Общага

Ли Минхо селится в общежитии университета быстро, можно даже сказать, мгновенно. Раз – и парень уже, как родной, разговаривает со старшекурсниками и знает каждого в здании; Два – и он уже приглашен на вечеринку для старшаков, несколько междусобойчиков в комнатах и на посвящение перваков, где его, в отличии от других, не поливают водой и помоями, а просто посвящают в ряды студентов. Три – и он оказывается в постели с одним из парней, который точно так же весело, как и он, проводит время в кампусе до начала занятий. Ли Минхо – человек вспышка, человек салют, человек_я_тут_я_там. В один момент кажется, что он везде, и весь воздух, каждая его частичка, пропитан его дыханием и запахом странного парфюма, купленного дома в Кимпхо. В другой момент его просто нет, его невозможно найти и невозможно увидеть, и это так странно для человека, который почти самая главная душа компании в общежитии. Минхо быстро устает. Быстро выгорает. Быстро сливается. Он не может долго сидеть на одном месте, с одними людьми, занимаясь одним и тем же. Он целый день может бегать как в задницу ужаленный, а на следующий день может не вставать вообще, потому что ко всему перегорел. Джинсон часто шутит, что у того биополярОчка. Но в каждой шутке есть доля шутки. Джинсон совсем на Минхо не похож. Ну, разве совсем немного, любовью к миндальному печенью и мультикам с наркоманской расцветкой. Минхо считают крутым, недоступным, мужественным, а про Хана очень часто можно услышать что-то вроде «Шлюшка», «Сучка», «Как девка». Джинсон тут третий год, и все это уже не кажется ему обидным или оскорбительным. Все это уже ни капли его не задевает, если только это не говорит Минхо. В первый раз они сталкиваются в спортивном зале, где Минхо торжественно проходит обряд посвящения, глотает цветное колесико MDMA и пытается расслабиться, но никак не может, потому что перед ним постоянно маячит стройная фигурка Хана. Тот танцует так, что возбуждением накрывает быстрее, чем амфетамином, и Ли просто ловит парня за руку, притягивая к себе и заставляя танцевать вместе с собой. Танцевать, целоваться, перекатывать таблетку языком из одного рта в другой и опять танцевать. А потом они просто заваливаются в первую попавшуюся комнату (комнату Минхо) и падают на нижнюю кровать, сосед по которой еще не приехал. Минхо хочется стонать так, будто его трогают оголенными проводами, но электрические разряды он получает вовсе не от них, а всего лишь от длинных холодных пальцев Джинсона, который точно знает, как надо. Как, куда и когда. Он практически все делает сам, просто седлая Минхо, двигая бедрами и что-то несвязно постанывая в красное ушко парня. И Минхо сейчас не просто рад, он искренне благодарен, потому что обдолбанный мозг не может контролировать почти ничего. Парень просто лапает, сжимает, прижимает к себе ближе, буквально вгрызаясь в чужую шею, а потом кончает внутрь. На утро он чувствует себя одновременно виновато и удивленно. Парень лежит с ним в кровати и его шея полностью покрыта синяками и укусами, а сам он, видимо, уходить не торопится. «Я здесь живу» - объявляет Джинсон, и удивление Минхо плавно перерастает в неловкость. Он даже парней до этого никогда не трахал. Он даже не гей. А потом ему кажется, что это даже круто. Иметь такого соседа под боком. Иметь его во всех возможных смыслах. Но вот Джинсон этой мысли не разделяет. Минхо выгорает за три дня учебы. Ему лень просыпаться на пары, лень открывать глаза вообще, а вид белого потолка над головой начинает дико раздражать. Все три дня каждый вечер заканчивается просто милым разговором с Джинсоном, посиделками за столом и распитием чего-нибудь (о чем не очень правильно говорить в общежитии). Четвертый день заканчивается дорожкой скоростей, потому что парню надоедает однообразие жизни и серый вид из окна. Ему хочется домой, к родителям и старым друзьям, но вместо этого он опять видит всех общажных вокруг себя. На пятый день его не видит никто. Он не приходит в комнату ночевать, получает один звонок от Джинсона и возвращается только через два дня. Полный сил и энергии, как будто и не пропадал вовсе. Не то чтобы Джисон все это время переживает и не может найти себе места, но разговор поднять хочет. Вместо этого получает многозначительный взгляд глотающего колесо Минхо и влажный поцелуй в губы, который не устраивает ни его, ни Минхо. Минхо хочет от него