О Мечах и Душах

Встречи с Айзеном так и не стали для меня рутинным делом, что совершенно не удивительно. У Капитана и его младшего офицера не так уж много поводов встретиться с глазу на глаз, на самом деле, и даже когда я стал офицером старшим – это не сказать, чтобы изменилось. Если подумать, было бы совершенно не удивительно, если бы у синигами в положении Соске в принципе не осталось на меня времени. Этого не произошло, естественно, правда, я искренне не понимаю, как и где этот дух находил в себе силы и желание слушать напрямую мои отчёты, устраивать редкие проверки моих навыков, а иногда – и просто говорить за пиалой прекрасного чая. Вернее, с учетом его духовной силы, я понимал, что вопрос физической усталости не стоит в принципе, но вот моральное опустошение, что должно накапливаться до астрономических величин, с учётом вещей, на которых сконцентрировано его внимание внутри отряда и вне его, и банальное отсутствие личного времени... всё это проблемы, что по мере возвышения синигами в рангах Готея, становятся лишь острее, а никак не наоборот. Естественно, к простым, необременительным разговорам о всякой всячине мы пришли не сразу. Говоря откровенно, переход прошёл почти незаметно для меня самого, и как-то само собой так сложилось, что тот ужас, который Айзен некогда поднимал во мне одним своим присутствием, одним неверным, вызывающим не те ассоциации словом, перестал вводить меня в ступор. Он никуда не пропал, по крайней мере не полностью, но больше не было оцепенения. Наше общение всё еще было формальным, конечно же, слишком велика была бездна между положением Комадо Шичики и Айзена Соске, и сами отношения между нами не сказать, чтобы стали доверительными или, упаси Король Душ, дружескими. Тем не менее, и сказать, что в общении дистанция между нами не сократилась вовсе – нельзя. В конце концов, в моей жизни всегда было мало душ, с которыми я мог говорить на такое количество разнообразных тем, и которые бы при этом оставались достаточно информированными собеседниками. Я пригубил чай. Горячий терпкий напиток с тонким вкусом несколько бодрил, помогал отвлечься от медленного темпа игры, и сосредоточиться на окружающих чувствах… Луна и звёзды уже проклюнулись на небосводе, оранжевый свет солнца давно перешёл в тёмно-фиолетовые нотки, теперь лишь едва окрашивающие горизонт, да и эти искры умирающего дня медленно затухали. Мы сидели в молчании, но не тишине, стрёкот цикад и редкие голоса живущих своей жизнью синигами снизу всё же достигали нас, иногда. Сейчас мы были лишь двумя духами на небольшой, приватной веранде четвёртого этажа, что наслаждались приятным вечером. Так казалось со стороны. И, в целом, примерно так воспринимал ситуацию я. Не потому, что резко позабыл перед кем был и кем являлся сам, напротив. Просто благодаря таким наведенным самому-себе иллюзиям было проще держать своё реацу и лицо под полным контролем. Не стоит и говорить, что безупречная актёрская игра самого Предателя делала эту работу куда проще. Ведь за целые десятки лет его маска “Капитана Айзена” ни разу не давала трещины на моих глазах. Айзен наконец сделал ход, чёрный конь съел мою пешку, обозначая начало быстрого обмена фигурами. Первого в этой партии. — Весьма занимательная игра, всё же. Я встретился взглядом с духом, что мне улыбнулся прежде, чем вновь опустить взгляд на доску. — Она сама по себе является весьма голословным утверждением. — Голос Капитана Пятого Отряда был спокойным, поза расслабленной, а глаза смотрели словно куда-то сквозь расстеленное на полу татами. Что, впрочем, совершенно ничего не значило, учитывая, что за клинком владел этот дух. — Не совсем понимаю, что вы пытаетесь сказать, Айзен-сан. — Признал я, промедлив лишь на мгновение, чтобы съесть чёрную фигуру собственного капитана. — Ты никогда не пытался отстраниться и просто… посмотреть на эту игру? На её правила, названия фигур, их роль… всё это одна большая, злая шутка, лежащая прямо на поверхности. Я моргнул, бросив взгляд на задний ряд собственных фигур. Невольно мой собственный, белый король привлёк моё внимание… — Потому что даже короли здесь всего лишь фигуры? Айзен кивнул. — Да, но это не всё. Короли в этой игре обладают лишь символической властью, пешки – рядовые солдаты, епископы*, рыцари, ладьи – офицеры, знать, оружие в мирное или же военное время, и королевы – символ скрытой и настоящей власти, ведь эта фигура свободнее