Связанные

Елена не знала, сколько времени она пролежала на голой земле. Может быть, она очнулась сразу же, а может и нет, судя по тому, как сильно промерзло и затекло её тело и как пусто было на поляне. С этой стороны все было одновременно и так же, как в том мире, и по-другому. Всё выглядело серым из-за тумана, ещё тут было очень холодно. Гилберт поежилась, размяла руки и пошла, сама не зная куда. Она упорно отгоняла все мысли о взгляде Клауса, о его голосе, но ничего не получалось. — Эти мысли будут со мной вечно, надо привыкать к ним, — тихо сказала она себе под нос, бредя куда глаза глядят. В лесу она никого не встретила. Ни живых, ни мёртвых. Казалось, что весь этот мир — только для неё, но эта мысль не показалась ей весёлой, наоборот. Гилберт было одиноко. Наконец, она оторвала глаза от дороги, подняла голову и горько усмехнулась. Кто бы сомневался. Она оказалась у особняка Майклсонов, пожала плечами и решила зайти. Было непривычно ходить сквозь стены и понимать, что Ребекка, которая сейчас смотрит телевизор и переписывается с Мэттом её не видит. «Она ещё не знает, значит, Клаус не возвращался домой», — брюнетка не знала, от чего её сердце дрогнуло. Оттого, что блондинке ещё предстоит узнать о её смерти, или оттого, что Майклсон сейчас был неизвестно где? «А вдруг он что-то сделает с Бонни?» — пришла ей в голову мысль, но Кетсия, оказавшаяся у неё за спиной, сказала ей: — Он ничего ей не сделает, — и, увидев непонимание в глазах Елены, пояснила. — У тебя на лице все написано. Пока что забудь о Клаусе, хорошо? Ты такая молодец, я горжусь тобой. Девушка улыбнулась, но вышло как-то жалко. Ведьма прижала ее к себе, прямо как день назад, но теперь уже Елена не плакала. Сил на это не было. — Я хочу тебе кое-что показать, — Тесса поманила Гилберт пальцем и вышла на улицу, тут же свернув в какой-то переулок. — Куда мы идём? — Сейчас узнаешь. Они вышли к одиноко стоящей беседке. — Когда-то мы с Джереми и Дженной любили сидеть здесь, — грустно сказала брюнетка. Кетсия улыбнулась ей и произнесла: — Присмотрись. Неужели ты не видишь? Гилберт напрягла глаза и заметила девушку, сидящую на перилах беседки. — Дженна, — неверяще сказала она и побежала к тете, которая услышала её и теперь стояла с открытым ртом. Она прижала к себе племянницу так крепко, как только могла, и непроизвольно заплакала. Впрочем, Елена не отставала от нее. — Я так скучала, Джен. Прости меня, это я виновата в том, что ты здесь… — Не неси ерунды, Елена. Всё хорошо. Я тоже скучала, но что ты делаешь здесь… так рано? — в голосе девушки прорезалась боль. Не такой судьбы она желала Елене, точно не такой. — Я… сделала кое-что ужасное, Дженна, — брюнетка разрыдалась. Она не могла поднять взгляд на тётю, боясь увидеть там разочарование. — Я предала тебя. — Глупости, — нежно провела рукой Дженна по лицу Елены и подняла её голову. — Ты не сделала ничего ужасного, поверь мне. — Но я же… полюбила его… монстра! Я не знаю, эта любовь неподвластна уму, она какая-то... физическая, — всхлипывала вампирша, и Джен тут же прижала её к себе, гладя по волосам и успокаивая. — Ты не виновата, я не держу на тебя зла за это, слышишь меня? Ты сделала его лучше, чем он есть, ты изменила его, и изменилась сама. Вы оба поменяли многое друг в друге, но эти изменения пошли вам на пользу. Тебе нужна была эта любовь. Они некоторое время стояли молча. Елена не могла поверить, что тётя простила её, она считала, что предала её и её память, но спрашивать снова она боялась. Вдруг Дженна сорвала, а сейчас скажет правду? — Так как ты здесь оказалась? — спросила девушка у Елены, когда