Общага

Светло. Стены от потолка до паркетного пола покрашены в приятный кремовый цвет, отлично сочетающийся с темными полами и шторами на огромном окне, занимающим половину стены. Прямо под ним размещен стол, на котором уже заряжается чужой ноутбук, стоит настольная лампа глубокого шоколадного цвета и стаканчик с ручками и карандашами, пока пустой. Двойная кровать стоит у правой стены, с небрежно брошенными на нее сумками. У второй стены стоит огромный платяной шкаф, так же темного цвета, со странным резным узором на дверцах, который наполовину заклеен наклейками из каких-то недорогих жвачек с машинами и футболистами. Чан стоит на пороге своей новой комнаты общежития и просто осматривается, не имея возможности прийти в себя. Вот, казалось бы, выпускные экзамены, каникулы, поступление, многочасовые сборы для переезда. А вот он тут. Просто стоит и смотрит на место, в котором теперь будет жить как минимум несколько месяцев, прежде чем встанет на ноги и сможет снимать квартиру. Или не сможет, и будет жить тут гораздо дольше. В любом случае, он сейчас смотрит на свой новый дом, и ему пока все нравится. Второй этаж кровати выглядит уютно и мягко, ощущается как маленькое личное гнездышко и сразу приходится каким-то родным и теплым. Кровать действительно большая, почти двуспалка, до потолка далеко и это как будто бы не кровать, а отдельный маленький мирок в маленьком мирке. Сосед у Чана явно есть, судя по вещам, оставленным в комнате. На нескольких вешалках в шкафу даже висят вещи: две мятые майки и джинсы. Парень явно даже не пытался их гладить, потому что спешил уйти. Судя по размерам, он не на много больше Чана, судя по надписи на входной двери в комнату, зовут его Уджин и он старше на год, обучается на психолога и является кем-то типа главного по общежитию. Хорошо или плохо жить в комнате с «главным» Чан пока не знает, но искренне надеется, что все будет хорошо. Парень приходит домой поздно, тихо открывая дверь, что бы ненароком не разбудить соседа, если он все же есть и решил лечь спать в десять. Чан не спит, лежит на своей кровати и читает «введение в психоанализ», как будто специально готовясь к знакомству с психологом. Сам-то он, в целом, далек от этого, он переводчик, лингвист, но, если быть честным, он и от этого пока далек, потому что занятия начинаются только через три дня, а до этого времени он зависший между школой и вузом ребенок. - Привет. – Голос у парня бархатный, даже не смотря на то, что он и звучит уставши. Чан поднимается, с улыбкой ему кивает и протягивает руку «из своего мира», которую парень крепко пожимает, - Ким Уджин. – Представляется парень, и в его голосе слышится неестественная хрипотца. - Бан Чан. Приятно. – И правда приятно. Новый сосед не выглядит как кто-то, с кем трудно не поладить, да и в целом он выглядит очень мило. Он второкурсник, по нему не сильно заметно отличие с Чаном, и парню немного не верится, что он может быть главным в общаге. Хотя, возможно, именно этот человек добивается порядка психологией и добротой, а не строгостью и контролем. - А на двери Кристофер. – Помечает сосед, чуть сводя брови вместе и глядя на Кристофера с интересом в глазах. - Второе имя. Не корейское. – Парень чуть смущается, потому что в Корее он обычно представляется именно корейским именем, чтобы не было неловко. - Заменим табличку завтра. – Возможно, видя смущение, или просто из каких-то своих побуждений, предлагает Уджин, и Крис только с радостью соглашается на это, потому что сам бы он вряд ли решился заняться этим вопросом вот так вот, только вселившись. – можешь даже никому не говорить его, будет секретом, между нами. В первый день парни знакомятся, притираются и просто общаются. Правда, днем это можно назвать с натяжкой, потому, что уже как бы вечер, на улице темно, а после одиннадцати в общежитии объявляется комендантский час, который, по