Общага

- Ты все утро был с ним вдвоем, ничего не хочешь рассказать? – Чанбин возникает за спиной, и Феликс испуганно дергается на стуле, роняя телефон с видео про кошечек на стол. Бин, как хищный зверь, выследивший добычу, смотрит на блондина так, что тот взгляд чувствует спиной. Вечер, парни потихоньку начинают возвращаться домой с учебы и тренировок, и Феликс делает вид, что почти не ждет их. - Нет? – Ликс выдыхает и поворачивает голову на Бина. Сама наивность, сама непричастность, ей богу. Как будто не он сегодня утром сначала кончил от руки Мина на своем члене, а потом долго отсасывал ему, глядя прямо в глаза. Это был кто-то другой, совсем другой Ликс, совсем не этот, который пол дня просто проспал, а вторые пол дня повалял дурака, глядя смешные видео. Рука Чанбин путается в выбеленных волосах блондина, поглаживая его голову, и Феликс почти мурчать начинает, но тут его волосы сжимают и тянут. Не так больно, наверное, как могло бы быть, если бы Чанбин и правда злился, но и не так нежно, как обычно он это делал, когда ему приходилось поправлять Ликса, например, в минетах. Феликс айкает и смотрит снизу вверх из-под своих длинных ресниц, непонимающе, да и только. Что от него хотят, к чему это все приведет, почему Чанбин такой… Ухмыляющийся? - Не расскажешь мне, что рассказал Минни, пока меня не было? – Парень нарочито наигранно надувает губки и делает обиженное лицо. – Это потому, что с психологами ты любишь говорить больше, чем со мной? - Нет, просто… - Волосы сжимают и тянут вниз сильнее, и Чанбин наклоняется к самому ушку парня, обжигая его дыханием. Феликс слышит, как Со в этот же момент небрежно и быстро расстегивает пряжку ремня на деловых брюках. У Ликса внутри все сжимается и натягивается. Феликс, определенно, любит говорить с психологами, особенно с Сынмином, особенно зная, что весь их разговор потом передадут Чанбину в нужных ракурсах и подробностях. Знал ли Феликс утром, что Сынмин все расскажет Бину? Определенно. Хотел ли он этого? Больше всего на свете. Потому что даже от звука расстегивающегося ремня, который Со быстро достает из штанов, член предательски дергается и встает, и не спасает Ликса даже то, что на стуле он сидит с ногами, прижатыми к груди. - Раздевайся. – Бин говорит это тихо, прямо в ухо, и эти слова ударяются о стенки головы Ликса внутри, облетая мозг. – Раздевайся, Феликс, не заставляй меня ждать. Рука пропадает с головы, и блондин продолжает слышать шуршание ремня, но отголосками, эхом, потому что в ушах у него слишком сильно фонит. Он поднимается на дрожащих ногах и стягивает с себя футболку, вешая на спинку стула, потом медленно стягивает шортики, под которыми ничего нет, и кладет их туда же. По телу расползаются красные пятна смущения, потому что Феликс, мать его, действительно очень смущен: еще ничего не сделали, сказали всего пару фраз, а его член уже прижат к животу и мажется белесой жидкостью предэкуляра. Парень пытается стоять ровно, пытается всеми силами подавить в себе желание прикрыться, потому что Чанбину нравится смотреть на него, но получается просто ужасно. Он мнется с ноги на ногу, цепляется одной рукой за спинку стула, чтобы хоть как-то себя занять, а Со в это время открыто рассматривает его, даже не пытаясь притвориться, что не смотрит. Дыхание у блондина вышибает в тот момент, когда Бин складывает один конец ремня с другим и резко их сжимает, разрывая воздух громким хлопком. Ликс почти подпрыгивает, прижимает руки к груди, а потом уже на автомате прикрывает пах. Бинни недовольно приподнимает брови, и Феликс сглатывает. Иногда Бинни не похож на человека, который его любит: иногда он просто похож на человека, которому хочется