На развалинах цивилизации

      Эрен в очередной раз кинул на крыльцо Энни цветы и убежал. Сердце его бешено билось, а руки тряслись. Он влетел в лазарет чуть ли не с ноги и сразу принялся за уборку. Больных было немного: двое простуженных мужчин, три женщины с поломанной рукой или ногой и Бертольд. Последний ещё спал, замотавшись в синее одеяло в белом пододеяльнике. Эрен быстро-быстро помыл пол и пошёл выливать воду на улицу, а потом принёс стойки для капельниц и отправился к Люси, помогать ей готовить завтрак для больных, пока Бенни их осматривает.       Люси кашляла, а на лице была медицинская маска. Женщина где-то простыла, возможно продуло возле окна или это сказывается сидячий образ жизни. Движение — жизнь.       — Может, вам стоит полежать? Я сам сварю кашу! — заявил Эрен. Он казался обоим врачам таким милым, добрым и отзывчивым мальчиком. А какие глаза…       — Я не хочу лежать. Я так долго не чувствую свои ноги… Они — мертвы. — Люси с грустью опустила глаза, а потом пару раз ударила себя по коленкам. — Ничего… Ничего не чувствую… Лучше бы я передвигалась на костылях. Лучше бы ноги были переломаны и адски болели.       Эрен с грустью опустил голову. Ему было жаль Люси, но он не знал, как её приободрить. Помешивая кашу, бурлящую в кастрюле, Эрен достал изюм и курагу. Сухофруктов в Тросте было много. Абрикосы, виноград, яблоки, чернослив — всё это засушивали на зиму и ели вместо конфет. Ещё одна из вкусняшек на зиму — тыква. Её посыпали сахаром и запекали в духовке, но чаще всего её запекали с овощами или с мясом, а некоторые вырезали из тыквы сердцевину и фаршировали тыкву всем, что было под рукой.       — Извини, что обременяю тебя своими проблемами. — Люси подъехали к парню и сжала его руку. — Я не должна была скидывать на тебя этот негатив.       — Вам просто нужно с кем-то поделиться. — Эрен выключил овсянку и добавил в неё изюм и курагу, начал перемешивать, а Люси приготовила тарелки. — Не волнуйтесь, а говорите всё, что терзает вашу душу. Мне не трудно вас выслушать, а вам легче станет.       Люси улыбнулась, но Эрен не видел улыбки из-за маски. Парень разложил по тарелкам кашу, поставил несколько тарелок на поднос и отнёс к больным. Бенни уже закончил осмотр, спустился на кухню и поставил чаю.       — Спасибо, — как-то вскользь сказал Гувер, как только Эрен дал ему тарелку.       Парни и не догадывались, что оба влюблены в Энни, а она — в Армина. Любовный четырёхугольник с двумя ненужными углами возник в лагере. Чувства немного мешали парням, но они не могли ничего с этим поделать. Если Эрен кидал на крыльцо цветы, то Бертольд любил Энни только в мыслях и старался не пересекаться с ней наяву. Она была такая красивая, маленькая, хрупкая, но со внутренним стержнем.       — Как чувствуешь себя? — поинтересовался Эрен, унося подставки для капельниц.       — Лучше. Бенни сказал, что через неделю отпустит домой, — без радости ответил Бертольд. Он вообще редко чему-то радовался, да Эрен и не помнил, чтобы он вообще чему-то радовался.       Эрен прикрыл окна. За окном был ветер, благо, из окон не дуло. Как только больные поели, Йегер перемыл за ними тарелки и начал помогать Люси стерилизовать инструменты и расставлять баночки с настройками. Антибиотиков осталось мало: всего один ящик. Где достать ещё — никто не знал.       