На развалинах цивилизации

      Работы действительно было много. Половину выживших отправили на обработку огородов, остальные стали укреплять заборы, несколько человек вышли за пределы лагеря, проверяя забор с внешней стороны.       День был жарким. Микаса постоянно махалась в перерывах между уборкой сена и питьём ледяного лимонада, Имир вывела лошадей из стойл, Энни помогала Микасе с сеном, а Лея вызвалась подметать, не желая видеть Райнера, но не сказала ни одной живой душе о том возмутительном инциденте.       — Так, Лея, ты там тщательнее мети, а то палкой поколочу! — грубо сказала Имир, с презрением смотря на Фокс.       Энни и Микаса вонзили вилы в землю и схватились за стаканы с лимонадом. Градусники с утра показывали тридцать три градуса и причём воздух будто бы высушили, было так трудно дышать, а работать и подавно.       — И вы — быстро работать. Дармоедки! Скажу Закклаю, что вы втроём не работаете, ещё и Хитч на свиданку убежала. Какие же вы безответственные. Только и горазды по мужикам бегать! — продолжила гневную тираду Имир, облокачиваясь на забор.       Девушки промолчали. Да и смысл смотреть с Имир, тратить на неё свои нервы и слова? Если уж она пристала, то хрен отцепится, ещё и по лагерю пошли слухи, что Микаса спит с Леви, а Энни с Армином. У Имир же личная жизнь совершенно не складывалась, а из-за этого она злилась на других.       Лея подметала почти полтора часа, а потом выдохлась и выпила стакан лимонада. Имир повела лошадей купаться, а Энни и Микаса продолжили возиться с сеном.       Райнер пришёл неожиданно, опустил виновато голову вниз и начал:       — Прости, сам не знаю, что на меня нашло. Такого больше не повторится, потому что я решил уехать на огороды, помогать там.       — Удачи. — Единственное, что сказала Лея, вся напряглась и хотела бежать, но старалась не показывать, что ей страшно.       Райнер пробормотал что-то невнятное и ушёл. Фокс почему-то чувствовала, что этот чёрт никуда не уедет, значит, нужно везде ходить с Ричи и перцовым баллончиком. Самооборона не помешает.       Микаса и Энни закончили с сеном к началу пятого. Они были мертвецки вымотаны, пошли по домам и приняли душ. Леонхарт мгновенно вырубилась, а Аккерман вышла на улицу, где на крыльце сидела Имир и пила.       Ничего необычного, — подумала Микаса и пошла дальше, вышла на тропинку и брела вперёд, не разбирая дороги. Она не видела Леви несколько дней из-за большой занятости. Одни мысли о нём вызывали внутри девушки странные и противоречивые чувства. С одной стороны она понимала, что сейчас нет времени думать о чём-то личном, особенно о любви, ну, а с другой — никогда не знаешь, когда умрёшь. Зачем сдерживаться? А Леви? Ему-то нужно это?       Микаса пожала плечами. От этой противоречивости было невыносимо, ещё и эти блядские слухи, что они с Леви спят. Но они ещё ни разу не спали вместе! Кто и зачем пускает эти слухи? Имир? Нет, она никогда не придумает то, чего не было. Она только может подхватывать слухи, но не придумывать. Лея? Тоже вряд ли. Энни? Исключено! Хитч? Сомнительно.       Микаса зевнула, пришла к фруктовым деревьев и сорвала с ветки яблоко, потёрла его об себя и откусила кусочек. Сладкое, как мёд и сочное. А как эти яблоки пахнут! Наверняка этот райский вкус создал сам дьявол, чтобы искушать всех вокруг.       Вольеры были недалеко. Микаса только сейчас задумалась: «Почему Лея сегодня подметала, а не ухаживала за собаками?».       В руках остался лишь хвостик от яблока, который Аккерман кинула на землю и пошла в сторону вольеров, чтобы узнать, почему подруга резко перехотела туда идти. Вдруг её кто-нибудь обидел? Такое для лагеря не редкость, да и мужчин слишком много работают, а женщины сидят дома с детьми и домашним хозяйством.       