больше, Джинсон ничего от него не хочет. И не дает. Он не нанимался быть мамочкой, доброй девушкой-наседкой или нянькой, и это он очень ясно показывает, когда впервые приводит домой незнакомого парня. Феликс качается на стуле, жует мятную жевачку, даже пытается как-то поговорить с Ли, но тот его посылает. А потом посылают его, и не очень лестно просят выйти из комнаты. После этого разговора тоже не случается, Минхо просто игнорирует факт другого парня, считая, что Джинсон просто разводит его на ревность. Джинсон в это время зажимается в коридоре с каким-то перваком и буквально доказывает правдивость всех своих нелестных «блядушнических» титулов. - А где ты вообще пропадаешь? – Когда Минхо возвращается в понедельник вечером после того, как ушел в пятницу утром, Джинсон протягивает ему тарелку миндальных печенек, которые сделал сам, и затаскивает к себе на первый этаж смотреть странный фильм про кровь, ужасы и прочий хардкор, которые нравятся Минхо, но абсолютно не нравятся Хану обычно. - У друзей. – Парень засовывает в рот печеньку, стараясь не смотреть на кожу парня, полностью покрытую чужими засосами. Их совместная жизнь описывается так же, как и Минхо: вспышка. Сегодня они вместе смотрят фильм, поддерживают друг друга и даже целуются, перебираясь в постель Хана и раздеваясь, а завтра они кричат друг на друга из-за мелочей (вообще-то нет), посылают к черту и расходятся как злейшие враги. Джисон всегда кричит, как истеричка, заражая при этом Минхо своими неврозами. А потом Джисон трахается, как заправская шлюха, как будто стараясь эти неврозы излечить. - Зачем ты их водишь? – Минхо задает неприятный вопрос, уже начиная планировать, где он сможет провести ближайшие выходные, чтобы не видеть лица парня. У него под языком пузыриться кислая марка, а член плотно обхвачен кольцом красных пухлых губ. Джинсон прекрасно понимает, про кого парень говорит, да и почему он об этом спрашивает, выпускает член изо рта и смотрит на него снизу вверх блядским пёсьим взглядом. - А ты зачем уходишь? – Брюнет под ним напрягается, а его кадык смешно дергается, и ему хочется ударить Хана по лицу так, чтобы его нос сломался с неприятным хрустом, а губы окрасились в темный алый цвет. Под ЛСД всегда хочется что-то разрушать и крушить, но сейчас особенно сильно. Минхо молчит. Джисон молчит. А потом так же молча опускается вниз, проходясь языком от яиц до кончика головки и полностью заглатывая. - В детстве я был некрасивым. – Говорит Хан_сука_чертов_плейбой_Джисон. – Я был толстым и застенчивым. – Говорит человек, чью тело сейчас не имеет ни капли жира, ни одной растяжки, ни одного намека на целюлит. – Когда ты толстый, это значит, что ты не можешь влюбляться. У тебя нет чувств, ты просто кусок некрасивого жира. – Хан смеется. Будто жир может быть красивым. Хотя в его случае, наверное, может. – И в тебя никогда не влюбляются. Потому что ты просто некрасивый и жирный. Такие, как ты, никого не любят. И их никто не любит. – Хан опускает глаза, и как бы он сейчас не старался смеяться, ему грустно. – А потом я подрос, вытянулся и похудел. Получил разрешение влюбляться. – Парень натянуто улыбается, - Только мне этого уже было не надо. Меня тошнило от людей так же, как после еды. Зато людей от меня больше не тошнило. Девочкам было очень обидно, когда их не любил я. Еще обиднее для них было то, что меня любили их парни. - И поэтому ты стал… - Минхо опускает глаза в кружку. Язык не поворачивается говорить то, что другие говорят про этого парня. Как бы сильно его это не раздражало. Как бы сильно его не злили укусы и засосы на его шее, которые никогда не проходили. Как бы сильно его не злил сам парень. Минхо не верилось, что он действительно трахается с кем-то, когда его нет. Ему не хотелось верить, что он трахается с кем-то, когда он есть, но где-то не тут. - Блядовать. – Джинсон гордо поднимает голову и трясет волосами в такт музыки, что раздается из окна от проезжающей машины. – Почему ты сбегаешь от жизни, Ли? – Он садится к парню на колени и смотрит в глаза. Как будто после его искренней исповеди шлюхи Минхо обязан ему открыться. – Почему? – Парень ерзает своим задом взад-вперед и впервые получает по носу от Минхо. – Чертов наркоман! Минхо уезжает на каникулы домой, а потом задерживается еще на неделю. Он совсем не похож на Чана, прилежного, мягкого и очень доброго, просто мальчика_идеальность, которого