Связанные

Несколько дней Елена все время проводила с Клаусом. Иногда он её замечал, иногда она была невидимой для его глаз, но все равно ходила за ним по пятам. Она молчала. Ей было достаточно следить за тем, чтобы он никого не убивал. Пару раз ей пришлось вмешаться и встать перед жертвой. Тогда Майклсон не мог позволить себе убить кого-то. Но это было только пару раз — в остальных случаях она просто не успевала, и все, что ей оставалось — смотреть, как он катится вниз, по наклонной, как теряет всю человечность и пачкает чёрными разводами светлую часть души. Она пыталась отгородить его от внутренних демонов, но они находили путь в его сердце и точным ударом сдавливали его. А иногда он просто сидел и пил. Бутылка за бутылкой, пока алкоголь не окажет хотя бы небольшое воздействие и не поможет забыться. Представить, что все хорошо. Вот Клаус снова уставился в одну точку, куда-то в пол, покачивая рукой и бокалом с виски. — Ник, так нельзя. Ты не живёшь, — Ребекка зашла в темную, полуразрушенную комнату и с болью посмотрела на брата. Что бы ни было между ними, он всегда будет её братом, и она всегда будет любить его и переживать за него. Ей было больно смотреть на него такого. Мёртвого. — Как и она. Повисло молчание. — Знаешь, Ребекка, иногда мне кажется, что все это один большой плохой сон. Что ничего это не было, что я проснусь у себя в постели и пойму, что Елена — человек, который не может выбрать между Сальваторами. И ничего не было. Девушка присела на диван напротив брата, не перебивая. — Но потом я понимаю, что в моей жизни не было ничего реальнее, чем она. Ничего. Что скорее та тысяча лет до того, как я её встретил, была длинным, тёмным, красивым сном, а то, что было после — жизнь. Настоящая. — Жизнь идёт дальше, — попыталась уверить Ника Ребекка, сама не веря в то, что сказала. Всё-таки, ей тоже было тяжело без Елены, которая стала её первой подругой за несколько сотен лет. Та, кто сумела увидеть в ней и её братьях что-то светлое. — Нет, Бекка, она остановилась, я снова сплю, снова не живу. Потому что я не могу жить без неё, понимаешь? — лицо Майклсона исказилось гримасой боли, он кинул бокал с недопитым виски в стену, и по комнате разлетелись осколки и капли алкоголя. — Она здесь, Ник? — неожиданно даже для себя спросила Ребекка, надеясь, что Клаус ответит «Да». Тот помедлил, перевел взгляд за спину сестры и ответил, откинувшись на спинку кресла: — Нет, её здесь нет. — Ты врешь, она стоит сзади меня, так? Майклсон молчал. А потом вдруг произнёс: — Она хочет, чтобы ты поговорила с Мэттом. Девушка замерла и улыбнулась. — Елена. Все, что хочешь. Гилберт в это время осела на пол, запустив руки в волосы. Ей было слишком тяжело смотреть на них всех. Она радовалась, что о её смерти знают только несколько человек — Клаус, Ребекка и Бонни. Страданий других она бы не выдержала. Ещё через неделю грянул гром. Елена видела, как Клаус реагирует на её появление каждый раз. Он вздрагивает, жмурится и мотает головой, пытаясь отогнать её, как будто она просто галлюцинация. Просто плод его больного разума, ничего больше. Так было легче свыкнуться с мыслью о её смерти. Но он открывал глаза и вновь видел свою пытку, своего палача перед собой. — Я не хочу тебя видеть, слышишь?! Не хочу! Не хочу, не хочу, не хочу, — закричал вдруг в один момент Клаус, не выдержав. Он швырял в призрак Елены дорогие венецианские вазы, китайский фарфор и прочее, прочее, что стояло в доме ради атмосферы. Сейчас вампиру было наплевать. Все, что он хотел — чтобы боль прошла, чтобы чувств не было, чтобы она исчезла и дала ему наполнить себя пустым счастьем, утолить жажду крови, которая просыпалась в нем все больше день ото дня, и которую было все сложнее контролировать. — Нет. Никогда. Кто бы ни стоял рядом с тобой. Кто бы не защищал тебя, какая ведьма бы ни старалась запереть меня, запретить мне появляться рядом с тобой - я буду продолжать это делать. Потому что ты жив, потому что я рядом. Я не позволю тебе сгубить себя, понимаешь?! — Елена плакала. В этот день что-то сломалось внутри у обоих. Так больше нельзя. Они не могут больше травить друг друга невозможностью касаться. Он не может видеть её и представлять, что они упустили. Она не может видеть его и осознавать, что он там, жив, когда-нибудь полюбит вновь, заведёт семью, будет счастлив, а она останется лишь бледной тенью прошлого. Сначала он будет помнить о ней постоянно, как сейчас, затем все реже и реже, пока не вспомнит о ней последний раз в годовщину её смерти. И она останется одна, невидимкой, в холодном, пустом мире. Она не готова. Но она хочет, чтобы он был счастлив. И сделает все, чтобы это произошло, и не даст ему наломать дров и наделать ошибок. Ей нужно что-то делать, её влияние ускользает из её пальцев, будто шёлковая ткань. И она знает, что ей нужно делать. Pov Клаус Её не было один день, и этого мне хватило, чтобы понять, что она нужна мне, как воздух. Она — нить, которая удерживает мои мысли в этой реальности. Я нуждался в ней. И я был счастлив, когда она вернулась, пока она не заговорила. — Ты же тоже хочешь, я вижу, — прикусила губу она, стоя за моей спиной. — Ты же тоже скучаешь. Попробуй, коснись меня, пожалуйста. Я напрягся. Это было слишком сложным испытанием. Сказать ей «нет», чтобы не сделать больно себе. Я слишком эгоистичен и самовлюблен, чтобы причинить себе ещё большую боль, ведь ещё чуть-чуть, и я слечу с катушек, и она не сможет меня остановить. — Нет, — коротко и твёрдо, чтобы не дать себе и тени сомнения. — Попробуй, Клаус. Ты боишься, да? Что ничего не получится, и ты сделаешь себе больно, так? Но попробуй, пожалуйста, — её голос звучал надрывно, отчаянно, он будто снова и снова повторялся в моей голове. Наконец, я не выдержал напряжения, повернулся к ней и схватил за руку. Я с удивлением уставился на свою руку. Я чувствовал её тепло. От потрясения и неожиданности я отдернул свою руку, но потом снова робко прикоснулся. Ощущение не пропало. Я посмотрел в её глаза, увидел слезы и понял, что тоже плачу. Я рванул вперёд и прижал её к себе так крепко, как только мог и тихо спросил у неё: — Как? — Ведьмы помогли. Хоть они и ненавидят тебя, они не оставили меня без этой маленькой радости. Я запутался лицом в её волосах, вдыхая её запах. Тот, по которому я так сильно скучал. И я ощущал как медленно уменьшается моя жажда крови, а демоны оседают у клетки моих чувств, теряя силы. Она — мой якорь в этом мире, и я обязан сделать все, чтобы её вернуть. Пусть даже мы с ней снова окажемся в разных мирах. Но Елена не даст мне сделать этого, а значит, мне нужно заставить её уйти. Я прижал хрупкую девушку к себе. Теперь это точно последний раз.