сути, никак не отличается от другого времени, разве что называется по-другому. Чан заваривает Уджину горячий чай, потому что хрипотца в голосе появляется у парня явно не от сигарет или долгого пения, пока тот разбирает свои вещи, стаскивая их хотя бы с кровати, предлагает подогреть остатки пиццы, которую ел на ужин сам, и в целом, все проходит очень по-семейному. Уджин рассказывает очень много про вуз, про тех, кто учится и живет в общежитиях, а еще про то, где так долго пропадал сам, ведь заехал он намного раньше Чана, еще в шесть утра. Он постоянно в чем-то участвует, активно забивая свою жизнь делами жизни кампуса. У него куча знакомых, куча друзей и куча всего интересного каждый день, с чем Крис теперь тоже вынужден сталкиваться ежедневно. Еще до начала обучения парень ходит в библиотеку, чтобы расклеить там плакаты, занимается старыми лекциями дома, а потом уходит вечером прогуливаться до самой глубокой ночи, не бросая при этом «новичка, которому уже нужно вливаться!». Во второй день жизни Чан уже знаком со всем мужским этажом, а вечером распивает кофе, в которое капнули немного коньяка («вообще-то так нельзя, - говорит Уджин, - но если немного хочется – то как бы можно»), с двумя другими парнями, один из которых по счастливой случайности оказывается его будущим одногруппником. Акклиматизация проходит невероятно легко, и все это не без помощи Уджина, для которого это все кажется мелочами. - Странно, что вы еще не завесили стены. – Говорит Чанбин, зашедший просто поздороваться с Уджином, докладывая, какие у них завтра пары. И это воспринимается как вызов и как новую цель для действия, уже вечером Уджин клеит на стену плакаты с музыкантами и «великими фехтовальщиками!», развешивает цветные флажки с эмблемой вуза и заполненные чек-листы с тем, что нужно прочитать и успеть сделать до конца этого года. А потом он забирается к Чану, в его мир, и вместе с ним выбирает плакаты для него, помогая разместить их по стене. И второй ярус теперь расцветает новыми красками, комната выглядит еще более жилой и уютной. Чан впервые ловит себя на мысли о том, что со дня приезда ни разу не скучал по старому дому и ни разу не чувствовал себя чужим. На следующий день Уджин притаскивает откуда-то гирлянду, состоящую из маленьких шариков разных цветов. - Это не по-девчачьи, просто мило. – Парень обматывает ей ножки кровати и смеется со взгляда Чана на все это цветастое безобразие, - как прошел первый день? – И, видимо, по реакции парня заметно, что все прошло хорошо, но очень напряжно, потому что начинать учиться после долгого перерыва, да еще и учиться совсем по-новому, это сложно. И Уджин понимает, выслушивая всё про все четыре пары, заваривая чай. Они теперь часто это делают. Просто заботятся друг о друге, рассказывая про свой день, развлекая друг друга на выходных и подбадривая, когда все кажется невыносимо сложным. Из-за первой курсовой, например, или неудавшейся работы на «психологию отношений», или когда преподаватель английского языка говорит про твое плохое произношение, при этом сам никогда не посетивши ни одной англоговорящей страны. - Я не могу больше. – Тянет Минхо на одной из пар, потягиваясь и зевая, явно не выспавшись ночью. – На каникулы домой, точно. Устал от всей этой возни. – На шее у него проглядывается большое красное пятно, которое он неумело пытался скрыть рубашкой. Под воротом, на груди, у него еще несколько таких синячков, это Бан замечает, когда они переодеваются в раздевалке к физкультуре. Непонятно, от чего он устает больше: от учебы или своих ночных приключений. Бан для себя отмечает только то, что, в общем и целом, не хочет никуда уезжать на каникулах, потому что и тут чувствует себя отдохнувшим. Комната с каждым днем все больше превращалась в дом, а Уджин с каждым днем все больше становился частью семьи. Проблемы начались тогда, когда Чан, кроме