Собаки злобно загавкали на Микасу. Найл вытащил из клетки мёртвую собаку, положил её возле деревянного забора и думал, где её закопать. Увидев Микасу, подошёл к ней:       — Леви в сторожке вместе с Райнером и Бертольдом.       — С чего вы взяли, что я к ним? — Микаса краем глаза смотрела на собаку, которая начала пахнуть из-за жары, а клыки её всё больше показывалась из-под усыхающих губ.       — Не к ним, а к Леви. Вы же с ним спите. Об этом все знают, — вытащив из перекошенного сарая тачку и какую-то грязную тряпку, мужчина надел перчатки и начал заматывать в тряпку разлагающуюся овчарку, а потом с трудом засунул труп в тачку. — Фу, какая же она тяжёлая и вонючая!       — Я… — Микаса выскочила за забор, и её стошнило. Она вся затряслась.       — Эй, с тобой всё хорошо? — Найл подошёл к девушке и даже не мог вспомнить её имя. Самому тоже хотелось блевать от запаха трупа.       Микаса кивнула и обмотала вокруг рта свой красный шарф, чтобы вонь не была такой сильной.       — Иди к Леви, он даст тебе воды и…       — Я пойду хоронить собаку. — Это заявление было неожиданней, чем эпидемия, начавшаяся резко одним мирным утром. — Можно мне тоже лопату?       — Лопату? — мужчина растерялся. Не дай бог его сейчас увидят с Микасой… и это дойдёт до Имир.       Микаса сама нашла лопату. К Леви ей хотелось сильно, но она не хотела идти к нему, когда он там устроил посиделки с Гувером и Браун. Последний лишь разнесёт по лагерю очередную порцию сплетен, ещё больше убедив выживших, что Аккерманы не только однофамильцы.       Они шли закапывать труп, почти не разговаривая друг с другом. Микаса несла две лопаты, Найл катил тележку к большому полю, на нём полтора года назад был пожар, из-за которого до сих пор ничего не росло. Только иногда сквозь прожженную землю пробивались небольшие зелёные травинки.       Остановились. Микаса вонзила одну лопату в землю, а второй начала копать яму. Найл тоже принялся копать, желая закопать труп поглубже, а потом пойти домой и поваляться в тёплой ванне, чтобы отмыть этот тошнотворный запах, въевшийся в одежду.       Наконец-то труп закопали. Микаса положила лопату в тачку и тяжело вздохнула. Запах гниения ещё присутствовал, но начал развеиваться.       — А… Мы с Леви… Не спим! — вдруг сказала Микаса. — Я устала от сплетен. — Девушка подбежала к небольшой реке и начала мыть лицо и руки.       — Понимаю, — вздохнул Найл, тоже отмывая руки. — Постоянно слышу сплетни, что сплю с Имир, а это не так. Она вешается на меня, и нет от неё спасения.       — А… Кто распространяет это слухи? — робко спросила Микаса, ещё раз умываясь прохладной водой. На улице значительно потемнело, благо, фонари освещали дороги.       — Про тебя? Ну… Не могу говорить с уверенность, но… Знаешь Петру?       Микаса кивнула.       — Она до эпидемии парикмахершей работала, вот и сейчас часто стрижет выживших. У неё ты и Леви с языка не сходите, особенно после последней вылазки.       — Петра… А где она живёт? — Аккерман решила наведаться к Рал и спросит, что это за херня такая?       — Недалеко от меня. Хочешь прям сейчас к ней наведаться?       Микаса кивнула, и они пошли. Сначала — кинули тачку возле вольеров. На крыльце сторожки сидел «тёпленький» Райнер и курил. Микаса услышала голос Леви и Берта, но решила сначала поговорить с Петрой.       Найл довёл девушку до дома Рал и остановился возле забора. Из дома Петры выбежала Хитч, которая подстригала секущиеся кончики. Дрейс удивилась, увидев Микасу, а Аккерман резко забежала в дом к Рал, минуя коридор, оказываясь в гостиной, где Петра раскладывала ножницы и специальные расчёски в коробок. Увидев Микасу, Рал сначала испугалась, потом удивилась и, наконец-то, разозлилась.       — Чего ты здесь забыла, РЯДОВАЯ МИКАСА? — с гонором в голосе спросила Рал.       