трахаться. Нет, не в те моменты, когда ночью Феликс остается у него дома или в комнате Сынмина, и они спят в обнимку, не тогда, когда он приносит после учебы пакет из Мака или КФС, и ни тогда, когда по вечерам они вместе смотрят сериалы на диване, и Ликс засыпает, а потом, как в детстве, просыпается в кровати под одеялом, и даже с теплыми носками на ногах, которых пару часов назад не было. Но вот сейчас Чанбин похож на человека, который просто хочет трахаться. Сначала долго смотреть на Феликса, заставляя его внутренние органы сжиматься, потом отлупить его, оставляя красные полу-подтеки на бледной костлявой заднице, а потом грубо трахать его на кровати Сынмина, потому что, когда Ким вместе с ними, секс всегда получается нежным, с привкусом сладких ирисок, а сейчас можно оторваться по-взрослому. - Иди сюда, Солнышко. – Чанбин падает на кровать, хлопая по своим коленям, не сводя глаз с белобрысого. Феликс послушно шагает вперед, одновременно и заставляя себя сделать первый шаг, потому что все в паху такое тяжелое, что, буквально тянет вниз, а с другой стороны останавливая себя, потому что сейчас больше всего на свете хочется лечь на его колени и почувствовать кожу дорогого ремня на своей, ощутить колкость удара и стояк Бина под своим телом. Потому что Ликс уверен, что Со стоит огромных усилий сдерживаться сейчас и быть таким спокойно-холодным. Потому что он не стал бы делать то, что ему не понравилось бы. Потому что Ликс уверен, что стояк у парня каменный. Кстати, о том, что нравится Чанбину. Феликс делает несколько невероятно долгих шагов к парню и склоняется над ним, хватаясь за его плечи ладонями. Со открывает рот, чтобы хоть что-то сказать, но не успевает, потому что Ликс дрожащим и тихим шепотом его перебивает. - Ударишь меня ремнем, за то, что утром мы с Сынмином… делали без тебя, Бинни. – Феликсу стоит неимоверных усилий говорить это в слух, потому что он, мать его, не фанат секса по телефону и разговоров в постели, в отличии от Бина и Мина. – А потом быстро растянешь, чтобы было не больно тебе, а не мне, и разложишь прямо на кровати Кима, пока его нет. Все эти слова звучат неуверенно и Феликса потряхивает, потому что ему то и голым стоять перед парнем сложно, а говорить всякое… такое, явно лучше получается у Кима. Он даже на Бина смотреть не может, держится за его плечи, уткнувшись носом в ухо, и тихо шепчет. Пытается сделать больше, чем делал до этого, пытается отдать больше, чем самого себя. - Блять. – Чанбин сглатывает и его леденящее спокойствие, которое и так давалось с трудом, пошатывается. Феликс такой горячий, худой и хрупкий над ним, и его цепкие пальцы как будто сжимают не только рубашку, но и кости под кожей и мясом. И он так чертовски мило старается во всем угодить. Всегда. – Ложись мне на колени. – Он тянет парня вниз за локоть, потому что еще несколько секунд вот таких прикосновений, и кульминация этого шоу свершиться преждевременно и стыдно. Ликс послушно падает, по-другому это не назовешь, грудью и животом на колени Со и тяжело дышит. Все тело от предвкушения ломит, в паху саднит, а когда рука Бина ложится на его задницу, сжимая и оттягивая в сторону ягодицу, Феликсу хочется завыть. *** -И за что мне его наказывать? За то, какая он сладкая булка? – Спрашивает Со, глядя на Сынмина в перерыве между пар. Идея вот таких игр его занимает, но как это воплотить в жизнь с маленьким и мягким Солнышком, которого до этого берегли как хрустальную вазу даже от шлепков во время секса, не совсем понятно. - За то, что эта сладкая булка так долго молчала о своих не сладкобулочных желаниях. – Сынмин не отрывается от своего конспекта по «Психоанализу по Фрейду», потому что и так уже