своего обычного хорошего настроя к парню начал чувствовать еще что-то мерзкое, противное, расползающееся в груди и колющее при каждом движении. Это случилось, когда он в первый раз увидел у себя в комнате девушку, сидящую у них за столом и быстро пишущюю под диктовку Уджина. Это была «Мина» (с противно тянущимся и в середине и коротким обрывистым а, которое даже она сама произносила с мерзотным звучанием), его одногруппница, да еще и, к тому же, бывшая одноклассница, и удивительно было, почему за первые два месяца она не заходила к Уджину вообще. Потом стало понятно, что все это время она провела в больнице, и парень сам к ней иногда заходил. Для Чана, со стороны, это выглядело так, будто Уджин делал это за его спиной. Со стороны Уджина это была обычная практика, они с ней были друзьями, и теперь он просто помогал ей восстановиться и догнать пропущенный материал. Чан в одной комнате с ней не чувствовал себя больше дома. На каникулы Чан, все же, уехал. Нужно было как-то собраться, привести мысли и внутренности в порядок, да и, как оказалось, из общежития уезжали все, включая Уджина с его подружкой. Вернулся парень почти самый первый, потому что другие вообще не собирались приезжать вовремя и продлили себя каникулы на несколько дней занятий. Это же сделал и Уджин, хотя на него это было не очень похоже. Вернулся он один, без подружки. И все бы было ничего, все бы было по-старому, если бы Чан все чаще не начал думать о том странном чувстве ревности, возникшим из ниоткуда, необоснованно и резко. Раньше он друзей никогда не ревновал, собственником не был, да и вообще, у них с Уджином была целая куча общих друзей, с которыми в общении все было отлично. Что, конкретно, не так было с этой девчонкой – оставалось загадкой. Все догадки по этому поводу Чан старался оставлять необдуманными и не тронутыми, потому что с какого-то определенного момента они начали его раздражать, а иногда даже пугать. Поделиться ими он тоже ни с кем не мог, потому что самым близким человеком для него был Уджин, а обсуждать с ним ревность к нему же было немного неловко. Минхо все время, которое был нужен, пропадал где-то в неопределенных местах, начиная прогуливать пары и не ночуя в своей комнате по несколько суток подряд. Что с ним происходило Чан и представить не мог, потому что они познакомились и сдружились только в этом году и всех возможностей и потенциалов парня он знать не мог. Что-то явно было неладно, но и спросить про это не было возможности ни у кого: Минхо просто пропадал из жизни на время, а потом возвращался, как морской вихрь, тут же вливаясь и не давая задавать лишних вопросов. И все же поговорить об этом хотелось. Может, не вдаваясь в детали, но хотя бы кончиками пальцев касаясь этой темы. И это стало возможным из-за одной абсолютно глупой случайности, очень вовремя соотнесенной во времени с мыслями, ситуацией и Минхо. В один из обыденных серых зимних дней Уджин опять, будто это уже было какой-то обязанностью для парня по средам, сидел в комнате с Миной, одновременно заполняя что-то в цветастом ежедневнике с кучей планов и целей, помогая делать доклад, вроде бы, по психологии. Чан в такие дни предпочитал прогуливаться по кампусу и маленькому озелененному дворику общежития, что бы лишний раз ни с кем не пересекаться и не чувствовать неладное в грудине. В этот день он прогуляться никак не смог, потому что на улице непроходимой стеной лил дождь, о котором, почему-то, забыли рассказать сегодня утром в прогнозе. Он поднялся на второй этаж общежития, проходя мимо своей комнаты и двигаясь к концу коридора, где находилась комната Минхо. Обычно у него было всегда открыта, когда он был дома, но дома он бывал редко, поэтому, увидев ключ в двери, Чан даже улыбнулся, обрадовавшись. За дверью было тихо, видимо, парень еще спал, но, на сколько знал Чан, Минхо в целом был соней, поэтому разбудить