На развалинах цивилизации

      Леви чувствовал себя хуже и хуже с каждым днём. Он и сам не понимал, что с ним творится, но чувствовал внезапную раздражительность, срываясь на всех вокруг.       Райнер с двумя крепкими парнями заложил взрывчатку в узкий проход между фурами и заманили туда фриков. Стойкий запах жареного гнилого мяса заполнился в памяти навсегда. Один из парней погиб, сгорев заживо, а второго Райнер успел оттащить в сторону.       Петра видела, что Леви угнетён и истощён физически, но не знала как ему помочь, лишь ходила вокруг и частенько брала на себя командование над остальными.       Леви очень сильно подкосила смерть Бертольда и Нанабы, про которые ему рассказала прибывшая обратно в город-призрак Петра со взрывчаткой и парой добровольцев.       Тех заражённых, с которыми ещё недавно лежала Саша, пришлось убить. Леви опять сильно переживал и даже не стал выходить на расстрел, а зарылся в подушки и сунул в уши беруши, но автоматные очереди всё равно доносились до его ушей, заставляя страдать.       Что же ты делаешь Эрвин? Зачем ты всех нас заставляешь страдать? Зачем послал сколько неопытных людей?       Мысли путались, а в грудной клетке становилось… тесно?! Сердце будто начало увеличиваться в размерах, больно надавливая на рёбра, на позвоночник и руки. Плечи немели, а кончики пальцев сводило судорогой. Если бы не Петра и Имир — миссия бы потерпела поражение.       Набив повозки консервами и некоторыми уцелевшими крупами, разведчики начали шествие домой. Леви забыл обо всех правилах посадки на лошадь, перед глазами растекался густой туман. Холодало. Нужно было торопиться, потому что фрики становились быстрее и прожорливее, но, к счастью, по пути попадались небольшие кучки мелких вонючих фриков, не представляющей особой опасности.       На середине пути Леви слёг. Петра укутала его несколькими одеялами, Райнер уложил в более-менее свободную повозку, и разведчики, перекусив, продолжили путь дальше.       Петра была крайне обеспокоена состоянием возлюбленного. Она боялась, что с ним случилось что-то страшное, и он больше не поднимется с постели. Главной целью сейчас было: добраться без потерь до Троста.       Леви дрожал, а губы его синели. Петра запаниковала, ударяя свою лошадь по бокам. Она помчалась вперёд вереницы разведки, как только они въехали в опасный лес. Кроме волков внутри не было опасных хищников. Забавно, что волки и фрики ели друг друга, а пока одни закусывали другими — люди могли спастись.       Ворота открылись и вереница, из двадцати трех оставшихся в живых из огромного количества людей, въехала в лагерь.       Райнер был угрюм и неразговорчив. Он помог Габи слезть с лошади, укутал замерзшую сестру в плед и удалился домой. Потеря Бертольда была огромной трагедией для сердца Брауна, которую он хотел пережить в одиночестве.       Эрвин подошёл к Леви, который замёрз и бредил. В какой-то момент Аккерман даже начал срывать с себя одежду, крича, что ему жарко, а потом заорал, что холодно.       Леви был помещён в лазарет, где Эрен и Ханджи обложили его грелками, а Бенни пытался поставить диагноз. Майк смотрел на Леви, понимая, что ему пришлось в этой вылазке пережить слишком многое и пропустить эти ужасные смерти через себя.       Микаса, испуганная, что Леви умрёт и после него не останется ничего, что будет напоминать ей о нём, решила оставить ребёнка, хоть до сих пор не была уверена в этом. Ей казалось, что она думает о себе, а не о ребёнке. Скорее всего, он возненавидит мать, которая обрекла его на такую ужасную жизнь, но Микаса в этот момент не могла поступить иначе, не могла умертвить частичку любимого человека, который может умереть и всё. Его больше не будет. Его руки не будут блуждать по её телу, трогая самые сокровенные места, его губы не будут искать её губы, накрывая их нежным и требовательным поцелуем.       