считает другом, он совсем не похож на любого другого первака. А еще он совсем не похож на гея, в отличии от Джинсона, который этого не скрывает от слова вообще. «Ты с ним живешь, а значит, вы хоть раз, да спали вместе» - слышит он как-то раз от Хвана, который и обидеть-то его не хочет, а просто как бы подмечает этот факт. Хван учится актерскому мастерству вместе с Джинсоном, и вот уж кто-кто, а он-то точно с ним спал, думает Минхо. И ему непонятно, от чего ему в груди жжет сильнее – от того, что его сейчас назвали геем, хотя он таковым и не является (вообще-то он и сам понимает, что это почти что ложь), или от мысли о том, что этот человек трахал его Хана. Когда Хан успел стать его, Минхо обосновать не мог. Хван получил по носу, Минхо получил после конфликта очередную дозу Фей. Джинсон ничего от этой ситуации не получил, кроме еще нескольких дней отсутствия Минхо в комнате. Трахать других, почему-то, в общежитии становилось неловко. - Когда я был маленьким, - Ли курит в затяг, придерживая сигарету между разбитых губ, - мой отец часто пил. Не знаю, что уж там происходило у моих родителей, никогда не вникал, но все было очень плохо. – Дым идет через нос. Парень свешивается из окна, на котором сидит почти голый Джисон, и смеется. В отношения он всегда старался не лезть, ни в чужие, ни в свои. Его даже отношения к нему мало заботили. – Иногда он мог пить несколько дней подряд и лупить меня всем, что попадалось под руку. – Джинсон вспоминает шрам под лопаткой, явно оставшийся у брюнета с детства, и ему как никогда хочется его поцеловать. И Минхо хочется поцеловать, прямо в разбитые губы. – Маму он тоже бил, пока она не начала уходить из дома на время его запоев. Меня она никогда не брала, я не знаю, где она ночевала, но явно не в мотелях. Денег на них не было. – Парень выкидывает окурок в окно, поворачивая голову на парня. Хан в долгу за разбитую бровь не остался. Джисон целует нежно, стараясь попасть в тот уголок губы, что не разбит, и у себя во рту ощущает неприятный вкус железа и никотина. Странное ощущение, обычно Минхо на вкус как какая-то синтетическая бредятина из бюджетного клуба. Джисона больше не хочется трахать, как делают это другие. И сбегать от него, почему-то, становится ненужно после разговора. Минхо поверить не может в то, что какие-то простые слова реально могут решить его проблемы. Кожа Хана медленно начинает светлеть и на ней больше нет следов чужих зубов. Теперь Минхо иногда даже ловит себя на мысли, что рассматривает россыпь милых родинок на ключицах парня, когда тот ходит без майки по комнате. А еще он ловит себя на мысли, что девчонки не такие уж привлекательные, по крайней мере у них в Универе. Парню страшно смотреть на Джисона, когда тот полностью одет и занимается домашними делами. Страшно, потому что теперь он нравится ему и таким, а это уже совсем пидоросня, и от себя же становится неприятно. Но и уйти от этого парень не может, он как будто привязан к соседу ниткой, и узел оказывается слишком тугим. Сколько раз, когда Минхо уходил, Джисон находил ему замену? Заменял ли вообще, или просто ни во что не ставил? А сейчас, как бы он поступил сейчас? Сбежать от парня теперь кажется неимоверно сложным. Минхо хочет уйти в город на пару дней, затеряться в бетонном лесу и там же себя и похоронить. Хочет склеить в клубе первую попавшуюся девушку и жестко отыметь ее в туалете. И чтобы она непременно была непримечательной блондинкой, что бы ни капли, ни на нано-частицу не была похожа на Джисона. Но вместо этого он ходит на пары, переписывает у Чана пропущенные лекции и вынюхивает километровые дорожки. Задача «сбежать от себя самого», благо, очень выполнима. - Ты бы еще по вене долбил. – Джисон сидит рядом с парнем, которого выворачивает вчерашним завтраком, обеденным кофе и, кажется, своим же желудком. У всех развлечений есть свои последствия, и у веселой жизни Минхо тоже. Меньше всего парню сейчас хочется, чтобы его кто-то видел в таком состоянии, тем более видел Хан. Но парень, как на зло, сидит с ним в узкой кабинке и иногда подносит ему туда марганцевый раствор, который также через пару секунд оказывается в фаянсовом друге. - Мог бы сейчас сосать Феликсу. – Парень огрызается, косясь в сторону парня, который не реагирует вообще никак. – Вместо того, чтобы тут просирать время. – Минхо опять выворачивает, и Джинсон просто смиренно ждет, когда