его было можно и даже нужно. Зайдя в комнату, Чан еще раз убедился, что парень спит: на столе стояло несколько пустых бутылок пива, говорящие о веселом вечере, шторы были плотно задернуты, а на кровати лежало обездвиженное сопящее тело. Странно, но собутыльника поблизости не было, как и соседа по комнате с нижней кровати. Чан дернул за одеяло вниз, и оно медленно начало спадать вниз, с верхней кровати на пол. Минхо недовольно забурчал, ловя одеяло рукой и поворачиваясь на бок, лицом к Чану и сонно потирая глаза. - Доброе. – Кивнул парень, отпуская одеяло. Ли зевнул, и вдруг странно дернулся, резко откидывая руку на другую сторону кровати. С той стороны как раз началось шубуршание, и парень, видимо, попытался предотвратить конфуз с девушкой, которая могла быть и не одета с ночи. Конфуза избежать не удалось. Только это была не девушка. С той стороны так же сонно, но с любопытными глазенками, приподнялся Джисон, которого Чан до этого видел раза четыре. Это был кто-то из старшекурсников, несомненно, друг Уджина, но, главное, сосед Минхо по комнате с самого начала учебного года. - Я все объясню. – Ли сконфузился, когда Джинсон упал обратно на подушку, неловко кривя рот в улыбе. Хотя ключ и был воткнут, гостей они не ожидали. Как он собирался это объяснять, да и зачем вообще – было неясно. Он лежал голым (как оказалось, потому что просто встать с кровати и начать объяснять он не смог) с парнем (таким же голым!) после вечернего кутежа. Может быть, кто-то и не догадался, но вот у Чана сомнений и вопросов не возникло. - И давно? – Чан сделал глоток чая, почти безвкусного, зато горячего. Джисон сидел перед ним, даже не краснея, сонными глазами рассматривая парня и иногда переводя взгляд на Минхо. Почему он разозлился, испугался и вообще расстроился Джисон не понимал. Чан вроде как даже не осуждающе смотрел на него в ответ. Да, удивленно, но не осуждающе. - Не очень. – Минхо не смотрел ни на кого. Он рассматривал короткие ногти, старую скатерть на столе, считал чаинки, попавшие в кружку, но на друга поднимать глаза боялся. Он, в отличии от Джисона, никогда в такие ситуации не попадал, и даже не думал, что попадет. Чану, честно говоря, было все равно на чужую ориентацию, а уж тем более на ориентацию Минхо. Единственный вывод, который он сделал из данной ситуации, это то, что он не сможет сейчас рассказать ему про Уджина при Джисоне. Этот вывод повлек за собой еще кучу других, неприятных, но логичных выводов. Собственно, даже не зная вопроса, Минхо на него ответил. Почему Чан даже сейчас думает больше про Уджина, а не про друга, который, вроде как, нестандартный? Почему он хотел о нем поговорить и продолжает хотеть говорить об этом? Почему все это время, находясь рядом с Минхо, он тоже ощущает себя нестандартным? Выводы, напрашивающиеся сами: Чан гей; Чан влюбился; Чан придурок. - А чем Уджин занят? – Джинсон вальяжно откидывается на стуле, делая глоток чая и получая удар от Минхо, протестующего против ломания и без того старой мебели в комнате. – Опять с этой своей? – Парень садится в нормальную позу, а Минхо опять опускает глаза, возвращаясь к виду пристыженного котенка. - А они встречаются? – Чан хмурится, и от сказанных слов самому же и становиться больно. А потом становится больно из-за мыслей о своей влюбленности, а потом становится физически больно смотреть на Джинсона, который даже и не представляет, на сколько его вопрос неэтичен. - Ну, если они выгнали тебя из комнаты, а сами остались вдвоем, то да… - Парень чуть ухмыляется, - тебе виднее, ты же с ним живешь. Чан делает большой глоток чая. Никто его не выгонял, он сам обычно уходил, когда Мина приходила учиться. Никто не выгонял, но теперь в голове у парня это кажется каким-то хитроумным планом, при котором Уджин вместе с девушкой все так хорошо продумали, что Чана уже и выгонять не приходится: отвратили его