пропустил одну пару, а прогуливать, вообще то, не любит. – Накажи его за то, что он кончил без тебя сегодня. - Так ты тоже кончил, мне и тебя наказать? – Бин ухмыляется, и Мин наконец отрывается от тетрадки, очень серьезно глядя на парня. - Хоть раз меня ударишь, и я буду молчать, как немой партизан, во время секса целую неделю. – Парень возвращается к куче непонятных для Бина слов и терминов, а парень только с задором хмыкает. - Не будешь. – Утвердительно заявляет Со, и оба парня понимают, что он прав. – Но я тебя понял, Минни, не один ремень тебя не коснется. *** - Ты с собой играл? – Чанбин проводит пальцем по чуть приоткрытому колечку мышц Феликса, и тот что-то невнятно мычит, сжимая руками белую простынь и пряча красное, как помидор, личико в своих руках и под волосами. – Играл? – Повторяет Чанбин, чуть надавливая на вход, проникая в него кончиком пальца. - Я готовился… Для тебя. – Сипит Феликс и чувствует, как чужая рука пропадает с задницы. - Ты просто маленькая шлюшка. – Констатирует Со, возвращая в руку ремень. Хорошо, что Феликс не видит парня сейчас, потому что он не может сдержать улыбку умиления. Феликс реально похож на булочку, особенно когда лежит, покрасневший везде, где только может покраснеть его тело, и дрожит от каждого шороха и прикосновения. И Со прекрасно знает, что Феликс говорит правду, и он растянут только потому что ждал возвращения Со. Потому что сам бы он не стал просто так играть с собой в одиночестве, во-первых, зачем, если у тебя есть целых два напарника для игр, а во-вторых, ему бы было слишком стыдно это делать. - Я бы и сам справился. – Бин ведет железной холодной пряжкой ремня по нежной коже, наблюдая за тем, как по телу парня ползут мурашки. Пряжка большая, тяжелая, и на ней, серебряной, с заостренными краями, выведены буквы «GG». Он проводит ей по ягодицам, ведет вверх, к пояснице, которую Феликс прогибает все больше и больше, выставляя задницу наверх, и к лопаткам парня, залитым красными пятнами. У Ликса в очередной раз в груди все сжимается, когда он чувствует холод на заднице. От пряжки, которая стоит больше восьмиста тысяч вон. Которая, если при неудачном стечении обстоятельств попадет по его коже, точно оставит шрамик. Который будет стоить больше восьмиста тысяч вон. - Я буду бить тебя наотмашь, пока ты хныкаешь и плачешь от боли, а потом я возьму тебя так грубо, что ты даже представить не сможешь сейчас. – Со ударяет парня ремнем, но совсем не сильно. Чтобы тот прочувствовал всю правдивость его слов и приготовился. - Буду трахать тебя в задницу, которая посинеет от синяков. – Чанбин ударяет еще раз, и чувствует, как тельце на его коленях напряглось. – И ты еще несколько дней не будешь понимать, от чего тебе больнее сидеть – от ссадин, или после моего члена. Ликс совсем замирает и даже дышит тише, чем до этого. Чанбин далеко не Минни, который может своими словами виртуозно вытащить из человека все, что он даже и думать боялся до этого. Нет, Бин слишком прямой и слишком целенаправленный, но сейчас даже он понимает, что переборщил. Ликсу вдруг становится страшно и огненное возбуждение внутри сменяется липким страхом, сползающим из легких в желудок. Может быть, он на самом деле, и не хотел бы, чтобы его били? Потому что боль он не любит. А Чанбин, кажется, принял его слова как полный спуск с тормозов. Феликс вспомнил, что Джисон говорил ему про Со, когда тот пришел к нему за советом в первый и последний раз. «Грубый и жесткий» - сказал Джисон, который в своей жизни явно пробовал много грубого, жесткого и большого. С Феликсом Чанбин никогда не был грубым и жестким, хотя бы потому, что его останавливал Сынмин. Сейчас Кима с ними не