она успокоилась. — Подожди, ты согласилась на ритуал? Боже. Дженна прикрыла рот ладонью. В широко открытых глазах светился шок и… понимание? — Да, — кивнула Елена. — Я никогда не хотела ни тебе, ни Джереми такой судьбы, — села на перила Дженна и закинула голову вверх. Гилберт уже думала, что она не собирается продолжать, когда та вдруг снова заговорила. — Я смотрела на вас, видела, какая ты сильная, какая ты твёрдая и умная. Я гордилась тобой, и горжусь сейчас. Уверена, Миранда и Грейсон тоже тобой гордятся. Брюнетка горько усмехнулась и покачала головой. — Не думаю, что они простят меня за то, что я позволила себе. — Позволила себе любить? Елена, да как ты не поймёшь! — воскликнула Дженна. — Ты не должна извиняться за свои чувства. Твои родители бы никогда не встали между тобой и твоей любовью, кем бы она ни была. Они гордятся тобой, Елена. Мы все гордимся. Девушка не знала, что ответить, поэтому несколько секунд промолчала, смотря на верхушки деревьев, стремившиеся вверх, в небеса, и, казалось, доходящие до облаков. — Почему ты здесь? Ты же не сделала ничего плохого. Не успела, — перевела тему брюнетка и нахмурилась. — Мне дали выбор, — Дженна посмотрела на свои ботинки и помотала ногами. — Либо я ухожу туда, на упокой, либо остаюсь здесь. Только там я не могла бы смотреть за вами. Я решила остаться здесь, тем более, для меня тут немного другие правила. Например, я смогу уйти в любой момент. Я не хотела, но сейчас… не знаю. До самого вечера они просидели на перилах беседки в обнимку, болтая обо всем на свете. И Кетсия, которая хотела было сказать Елене, что Клаус вернулся домой, отошла, не желая прерывать их разговор. Пусть она придёт в себя и почувствует хоть немного счастья. Она это заслужила. Тесса украдкой вытерла слезы. Ей когда-то не позволили увидеть никого из своих близких и родных. Пусть эта девушка будет олицетворением её лучшей жизни. Жизни без ошибок и с меньшими шрамами на сердце, пусть без них и не обошлось. — Кетсия, — позвал её женский голос. Она обернулась и увидела высокую женщину в простом старомодном платье. — Эстер, — кивнула она в ответ женщине. — Я хотела сказать тебе, что все ваши попытки что-то изменить зря. Все будет так, как хотят Они. — Ты ошибаешься, Эстер. Мы решим, как все будет, и только мы. Скажи мне, — Тесса провела кончиком пальца по лепесткам ромашки, растущей в кустах. — Ты что, не помнишь, каким был Ник в детстве? Ребёнок. Твой ребёнок. Которого ты кормила, воспитывала, над чьими выходками смеялась, которого ты любила. Женщина вздрогнула и сгорбилась, в миг постарев от горя. — Он не мой сын. Мой Клаус умер при рождении. А этот Клаус — лишь напоминание о моей ошибке. Напоминание, которое должно исчезнуть. Монстр, которого нужно остановить. — Нет. Он твой сын. Живой. Единственный монстр здесь — ты. Эстер усмехнулась и молча исчезла, не сумев найти в себе силы что-то ответить. Как только солнце взошло вновь, Кетсия поняла, что больше медлить нельзя. Она и так дала предостаточно времени Елене. Если они не сделают что-нибудь прямо сейчас, то не сделают больше никогда. — Елена, — мягко позвала она девушку. Та обернулась, кивнула и что-то сказала тёте, глаза которой мгновенно наполнились слезами. Она взяла Елену за руку, прижала к себе на несколько секунд и исчезла. Брюнетка на негнущихся ногах подошла к ведьме. В ее глазах все ещё сквозило отчаяние и боль, но теперь где-то там, на дне, пряталась робкая надежда на то, что все действительно не так уж и плохо. — Никлаус вернулся. Я думаю, ты должна сходить к нему. — Какой толк от этого, — горько покачала головой вампирша. — Он