настолько, что даже просить не надо, он сам сбегает только при одном упоминании Мины. - Все нормально? – Чан поправляет челку, убирая ее с глаз, и легонько толкает Минхо в протянутую руку – Я никому не скажу, и сам ничего не буду комментировать. Это ваше дело. - Чисто в свое оправдание, - Минхо выпрямляется, глядя в глаза Чану, почти без смущения, хотя оно все же с трудом уходит после такого, - я хотел тебе рассказать, но это должно было выглядеть немного не так. Когда Чан возвращается в комнату, Уджин сидит за столом один, что-то быстро переписывая в конспект. Он всегда занят чем-то полезным или чем-то важным, и лишь в редкие моменты прерывается на отдых и пустые разговоры. Обычно он говорит с Чаном, при этом решая еще как минимум две проблемы, что-то изучая и заполняя. Чем дальше продвигается учебный год, тем больше парень погружается в конспекты и тем меньше остается времени на обычную дружбу. - Ты в последнее время не домашний какой-то. – Парень поворачивается на стуле, опираясь спиной о блеклую стену комнаты. Он роняет ручку на стол, протирая глаза и улыбаясь. Стул напротив отодвинут, но пустеет, а это значит, что девушка ушла недавно. - А ты слишком гостеприимный. – Чан говорит это без особых интонаций, стоя к Уджину спиной и доставая из шкафчика заварку, поэтому у него нет никакой возможности увидеть, как Уджин на секунду хмурится. Он возвращается после Минхо и Джинсона немного растерянный, и единственное, чего ему хочется, это просто вывалить на кого-то свои странные обнаружения за сегодня: лучший друг – гей, он сам – гей, и геев вокруг, оказывается, больше, чем бродячих кошек. Как бы смешно не звучало, но Чан даже на секунду думает, а не заразно ли это? Говорить об этом с Уджином он, естественно, точно не будет, но поговорить с ним просто так сейчас хочется особенно сильно. - Это из-за Мины? – Лицо парня, секунду назад искаженное и задумчивое, меняется на обычное, и губ даже касается мягкая неявная улыбка, - ревнуешь меня, Милый? – Парень смеется, и Чан пытается выдавить из себя такую же реакцию, но получается не очень. Как-то так в жизни происходит, что как только какая-то тема начинает трогать тебя, она появляется везде и ее хотят затронуть и все вокруг. Уджин и раньше позволял себе какие-то такие милые шуточные слова, но сейчас его «милый» как будто лезвиями проходится по Чану и его внутренностям. - Еще бы. – Парень молчит пару секунд, зависая рукой над ложечкой. Обдумывает. Взвешивает. – Милый. Парень заваривает чай в маленьком чайничке, всегда на двоих, всегда слабый, но зато горячий и все равно бодрящий. Он разливает его по большим кружкам, пока Уджин опять что-то быстро пишет в конспект, и ставит их на стол, заставляя парня подвинуть тетрадь. - Ты хоть не под дождем гулял? – Уджин захлопывает тетрадь и одним ловким движением откидывает ее к себе на кровать. – Не буду больше оставлять Мину, но ты мог бы сказать об этом раньше. – Парень подвигает стул для Чана, и тот опускается рядом с ним, чуть покачивая головой. - Я был у Минхо и Джинсона, - Чан отводит глаза в сторону. Этот поход надолго отпечатается в его памяти хотя бы потому, что Минхо сам это вряд ли отпустит. Судя по реакции, он к этому был готов даже меньше, чем Чан. – Выглядишь так, как будто бы теперь знаешь их главный секрет. – Уджин улыбается, как будто бы действительно понимает, что случилось. Он учится на психолога, но даже сейчас можно сказать, что уже состоявшийся психолог. Он всегда поднимает те темы, которые действительно волнуют Чана в данный момент. Как именно он догадывается о том, что случилось, парню понять так и не удалось. - А ты... ты знаешь? - Чан хмурится и чуть отклоняется от Уджина. Парень улыбается, даже не думает отводить взгляд. Он медленно кивает. Сейчас бы действительно не хотелось обсуждать это с кем-то, кто не знает всей ситуации, кто плохо к этому