Буря на физике

      Я врываюсь в квартиру- перед этим со второй попытки попадаю в замочную скважину- и плюхаюсь на кровать, утыкаясь лицом в подушку. Руки и ноги дрожат. Предательски зудят глаза, и щекочет в носу. Хочется разрыдаться. Громко, не сдерживаясь.       Я не понимаю себя. Подумаешь, шлюхой назвали. Не в первый раз. Но почему-то от того, что именно он видит во мне блядь, всё внутри меня скручивается в тугой узел. Ненавижу. Себя и его.       Нахера он вообще приперся в этот университет. Сидел бы дальше в своей школе и учил бы мальчиков и сохнущих по нему девочек. Сестра рассказывала, а я, оказывается, запомнил. Да и как вообще человек, изменивший кому-то, может судить других?       Я делаю глубокий вдох, сдерживаю слёзы — буду я ещё реветь из-за этого ублюдка — успокаиваюсь и иду на кухню готовить ужин.       Взгляд цепляется за фартук, который я надевал, когда жил с бывшим. Это были мои первые и единственные отношения. Тогда я повелся на его слова и тело. Секса у нас почти не было, Витя просто жил в моем доме, ел мою еду, пользовался всеми благами с моей стороны и часто куда-то уходил. Я же не понимал, что мной просто-напросто пользуются. Но я испытывал такую радость, когда отдавал ему больше, чем своё тело — свои чувства, свои эмоции, своё внимание. Мне хотелось о ком-то заботиться и быть нужным.       Вите нравилось, когда я надевал фартук на голое тело и готовил блинчики. Он окунал свою большую ладонь в муку и, размахнувшись, оставлял след на моей ягодице, а потом мял её. Я плыл, мои ноги разъезжались и я уже готов был отдаться ему, но в этот момент звонил телефон. И Витя сразу же переключался, запирался в комнате и болтал около получаса. Потом выходил со счастливым видом чмокал меня, хватал один блинчик и выскакивал из квартиры.       Интересно, как бы Слава отреагировал на фартук? Отшлепал бы? Наверное, это было бы приятно. У него ведь ладони большие. А член у него тоже большой? Скорее да, чем нет. Он бы мог прижать меня к столу, завести мои руки за спину и заставить меня скулить и извиваться под ним… Руки сами тянутся к ширинке.       Так. Стоп. Что, блять? Я в недоумении смотрю на выпирающую ткань шорт. -Опа, добрый вечер, — хмыкаю я. Это плохо. Очень плохо. Всё, приплыли. Стоит на мужика, которого я терпеть не могу. Может быть, это и диагноз, но сейчас мне надо разобраться с нахлынувшим возбуждением.       Я, так и не прикоснувшийся к продуктам, иду в ванную. Там удобнее всего. Захожу в душевую, включаю воду и протяжно стону, когда на член ложится ладонь. Я упорно не пускаю в сознание образ Вячеслава, пытаюсь думать о чём-нибудь другом. Не получается. Вздыхаю и решаю, что если буду представлять его во время дрочки, ничего плохого не произойдёт. Не, ну а что такого? Если тело только так можно довести до разрядки, то я только за. Слава об этом не узнает, а я и после дрочки смогу спокойно смотреть на него. По-настоящему трахаться я с ним не собираюсь. Просто пооблизываюсь и передёрну. Может, надоест потом. Если не сегодня, так завтра. Но обязательно надоест.       Закончив с Вячеславом, который везде меня потрогал и поимел во всех позах, я выхожу из ванной чистенький, свеженький и довольный. И вовремя, потому что кто-то агрессивно стучит в дверь и яростно тыкает на звонок. И кому приспичило навестить меня да ещё в поздний час?       Прислушиваюсь к звукам за дверью. Глупо. Как будто это кому-нибудь когда-то помогало. Смотрю в глазок и резко выдыхаю с облегчением. Открываю дверь и улыбаюсь девушке с рыжими кудрявыми волосами до плеч. Она улыбается в ответ, лопает пузырь из жвачки и хмыкает: -Мне так и стоять в проеме, или пропустишь?       Я делаю шаг в сторону, разрешая девушке в красной пышной просвечивающей блузке, зелёных обтягивающих узких брюках, и чёрных массивных туфлях на платформе пройти в квартиру. Она делает пару манерных шагов, грациозно разворачивается ко мне и поднимает темные очки со словами: -Даже не обнимешь? Я не так часто…       Не даю ей договорить и кидаюсь ей на шею. Вдыхаю запах дорогого парфюма, утыкаясь в её волосы. Из-за обуви мы одного роста, но я выше, хоть она и старше. В какой-то момент она отстраняет меня и заявляет, что голодная и уставшая после перелёта. Я киваю и спешу на кухню, чтобы приготовить несостоявшийся рис.       