было. - Солнышко? – Зовет Чанбин откуда-то сверху и Ликс отвлекается от мыслей. Простыня под ногтями сжата слишком сильно, и у Ликса даже пальцы немного болеть начинают от ткани, впивающейся в них. – Ты так напугался, как будто я правда могу сделать тебе больно. – Констатирует Чанбин, понимая, что слишком сильно перегнул палку. Он любит говорить во время секса в целом: горячо, грязно и развязано, и это совершенно не означает, что он не будет себя контролировать. Не с Феликсом. Когда он с Сынмином – при неправильном стечении обстоятельств парень сможет получить «нет» или другую останавливающую отдачу. Феликс же вряд ли будет его останавливать, будет просто терпеть все, что происходит, а это совсем не приятный секс по итогу для обоих. - Я не напугался. – Выдавливает Ликс, понимая, что врет и краснеет прямо на коленях парня. – Просто… - У тебя стояк упал. – Чанбин проводит теплыми пальцами по обмякшему члену парня и тот с облегчением выдыхает. Кажется, избивать его до смерти никто не собирается. – Я это вижу. – Замечает Чанбин, и Феликс в очередной раз смущенно фыркает. – и чувствую. – Ни этот раз Феликс тихо стонет, а когда парень проводит большим пальцем по головке члена, опять прогибается в пояснице. Такие грязные разговоры возбуждают его больше, чем тема синяков и грубостей. – Скажи, если нужно будет остановиться. - Да. – Феликс еще раз стонет от движения рукой парня. - Мне нравится, какой ты чувствительный. – Чанбин сжимает ремень рукой и бьет. По комнате проносится хлопок и громко «Ах» на выдохе от Ликса, который сейчас не ожидал, что игра уже началась. Бин бьет не сильно, но ощутимо, синяка на Феликсе не останется, но краснота тут же расползается линией прямо там, куда приложилась холодная кожа ремня. Пряжку Бин сильно сжимает рукой, потому что выглядит она опасно. Особенно после первого удара. Второй рукой он ощущает, насколько твердым стал Феликс. И на сколько ему сейчас горячо. - Ты такой чувствительный, Солнышко. – констатирует парень, замахиваясь еще раз. – Считай? - Что? – Ликса развозит, прямо по коленям парня, прямо сейчас. Он реально не понимает, чего от него хотят. Он сам сейчас хочет только выгнуться и стонать-стонать-стонать, а вовсе не думать о каких-то подсчетах. - Удары. – Чанбин бьет еще раз и Ликс такой громкий, что у него перехватывает дыхание. Сначала кажется, что это было слишком сильно, но потом парень понимает, что Феликс стонет не от боли. – Ну? – Требовательно хмыкает Бин, и сжимает Ликса внизу, оттягивая член, от чего в теле блондина появляется приятные нотки боли. - Два. – Послушно говорит Феликс, потому что смысл сейчас спорить. Смысл молчать и просто стесняться, если Бин и так видит его всего, чувствует его всего. Феликс тут же получает еще один удар, чуть выше, и он уже жёстче, как Будто Бин сейчас смотрит, как далеко вообще можно заходить. – Т-три. – На вдохе тараторит Ликс, глотая стон. - Сначала я выпорю тебя, потому что утром ты развлекался без меня. – Бин бьет еще раз, и рука с члена переносится на задницу парня, оглаживая появившуюся красную полосу. Ликс сипит «Четыре» и хныкает. Задница начинает гореть, а из-за огненно-горячих пальцев Со его и вовсе плавит. – А потом за то, что ты так долго молчал о своих милых фетишах. – Бин бьет еще раз и ему кажется, что Ликс всхлипывает. Бин молчит и ждет, но парень не говорит ничего и просто тяжело дышит, а это значит, что все нормально, и плачет он не от боли. Ликс вообще часто плачет во время секса, и еще чаще, когда кончает. - Ты такое грязное Солнышко. – Бин оттягивает его ягодицу и в следующую секунду бьет уже своей ладонью, оставляя красный след от руки. Феликс дергается и стонет, подается вперед и мажет