В обед Люси уснула прямо в своём кресле, склонив голову на бок, и Эрен начал готовить обед, погружаясь в свои мысли. Скоро очередная вылазка, так как температура поднялась вверх, потеплело. Парню хотелось сделать для лагеря что-то полезное, поэтому он с нетерпением ждал вылазку.       Энни светилась изнутри. Её глаза блестели озорным светом, а в руках она держала пачку сахарного печенья, которое хранила для особых моментов. Сейчас Армин был свободен, пока Эрвин приходит в себя после недавнего инцидента, а Райнера обещала занять Лея, чтобы он не мешал амурным делам двух блондинов.       Энни набрала в лёгкие побольше воздуха, прежде, чем переступила порог дома возлюбленного. Армин сидел в кухне и ел бутерброды с паштетом, запивая всё это чаем. Какао закончился.       — Привет. — Энни была сдержанной, присела напротив парня и положила на стол пачку печенья.       — Привет! Энни! Я так рад тебя видеть! — Армин широко улыбнулся, поставил чайник, достал кружку.       — Я подумала, что чай и какао лучше пить с печеньем, а не с солёным огурцом. — Энни чуть-чуть улыбнулась. Внутри просто разрывали чувства, что хотелось задушить Армина в объятиях, но девушка сдерживалась. Арлерт заметил сам для себя, что Леви и Энни чем-то похожи. У обоих непонятно, что внутри. Если Леонхарт изредка улыбается, смущается и показывает хотя бы какие-то эмоции, то Аккерман всегда с одним выражением лица.       — Верно… С чаем вкуснее, — смущение… вроде Армин смутился или обрадовался. Энни не была уверенна до конца.       Чай был зелёным, терпким с плавающими листьями мяты. Чайник был серого цвета, приплюснутый с длинным хоботком. Чашки были белые с клубничками. Энни они нравились, напоминали о клубнике, которую она не ела несколько лет.       Армин суетился, разливая чай по чашкам, угощая подругу вкусным паштетом, макая печенье в чай. Непринужденная беседа о погоде, лошадях, собаках. Энни болтала, Армин впервые видел её такой и радовался, что она открылась ему.       После чая они начали готовить вместе обед: варить макароны и обжаривать к ним овощи. Увы, но сегодня без мяса. Энни ловко помешивала макароны, потом Армин помог слить ей воду, а она мешала лук, морковку, помидоры и сладкий перец на сковородке. Чуть присолила и поперчила, потянулась за тарелками, а Армин поставил кастрюлю с макаронами на ту комфорку, где они варились. Энни начала раскладывать еду по тарелкам. Они обедали. Болтали. Они оба не могли остановиться от разговоров даже за обедом.       — Так вкусно получилось! Давно не ел такого! — Армин качал головой, закрывал глаза, пережёвывая овощи. Они казались ему такими вкусными, потому были приготовлены её руками.       — Да, овощи такие вкусные. — Энни улыбнулась, но всё же была сдержана в плане эмоций. Армин резал овощи, поэтому они казались сладкими и невероятно вкусными. Обед, приготовленный общими трудами был таким вкусным. У Энни так потеплело в груди от этого. Она не сводила взгляда с Армина, а он всё расхваливал и расхваливал эти овощи. Потом чай. Опять зелёный с мятой, но Энни было не принципиально, что пить, лишь бы общаться с Армином. Он рассказывал ей забавные факты о мире, которые читал в научных журналов. Энни думала, что этот ботаник скучный, а он оказался очень интересным собеседником, а от этого было так легко и хорошо, а душа словно пела красивую песню.       Армин и Энни присели на диван. Он открыл небольшой сборник стихов, начал читать, а Энни ловила каждое слово слетающее с этих губ… с этих губ… его губ.       