Она заглядывает в кухню и командирским голосом, не терпящего возражений, заявляет, что она пошла в ванную и ей требуется полотенце, а ещё желательно подготовить постель, потому что она ужасно устала и искать гостиницу не намерена. Я — в позиции младшего брата — киваю в такт её словам и принимаюсь за обустройство уюта и комфорта на диванчике в гостиной. Нахожу чистое полотенце на полочке и оставляю его на стиральной машинке, замечая в ней одежду и нижнее белье сестры. Стринги. Кружевные. Красные. Красивые. Такие же хочу. Зарядившись идеей сходить на выходных в магазин нижнего белья, я иду накладывать приготовленный рис.       Как только я ставлю тарелки, в кухню заходит милая и домашняя девочка. В простой футболке и мешковатых шортах и без макияжа. Так кажется только поначалу, пока она не разваливается на стуле, вытягивая ноги под столом. -Я чертовски устала. Знаешь, как меня заебали незапланированные перелёты. А ещё эти жирные долбоебы, которые тянут свои потные лапы к моей заднице. -Так если ты одеваешься так,- жму плечами, уплетая кашу. -Да у тебя гардероб поразвратнее будет, чем у меня. Я воспользовалась твоим шампунем, который с бананом. У тебя там дохуя всяких тюбиков. Взяла с самым нормальным составом. -У них у всех состав хороший. Я предпочитаю шампунь с ежевикой. Он пахнет вкусно. Люблю пахнуть, как ягодка. И вообще, ешь уже.       Она фыркает и принимается за еду. Но надолго ее не хватает и она продолжает жаловаться на тяжелую жизнь в модельном бизнесе. -Эти модели такие ебанутые. Только и думают, как бы повертеть задницей и выскочить за какого-нибудь богатого еблана. Блять, да эти суки даже не стараются держать фигуру и лицо. Да я самая пиздатая баба среди них, но мне поебать по подиум и камеры.       Во время монолога она размахивает руками и делает крайне возмущённое лицо. Я киваю и иногда вставляю свои пять копеек. Но вскоре мне надоедает её нытьё и я плавно перевожу тему на более приземлённые вещи. Я узнаю, что Лида прилетела из Кореи, где ей совершенно не понравилось. Она объелась там рыбы и k-pop она больше никогда не будет слушать, потому что это «безвкусная дрянь». Завтра она планирует заселиться в гостиницу, потому что с мамой она в очередной раз поругалась. И вскоре мы уже сидим и болтаем о трусах. -Сейчас вспомню,- задумчиво тянет Лида,- кажется, это из коллекции Кима Дронса. О! Знаешь, у меня есть такие ахуенные стринги. Как раз для тебя... Да у тебя глаза засверкали, сучка!       Лида хихикает и выходит из кухни. А я жду с предвкушением. Я люблю красивое белье, жалко только, что показывать некому.       Мои глаза округляются и я сглатываю подтёкшую слюну, когда передо мной плюхаются разные кружевные стринги и гольфы. -Забирай, у меня таких дохуя,- ухмыляется Лида, рассматривая мое счастливое лицо.-Как дела на личном? -А, да никак,- отмахиваюсь и тут же вспоминаю про Славу,- слушай, ты помнишь своего бывшего? Она заливается смехом: -Какого именно? -Который был у тебя три года назад. Слава его зовут. -Слава...Слава,- как будто смакует имя, задумчиво тянет, а потом её глаза на секунду расширяются. Узнала.- Да, помню такого. В школе который преподавал? -Ага, который ещё изменил тебе. -Изменил...Вообще-то, это я изменила ему тогда. Он на работе пропадал, а мне нужно было внимание. Я и закрутила интрижку с каким-то байкером. А всем потом говорила, что это он. А почему ты вдруг спросил?       Я отвечаю не сразу. Перевариваю информацию. Для меня это открытие. И я тихонько радуюсь, потому что он не такой уж и мерзавец. Но суровость и неприступность раздражает. Я отвечаю: -Да просто он в моем универе физику преподаёт.       Она удивленно вскидывает бровь, улыбается и желает мне удачи. Я краснею. Стыдно-то как! Она смеётся и треплет меня по голове. Час поздний. Идём спать. Каждый со своими мыслями. Но где-то в самом дальнем уголке сознания я вспоминаю, что мне завтра на работу.