Микаса даже растерялась на миг. Как одуванчик Петра за секунду превратилась в злую Петру?       — Если у тебя секутся волосы, то так тебе и надо! — Петра сжала в руках одни из своих самых больших ножниц.       — Петра, почему ты так со мной разговариваешь? Я же тебе ничего плохого не сделала. — Микаса отошла к двери, немного опасаясь ножниц в руках злой Петры.       — Ничего плохого? Да ты спишь с моим Леви! Я так… Так долго кручусь вокруг него. Мы с ним идеально подходим друг к другу: по гороскопу, по внешности, по судьбе, по жизни… А ты… Ты вообще, кобыла, не пара ему! — в какой-то момент Петра чуть не упала на пол, а потом сжала ножницы ещё крепче, подняла руку вверх и побежала на Микасу, вонзая ножницы в стену с обоями, где секунду назад стояла Микаса.       Петра закрыла дверь в гостиную, засмеялась истерическим смехом и начала плакать горькими слезами, то плакала, то смеялась, то плакала, то смеялась.       — Сдохни! — Петра повторила попытку убить Микасу, но Аккерман умудрялась уворачиваться от неё и её острых ножниц.       Нога Микасы предательски зацепилась за «волну» на перекошенном от погони ковре. Брюнетка упала, а рыжая тотчас прыгнула на Микасу, прижимая её чуть ли не всем своим телом к полу. Рука замахнулась и…       Леви увидел в окошко сторожки Микасу, уходящую куда-то с Найлом. Бертольд что-то говорил, но Леви не улавливал суть слов парня. Его сейчас волновало только одно: «КУДА ПОШЛА МИКАСА?!».       Поднявшись с места, Леви решил проследить за этими двумя. Не дай бог Док хоть пальцем Микасу тронет, Леви ему все ребра и пальцы переломает!       Чувствуя себя глупым подростком, пересмотревшим шпионских фильмов, Леви прятался за сараи, чтобы его не заметили, осторожно выглядывал и размышлял, что общего может быть у этих двоих.       Накручивая и успокаивая себя, Леви, словно охотник следовавший за своей дичью, шпионил. Наконец-то они остановились возле дома Петры.       — Стричься что ли будут? — спросил сам у себя Леви.       Хитч вышла счастливая, а Микаса пулей влетела в покои Рал, Найл махнул Хитч рукой и направился к себе домой. Леви вышел из укрытия, подбежал к Доку, развернул его к себе и ударил по лицу.       — Ты чего это с ней таскаешься? Тебе других баб не хватает? Или ребра с зубами лишние выросли? — хватая Найла на воротник рубашки, Леви прижал его в забору и одарил таким ненавистным взглядом, что, кажется, сильно похолодало вокруг.       — Она хотела узнать — зачем Петра распространяет слухи, что ты спишь с этой брюнеткой.       — Её зовут Микаса, идиот. — Леви остыл выпустил Найла, и тот убежал к себе домой, не желая попадать ещё сильнее под тяжёлую и жестокую аккермановскую руку.       Леви смотрел на дом Петры минут пять, а потом решил сходить внутрь, оказался в коридоре и… дверь в гостиную оказалась закрыта.       — Сдохни! — послышался крик Петры. Леви одним ударом выбил дверь, схватил Петру и стащил её с Микасы.       Рал рыдала, ножницы упали на пол; рыжую швырнули на диван.       — Ты ранена? — Леви присел на корточки возле Микасы, дотрагиваясь до её лба кончиками пальцев.       Девушка не ответила, лишь помотала головой. Петра плакала на диване, а капитан даже не попытался её успокоить; он помог Микасе подняться с пола и вывел её на улицу.       Холодно… На улице похолодало. Микаса шла, не разбирая дороги, а Леви придерживал её за локоть. Он привёл брюнетку к себе домой, небрежно кинул на её замёршие плечи черно-белый полосатый плед и сделал чаю, иногда смотря куда-то в сторону.       Микаса обхватила обеими руками чашку и начала пить по глоточку.       Темно… За окном успело так сильно потемнеть, а у Микасы внутри что-то потеплело.       — Думаю, что тебе стоит остаться здесь. Уже поздно, — сказал Леви и откашлялся. — Я постелю тебе на кровати, а сам лягу на диване.       