Энни вдруг пододвинулась ближе, кладя руки на сборник. Армина сразу бросило в дрожь, как только её рука дотронулась до его колена, а потом поднялась чуть выше. Губы девушки находились возле уха парня, а от этого было так жарко и душно в комнате.       — Мы… Тогда… Этот черт помешал, — она волновалась, иногда проглатывала окончания слов и покраснела. Её губы осторожно дотронулись до щеки парня.       Армин покраснел, а на лбу появились капельки пота. Энни подвинулась чуть ближе, обхватывая его шею своими руками. Внутри обоих начал разгораться неконтролируемый пожар неизведанных до сих пор чувств. Армин повернулся, откладывая сборник в сторону, а Энни неуверенно залезла к нему на колени, соприкасаясь с его лбом своим, смотря его прямо в глаза своими глазами. Оба красные, возбуждённые и желанные друг другу.       Не стоит торопиться… Не стоит… Только поцелуй!       Их губы соприкоснулись. Энни растерялась, закрыла глаза и запустила одну руку в волосы парня. Армин приоткрыл рот, и Энни неуверенно углубила поцелуй…       Неконтролируемое чувство. Стыд куда-то испарился. Армин вдруг потянул толстовку девушки наверх, оставляя её в одном белом лифчике. Небольшая грудь поднималась, опускалась, поднималась, опускалась… Армин поцеловал девушку в грудь, она вскрикнула, прикусила губы и прижала его голову к себе. Руки Армина гладили Энни по спине, да так нежно… Девушка сходила с ума от этих нежных и трепетных прикосновений. Трясущимися руками Энни начала расстёгивать дурацкие пуговицы на рубашке парня. И вот… Она уже водит кончиками пальцев по торсу парня, целуя его в губы. Армин уже был возбуждён, хотел большего, повиновался природному инстинкту. Энни тоже была не против заняться любовью здесь и прямо сейчас. Неизвестно, что случится завтра, неизвестно, когда может оборваться их жизнь. Они нравятся друг другу, то почему бы им не перейти эту сладкую манящую черту?       Энни чувствовала, как Армин весь напрягся, протяжно вздохнул и прижал девушку к себе. Она такая нежная, хрупкая… Нежная, хрупкая…       — Энни, — прошептал Армин, разрывая поцелуй. — Энни, ты мне нравишься… Энни…       Энни закрыла ему рот поцелуем, но вдруг он подскочил и положил девушку на спину, а сам начал расстёгивать свои брюки, в которых стало так тесно, что эта теснота приносила непонятную боль. Энни тоже начала стягивать с себя штаны, чувствуя, что внизу становится так мокро, что невыносимо это терпеть.       Армин разделся до гола, Энни же оставалась в трусах и густо покраснела, увидел член парня. Он тоже смутился, что девушка так пристально смотрит на его детородный орган.       — Армин, ты не брал мой блок… — Эрвин выставился на голого Армина, который навис над голой Энни. — Вы что творите? Какой секс?! Ну-ка, — ему стало жарко. Смит сейчас не прочь был присоединиться к этим малолетним извращенцам. У него так давно не было бабы, а к Ханджи он не мог подкатить с предложением перепихнуться с ней.       Нет, нет, нет… Эрвин не мог стать пятым лишним углом и сесть на лавочку сходящих с ума по Энни. Эрена и Бертольда достаточно в клубе тайных воздыхателей Энни Леонхарт. Эрвин Смит так определённо лишний, да и в его сердце уже живёт Ханджи. Больше там никого и не надо.       — Н-не-ет, не… Нет! — Армин начал одеваться, Энни — тоже. Оба красные, как два спелых помидора, а Эрвину теперь будет в кошмарах сниться голая Энни.       — Чтобы больше я не видел подобного! — закричал Эрвин и хлопнул дверью. Смущённая Энни убежала к себе домой, закрылась в своей комнате и заплакала.       

