На развалинах цивилизации

      Практически все были шокированы заявлением Эрвина. Найл так вообще приоткрыл рот от удивления.       — Ты не имеешь права выгонять людей из лагеря, если они не нарушали наших правил! — возмутился Леви, первым отойдя от лёгкого оцепенения.       — Эрвин! — повысила голос Ханджи. — Ты так же не можешь отказать выжившему в помощи. К тому же если выживший не может сам о себе заботься!       На Эрвина налетело большинство присутствующих, что мужчине стало не по себе от этого. Он боялся, что его авторитет будет подорван, поэтому поднялся со стула, подошёл к Найлу, положил ему руку на плечо и улыбнулся: — Я хотел сказать, что ты не можешь жить с этим невинным созданием под одной крышей. Понимаешь о чём я говорю?       — За кого ты меня принимаешь? За педофила? — возмутился Док, стряхнув руку Эрвина со своего плеча.       — Нет, но другие могут и за него тебя принять. Понимаешь? — второй раз похлопав друга по плечу, Эрвин пытался выкрутиться из этой некомфортной ситуации. Леви и Майк понимали это, а остальные начали верить улыбке Смита и его попытки оправдаться перед всеми.       — Я понимаю, что ты идиот. — Найл отвернулся. — В нашем лагере живут не конченные дебилы, чтобы обвинять меня в таких страшных делах.       Казалось, Эрвин выдохнул. Но Эрен уже разглядел в Смите много отрицательных черт. Ханджи разочаровалась в нём, с ужасом вспоминая, как когда-то он ей нравился, как мужчина. Леви не стал осуждать Эрвина, зная, как тяжело ему всё это даётся, а остальные разошлись по углам, лавочкам, поддонам, чтобы поесть картошки.       Найл принёс две порции Лее. Одну для Беаты.       — Меня чуть не выгнали из лагеря, — пожаловался он.       — Почему же? — взяв тарелку с горячей едой, Лея присела на столик у окна. Беата с замотанным горлом села рядом, нетерпеливо хватая картошку из тарелки.       — У Эрвина свои тараканы в голове. — Найл опять ушёл и вернулся ещё с подносом еды и горячего какао.       Беата схватила чашку с какао и обожгла губы до кучи своих болячек.       — Не спеши, аккуратней пей. Горячее же. — Найл начал возиться с девчонкой, Лея быстро поела и выскочила на улицу, выискивая Энни, которой нигде не было и никто не знал, где она. Райнер объяснил, что донёс её до штаба, а потом она куда-то убежала.       Лею радовало, что подруга где-то здесь, на базе, поэтому начала искать везде. Нашла в главном корпусе на втором этаже в светлом кабинете, где когда-то восседал капитан, а имя его прочесть было невозможно.       — Вот ты где! — воскликнула Лея, отдышавшись от продолжительного бега.       Энни сидела на мягком мешке и рыдала. Её волосы взлохматились, на щеках были потёки от слёз, а глаза опухшие и красные.       — Что случилось?       — Мы с Армином… — Энни на несколько секунд замерла, а потом разрыдалась пуще прежнего. — Мы с ним… С ним делали это много раз и… — было видно, что ей очень трудно говорить. Она раскраснелась, как спелый помидор. — И не всегда он… он надевал то самое…       Лея присела рядом с подругой, и приобняла её за плечи.       — У меня… Месячных нет полтора месяца и… — Энни громко всхлипнула, а потом прижала к носу платок. — Мне кажется, что живот растет. Мне… страшно! Помоги мне!       — Чем я могу помочь? — удивилась Лея, понимая что Энни здорово влипла в неприятную историю.       — Н-не… з-знаю…       — Ты уверена, что беременна? Из-за стрессов бывают задержки, а учитывая наш образ жизни, то это не такой уж и показательный симптом. — Лее самой не нравился вариант, что её близкая подруга будет вынашивать ребёнка ближайшие девять месяцев.       — Ещё тошнота, головокружение… — Леонхарт прижалась к подруге, положив голову ей на плечо. — Ты права. Сначала нужно подтвердить беременность. Как думаешь, стоит поговорить об этом с Ханджи или с Эрвином?       — Поговори с Ханджи, а Смиту ничего не говори пока не вернёмся в Трост. — Лея предполагала, что реакция Эрвина будет отрицательной на беременность Энни, учитывая, как он ко всему относится.       Посидев ещё несколько минут в обнимку, подруги решили пойти найти Сашу, помочь ей приготовить.       На военной базе была кухня. В самих трубах газа не было, но Райнер с Майком нашли баллоны, подсоединили их к плите, и готовить стало легче.       Конни и Эрен чистили овощи на суп. Моблит листал поваренную книгу которую написала Дайна, чтобы разведчики могли готовить вкусную и сытную еду в походных условиях. Ханджи с Нифой и Кейджи перемывали тарелки.       Лея и Энни начали помогать, помешивая лук, морковку на сковородке, а Саша разделала утку, пойманную на озере в получасе ходьбы от базы. Жан с Флоком наловили ещё уток и помогли их разделать. Вяленое мясо заканчивалось, а бульон на воде есть не очень-то хотели. Эрвину тоже мясо подавай, а идти ловить он его не хочет; отправил Марко с Леви ловить оленей, а сам всё сидел на своём стульчике, смотря на замок, висящий на складах. Его обильно попрыскали спреем от ржавчины, теперь нужно было ждать результата. Идея с мотоциклами ещё была в силе, только по высоте дверей, двигатели могли не выдержать и сдохнуть.       Марко с Леви вышли в лес. Последнее время фрики днём прятались в пещеры или в густые чащи леса, где было меньше яркого предзимнего света. Оленей было очень много, они табунами бегали по лесам и трассам, цепляя своими рогами машины и деревья, ломая ветки.       Вот и сейчас Марко выследил двух жирненьких оленей. Стрелять решили из лука, чтобы меньше привлекать к себе внимания. Стрелы заострили до такой степени, что Леви вырвал волосок и провёл им по острию. Волосок распался надвое.       — Стреляем в голову одновременно! — шепнул Леви. — На счёт три!       — Раз!       Они натянули тетиву, стоя тихо и без лишних движений, отыскав удобные устойчивые позы.       — Два!       Прицелились оленям в затылок, надеясь, что они не дёрнут головой в самый последний момент.       — Три!       Обе стрелы вошли в затылок разным оленям. Несколько особей пустились в бегство, неожиданно выскакивая из-за деревьев.       Леви вытащил из оленя стрелу, и вместе с Марко погрузил тушки на ржавую тележку, предварительно смазав колёсики старым вонючим маслом.       Леви ежесекундно думал о Микасе и их будущем ребёнке, опасаясь, что с ними что-то случилось, а его рядом нет. В ушах постоянно звенели слова Люси, что Микаса может потерять ребёнка. Леви не хотел этого, а здесь им торчать минимум ещё неделю, потом неизвестно сколько добираться домой, если они нагрузят свои люльки продовольствием, которое найдут на складе. Ещё и фрики могут вылезти в самый неподходящий момент и придётся отстреливаться.       Доставив оленей на базу, Леви закрыл дверь на проволоку. Майк уже подошёл к нему, собираясь подвешивать оленя, с которого Саша сдерёт кожу, потом второго.       — Фриков видели? — спросил Майк, подвешивая оленя за задние лапы на турник.       — Нет. Меня это очень беспокоит, — делился своими переживаниями Аккерман. — Как бы они не вылезли в самый неподходящий момент!       — Верно. Эти твари мастерски вылазиют тогда, когда этого ожидаешь меньше всего! — Захариус рядом подвесил второго оленя, проверив надёжно ли он привязал его лапы.       Леви подошёл к замку. Сверху ржавчина немного начала сходить, а внутри пока неизвестно. На флаконе написано время действия минимум сутки. Нужно ждать ещё.       