналы, чтобы дать знать, что место занято. — Какая глубокая теория, — Слава поморщился, — расскажи ещё, что есть главный акромантул, который контролирует остальных, и они объединены общим разумом. — Не исключено, — не стал спорить Боря, — по крайней мере, это объясняет появление паука, — он кивнул на второго дохлого акромантула и передёрнулся — проснуться от того, что по тебе, щекоча лапками, топчется такая прелесть, было тем ещё жизненным испытанием. Боря искренне считал, что если ещё не поседел, то обязательно поседеет в ближайшем будущем. — Чего я не понимаю, так это, почему они в воду за нами не идут? Раз этот паук откуда-то пришёл, значит пройтись по воде они могут. — Да ты разве не видишь, в каком состоянии он пришёл? Мы его забили с полпинка, он еле стоял. Вроде бы у пауков есть отверстия в панцире, через которые они дышат, наверное, нужно некоторое время, чтобы обсохнуть. — Ладно, пошли? — Слава перекинул связанные шнурками ботинки через шею и решительно шагнул в воду. Раны на его ногах успели покрыться жёсткой коркой, так что некоторое время идти было нормально, а потом на пути возник пустой островок, к которому Боря радостно направился. — Погоди, — Слава уцепил его за локоть. — Он какой-то странный. Боря нерешительно остановился. — Чем же? — Тот акромантул приполз неведомо откуда, рискуя захлебнуться, а тут — вау! Пустой островок, — он потянул Борю за локоть, — пошли. Боря упёрся. Островок не выглядел опасным, белый песочек так и звал передремать полуденную жару. — Сейчас солнце в зените, мне трудно ориентироваться, давай, хоть час пересидим? Слава, не найдя ещё аргументов, остался на месте — очень предусмотрительно, потому что Борина нога мгновенно увязла в липком иле, который только выглядел сухим. Парень взмахнул руками и с воплем упал на спину — увязшая ступня не спешила менять свое местоположение, и ногу прострелило дикой болью. Слава, матерясь, что его никогда не слушают, за руки потянул его на себя, стараясь держаться подальше от чудо-острова. Мягкое дно не позволяло как следует упереться, поэтому пришлось тянуть медленно и упорно, пока ногу, жертвуя тапком, удалось вытащить.***
— Когда кончится это дурацкое болото? Сколько мы уже идём? — Боря, сильно прихрамывая, обеими руками держался за живот. Сёрбать необработанную болотную воду определенно было не лучшей идеей, но других вариантов не имелось. — Три дня? — предположил Слава. Суши стало больше, но из-за скудного рациона и обилия травм передвигались они с черепашьей скоростью и, Слава подозревал, совсем не в направлении Солитьюда. Боря по своему обыкновению просил рассказать что-нибудь, но выслушав один за другим сказ об Инеевом маяке, Мяснике из Виндхельма и каннибалах из Маркарта, как-то приуныл. — А более жизнеутверждающих историй ты не знаешь? — Сам-то хоть раз что-нибудь расскажи, только ноешь и ноешь, — разозлился Слава, как раз наступивший пяткой на какую-то колючку. Время до заката прошло в молчании. В воздухе витал запах гнильцы, над болотом стоял белёсый туман, на ночёвку они останавливались всё раньше, потому что силы были на исходе. Боря попытался рассказать весёлый случай из студенческой практики, но как-то скатился в описание экскурсии по моргу. — Про маяк — это, выходит, жутко, а про морг — нормально? — с тонной сарказма намекнул Слава, и отвернулся, поудобнее укладывая локоть под голову. Боря повспоминал ещё, но весёлые истории как-то действительно не шли. Попытка прижаться к Славиной спине вызвала возмущённое шипение и тычок локтем, так что Боря послушно откатился и крепко смежил веки. Ничего страшного, завтра утром они встанут отдохнувшие, и уж куда-то, да дойдут. В Скайриме многие согласны расплатиться едой за выполненную работу, так что тупая боль в желудке наконец сойдёт на нет. Все будет хорошо. Боря вскочил перед рассветом будто бы от всплеска. Вокруг стоял густой туман, Славы рядом не было. — Слава! — негромко позвал он. Помотал головой, пытаясь избавиться от звонка в ушах, но звенело вроде бы взаправду — только вот, откуда? — Слава? — в тумане возникли очертания удаляющейся человеческой фигуры. — Слава! Ты куда? Боря, чертыхаясь, принялся догонять. — Что ты творишь? Ты обиделся, что ли? Слава! — Боря продвигался не очень быстро, потому что из-за плотного тумана было вообще не видно, куда ставить ногу, и до двигающейся фигуры дошёл не скоро. Только, это был не Слава. — Простите, — неуверенно проговорил Боря, рассмотрев очертания женщины в длинном платье, — тут парень не проходил? Белая фигура замерла — звон бубенчиков стих. А через секунду Боря болезненно охнул и тут же захрипел, оседая в болотную жижу. Острое ледяное копьё насквозь пробило ему грудину.