всех на доске, и свободна даже умереть. Кто-то из них располагает большими возможностями, кто-то меньшими, но все скованы правилами игры. И все, в конце концов, являются её частью. Но кто тогда играет? Кто может двигать даже королей, как вздумается? — Боги? — В любом другой ситуации я, возможно, не придал бы особого значения такому разговору. Слишком он был отвлечённым, слишком напоминал простой трёп и ментальную гимнастику, в которой нередко любили упражняться мои старшие товарищи по клубу, что разменяли с век-другой. Но мало того, что слова звучали из уст Айзена, в добавок он, очевидно, был серьёзен и вёл куда-то, крайне целенаправленно и открыто, что для него редкость. — Ответ напрашивается сам собой, верно? Боги... — Взгляд карих глаз пересёкся с моими. — В конце концов те, кто сидят за шахматной доской не обязаны придерживаться правил. Мы можем опрокинуть стол и все фигуры, можем переставлять фигуры на любые места, хоть в окно выкинуть, если нам действительно захочется. Всё, что нас останавливает – это желание играть. Играть в пределах границ что установлены по согласию двух играющих сторон. На какое-то время вновь повисло молчание. Не тяжёлое или гнетущее, отнюдь. Айзен был одним из тех немногих духов, в чьей компании иногда возникала вполне приятная, комфортная тишина, которая отнюдь не подталкивала одного из нас её прервать. С ним не было неловкости, не было недопониманий, и это ужасало. Потому, что Айзен был восхитительно приятным собеседником, умеющим заставить тебя задуматься, но не требующим и не осуждающим, потому, даже зная его настоящую природу, даже зная, на что он способен, я всё равно не мог не получать некоторое удовольствие от его общества. Он располагал к себе вопреки всему. — Эту аналогию можно вести куда угодно, даже в полностью противоположных направлениях. — Наконец подал голос я. — Можно сказать, что если бы не игроки, то фигуры бы были полностью статичны и существовали без тени смысла. Являлись бы лишь нелепыми статуэтками из дерева, не способными даже делать ходы. Можно же склонить всё к жестокости богов в лице игроков, что устраивают сражения между королями и их защитниками просто ради мимолётного развлечения. Но рискну предположить, что вы, как и я, не знаете на самом деле, что было на уме создателей игры. Всё это с тем же успехом может быть просто совпадением, в конце концов игры – всего лишь игры. — Ну, во многом ты безусловно прав, — Согласился могущественный дух. — Но ты упускаешь главное. Я ничего не говорил про умысел создателя этой игры, и в целом он не важен. Значение имеет то, что перед нами, результат их трудов, если угодно. — Айзен поднял пиалу, сделав небольшой глоток чая. — Король и его окружение лишь фигуры, движимые силой за гранью их понимания, ради результатов, что они не способны осмыслить – ибо мыслить они не способны в принципе. Они всего лишь предметы, вещи, которые игроки обменивают ради преимущества, что существует лишь в пределах абстрактных и ничего не значащих правил. — Айзен покачал головой, на его губах играла небольшая, но безрадостная усмешка. Его мыслительный процесс завлекал, и невольно вёл к другому простейшему выводу, что следовал из сказанного сам собой: — Что важнее, пусть пешка и может стать любой другой фигурой кроме Короля, ничто на доске никогда не станет игроком. — Я встретился взглядом с духом, чьи глаза замерли на моём лице, изучая меня из-под линз очков. Каким-то образом я не позволил выражению своего лица измениться, и даже сбившись продолжил; — Вы ведь к этому клоните? Фигуры лишь вещи, они просто не сравнимы с теми сущностями, которые ими играют, и на их доске нет ничего, что могло бы вознести их до нашего уровня. Айзен Соске, синигами желающий стать богом, не ответил, лишь вновь опустил свой взгляд к фигурам, словно повторно изучая сложившийся расклад. Я же очень хотел вмазать самому себе из прошлого под дых. Одно дело расслабиться и игнорировать большую часть двусмысленных фраз, чтобы проанализировать их позже, а не в присутствии души, что умеет читать людей, как книги, другое – самому выводить разговор к опасным темам. — Да… это действительно весьма злая шутка. — Айзен поднял одну из собственных фигур, покрутив ту в пальцах, с выражением лёгкой задумчивости на лице. Вновь воцарилась тишина, и я с кристальной чёткостью понял, что это мой шанс сменить тему. Перевести её в менее опасное русло. — Я никогда раньше