Как же трудно — ждать.       Леви взял свой отряд, Марло и Хитч и отправился мыть полы в спальных местах и вытрушивать матрасы от пыли.       Габи и Беата лежали на соседних кроватях и Имир вызвалась ухаживать за больными девочками. Армин сидел за столиком и размышлял, как открыть замок. Ключ они, кстати, нашли, но он не влезал в скважину из-за ржавчины и не прокручивался.       Пришёл Найл с супчиком для больных девочек, Имир подбежала к нему. Армин посмотрел на это, видя, как девушка выслуживается перед Найлом, а ему плевать на её заслуги.       — Я покормлю Беату!       — Не надо! Покорми Габи!       — Я сама могу держать ложку! Но пусть меня Райнер покормит, — закапризничала Габи.       — Твой брат занят. Сама ешь, — буркнула Имир, поставив рядом с Браун тарелку бульона и кусок хлеба.       Габи молча начала есть. Температура спала, горло немного перестало болеть, но девочку мучила слабость, а после прогулки к блокпосту появился сильный насморк.       Беата присела, облокачиваясь на подушки. Ханджи дала ей сразу две таблетки аспирина, и девочка проспала полтора часа без задних ног. Сейчас ей сильно хотелось есть и пить, поэтому она набросилась на тёплый бульон, попивая его прямо из тарелки, потом так же жадно кусала немного подсохший белый хлеб.       Саше с трудом удалось в таких условиях испечь хлеб, но он быстро становился невкусным, а иногда не пропекался, как положено.       — Ты сам-то ел? — неодобрительным тоном спросила Имир, скрестив руки на груди.       — Я потом поем, — в таком же тоне ответил Найл.       Армину стано неудобно, но он не мог сдвинуться с места, поэтому уткнулся в свой блокнот и пытался собраться с мыслями.       — А Лея придёт ко мне или она занята? — Беата посмотрела на окно, где начало темнеть.       — Я не знаю. — Найл забрал из рук девочки грязную посуду и замотал ребенка в одеяло. — Ты чувствуешь себя как? — дотронувшись до лба девушки рукой, мужчина понял, что температура спала. — Насморк, горло, кашель?       — Горло болит, но не укутывай меня, мне жарко! — закапризничала Беата.       — Так надо. Тебе нужно лежать в тепле, чтобы выздороветь. — Забрав поднос с грязными тарелками, Найл ушёл.       — Я позабочусь о Беате, — крикнула ему вслед Имир.       Армин опустил голову ещё ниже, опасаясь оставаться с Имир один на один, а ноги его вдруг онемели, и он не мог уйти отсюда.       Вечером Найл ещё раз покормил Беату жидким супчиком, порезал яблоко и напоил чаем с мёдом, а потом уложил спать, заставив выпить две таблетки аспирина.       Дежурили сегодня Жан и Райнер, поэтому Габи постоянно выбегала на улицу, умудряясь посидеть с Райнером несколько минут, прежде, чем он её прогонял обратно.       Следующие три дня проходили в попытках открыть замок, но ключ всё не прокручивался. Эрвин уже был готов гробить мотоциклы, но замок наконец-то слетел. Перед разведчиками во всей красе предстали коробки с сухими пайками. Их было так много, что придётся приезжать за ними ещё раза три, как минимум.       Нагрузив мотоциклы с двумя люльками коробками, Эрвин отправил с ними отряд Майка, Леви с его отрядом и Ханджи с её отрядом, а ещё с ними отправил Найла с Беатой и Габи, чтобы они не мозолили ему глаза. Лея попросила, чтобы Энни тоже вернулась в лагерь.       Путь был трудным и нервным. Ночью все ночевали на фермах или в домах, а фрики подбегали близко к людям, рыча и фырча. Леви постоянно отстреливал фриков, бегущих следом.       Их были немного, но они ужасно мешали ехать. Пару раз бросались под колёса.       Нифа отъехала назад вместе с Кейджи, чтобы отстрелять небольшую толпу, бегущую следом.       — Чёрт! — Леви развернул свой мотоцикл, чтобы помочь этим двоим, но тщетно. Не успел. Нифу и Кейджи быстренько съели.       На следующий день, когда остатки уже были почти у Троста, на них напал бегун. Отряд Леви взялся за его убийство, но фрик убивал каждого из них, разрывая напополам. Леви прицелился в голову бегуну, но несколько пуль прошли мимо, не задев. Фрик очень быстро двигался, схватив Петру за голову и ударив её о землю. Рал замолкла, а глаза Леви округлились от ужаса происходящего. Он зарядил своё ружьё и разнёс голову ублюдка выстрелом в упор.       Майк опять потерял любимую. Ехал мрачный и с особой жестокостью отстреливал фриков. Райнер голыми руками оторвал от одного фрика голову, увидев, что тот приближается к люльке, где ехали Габи в обнимку с Беатой. Найл тоже отстреливал каждого вонючего ублюдка, который приближался близко к девочкам.       Ворота открылись, впуская путников в лагерь. Питер, муж Дайны, с другими мужчинами начали разгружать коробки. Майк взял с собой людей, поехал обратно, чтобы привезти ещё коробок и остальных разведчиков.       Микаса подбежала к Леви, обнимая его. От радости и волнения у девушки на глазах навернулись слёзы.       — Как наш малыш? — попытался отвлечься от мрачных мыслей Аккерман, поглаживая заметный живот Микасы.       — Толкается уже, — сквозь слезы ответила Аккерман, прижимаясь к любимому. — Пошли домой. Я приготовлю что-нибудь!       Микаса скрыла, что у неё несколько раз за этот месяц открывалось кровотечение, и она до сих пор лежит в лазарете. Необходимых лекарств в лагере нет, и Люси с Бенни не думают, что этому ребёнку суждено выжить. Микаса просто не сможет доносить его до положенного срока.       Подходя к дому, Леви нёс коробку с консервами. В основном — морская капуста и тушенка. Ханджи ему сказала, что для беременных морская капуста очень полезна.       Микаса шла с трудом, но старалась не показывать Леви свою боль и слабость. Ей и так было стыдно, что она даже ребёнка не может выносить без осложнений. Аккерман с завистью смотрела на пузатых соседок, что развешивали белье, вели домашнее хозяйство и чувствовали себя отлично, а потом рожали и продолжали вести хозяйство, но уже с детьми, привязанными к груди.       Я так хочу, чтобы наш малыш родился, — мечтала Микаса, поглаживая свой живот.       Леви зашёл в дом, поставил коробку на стул и заметил, что Микаса выглядит неважно. Она была бледной и едва держась на ногах.       — Тебе плохо? — он, придерживая её за плечи, довёл Микасу до дивана.       — Немного живот болит, но это постоянно происходит. Я уже привыкла, — сказала Микаса и вдруг разрыдалась, сжав Леви в своих цепких объятиях. — Они сказали, что я не смогу доносить ребёнка, и ему не суждено родиться живым! Леви, я не хочу, чтобы наш малыш умирал. Я каждый день ругаю себя за то, что даже в мыслях допускала его смерти!       Леви понял, что его шансы стать отцом в ближайшее время ничтожно малы. Ему заранее приходилось мириться с этой потерей, но он не хотел. Сердце рвалось на куски, хотелось орать во всё горло от несправедливости этого мира, но Леви молчал. Он не мог показать бедной Микасе, как ему сейчас плохо. Для начала нужно поддержать её.       — Всё будет хорошо, но ты не должна нервничать. Я попрошу Ханджи осмотреть тебя, — погладив Микасу по спине, Леви уложил её на диван. Измученная девушка крепко уснула, а Аккерман сварил макароны с тушенкой и ушёл за Ханджи, чувствуя, что нуждается в ней как никогда.       Лея и Энни тоже шли к Ханджи, чтобы попросить её осмотреть Леонхарт. Ханджи с Моблитом шли впереди о чём-то разговаривая.       — Лея, подожди! Мне нужна твоя помощь, — сказал Найл, подбежав к девушке.       — Какая ещё помощь? — С небольшим раздражением в голосе спросила Фокс, а Энни пошла вперёд, догоняя Ханджи.       — Беату нужно искупать, но я всё же не хочу этого делать, иначе по лагерю обо мне поползут ужасные слухи!       Энни оглянулась на подругу и махнула ей рукой, мол, она и сама сможет побывать на осмотре у Ханджи.       — От вас одни проблемы. Вы будто маленький ребёнок, который завёл кошку, а ухаживать за ней должна мама. — Лея решила искупать Беату, а заодно и поесть чего-нибудь вкусного у Дайны.       Питер и Найл принесли небольшую деревянную лохань, поставили её у печки, которую разожгла Лея и наполнили лохань водой, а потом вышли из комнаты на кухню, где Дайна готовила еду, приглядывая за Реем, который игрался с Мальтой.       Лея раздела Беату до гола, увидела на её теле много заживших синяков, но промолчала об этом. Намылив тело девочки ароматным мылом, Лея намылила голову Беаты, а потом потёрла её чёрные ноги, отодрав от них прилипшие к ступням носки. Всю эту грязную и вонючую одежду Лея бросила в печь. Дайна заранее принесла от соседки тёплое платьице и хлопковые трусики для Беаты; Лея вытерла тело девочки насухо, чтобы она не замёрзла и не простыла ещё больше и нарядила её. Взяв острые ножницы, Лея обстригла волосы Беаты под каре и подколола их детскими заколками со стрекозками. Радостная Беата закрутилась по комнате, рассматривая своё Вязаное шерстяное светлое платьице и жёлтенькие носочки на ножках.       Лее пришлось вычёрпывать воду из лохани и полоскать это корыто потом, но зато она быстро приняла душ, переоделась и пришла за стол чистая и голодная.       

***

             Энни помыла полы, когда вернулась от Ханджи. Зоэ осмотрела девушку и подтвердила её беременность. Как об этом сказать Армину, она не знала. Её пугала реакция бедного Арлерта. В двадцать лет становится отцом? Ещё и во время апокалипсиса?       Энни саму пугало предстоящее материнство, но она взяла, намотала свои сопли на кулак и твёрдо решила рожать. Плевать, как это воспримет Армин. Если он не хочет этого ребёнка, Энни не будет навязывать ему малыша и справится сама. Как сама, у неё замечательные соседки-злючки. Хитч и Лея как бы не ворчали, но свою подругу в беде не бросят и с ребёнком помогут.       Энни улыбнулась, представив, как они втроём будут успокаивать светловолосого малыша, менять ему пелёнки и укачивать. Такая тёплая и уютная картина, возникшая в мыслях, не могла пройти незаметно для Леонхарт. Она обрадовалась, что у неё будет ребёнок и именно от Армина, погладила свой пока ещё плоский живот и начала готовить себе ужин. Лея вряд ли вернётся домой сегодня, а ей одной хватит немного еды, а с утра она сходит к Дайне, возьмёт книгу о материнстве и позавтракает с ней, поделившись с ней своей радостью.       Ханджи была обеспокоена рассказом Леви и пошла с ним к нему, прихватив с собой несколько настоек. Они вряд ли бы помогли, но Леви верил в чудеса, как никогда.       Микаса мирно посапывала на диване. Леви накормил Ханджи макаронами с тушенкой и поделился тем, что его так терзает теперь всё это время.       — Я так хочу этого ребёнка, Ханджи. Он помог мне оклематься и вытащил из сумасшествия.       — Понимаю, но я бессильна здесь. Нужны более основательные лекарства, чтобы сохранить ребёнку жизнь. А ещё лучше найти оборудование для недоношенных детей. Если она доносит его до седьмого месяца, то я смогу попытаться выходить его, — тут же Ханджи пожалела, что сказала об этом. Она увидела, что Леви полон решимости хоть целую больницу привезти в Трост по кирпичику, лишь бы его ребёнок выжил.       