Опять метания. Микаса испытывала угрызения совести, а голова раскалывалась от бесплодных попыток решить всё правильно и рассудительно.       Конечно, Дайна и Ханджи советовали рожать. Армин — тоже. Лея… с ней творилось что-то странное, она избегала людей, закрывалась в своей комнате и держала рядом с собой револьвер. Энни и Хитч стали побаиваться соседку, особенно, когда услышали как она однажды разговаривала сама с собой, сидя на полу в своей комнате.       Хитч стало крайне неприятно видеть и слышать подобное, а Энни не знала стоит ли помогать соседке или нет.       Холодало с каждым днём. Микаса не отходила от Леви, ухаживая за ним. Физически он был здоров, а вот его искалеченный разум — нет.       — Тебе нужно съесть немного, давай, — зачерпнув ложкой крем-суп, Микаса поднесла ко рту Леви ложку.       — Я не хочу больше есть. — Аккерман прикрыл глаза. — Укрой меня одеялом, я хочу спать.       Микаса укрыла. Леви уже второй месяц был таким и ничего на него не действовало, а приход Эрвина заканчивался обвинениями Леви, что Смит специально убил многих людей.       — Может, тебе чаю заварить? Твоего любимого? — укрыв любимого одеялом, Микаса поцеловала его в висок, а Леви ничего не ответил.       С каждым днем Микаса чувствовала невыносимую душевную боль, а с прошлой недели к ней прибавилась ещё и физическая боль. Если раньше боль уходила после травяного чая, то сегодня ей он не помог, а ещё пришлось развешивать бельё, наплевав на боли.       Ноябрь был прохладным, но снегом ещё не пахло, да и заморозки не настигли Трост. Эрвином были объявлены короткие вылазки до леса и обратно. Каждый день самые сильные и выносливые мужчины бежали в лес с топором и рубили деревья, чтобы протопить печи. Несколько раз им крупно повезло, и в лагере появилось мясо оленей и два мешка отстреленной дичи.       — Надеюсь, голода и холода удаётся избежать? — спросил Закклай, гоняя с Эрвином чаи.       — Надеюсь, — уверенно ответил Смит, а новенькая хорошенькая служанка Брин подлила ему ещё чая.       — Как наш сильнейший воин?       Эрвин опустил голову. Было понятно, что с Леви дела обстоят плохо.       — Дурная весть. Если он не поправится до начала заморозок, и ты не убедишь меня, что он остаётся полезным для нас, то, увы, его придётся ликвидировать.       — Раз вы так считаете и точно уверены в этом, то я не в праве вам перечить, — слукавил Эрвин.       Закклай улыбнулся, понимая, что Эрвин никогда не убьёт Леви, а найдёт способ сохранить ему жизнь.       — Вкусный чай, не так ли? — Закклай кивнул рукой и служанка налила в его кружку ещё чая.       — Несомненно!       О беременности Микасы знали почти все. Кроме Леви. Сама девушка боялась ему сказать об этом, а больше ни с кем он не общался.       Когда Эрвин вышел от Закклая, был глубокий вечер. Ночь обещала быть безлунной, и Смит с тоской посмотрел на посеревшее небо, понимая, что жизнь Леви в опасности.       Подойдя к дому Леви, переступил порог без стука. Замученная Микаса спала прямо за столом, облокотившись щекой на руки, а Леви спал в спальне. Ну как спал, так, лежал с закрытыми глазами.       — Ты спишь? — спросил Эрвин, переступив порог комнаты друга. — Знаю, что не спишь. Хотел просто сказать тебе, что ты самовлюбленный эгоист. За то, что ты бесполезен лагерю, тебя могут казнить. Но если тебе настолько плевать на свою жизнь, то подумай о Микасе и вашем будущем ребёнке! Кто позаботиться о них? — Смит наматывал круги по комнате и сильно нервничал.       Глаза Леви раскрылись, смотря на Эрвина с недоверием.       — Микаса беременна?       — Да. Уже месяца четыре как! — Эрвин сунул руки в карманы и подошёл к окну.       Леви поднялся с кровати, задумчиво смотря на Эрвина. Его волновал только один вопрос, почему Микаса ему не рассказала про ребёнка. Это полностью изменило бы всё происходящее.       — Надеюсь, ты одумаешься, — произнёс Эрвин. — Я не хочу тебя казнить, — и вышел из дома.       Леви пришёл в кухню. Микаса сидела за столом и чистила картошку, иногда тяжко вздыхая от тяжелой судьбе, выпавшей на её несчастную женскую долю.       Увидев Леви, девушка подскочила и подошла к нему.       — Что-то случилось? Проголодался?       — Почему ты не удостоилась рассказать мне о ребёнке? — с лёгким раздражением произнёс Леви, присел на стул и строго посмотрел на девушку.       — Потому что… Я испугалась, что тебе не нужен будет ребёнок, а я постоянно нахожусь в сомнениях стоит ли его рожать или нет. Когда я думаю, что не стоит, то кажется, что я думаю о себе, потому что боюсь трудностей, а когда считают, что стоит, то чувствую себя эгоисткой, потому что не смогу дать ребёнку всего необходимого. — Микаса прослезилась. Её силы были на пределе, а морально она была почти истощена, ещё и поддержки от Леви не было.       — Конечно, рожать. Раз уж он уже есть, мы не имеем права убивать его! — Леви подошёл к Микасе, кладя руку на её живот. Вся его усталость в миг рассеялась, а смысл жизни состоял лишь в крохотном создании, которого носила Микаса под сердцем. — Смертей и так было много. Я постараюсь облегчить вашу с ним жизнь и найти тебе достойное пропитание, — он продолжал нежно гладить её живот. — Ты чувствуешь уже что-то?       — Нет. Срок ещё маленький. Через неделю будет четыре месяца. Мы с Ханджи примерно высчитали срок. — Микасе стало сейчас так хорошо и спокойно. Она обняла Леви и прикрыла глаза, веря каждому его слову.       Аккерман помог приготовить суп, потом убрался в доме и постирал вещи. Микаса уснула после обеда; домашние дела стали отбирать у неё много сил, а пищи не хватало, но теперь Леви мог опять работать и достать достаточно еды на свою маленькую семью.       Энни и Хитч частенько приходили навестить Микасу, но сегодня в лагере был объявлен вечерний сбор. Закклай сидел на стуле на пьедестале эшафота, а Эрвин стоял перед лагерными, объясняя, что еды на зиму не хватит. Нужно опять ехать по городам и искать пропитание.       Жители заволновались, женщины начали успокаивать ревущих детей, мужчины что-то возмущённо выкрикивали. Эрвин ожидал подобную реакцию и начал:       — К югу отсюда, в четверо суток езды верхом, есть старые склады с военным продовольствием. — Эрвин важно ходил по краю деревянного пьедестала, а Дариус не без интереса наблюдал за своим приспешником. Да, он не ошибся, когда сделал Смита самым близким человеком после себя.       — Но говорят, что эти склады охраняются военными! — возразил один полный мужчина из толпы.       Микаса сжала руку Леви, понимая, что он без раздумий поедет на проклятые склады, полезет в гущу событий, и никто не может гарантировать, что он вернётся живым.       — Тем лучше, — ошарашил всех Смит. — Убьём военных, заберём их амуницию и начнём штурмовать и грабить остальные лагеря и увеличивать наш.       По толпе прошёлся неодобрительный шёпот. Людям совершенно не нравился план Смита.       — Эту вылазку возглавлю лично сам, — продолжал удивлять всех Смит, вещая невероятные вещи. Возможно, он не в себе? Даже Закклай не смог сдержать удивления, когда его приемник заявил такое.       Леви понимал, что Смит сейчас более чем серьёзен, а вылазка будет одной из самых трудных, если слухи не врут, и склады действительно охраняются военными.       — Мы соберём шесть небольших отрядов и пойдём по разным тропинкам в сторону юга. Я пойду в середине с самыми опытными и проверенными людьми, — Эрвин нашёл глазами Ханджи и Леви, — в остальных пойдут остальные люди, первые два отряда разведуют обстановку и доложат к чему нам готовиться, а последние три будут везти в повозках оружие и самодельные бомбы. На подготовку у нас всего неделя, потому что я опасаюсь, что заморозки заставят нас бороться с фриками всерьёз, а учитывая мутации, происходящие с ними последнее время, они становятся непредсказуемыми и слишком опасными. Завтра с утра я вывешу на доску объявлений списки с именами участвующих в этой важной и опасной миссии. На этом собрание окончено.       