не смотрел на шахматы в этом ключе. — Мои слова прозвучали чуть отрешённо, хотя я скорее пытался звучать задумчиво. — Несмотря на то, что я играю в них с детства. Или, скорее, именно поэтому и не смотрел. — Духи имеют свойство игнорировать те аспекты реальности, что им привычны. — Подал голос Айзен. — Это вполне нормально. — В том то и дело, что я не был духом, когда сыграл свою первую партию. — Невольно улыбнулся я, встретившись взглядом с Капитаном. — Вы, наверное, уже поняли, но я не был рождён в Обществе Душ. Более того, я всё еще помню свою прошлую жизнь. — Действительно? — Брови Капитана едва-заметно взметнулись, и даже в реацу промелькнули нотки допустимого, лёгкого удивления. Естественно, я сомневался, что он не догадался до этого сам. — Что же, по крайней мере это объясняет почему именно эта игра пришлась тебе больше всего по вкусу. — Когда-то я довольно серьезно в неё играл и, видимо, часть моего интереса не пропала полностью. — Согласился я. — Воспоминания смазались за годы жизни здесь, в Обществе Душ, но шахматы для меня всегда были просто шахматами. Той самой игрой из детства, и ничем более. Меня даже не посещала мысль пытаться искать в самой её сути неочевидные подтексты. — Искать закономерности и сокрытые смыслы даже в самых простых вещах – не худшая привычка. — Отозвался Соске, одарив меня небольшой улыбкой. — В высоких кругах общества она бывает весьма полезна. Я расслышал в этих словах не слишком понравившийся мне намёк, но, кажется, смог полностью удержать себя в руках. — Не сказал бы, что мне по долгу службы или в повседневной жизни приходилось так уж часто соприкасаться с аристократией. — Мягко возразил уже я, чётко обозначаю тему, к которой он куда мягче меня подвёл. И, в целом, я говорил вполне искренне. Другое дело, что, когда мне всё же приходилось сталкиваться лбами со знатными людьми, этот опыт был далеко не лучшим, как правило. — Всему своё время. — Пожал плечами Капитан, съедая моего коня. — Если ты продолжишь расти в силе, рано или поздно ты станешь частью этих кругов. Обычно все старшие офицеры так или иначе с ними взаимодействуют, хотя чем выше ранг, тем больше поводов. Я остановил взгляд на Айзене. — Вы пытаетесь сказать мне что-то конкретное? Я вновь встретился взглядом с Айзеном Соске, и сейчас на его губах не было уже привычной мне улыбки. — Лишь вновь напоминаю о том, что тебе наверняка сказали и без меня. Эти слова не должны были застать меня врасплох. Не должны были – но застали, потому и моё лицо выдало удивление охватившее сердце. — Комадо-кун, я думаю ты не понимаешь до конца, что именно произошло тринадцать лет назад. В конце концов, эта девушка пришла ко мне, лично попросив не рассказывать никому о том, что вы знакомы. Попросила ничего не говорить и тебе ни о ней, ни о той встрече, во многом именно эта просьба заставила меня по-настоящему к тебе приглядеться. Простые в общем-то слова Айзена заставили моё сердце ухнуть куда-то в бездну, когда на меня целиком свалилось осознание ситуации. Она пришла к Айзену, потому что я сам сказал ей, что он единственный, кто знал о том, что она мой учитель. Она пришла к нему с просьбой, и наверняка из-за этого считает себя обязанной. И Соске присмотрелся ко мне внимательнее из-за неё. В то же время, у него появился рычаг давления на учителя из-за меня, пусть, я уверен, он ни разу даже не намекнул на то, что мог бы им воспользоваться, она будет воспринимать это как личный долг к нему. Из-за меня. — Почему тогда вы заговорили об этом сейчас? — Мой голос прозвучал слабо, когда я озвучил этот вопрос. Айзен мягко улыбнулся. — Именно для того, чтобы не нарушить духа того обещания, даже если ради этого мне придётся нарушить слово. Я не собираюсь оскорблять твой интеллект и целеустремлённость предположением, что ты еще не понял, кем была твой инструктор из Академии… Я чуть не расхохотался. Оскорблять мой интеллект, да? Боюсь оскорблять там нечего. Всё же, когда ты больше пяти лет крутишься на месте, отказываясь сопоставить очевидные факты, это ли не вершина тупости? В конце концов, во время прорыва тринадцать лет назад, при таинственных обстоятельствах, одна благородная семья лишилась сразу трёх сыновей. Разом, без объяснений или громких расследований. Члены этой же семьи традиционно служили во Втором отряде и Омницукидо. На самом деле, это была настолько могущественная благородная фамилия, что смерть целых трёх её