относится, или вообще никак не относится к парням. Но Джинсон и Минхо вроде как общие друзья, и теперь его просто очень сильно удивляет тот факт, что Уджин знал, но ничего не рассказывал. Интересно, как долго это скрывалась от Чана. - Мы давно знакомы с Джинсоном, дело в этом. - Уджин не сдерживаясь, смеется - ты нормально? - Лучше Минхо. - Теперь улыбается и Чан тоже - Он переживал гораздо больше, для меня было не очень-то ожидаемо увидеть их вместе. - В одной кровати? - Да. - Их ничему не учит жизнь. - Уджин делает глоток, морщась и обжигаясь -но ты же его поддержал? - Да. Это даже не моё дело, я не имею право что-то ему высказывать и как-то его осуждать. Но для меня странно сознавать, что… Минхо такой. - Ты никогда не целовался с парнем? - Уджин чуть наклоняет голову к плечу, рассматривая Чана и щурясь - А ты? - То, что было на студенческих тусовках - остается на студенческих тусовках. – Парень мило улыбается, будто ничего такого в этом нет. И только на этом моменте Крис осознает, о чем они сейчас говорят, и как это все… Не в лучшую сторону для него. Он целовался с парнем? С другим. Внутри все немного покалывает. Он спокойно к этому относится? Не к Крису. И от этого иглы внутри становятся длиннее и жестче. Это все просто останется в тайне, в стенах кампуса? Да, и Чан сейчас ощущает что-то похожее на ревность. И от этого внутри тоже нихрена не лучше. - А хочешь попробовать? – Уджин делает еще один глоток, не спуская взгляда с парня, и Чан готов поклясться, в его глазах черти пляшут на фоне огненных языков. Чего он только что спросил?! Кого? Это все и выглядит, и звучит как полный сюр. – Да ладно, выглядишь просто очень заинтересованно. - А если хочу? – Чан отмирает, укладывая руку на столешницу. Разговор скатывается совсем в непредсказуемое русло. Сегодня у Чана, определенно, очень непредсказуемый день. – Сходим вместе на вечеринку? – Чан пытается как-то сгладить то, что только что сказал. Ему, в отличии от Уджина, явно стыдно. Парень напротив, напротив, сидит как и обычно: спокойно и умиротворенно разглядывая собеседника. - Как-нибудь обязательно сходим. – Уджин кивает, теперь даже не пытаясь ничего говорить и спрашивать. Просто несколько секунд смотрит на Чана, как будто копаясь у него в голове, а потом возвращается к чаепитию. К этому предложению, как и к разговору, парни на неделе больше не возвращались. Мина, к слову, тоже не приходила, и Чан все никак не мог понять, правда ли Уджин не зовет ее из-за недовольства соседа, или так просто совпало? Спрашивать, в любом случае, было неловко, поэтому Чан просто наслаждался отсутствием девушки молча. Неделя у всех выдалась сложная. Она, вроде как, не предвещала никаких проверок из вне, проверочных и контрольных, но каждый преподаватель так и наровил оторваться на учениках, при чем это было на всех курсах и предметах, вне зависимости от специальности. - Лови! - Уджин возвращается поздно даже для вечера пятницы, после одного из своих подкурсов, и кидает в Чана жестяной банкой. Чан сидит на кровати, внизу, на территории Уджина, что делает довольно часто, потому что вечно гнездиться у себя на втором этаже ему неуютно, и читает какую-то старую книжку, привезенную из дома. Банку он ловит как проффесиональный банколов, с удивлением видя на ней надпись "Соджу 45%". - И даже не пытайся спорить, у меня сегодня был адский день адской недели адского месяца! Я требую поддержки! - Даже не собирался спорить. - Чан захлопывает книгу, откидывая на стол, и стаскивает с верхнего этажа на колени ноутбук, открывая крышку, - что смотреть будем? - Что хочешь. Я просто хочу отвлечься от своей... Любимой работы в студ.