ведь не увидит меня. — Ошибаешься, Елена. Вы связаны, помнишь? Это даёт некоторые преимущества. Гилберт замерла, а потом развернулась и рванула к особняку Майклсонов. Она проникла внутрь и сразу же почувствовала, как сильно все изменилось за один день. Стены пропитались чем-то страшным, они буквально кричали от отчаяния, и это заставляло девушку ежится от давящей на душу атмосферы. Она прошла по коридору, оглядела некоторые комнаты и хотела было пройти на второй этаж, как услышала крики из дальней комнаты. Кричала Ребекка. — Это ты виноват в том, что случилось! Почему ты ничего не сделал, чтобы спасти её?! Почему позволил ей это сделать?! — по лицу блондинки ручьём катились слезы, которые она тут же вытирала длинным рукавом бежевого свитера. — Я ничего не смог бы сделать! Или ты думаешь, что я бы просто смотрел на то, как она погибает даже если бы мог что-то сделать?! — Ты не изменился, Ник. Я думала, что она поменяла тебя, но я… ошибалась, — тихо сказала Бекка. От этих слов гибрид вздрогнул и посмотрел в глаза сестре, смешивая их боль в один ядерный смертельно опасный коктейль. Он выскочил из комнаты и буквально взлетел по лестнице на второй этаж. Некоторое время Елена провела рядом с плачущей Ребеккой, шепча ей слова прощания, извинения, утешения, которые та никогда не услышит. Потом она встала, вышла в коридор и потерла виски, думая, где сейчас может быть Майклсон. И тут ей в голову пришла мысль, где может быть Клаус. Елена не знала, сама она догадалась об этом, или же связь подсказала, но гибрид действительно был на втором этаже в своей мастерской, где Елена ещё не была. Она аккуратно прошла сквозь стены и сразу же почувствовала металлический запах крови, от которого её тут же затошнило, но она сдержала рвотные позывы. Следующим, что увидела вампирша были трупы. Много трупов. Она попятилась обратно к двери, но выходить не стала. Мужчина сидел спиной к призраку и, макая кисточку в разорванное горло какой-то девушки, выводил на полотне очертания Гилберт, полностью отключившись от реальности. — Ник, — мягко позвала она его. Он замер, потом свободной рукой потёр виски и усмехнулся. — Ник, — повторила брюнетка, и Майклсон обернулся. — Елена? — неверяще прищурил глаза он и подскочил со стула, а затем покачал головой и усмехнулся. — Кажется, Клаус Майклсон окончательно сошёл с ума. — Нет. Это я, — улыбнулась она, хотя внутри сердце трещало по швам и рвалось в клочья от того, в каком виде сейчас был гибрид. Под глазами залегли тени, одежда перепачкана в крови, а в глазах плещется безумие, которого, впрочем, явно стало меньше, когда он её увидел. Хотелось отвернуться, лишь бы не видеть этого и дать себе возможность представить, что с ним все хорошо. Создать иллюзию для самой себя. Но она продолжала смотреть в его глаза, заставляя себя осознать, какова на самом деле жестокая реальность. — Но ты... — Мертва, — отрезала девушка. — Только ты можешь меня видеть. — Зачем? — от одного вопроса Клауса в горле Елены застыл ком. Естественно, этот вопрос не относился к её последним словам, Клауса интересовало совсем другое. Она присела на пол и ответила: — Я должна была это сделать, иначе ты бы погиб. Наша встреча не случайна, Клаус. Все было предопределено. Мне рассказали ведьмы. Я должна была либо убить себя, либо пустить все на самотёк и дождаться, пока Эстер найдёт путь в мой разум и... убьет тебя моими руками, — последние слова дались ей особенно тяжело. Перед глазами мелькали картины будущего, как все могло бы произойти, если бы не ритуал. От попыток отогнать их в висках запульсировало, а перед глазами потемнело, но