носителей должна была расследоваться со всей тщательностью, да так, что говорил бы об этом весь Сейрейтей – но этого не произошло. Потому, что семейство было подчинено Шихоин, что, похоже, всё же потеряли позиции без своей главы, и кто-то решил этим воспользоваться. Естественно, женщина, которую я знал, как Мицузори, совершенно не хотела меня впутывать. Учитывая, как погибли её собственные братья, кого-то вроде меня бы просто размазало. Подозреваю, что даже если бы я перешёл во Второй, стал её личным подчинённым, мне всё равно еще в течении грёбанных тысячелетий пришлось бы следить за своей спиной, и есть лишь еду, что я готовил сам. Естественно, я не слышал о таинственных смертях во Втором или Омницукидо, но об этих ребятах добрая часть Готея зачастую в принципе забывает, так что это не говорит совершенно ни о чём. —…и почему она решила оставить тебя позади. Слова Айзена отзеркалили мои собственные мысли, но услышав их от кого-то другого… Застарелая, тёмная волна ярости поднялась откуда-то изнутри. И лишь огромным усилием я унял её до того, как она проявилась бы хоть как-то во вне. — Вы говорите о Сой Фон. — Я поднял взгляд на Айзена, и надеялся, что он посмеётся мне в лицо. Скажет, что я промазал, что неправильно сопоставил факты… — Она была моим учителем? Соске только улыбнулся. Грустно, сочувствующе. — Думаю, она бы им и осталась, если бы не обстоятельства. Мне не доводилось работать с этой девушкой, но я знал её учителя, умения той были легендарны… — Айзен покачал головой. — Йоруичи-сан очень не вовремя нас покинула. Подозреваю, это было ударом и для Сой Фон, и твоё общество помогало ей отвлечься. Я ожидал получить подтверждение или опровержение своим догадкам. Потом, когда-нибудь, возможно, когда Сой Фон стала бы Капитаном Второго Отряда, действительно публичным лицом. Но никогда, даже в самых отрешённых от реальности фантазиях, я не ожидал что мои подозрения подтвердит Айзен Соске. Почему-то не думал, что этот дух сможет найти одну из немногих тем в Обществе Душ, что действительно не оставит меня равнодушным. Глупо. — Зачем вы говорите мне всё это? — Наконец спросил я, заглядывая в глаза Капитана. — Потому, что Сой Фон приходила ко мне несколько дней назад, попросила написать рекомендательное письмо для рассмотрения её кандидатуры на роль Капитана. — Прямо сказал мне Соске. — И я хотел удостовериться, что ты знал, кто она, знал, почему она решила оборвать контакт с тобой, и что ты не бросишься завязывать с ней разговор лишь увидев возможность. — Айзен потянулся к чайнику, и снова разлил ароматную жидкость в две пиалы, подвинув одну ко мне. — В конце концов, даже после того, как она станет капитаном, уйдут десятилетия прежде, чем риск для любых её знакомых не исчезнет. И даже когда произойдёт это, она – наследница могущественной семьи, а ты – офицер другого отряда, что совершенно не должен быть ей знаком. Если ты создашь обратное впечатление, то создашь проблемы и для себя, и для неё. — Предатель Общества Душ вновь посмотрел мне прямо в глаза. — Я говорю это тебе сейчас, Комадо-кун, потому что ценю твою службу и компанию. Некоторые игры, в которые играют благородные дома – за гранью всего, от чего тебя может защитить твоё положение в отряде. Держись от них подальше, по крайней мере пока. Пожалуй, это был самый прямой совет, что я когда-либо слышал от Айзена. И самый неоднозначный с точки зрения целостности его маски. Конечно, в тот момент меня совершенно не занимало всё это. Ведь я знал, о чём он говорил – я сам пришёл к тем же выводам давным-давно. Его слова лишь толкнули меня назад, в бездны размышлений, что когда-то не давали спокойно спать и заставляли мой внутренний мир бушевать вечным штормом. Каким бы стечением обстоятельств Сой Фон ни стала преподавателем в Академии, почему бы не решила давать личные уроки в меру талантливому и не слишком благодарному оборванцу, что раз за разом отказывался идти в её отряд… Это не важно, в сущности. Я не мог отдать ей долг, не мог поблагодарить с глазу на глаз, не мог даже попытаться приободрить. Потому, что нас разделяло слишком многое, и одна ошибка в преодолении этой дистанции, одна упущенная деталь – могла стать моим приговором. Я не впервые сталкивался с таким положением. Не впервые видел эту несправедливость. В конце концов, я был старшим офицером, мне приходилось наблюдать, как некоторые сыны и дочери аристократических домов могли