совете. - Парень вздохнул и упал на кровать рядом с Чаном, подминая под голову подушку и открывая свою банку. - Иногда я хочу все бросить, но мне жаль... Не могу оставить все вот так, нужно найти человека, которому можно это доверить. - Думаю, еще немного, и я соглашусь на эту ответственность. Просто чтобы тебя разгрузить. - Парень протянул Уджину банку, и тот так же ловко открыл ее. - Думаю, ты справишься. Есть в тебе что-то от прирожденного лидера! - Уджин засмеялся. Через какое-то время парни уже сидели укрытые пледом Уджина, что-то тихо обсуждая под поставленный на паузу фильм. Честно говоря, дела до картинок на экране ни у одного из них не было: и Чан, и Уджин одинаково сильно любили просто ламповые посиделки в комнате по вечерам с обсуждениями чего-то около важного. - Хей. - Чан опять ударил по пробелу, останавливая серию яркого подросткового сериала, смысл которого уже очень сильно терялся из-за выпитого. Голова Уджина спокойно уместилась на его плече, а сам парень не подавал признаков бодрствования. - Я не сплю. - Отозвался парень, медленно поднимая голову и смотря на блондина мутным взглядом. Он потянулся, перевесился через друга к тумбе и взял с нее почти пустую банку. - просто, наконец, морально отдыхаю. - Хорошо. - Блондин улыбнулся. Осознавать, что хотя бы рядом с ним Уджин отдыхает от всех административных заморочек, было приятно. Чан часто думал, что парень перенапрягается, а в последнее время его усталость становилось все заметнее. - Можем выключить совсем, если ты устал. - Чан на секунду завис, но парень отрицательно угукнул, и парень включил сериал. - Крис. - Через несколько минут банка Уджина совсем опустела. Он опять поднял голову, привлекая к себе внимание, и когда Чан повернулся, чтобы выразить недовольство тем, как его назвали, горячая ладонь брюнета легла на его скулу, и он дернулся вперед, мягко целуя парня в губы, и после смазано попадая по щеке. - Ты в говно. - Крис дернулся, роняя ноутбук между собой и парнем, и попытался встать, отбросив плед, но Уджин сильно захватил его запястье, останавливая. - Я в говно, а ты останься. - Парень чуть сильнее потянул на себя. Кроме паники внутри ничего не было. Внутри все переворачивалось и покалывало, да и внизу все было неспокойно. Именно поэтому и хотелось уйти. За эту неделю Чан полностью смирился, что и как, и для себя понял, что влюбляться просто в хорошее отношение - слишком быстро, глупо и... невыносимо. Парня он информацией о влюбленности отягощать не стал, уж слишком глупо это было бы. - Считай, что это обещанная вечеринка, только очень VIP, всего на несколько человек. - Парень приподнялся, всматриваясь в лицо Чана, который все еще вертел рукой, стараясь освободиться. – На двоих. Ты хотел меня поцеловать. - Психолог ты так себе. - Чан постарался отшутиться, но голос уж слишком дрожал, выдавая волнение. - Лучший на потоке. - Уджин ухмыльнулся, - Ты хотел меня поцеловать. – не смотря на то, сколько парень выпил, звучал он максимально разумно, более того, правдиво. «Конечно, хотел» - думалось Чану. А как вообще можно было не хотеть поцеловать такого, как Уджин? Он и ламповый, и домашний, но при этом такой увлеченный и занятой. В нем за все месяцы совместной жизни ничего отталкивающего не было, конечно, его хотелось поцеловать. Вот только не было уверенности, что сейчас Уджин это делает не из-за каких-то своих пьяных загонов или шутки, а на полном серьезе. И Чан в этом терялся. Ему не хотелось сейчас целовать парня, а на утро просто осознать, что все это было просто игрой пьяного мозга Уджина. - Хотел. – Чан замирает, попадая локтем по своей банке на тумбочке, которая летит вниз и разливается на пол. В отличии от банки Уджина, его банка наполовину полная. Была. – Но ты пьяный, и я даже не буду пытаться. – Это парень решил уточнить только потому, что язык был достаточно развязан. Он бы и рад был поцеловать соседа, только вот совесть, хватаясь из последних сил за адекватность, не давала этого сделать. - Скажи завтра, что тоже был пьян, мистер адекватность. - Уджин уселся на своей кровати, опираясь спиной на стену