девушка помотала головой и отогнала это наваждение. — Я не могла этого допустить. Елена ласково улыбнулась вампиру и попыталась стереть слезы с его лица, но ничего не смогла сделать. Её рука не могла касаться вещей вокруг. — Почему ты ничего не сказала мне? Неужели я бы не смог найти решение?! — в ярости бросил ей мужчина, схватил стул и кинул в стену. Следом полетел ещё один, и ещё, стол, бутылки… Все, до чего он мог дотянуться. Скидывал картины со стен, с мольбертов в одну кучу, рвал полотна и сбрасывал все на пол, не желая больше видеть этого. Наконец он сел на пол и закрыл глаза руками. Елена присела на корточки рядом с ним. — Нет, Клаус, не смог бы. Это то, чем мы не управляем. Даже Эстер этим не управляет. Это судьба. Предназначение Эстер — убить тебя. Придумывались планы, но у тебя чудом получалось поворачивать ситуации в свою пользу, не без помощи сверху, конечно. А потом я отключила чувства и, кажется, все испортила, но нет, — Елена кратко рассказала Клаусу то, что узнала от Кетсии о мойрах и их отношении к нему. — Теперь ни я, ни Эстер не можем ничего сделать. Я буду приглядывать за тобой здесь, милый. — Почему я вижу тебя? — с болью в голосе спросил Клаус и поднял голову. В его безумных глазах застыли слезы, на алых губах выступала кровь от ранок, которые оставляли клыки. — Я не знаю. Мы как-то связаны, и это странно, но я счастлива, что все происходит так. — А я нет. Я хочу чувствовать тебя, видеть тебя рядом с собой, ощущать твоё присутствие, а не смотреть на твой призрак, Елена! — громко кричал гибрид, не выдерживая нервного напряжения. Руки тряслись, а голова работала на износ, отказываясь верить в происходящее. Мужчина не спал всю ночь и израсходовал много сил, из-за чего теперь воспаленный мозг рисовал ему картины счастливого настоящего, уверяя, что все это ложь. Но вот он, призрак Елены прямо перед ним, которого нельзя коснуться, и он сотни раз доказывал Майклсону, что все это — правда. — Все будет хорошо. Зато ты жив. — А ты мертва. После этих слов наступило громкое молчание, которое давило на уши. — Но ты можешь меня видеть. Я всегда буду рядом с тобой. Вечность, — убеждающе произнесла девушка. — Я не могу остаться здесь без тебя. — Даже не думай об этом! — её глаза расширились от слов Клауса, а сама она подскочила. — Я не дам тебе сделать с собой что-то ужасное! — Ты не сможешь мне помешать, — кажется, мужчина искренне улыбнулся первый раз за весь разговор, и это заставило опуститься на пол и зарыдать. Она думала, что сделала правильный выбор, но могла ли она решать за него? Она не знала. Но точно знала, что не могла позволить ему умереть. — Тише, принцесса, — пересохшими губами прошептал гибрид, сдерживая все эмоции, что рвались наружу и пытаясь не потянуться к её волосам. Он не сможет притронуться к ней, так зачем отравлять себе и ей душу? — Если ты умрёшь, то моя смерть будет напрасной. От осознания этой мысли Майклсон горько усмехнулся, сжал губы и закричал, ударяя кулаком в стену и сбрасывая накопившееся напряжение: — Я даже умереть не могу теперь! И что ты прикажешь мне делать — жить с виной на душе, с понимаем, что я уничтожил тебя?! Не уберег?! Лишил тебя всего, что тебе причитается?! Гилберт зажмурилась, вытирая слезы с щёк, а затем громко ответила гибриду: — Не думай обо мне, думай о себе! Забудь, что я была когда-то, сотри это в своей памяти! — Я бы сделал это, если бы мог. Она до боли прикусила губу и отвернулась, а он, осознав, что именно сказал, покачал головой. — Я не это имел ввиду, Елена. — Ты правильно сказал. Всё в порядке. Мне просто нужно время, чтобы свыкнуться с этим.