чуть ли не ноги вытирать об уполномоченных синигами или об иных младших офицеров, и сделать им за это что-то мог разве что лично Гин или Айзен. И, что самое страшное, они и делали, если я или другие офицеры обращались к ним. За это их любили – и любили заслуженно. На каждый хороший пример Аристократии, вроде Коуко, дочери обедневшего пару поколений назад благородного дома, что пошла в Готей как раз чтобы утвердить истоки своей семьи и заработать статус, деньги и признание, есть пять отвратительных историй в пределах нашего же отряда, что заминались как можно быстрее, и о которых я сам знал лишь по долгу службы. Всё это к тому, что я давно уже чётко знал: в самых верхах, среди благородных домов и Совета Сорока Шести, текут такие реки грязи, что в них и Гиллианы стоя могут захлебнуться. Тот же Сейносуке-сан отнюдь не чурался рассказывать собственные истории из жизни, связанные с этой братией, как и о том, почему они делают его работу сложнее в разы. Потому, если кто-то действительно атаковал семью Фон, у этого же кого-то хватит влияния задушить меня в постели посреди собственного дома, или повесить на меня какое-то преступление, за которое я весело и надолго пойду в Гнездо Личинок. Я знал всё это. А потому делал единственное, что мог, то, за что себя ненавидел. Послушал совета “Мицузори-сан”, и жил своей жизнью. — Благодарю за вашу заботу, Айзен-сан. — Я встретился взглядом с духом, и слабо улыбнулся. — Я понимаю ситуацию. Дух секунду смотрел мне в глаза, затем кивнул, секундой позже опустив взгляд к игральной доске. — В таком случае, я прошу прощения за свою бестактность, Комадо-кун. — В голосе духа звучало абсолютно искреннее сожаление. — Вам не за что извиняться, — тихо ответил я. — Ваше участие заслуживает благодарности, которую я не могу вам сейчас дать. Я слишком зол на себя и на обстоятельства. Не знаю, сколько еще мы сидели в тишине, молча играя партию за партией. Я смог успокоиться с относительной лёгкостью, и всё же дурное настроение никуда не делось. Все рабочие вопросы мы обсудили, когда я только пришёл, я даже довольно легко избежал разговора о собственном недавнем задании – Айзен, видимо, делал вид, что и не знал о нём, или не придал ему значения, и я не видел смысла привлекать к тому еще больше внимания. Чисто для галочки, я отметил странность при Гине и собирался даже написать отчёт на тему, но демонстрировать большую заинтересованность было бы странно, а потому я оставил инцидент в стороне. Именно из-за того, что по долгу службы мы уже обсудили всё, что следует, а личный разговор не клеился, я довольно скоро принял решение покинуть компанию Капитана, всё в рамках приличий, и не сказать, чтобы он продемонстрировал хотя бы намёк на возражение. Мы уже попрощались, и я собирался покинуть веранду, когда меня в спину настиг голос Айзена. — Еще кое-что, Комадо-кун. Я повернулся, встретившись с духом взглядом. — Я хотел спросить, этот новый способ тренировки, — Он кивнул на клинок на моём поясе. — Ты сам до него дошёл? Невольно я улыбнулся. Ну конечно же он заметил. — Это была давняя моя идея, но руки дошли только сейчас. Это так заметно? Айзен чуть нервно улыбнулся, жест, совершенно естественно смотрящийся на его маске. — Не сказал бы, но твоя духовная сила была чуть насыщеннее, чем обычно. И давно ты держишь свой клинок высвобожденным? — С самого утра. — Честно признался я. — Я всё еще выдыхаюсь без какой-либо дополнительной нагрузки просто держа его в таком состоянии, так что пока могу себе позволить такое лишь когда нет угрозы боя, но это скорее вопрос контроля. Йору может быть почти неотличима в запечатанной форме от её же вида в шикае, так что мне ничего не стоит поработать в этом направлении. Я ведь не создаю никому неудобств. Соске кивнул, и вновь вышедшая из-за облаков луна создала блик на его очках, что полностью скрыл глаза на пару мгновений. Всё, что я видел – это его улыбку. — Это действительно так. Хвалю твою находчивость. Я улыбнулся в ответ, той улыбкой, которую отрабатывал напротив зеркала часами подряд, специально для этого духа. Специально, чтобы научиться врать. — Возможно и вам самому стоит попробовать, Айзен-тайчо? Улыбка не пропала с лица синигами. — Боюсь, ты опоздал с этим советом на многие десятилетия, Комадо-кун. Айзен смотрел мне прямо в глаза, и тогда, под лунным светом, мои давние страхи подтвердились. Я был под влиянием Кьёка Суйгецу уже очень давно.