Подул лёгкий ветерок, и на землю опустилась ночная прохлада. Все были напряжены, боясь увидеть собственное имя в этом списке. Если бы урожая было больше хотя бы на сто килограмм, то им бы хватило припасов протянуть до весны.       Люди растопили печи. Мужчины были хмурыми, обнимали жён и детей. Майк обнимал Найла. Мужчины пытались поддержать друг друга, надеясь, что Эрвин напишет их имена в один отряд, но нет. Майк был в первых отрядах и на его плечи водружена крайне важная миссия: разведать обстановку.       Конечно, Майк до сих пор не смог справиться с утратой любимой женщины. Нанаба снилась ему каждый день и умоляла его жить дальше. Майк старался, но воспоминания били с каждым разом всё сильнее и сильнее.       Найл был отправлен в последние ряды, потому что Эрвин считал его ненадёжным человеком, поэтому ничего особо важного ему доверить не мог. А охранять повозку с оружием… Тоже важно, но разведка обстановки в приоритете на этой миссии.       — Чёрт! Я тоже есть! — рыкнула Дрейс, увидев свою фамилию в списках. — Хорошо хоть меня отправили в последние ряды и ответственности намного меньше!       — Верно. — Энни была рада, что они с Хитч в одном отряде и будут держаться друг друга и оберегать.       — Эй, Лея, а ты с Ханджи и Майком. Не хочешь попроситься к нам? — с долей беспокойства спросила Энни.       — Нет. — Фокс отмахнулась. — Куда определили, там и буду.       Эрвин, скрепя сердцем и душой, назначил Ханджи капитаном второго отряда, который пойдёт с отрядом Майка, но с другой стороны. У Захариуса было четырнадцать человек в подчинении, а у Зоэ — шестнадцать. Эрвин боялся, что Ханджи погибнет, а о Лее ходили слухи, мол, ей везёт и всем, кто находится рядом с ней — тоже.       В центральный отряд Эрвин взял Леви, к которому приставил четверых лучших людей, которые отлично показывали себя на вылазках. Конечно, Петра. Эта хрупкая на вид девушка, отлично обращалась с любым оружием и не боялась фриков, беспощадно расстреливая их, особенно если Леви угрожала опасность. Эрвину для собственной безопасности нужны были именно отчаянные бойцы. Помимо Петры в отряд Леви входило трое парней: Эрд, Оруо и Гюнтер. Петра быстро нашла общий язык с парнями, а вечером они пришли к Леви на чай, чтобы ближе познакомиться и с ним.       В отряде Ханджи был весьма странный тип (по мнению Эрвина) по имени Моблит. А странным он был, потому что ухлёстывал за госпожой Зоэ, чем напрягал Эрвина. С другой стороны, раз Бернер влюблён в Ханджи, то будет защищать её любой ценой.       Эрен и Армин были определены в центральный отряд, как и ещё штук двадцать человек. А остальные в последние ряды. Только Райнер из всей весёлой компании знакомых Леи попал к Майку.       Имир же была рада, что пойдёт в последних войсках подальше от Леи, поближе к более интересным людям. Жан и Марко напряглись, понимая, что Имир замучает их в дороге. Конни с Сашей взяли муки на складе, чтобы выпечь хлеба в дорогу. Габи им помогала. Как Райнер не умолял Эрвина не брать младшую сестру на миссию, Смит был непреклонен, сказав, что им понадобится любая помощь.       А с недавних пор в лагере появился новенький — Флок Форстер. Его нашли двое мужчин, рубивших деревья в лесу. Флок рассказал, что на их лагерь напали мародёры, а он чудом спасся.       Сначала Флок прилип к Армину и Райнеру, с которыми его поселили в один дом. Потом он начал общаться с Жаном и Марко, но парни не очень-то хотели брать в свой дуэт лучших друзей третьего. И Флок переключился на Марло, мешая ему целоваться с Хитч и предаваться любовным утехам за конюшней. Сейчас же Флок сблизился с Эреном, и был расстроен, что скачет в последних отрядах.       — Меня не ценят! — с лёгкой драматической ноткой объявил Флок.       — Да ладно тебе, — Эрен ободряюще похлопал друга по плечу.       — Эх, жаль, что Микасочка занята, да и Энни не смотрит на меня, — поглядев по сторонам, Форстер начал покусывать губы.       Эрен заметил, да и услышал от Хитч, что Энни с Армином пару раз закрывались у Леонхарт в комнате. Это опечалило Эрена. Он до сих пор питал к Энни отнюдь не приятельские чувства, но не хотел делать Армина несчастным. Дружба была важнее собственных амурных пристрастий.       — Пошли к Райнеру. Он говорил, что сестра приготовит ему супчика. Я есть хочу, — поднялся с лавочки Эрен.       — Опять хлебать безвкусную похлёбку? — вздохнул Флок.       — Ты идёшь?       — Да-да!       Эрвин тщательно готовился к миссии, которую сам водрузил на свои плечи. Армин помогал ему, составляя расчёты, изучал предположения Ханджи о мутации фриков, размышляя возможно ли вычленить из их поведения логику и постараться избегать их, если подобное возможно.       Вечером Эрвин ожидал гостей. Армин, Энни, Хитч и Саша приготовили ужин для Смита и его друзей. Сначала пришёл Закклай, приведя с собой мопса, которому тут же дали сочный кусок мяса и налили в плошку воды. Следом пришли Пиксис и Шадис, обговорить с Эрвином о дальнейшей судьбе лагеря, если Смит вдруг погибнет.       В лагере оставалось много крепких мужчин, для защиты Троста в случае нападения на него мародёров.       Эрвин отпустил молодёжь, считая, что взрослым нужно поговорить наедине, тем более у Эрвина уже полгода работала в доме молодёнькая девушка Брин, прибираясь и помогая по дому. Летом у Брин умер отец — перетрудился на полях, схлопотал инсульт. Брин нужно было искать в лагере работу, а Эрвин считал, что Армину с друзьями негоже заниматься такой работой, да и время лучше потратить на рассчёты или тренировки, вот и привёл Брин в свой дом.       Брин была симпатичной светло-русой девушкой с горящими зелёными глазами. Она отлично вела домашнее хозяйство, и Эрвин был доволен ею.       Остальные отправились толпой, прихватывая по дороге остальных друзей, к вольерам. Райнер и Лея пытались отмыть щенка, который умудрился сбежать ещё утром и вляпаться в какое-то дерьмо. Райнер держал щенка за шкирку, а Лея обливала его тёплой водой, пытаясь промыть густую шерсть овчарёнка. Найл ходил возле вольеров, разглядывая собак. Одна овчарка месяц назад принесла одиннадцать щенков! Вторая на прошлой неделе — семерых! Если совсем будет туго с едой, люди будут есть собак. А что делать?       — Чего вы делаете? Топите его, да? — Флок подбежал к Райнеру и Лее, с интересом наблюдая за ними.       Щенок воспользовался случаем, извернулся и куснул Райнера за руку. Браун ударил пушистого негодника по носу, и овчарёнок заскулил.       — Какая же ты заноза в заднице, Флок! — скривился Райнер.       Энни подхватила щенка, заматывая его в полотенце. Лея вымыла руки, принесла спирт, бинты и мазь, начала обрабатывать Райнеру укушенную руку, но ревнивая Габи оттолкнула девушку и принялась сама делать перевязку.       — Мы принесли хлеб и суфле. Разводите костёр. — Леви усадил беременную Микасу на шезлонг, кинул на деревянные доски тёплую подушку и сверху хотел укутать девушку пледом.       — Не надо. Не холодно! — скинула с себя плед Микаса, но увидев строгий взгляд Аккермана, закуталась в плед обратно.       Петра с дикой болью в сердце смотрела, как её любимый заботится о другой, но твёрдо решила больше не лезть в их отношения.       Через каких-то полчаса вся небольшая полянка перед вольерами была забита людьми. Собаки занервничали и загавкали. Ричи рычал на всех и каждого, а они в шутку подтрунивали над доберманом, с висячими ушами, обзывая его борзой, либо гончей псиной. Мальта тоже нервничала, чувствуя, что до хозяина домогается поддатая Имир.       — Ребят, а ну-ка давайте песню спойте на гитаре, иначе вечер неполноценный! — Флок начал сувать всем в руки невесть где найденную гитару, раздражая этим.       Майк каким-то неведомым образом снюхался с Нифой, которая сидела у него на коленях, жалуясь на свою судьбу. Габи не отлипала от брата весь вечер, отводя от него девушек своим строгим взглядом. Энни с Армином, и Хитч с Марло заняли место на длинном бревне, рассказывая друг другу забавные истории. Леви весь вечер жарил Микасе суфле, поджаривал хлеб до хрустящей корочки и поил клюквенным морсом. Саша с Конни, Марко и Жаном трепались о каких-то салатах. Петра пыталась отмазаться от выпившего Оруо, который вдруг начал признаваться ей в любви.       — Ребята! — крикнул Флок.       — Дай сюда свою гитару! Заебёшь! — Райнер отобрал гитару и начал наигрывать лирическую песню.       — Ты так классно играешь! — заслушалась Габи. — Спой!       Но когда Райнер запел, все чуть не оглохли. Даже у Ханджи уши заложило, поэтому суфле ей начал жарить Моблит, потому что Ханджи руками зажала уши.       — Не, тебе медведь на ногу наступил! Замолчи! — взмолился Форстер. — Но играешь ты душевно.       — Знаю. Но иногда хочется попеть, — Райнер предался грусти. Ему не хватало сейчас Берта, который всегда поддерживал его. Подумать только, уже почти три месяца бедный Гувер мёртв.       — Пой, пожалуйста, где-нибудь в полях. А то с утра моешься в душе и начинаешь там эти серенады завывать. Армину всё равно, а у меня уши вянут! — проштрудировал Флок.       — Какой же ты козёл, — сквозь зубы процедировала Габи, готовая кинуться на Форстера с кулаками, но Райнер сдержал её, пообещав Флоку не петь больше в душе.       Флок кивнул и пошёл раздражать остальных.       Как только Леви отошёл от Микасы дальше, чем на пять метров, Эрен прибежал к сестре и сел с ней рядом.       — Мик, ты правда беременна?       — Д-да. Неужели ты всё это время не знал об этом? — Микаса покраснела от откровенного вопроса Эрена и была крайне удивлена, что он до сих пор не знал об этом.       — Просто… Просто я не думал, что это правда. Ты и этот злобный коротышка! — Эрен почувствовал укол ревности, поразивший его в самое сердце.       — Не называй его так! Если, конечно, не хочешь со мной поругаться. Вот я точно этого не хочу! — занервничала Аккерман. До сих пор всё, что было связано с Эреном вызывало у неё сплошные волнения и переживания, поэтому Леви старался ограничить девушку от общения с её братцем-недоумком.       — Значит, он… Микаса! Он что, дороже тебе, чем я? — Эрен внезапно вцепился своими руками в её плечи и затряс её. — Ты просто предала меня, переспав с ним!       Лея напряглась, увидев эту сцену ревности. Хоть ни с Микасой, ни с Эреном, и тем более с Армином, она давно не была близка, но сейчас волновалась за Микасу, не желая ей зла.       Горькие солёные слёзы потекли по щекам Микасы, глаза стыдливо смотрели на полуразмытый силуэт Эрена.       — Как ты могла… Мы же с тобой были так всегда близки… Как ты могла, — причитал Эрен.       — Чего ты добиваешься своей истерикой от неё? — набросилась со словесными обвинениями на Эрена Лея.       Йегер посмотрел на Фокс. Из глаз парня текли слёзы, а вокруг начали собираться любопытные зеваки.       — Ты тоже меня предала! И Армин — тоже! Вы все меня предали! — у Эрена началась истерика на ровном месте. Жан и Марко повели нерадивого соседа домой.       Леви был в ярости, увидев Микасу в слезах.       — Чёрт бы побрал этого урода! — прорычал Леви, уводя Микасу домой.       — Не называй его так, — умоляла Микаса.       Остальные посидели ещё немного и разошлись по домам. Душевный и приятный вечер был испорчен непонятной выходкой Эрена и слезьми Микасы. Бедная девушка не могла уснуть до утра, заливаясь слезами, а под утро у неё разболелся живот. Леви был в панике.