Микаса проснулась. Последнее время хороший сон был роскошью и чем-то удивительным. Снились ей очень хорошие сны, поэтому проснулась она бодрой и отдохнувшей.       — Садись кушать. Я принёс для тебя морскую капусту. — Леви помог Микасе подняться на ноги и сесть за стол.       — Я не люблю морскую капусту, — поморщилась Аккерман при виде капусты.       — Ешь! — строго сказал Леви.       Микаса немного подумала и начала есть через силу. Аккерман заварил чаю. Мешочек с травами ему принесла Ханджи. Девушка пила и ела, радуясь, что любимый вернулся домой, но это всё равно не улучшало её состояния. Ребёнок то и дело больно шевелился, а из-за этого живот больно резало будто скальпелем.       Леви перемыл посуду, хотя устал очень сильно. Смерть Петры и её последние минуты прочно засели в голове и постоянно всплывали перед глазами, будто их кто-то намеренно воспроизводил. Леви жалел, что не посочувствовал Майку, когда тот уехал обратно на склады. За столь короткое время потерять двоих любимых женщин — уму непостижимо, как трудно. Леви боялся, что Майк не вернётся живым. Да, между ними было много разногласий и недомолвок, но они были очень важны лагерю. И оба понимали это.       Безлунная ночь не давала Леви уснуть. Микасу он уложил спать, почитав ей на ночь сказку, словно маленькой, поцеловал в щёчку и поправил одеяло, а потом вышел на улицу, накинув на плечи куртку и посмотрел на тёмный небосвод.       Он опять погружался в неприятные воспоминания из детства, когда ему пришлось работать, разгружая машины, таская эти большие тяжелые коробки. Денег на образование не было, а стать кем-то важным в этом огромном мире хотелось.       Леви вспомнил священника. Он не особо был религиозным человеком, но очень редко ходил на исповедь. Священник говорил ему, что для него в этом мире отведена более важная роль, чем он думает на самом деле. Леви до сих пор не верилось в это. Он не считал себя особенным, скорее обычным.       Прикрыв глаза, он представил на своих руках малюсенького мальчика с чёрными волосами. Раньше он не хотел становиться отцом, опасаясь настолько огромной ответственности, но сейчас был готов стать отцом. Так даже и лучше. Микаса будет дома, сидеть с ребёнком и ждать Леви с вылазок.       В двух соседних домах погас свет. Люди легли спать. Леви знал, что там живут соседние пары и сейчас ему почему-то захотелось познакомить с ними Микасу поближе.       В другом доме, где жил Эрвин, тоже горел свет. Брин хлопотала по дому, ожидая возвращения хозяина. Леви почему-то сейчас стало жалко эту девушку, влюблённую в Смита, как кошка.       Через час Леви увидел, что в доме Дайны включился свет. У Леви потеплело на душе. Пока Микаса и Дайна будут рядом друг с другом, то с Микасой ничего не случится, а Рей подружится с соседским мальчиком.       — Господи, я никогда тебя ни о чём не просил, но если ты есть на этом свете, умоляю тебя, сохрани жизнь моему ребёнку и его матери. Ты отобрал у меня в жизни так много, прошу, оставь хотя бы это!       От отчаяния Леви помолился. Внезапно в его голове возникла молитва, которую шептал когда-то давным давно священник, исповедуя Аккермана. Леви прочитал эту молитву слово в слово и перекрестился, а потом опять посмотрел на небо.       Сверкнуло несколько молний. Леви это совершенно не понравилось. Каждая клеточка его тела забила тревогу, он забежал в дом, вприпрыжку забрался по ступенькам на второй этаж и открыл дверь в спальню. Микаса сладко спала, перевернувшись на спину. Леви выдохнул и осторожно лёг рядом с любимой.       Засыпая, Леви видел раз за разом смерть товарищей и молнию в ночном небе.