***

             Райнер принёс от Дайны черничный пирог к обеду, пока Лея убиралась у собак. Найл развалился на шезлонге и посапывал, принимая то ли солнечные, то ли воздушные ванны. Мальта дремала рядом с хозяином иногда повизгивая во сне.       — Эй, я чай поставил. — Райнер вышел из сторожки весьма в странном виде: в штанах из грубой ткани бежевого цвета и в высоких сапогах для верховой езды. Рубашка Райнера куда-то испарилась. Лея сначала мельком посмотрела на парня, а потом удивилась, нахмурилась, но в ту же секунду расплылась в улыбке.       — Рубаху порвал и отдал нуждающимся?       Райнер скрестил руки на груди.       — Сверкает он тут сосками своими… Бесстыжий! — Лея взяла в руки палку для собак и побежала к Райнеру.       Удар палкой сначала пришёлся по руке, которой парень пытался защититься от ударов. Потом ещё один пришёлся по плечу, другой по спине. Больно не было, просто неприятно, а на теле оставались красные полосы.       — Успокойся, дура! — бурчал Райнер, пытаясь перехватить палку, но Лея наносила удары слишком быстро и резко.       Собаки загавкали, Ричи схватил Райнера за сапог, Мальта громко загавкала, Найл упал с шезлонга, неудачно подскочив на ноги.       — Что вы творите? — Док кинулся разнимать дерущихся ребят, схватил Лею сзади и начал оттаскивать её. Палка выпала из рук девушки, Райнер схватил палку и ударил ей Ричи несколько раз.       — Отпустите! Пустите! Караул! Помогите! — кричала Фокс, вцепившись до крови ногтями в руку Найла. Мужчина скривился оттаскивая её всё дальше и дальше, хоть она и упиралась, дергая ногами. — Насилуют! Помогите! Пожар! Помогите! Пожар и насилие!       Найл упёрся в доски спиной, отпуская девушку из рук, тяжело дыша и пытаясь понять, что произошло. Лея упала на колени, пытаясь отдышаться. Лай собак слился в оглушающий хор. Ричи получал палкой по телу, но не прекращал огрызаться.       — Чёрт, я же пошутила, чёрт! — Фокс впервые выглядела виноватой, подбежала к Ричи и оттащила его от Райнера, а потом принесла аптечку, помазала сначала Райнера мазью от синяков, а потом и перемотала руку Найла.       — Я не должен был ходить полуголым. А бьёшь ты слабо, как девчонка, — пытался разбавить обстановку Браун, застёгивая пуговицы на своей рубашке.       Лея улыбнулась, но чувство вины не покинуло девушку. Ей было стыдно за эту ситуацию, но оба мужчины, кажется, быстро забыли этот инцидент и через несколько минут уже сидели за столом, разливали чай по чашкам и резали пирог. Собак внутрь не пустили.       — Ебаный ветер, заебал, — говорил Райнер. — Зато тепло. Можно ходить… Полуголым, — парень смутился, проверяя пуговицы на рубашке. — Чай такой безвкусный. Будем на вылазке, — он вдруг приобнял Лею, а она подавилась чаем, — найдём хороший чай.       — Найдём? Ты че это говоришь так, будто мы с тобой вместе? Нет! И руку свою убери! — Она скинула с плечей руку парня и отодвинулась подальше.       — А… Ага! — кивнул Райнер. — Почему?       — Потому что. — Лея была возмущена. — Что у тебя вообще в голове вечно происходит? Ты — ненормальный!       — Почему?       — Иди нахуй! — выбежав из сторожки, Лея помчалась вдоль дороги. Руки и ноги отчего-то сильно дрожали, а в глазах двоилось.       Райнер побежал за Леей, догнал её и схватил за руку, разворачивая к себе лицом. Вокруг начало темнеть, а люди забились в дома, зажигая свет. Кое-где гавкали собаки, живущие во дворе, из одного дома слышался женский смех и игра на гитаре.       — Лея, ты… — он обхватил её лицо своими ладонями. — Ты должна быть со мной!       — С чего это? Идиот! — Фокс дёрнулась, желая убежать от ненормального парня, который её сильно пугал. У Райнера странно горели глаза, он толкнул девушку в сторону первого забора, прижимая её к нему.       — Ты не… Но всё равно сойдёшь. — Он прижал её к себе. — Сама виновата. Нечего хвостом своим перед всеми крутить. — Схватив её руки, Райнер потащил её в сторону сарая.       — Опомнись, что ты творишь! Ты же не насильник! — Лея была в лёгком шоке от происходящего, а Райнер уже кинул её на гору сена, накидываясь сверху.       — Плевать! Другим можно, а мне нельзя? Ты мне нравишься внешне, и я хочу тебя. Что в этом противоестественного? — Он пожал плечами, вытаскивая ремень из брюк, перевязывая руки ремнём, потом прижал девушку к сену всем телом и провёл большим пальцем по её губам. — От Кристы мне всё равно не перепадёт, а с тобой ничего не будет, если дашь мне разок другой.       Впившись в её губы своими, Райнер сунул руку под розовую майку девушки, нащупывая её упругую грудь. Лея зарычала, пытаясь вытолкнуть изо рта язык парня, а потом укусила его за язык до крови.       — С… у… к… а, — прошипел Райнер, отскакивая в сторону с наполовину спущенными штанами. Он зажал рукой рот, из которого шла кровь.       Лея, быстро среагировав, выскочила прочь из сарая и побежала в сторону вольеров. Она безошибочно нашла вольер Ричи и выпустила его, обняла его и заплакала.       — Что случилось? Где Райнер? — Найл подошёл к девушке, впервые видя её в слезах.       Лея не хотела общаться ни с кем. Отойдя в сторону, Фокс помчалась к выходу, а Ричи побежал за ней прямо до дома. Успело потемнеть. На небе появились едва заметные звёзды, где-то совсем рядом слышался вой волков, а в доме кто-то плакал. Лея поняла, что это Энни плачет и запрятала все свои переживания в долгий ящик.       Фокс постучала к подруге, шмыгнула носом и тяжко вздохнула. Энни открыла дверь и выглядела ужасно: лицо опухшее от слёз, волосы мокрые и спутанные, а толстовка надета задом наперед.       — Что случилось? Кто тебя обидел? — всполошилась Лея, готовая прямо сейчас идти и рвать обидчика подруги на маленькие части.       Энни ничего не ответила, лишь спустилась вниз и поставила чайник. Странно, но за чашкой чая делиться сокровенным было легче, а Энни сейчас нужно было рассказать о том, что ее гложет и рвёт изнутри.       Лея спустилась вниз. Все собственные переживания отошли на второй план, страх сменился злостью, а все обиды забылись. Энни молчала где-то минут пятнадцать, прежде, чем начала рассказывать:       — Мы с Армином сегодня целовались, вот… потом чуть не занялись любовью, но тут пришёл Эрвин и… Он увидел нас голыми! Лея! Мне стыдно! — Энни закрыла лицо руками, а у Леи от души отлегло; она с облегчением выдохнула, подошла к подруге и обняла её.       — Вот же ж пёс, а! А ты не стыдись, это белобрысый зазнайка пусть стыдится, что вторгается в постель других людей. — Лея возмущалась, гладя Энни по голове. — Так… Устрою я вам романтическую ночь, не волнуйся! Ни одна мразь вам не помешает уединиться! — Она поцеловала подругу в висок.       Энни всхлипнула и успокоилась. Ей неожиданно стало легче, но не от слов Леи, а от того, что Леонхарт кому-то рассказала о чём-то личном.       — Почему ты так отчаянно пытаешься, чтобы мы с Армином были вместе?       — Не хочу, чтобы этот ботаник умер девственником и не узнал, что такое настоящая любовь. — Лея улыбнулась, наливая чаю себе, и присела напротив подруги.       — А ты испытывала когда-нибудь на себе, что такое любовь? — неожиданно спросила Энни.       — Вряд ли для меня эти ощущения доступны. Мы с отцом можем любить всех вокруг, радоваться за чужое счастье, но отдать себя кому-то одному, позволить завладеть собой полностью — нет, это не по нам. — Фокс слабо улыбнулась, считая, что она пошла характером и любовными предпочтениями в отца, а не в мать.       — Просто вы, наверное, не встретили с ним единственного человека в этом мире.       — Вероятно, мой единственный сейчас шныряет со своими сородичами в городе и кусает кого-то из выживших.       Вдруг пришла Хитч с букетом полевых цветов. Выпив чашку чая, Дрейс ушла к себе и даже ни разу не съязвила — слишком счастлива она была сегодня.       Энни и Лея беседовали очень долго, прежде, чем пойти спать, а утром их ждало много работы.