Микаса ничего не ответила, терпеливо пила чай, ожидая, что будет дальше. Леви достал из шкафа чистое постельное бельё и начал застилать белоснежными простынями кровать, потом сменил наволочку и пододеяльник. Микаса робко пришла в комнату, наблюдая, как Леви засовывает одеяло в пододеяльник, причём у него это что-то плохо выходило.       — Я помогу. — Микаса начала помогать ему, их руки соприкасались, и девушка вздрагивала каждый раз, как только чувствовала его руку своей.       Леви обошёл кровать, поправляя одеяло, чтобы оно лежало ровно и нигде не свисало. Микаса подошла к окну и отодвинула занавеску, смотря на улицу, где замяукали кошки.       — На ночь можешь закрыть окно, — сказал Леви. — Ты спать ляжешь или хочешь перекусить? Мы можем сходить к Дайне, помочь и поесть.       Микаса растерянно пожала плечами. Как-то не хотелось никуда идти, но и спать не хотелось. Леви подошёл к девушке сзади и положил ей на плечи руку. Она сейчас казалась ему такой хрупкой и слабой, хотя он и знал, что она сильная, но временами несмелая, особенно перед лицом смертельной опасности. Ради друзей Микаса сделает всё, чтобы спасти их, но ради своей жизни… Она предпочтёт её доверить друзьям.       Прекрасная и хрупкая Микаса. Леви поймал себя на мысли, что эта брюнетка ему не просто нравится, а… Невозможно было признаться самому себе в этих чувствах, особенно, когда они чистые. Микаса всегда такая молчаливая, редко улыбается и хорошо работает. Мало кто в Тросте выполняет работу добросовестно, многие отлынивают, мухлюют, а Микаса — нет. Ответственна и прекрасная, а недостатки? Леви вероятно ослеп, но хоть бей, хоть режь его, но он не может найти в ней недостатки.       Микасу бросило в дрожь. Прикосновения Леви были холодными, казалось, что плечи покрываются толстым слоем льда.       Какие у него холодные руки, думала Микаса, смотря в окно. Она боялась… Боялась Леви, помня, какую сильную боль может причинить мужчина. Сердце сжимали невидимые тиски. Микаса отчаянно боролась, но с чем именно и сама не понимала, лишь чувствовала что-то странное и необъяснимо-приятное, граничащее совсем рядом со страхом.       Леви был не из тех мужчин, кто соблазнял бы девушек ради одной ночи. Он знал, что кроме плотских утех есть нечто возвышенное, способное возвысить до небес, пронести сквозь необъятную вселенную и вернуть обратно. Никогда не испытывал, но знал.       Леви для Микасы был олицетворением защиты и безопасности, а ещё нечто большее, светлое и приятное. Мужчина обнял её, прижимаясь к её спине, кладя на плечо голову. У бедной девушки всё затряслось внутри, сжалось в один миг; страх постепенно увеличивался, не желая отступать, но опять внутри постоянно вспыхивали всё новые и новые чувства, овладевающие всё сильнее и сильнее, постепенно выталкивая страх из закоулков сознания.       Микаса развернулась к Леви, заглядывая в его глаза. Для других они были просто глазами, а для Микасы настоящим зеркалом его души. Она видела в этих глазах и сильную боль, и презрение к самому миру, и проблески радости, и горечь потерь, и взволнованность. Леви сейчас был для неё таким живым и… желанным?!       Она прижалась к его груди ухом, чувствуя стук сердца, который чуть ускорились. Стало ещё теплее, а в воздухе повисло незримое напряжение. Сама Судьба позволяла им выбрать сегодняшний путь, по которому они захотят пройти дальше.       Его губы дотронулись до её губ. Детский, наивный поцелуй был мгновенным. Леви немного отступил, решая уйти и дать Микасе отдохнуть от напряжённого и утомительного дня, но у неё были совершенно другие планы. Губы и весь рот пересох, будто она не пила несколько дней, а живот начало скручивать непонятными приятно-утомляющими спазмами. Микаса вцепилась в Леви, обнимая его и прижимаясь к нему. Он чувствовал, что она затряслась, и нервно сглотнула.       — Останьтесь… Я хочу большего, — она и сама не ожидала от себя таких слов. Это большее пугало, заставляло ноги становиться ватными и каким-то нетвёрдыми.       Леви не слишком хотел так просто пользоваться девушкой, но видел, как она желает его. Переспать — дело нехитрое, а как же чувства? Секс — страсть. У кого-то дикая и необузданная, у кого-то нежная и обыденная. Какой страсти сейчас хочет она?       Леви начал медленно расстёгивать свою рубашку, которая в следующую минуту бесшумно упала на пол, став неопрятной кучей белой материи. Микаса неуверенно, дрожащими руками, с замиранием сердца вытащила заправленную в штаны рубашку и тоже сняла её, оставшись в спортивном топе. В нём было очень удобно работать на конюшне и работу бюстгальтера он отлично выполнял.       Леви дотронулся губами до плеча девушки, нежно прикусив его. О прошлом Микасы и неудачном (мягко говоря) сексуальном опыте, он не знал, а поэтому он был осторожным.       Микасе стало приятно: буря чувств вырвалась наружу. Стало очень приятно, и Леви слегка прикусил нежную девичью кожу, подталкивая её к кровати. Микаса легла на спину, Леви навис над ней, чередуя углублённые поцелуи в губы с покусываниями шеи и плечей. Дыхание сбилось у обоих. Страхи Микасы постоянно вспыхивали, а вместо Леви возникал тот насильник с мерзкой физиономией, поэтому девушка решила прикрыть глаза и неуверенно отвечала на поцелуй, которых с каждой минутой было всё больше и больше.       Потом Микаса лишилась лифа и нижней одежды, которая была откинула в сторону. Она инстинктивно сжала ноги в коленях, приоткрыла глаза, увидела Леви — расслабилась. Мужчина массировал грудь девушки, иногда зажимая соски между пальцев, а потом и вовсе его губы сжали сосок, а влажный язык прошёл по поверхности «бусинки». Микаса выдохнула и простонала, сжимая пальцы на ногах, зажёвывая свою нижнюю губу. Леви осыпал поцелуями плоский живот девушки, лизнул бедро и уже был не в состоянии сдерживаться. Микаса сводила его с ума, а её кожа: нежная, но в некоторых местах шелушилась, бледная и так приятно пахла.       Направив член в лоно девушки, он сделал толчок в неё. Микаса резко всхлипнула, чувствуя боль, но не такую сильную, как тогда. Леви сделал ещё несколько неторопливых толчков, а ногти Микасы впились в его плечи до крови, а это — заводило ещё сильнее. Хотелось потерять контроль над собой, откинуть рассудок в сторону и предаться животной похоти, но Леви не мог так сделать и перестать контролировать себя.       Микаса почувствовала странные ощущения: ей было приятно, от того, что Леви был внутри неё. Страх почти развеялся, освобождая дорогу наслаждению.       Толчок за толчком, стон за стоном. Микаса то выгибалась, полностью отдаваясь капитану, то впивалась своими когтями прямо в его плечи, а пару раз даже притягивала Леви к себе, чтобы поцеловать.       Леви тоже было хорошо. Влагалище девушки было узкими, будто создано специально для него, а грудь так и хотелось массировать, наблюдая, как Микаса извивается от удовольствия.       Склонившись над Микасой, Леви поцеловал её губы, замедляя темп и кончил, выходя из неё. Девушка почувствовала, как внутри её что-то обожгло, а потом и вообще часть этого оказалась на бёдрах.       Пытаясь восстановить дыхание, Микаса натянула на себя трусики, не чувствуя боли, какую чувствовала после изнасилования. Потом она надела и рубашку, спросив:       — Вы… Хотите воды?       Леви одолели непонятные сомнения. Он промолчал, чем смутил девчонку.       — Д-да?       — Прости, что ты сказала?       — Вы хотите пить? Вам принести воды?       — Да, пожалуй.       В эту ночь они спали вместе. На одной кровати, под одним одеялом, обнявшись друг с другом. Микасе снились такие хорошие сны, что она не хотела просыпаться.