парень закончит, протягивая ему полотенце. - Мог бы. – Парень согласно кивает, грустно глядя на Минхо. Он, наверное, единственный человек, от кого про шлюховатость слышать теперь обидно. - И почему ты еще тут? – Парень опирается спиной на кафельную стенку, морщась от боли. Внутри него как будто вторая мировая идет, у него все кости ломит, все мышцы берет судорогами и все мысли превращаются в несвязную кучу оскорблений всех вокруг (считай, только Джисона). «Потому что я люблю тебя.» - Минхо буквально видит, как Хан проглатывает эти слова внутрь себя, выдавая тихое «Потому что.». Минхо наблюдает, как каждая буковка летит через гортань в желудок, издавая свой последний вздох. Минхо видит, как несказанное Ханом разъедается его желудочным соком, оставляя после себя громкое ничего. А потом Минхо опять блюет, эхом повторяя про себя несказанное. Парень не ходит на учебу неделю, его не видят в общежитии и рядом с кампусом, но Джисон каждый вечер пьет с ним горячий шоколад в комнате, откармливая домашней стряпней. Джисон готовит гораздо лучше, чем любая из бывших Минхо, он готовит даже лучше его матери. А еще он очень милый, когда старается вести себя прилично, без всяких своих виляний и флиртующих взглядов. Минхо все так же неприятно осознавать, что ему нравится такой Джисон, но гораздо сильнее он ощущает, что ему нравится, какой он настоящий. - Эту неделю нужно отметить. – Джисон приходит домой, пронося в рюкзаке бутылку вина и несколько свечей на батарейках для создания романтичной обстановки. Парень разливает вино по кружкам, изображая из себя великого сомелье, а Минхо просто тихо смеется. Одной бутылки вина парням не хватает, и они осторожно, аки шпионы, проскакивают мимо вахтерши в магазин за чем-нибудь, чем можно догнаться. Джисону нравится чувствовать легкость внутри себя, когда там же внутри него находится алкоголь, а Минхо хочется отвлечься от раздражающего тремора рук, не проходящего уже неделю. Он вибрирует, как старая нокиа, иногда его скрючивает от спазмов внутри живота, но, тем не менее, они отмечают сегодня ровно неделю без «бадов». Минхо больше не глотает разноцветные таблетки горстями, не снюхивает киллометровые дорожки с грязных клубных раковин и не курит, дымя как паровоз. От последнего отказываться сложнее всего, но парень иногда смотрит на Джисона и видит у него во рту «потому что люблю», которое тот не говорит, но уже и не глотает. Утро пятницы начинается ближе к трем часам дня от громкого бодрого голоса Чана после того, как с парня наполовину стаскивают одеяло. Какого хрена этому белобрысому понадобилось и как он попал в комнату до Минхо доходит не сразу, а вот до Джинсона, с которым он сегодня ночью заснул на верхнем этаже… Вообще не доходит. Он поднимается, осматривая Чана с интересом и удивлением, и начинает что-то говорить, а Минхо трясет теперь не из-за ломки, а из-за злости. На себя, на Чана, на ситуацию вообще. И на то, что Джинсон так легко принимает себя таким, какой он есть. Это не первый случай, когда кто-то видит, как Минхо и Джисон спят вместе. Чан и Уджин как будто сговорились своей маленькой комнатой, что будут донимать Минхо визитами постоянно. Только вот в прошлый раз, при Уджине, Минхо хотя бы был одет и отмазаться было легче. Уджин просто не мог ему не поверить. - И что теперь? – Джинсон смотрит на Минхо грустно-грустно и долго-долго, прежде чем это спросить. – Чан твой друг, он не будет… - Ага. – Минхо злиться, и внутри него булькает несколько литров яда, который хочется вылить на всех вокруг. Особенно на Джисона, который во всем этом БЛЯТЬ виноват. – Я люблю тебя. – Выплевывает Минхо, опираясь на стол локтями и пряча в замке из рук лицо. – Я люблю тебя. – По слогам повторяет парень, переставая дышать. Джисон сидит перед ним, медленно приоткрывая рот, чтобы что-то сказать. А парень внутри разлагается с бешенной скоростью, топя в своем же яде свои внутренности. Если уж он и решил в кого-то плюнуть, то на этот раз мишенью стал он сам. - Я люблю тебя, тоже. – тихо шепчет Хан, протягивая руки на стол, вперед, к парню. И у них обоих сейчас внутри громко хрустят кости и принципы, которым они следовали годами. - Мне больше не больно. – Минхо накрывает ладони Хана своими, и его руки, и правда, не трясутся. - Я люблю тебя. – Джисон улыбается, сильнее сжимая руки парня – и я не понимаю, почему это всегда казалось мне таким сложным.