и смотря на блондина, - хотя не вижу в этом смысла, я не такой уж и пьяный. – На ложь это было не похоже, хотя парень и откровенно сейчас подпирал себя стенкой, чтобы не свалиться, потому что голова в прямом положении еле-еле держалась. - С чего такой порыв? – Чан рукой опускается на пол, нащупывая свою банку, и допивает то немногое, что осталось. Уджин смеется в ответ, медленно качая головой, изображая что-то среднее между «Я и сам не знаю» и «Ты и сам знаешь». – Может я уйду, и ты просто заснешь? - Нет уж, - Уджин рывком склоняется вперед, целуя парня в губы, и Чан, не имея возможности ни схватиться, ни опереться, просто падает назад, на пол, вовремя поворачиваясь полу-боком и почти не больно ударяясь плечом. Ситуация такая, что кричать хочется не от боли, а от смеха, потому что все вокруг плывет, и единственное, на чем застывают глаза – на теплых глазах Уджина, который тоже смеется, сидя на парне и постукивая пальцами по плечам Чана. – Ты самый приятный из всех соседей, что у меня были. - Как с тобой можно быть неприятным? – Чан сдается, грохается головой на пол, и в этот же момент получает еще один поцелуй, но уже более активный и пробирающий до костей. Уджин проходится языком по губам Чана, и тот разжимает их, громко выдыхая. Это все похоже на приятный алкогольный сон, но никак не на реальность. Влажный язык заходит все дальше, сплетаясь с языком блондина, а парень сжимает таз парня между своих коленей. На этом моменте Чан как будто трезвеет, получая максимальный разряд паники в голову. Он распахивает глаза и старается подняться, хотя бы присесть, чтобы Уджин встал с причинного места и ничего не почувствовал. Брюнет спокойно пересаживается, обнимая парня за шею и проводя холодными пальцами по позвоночнику так, что парня пробирает даже через футболку. - Ты плохо скрываешь. – Уджин укладывает голову на плечо Чана и тихо шепчет, заставляя к себе прислушиваться. – Хорошо пытаешься, но очень плохо скрываешь. Но это подталкивает на определенные мысли. - И что ты думаешь? - Делаю. - Ладно. – Чан выдыхает, забираясь руками под рубашку брюнета, которую он даже не попытался снять после учебы. Парень поднимает голову, смотрит на Чана пару секунд, а потом целует того в шею, слабо прикусывая ее у кадыка, оставляя почти прозрачное пятнышко. Утром Чан просыпается от шебуршания рядом, когда Уджин пытается подняться. Сначала блондин помнит мало и даже пугается, почему ночевал внизу, в такой минимальной близости от Уджина, но потом память возвращается. Сколько из всего происходящего помнит Уджин сказать сложно, особенно видя только его спину, и не наблюдая лица. Что все это значит, и что будет после – сказать вообще невозможно. - Как голова? – Уджин чуть поворачивается, одним глазом глядя на Чана. У Чана голова разрывается, внутри как будто мозги плавятся, и не только от выпитого алкоголя, но еще и от осознания того, что вчера произошло. – Могу дать тебе таблетку, если все совсем плохо. - Не надо. – Выжимает из себя блондин, прикрывая глаза рукой. Кровать под ним прогинается, и губ парня касаются чужие губы, от чего ему, теперь уже совсем трезвому, хочется визжать. - Все помнишь? – Уджин застывает, склоняясь над Чаном. Парню очень сложно подобрать правильный ответ на вопрос. Что конкретно он должен помнить? Как они вчера долго целовались на полу, а потом перебрались на кровать? Как он неожиданно оказался в очень пикантном положении, зажатый между кроватью и телом Уджина? Как брюнет предложил попробовать что-то кроме поцелуев и спустился вниз? Последнее лучше было бы вспомнить самому Уджину, хотя его, судя по всему, не смущало ничего из произошедшего. - Теперь мне будет не так стыдно смотреть вам в глаза. – Минхо застывает на пороге, почти мурлыкая и довольно улыбаясь. Чан не видел его как раз с того дня, когда застал его и Джинсона в одной кровати. Практически один:один.