своим членом по штанам Со, оставляя белесый след. – Считай. - Не могу. – Феликс всхлипывает - Тогда вставай. – Вопреки своим словам Бин бьет еще раз рукой, и Феликс стонет «пять», явно сбившись. Бин тянет его за поясницу вниз, возвращая в прошлое положение, и гладит. Задница у парня краснеет, но каких-то сверх синяков не остается. Бин наклоняется и целует его в плечо. Ремнем Чанбин бьет уже наотмашь, доходя до «тринадцати», и Феликс уже не пытается сдержать слезы и подвывание. Внутри все горит, снаружи горит еще больше, а когда Чанбин проходится по его члену, как будто случайно, парню хочется залезть на стену рядом с кроватью. На «четырнадцати» блондин чувствует холод в комнате и пытается приподняться, но Бин давит на его лопатки и укладывает обратно себе на колени. Парень может только попытаться повернуть голову, но обзору катастрофически мешает прилипшая ко лбу мокрая челка. Дверь закрывается с характерным скрежетом и Ликс слышит, как гремят ключи. Сынмин вернулся с вечерней тренировки. Ликс лежит на коленях Чанбина и понимает, что на него, голого, мокрого и абсолютно растерзанного, смотрит теперь две пары глаз. Он не может выдавить из себя ничего, но потом получает еще один шлепок, опять ладонью, и мычит, как маленький котенок, на которого наступили. Сынмин молча и тихо подходит к столу, за которым еще пару минут назад сидел Ликс, двигает стул, как будто специально протаскивая его по полу как можно громче, разворачивает его к кровати и опускается на него. - Почему ты замолчал? – спрашивает Чанбин, гладя парня между ягодиц. Если бы Феликс сейчас видел хищный взгляд обоих парней, которым они переглядываются, он бы испугался еще раз. И не выдержал бы. И просто провалился бы сквозь пол, землю, всю магму планеты, прямиком к ядру, что бы то сожгло его к чертям собачьим. - Т-ты будешь смотреть? – спрашивает парень, пока Бин максимально медленно ведет пальцем по его мошонке, ложбинке между ягодиц и подходит к пояснице. - Да. – Твердо отвечает Сынмин, расставляет ноги широко, в отличии от Со он может это сделать, и сжимает через спортивные штаны свой пах, громко выдыхая. Он пришел к самому интересному, к кульминации всего шоу, потому что он видит, что Феликс уже начинает сходить с ума, а его ягодицы выглядят приятно по-новому, ярко красными, где-то даже с полосами от ремня или более бурыми отметинами пальцев Со. – Считай. – Подхватывает игру парень, откидываясь на спинку стула, завешанную одеждой Феликса. - Пятнадцать. – Шепчет Феликс, и понимает, что рука Бина опять исчезла. Через секунду она рассекает воздух и ударяет особенно сильно, то ли парень действительно приложил больше силы, то ли Ликсу сейчас максимально ощущается все вокруг. Он болезненно стонет, выгибается и пальчики на его ногах мило поджимаются. – Шестнадцать. Двадцати ударов хватает, чтобы заставить парня всхлипывать. Не от боли, но от слез, которые предательски не переставая льются у него из глаз. Мокреет и в носу, поэтому «Двадцать» он проговаривает, сильно шмыгая носом. Сынмин сидит, не двигаясь, завороженный картинкой. Феликс сейчас напряженный, натянутый как струна, хныкающий и ёрзающий на коленях Со, но при этом невероятно возбужденный, потому что стояк видно даже со стороны, даже при том, что он упирается в ногу Бина. И Чанбин, горячий и тоже вспотевший, глядящий только на задницу Ликса, которую то бьет, то нежно поглаживает только что нанесенный удар. Ким даже представить не может, на сколько Бину сейчас тяжело просто сидеть и продолжать все это, с железобетонным стояком, пока Феликс так сладко и протяжно стонет. - Мне продолжить? – Бин сглатывает, сжимает маленькие яички Ликса ладонью и тот подается в его руку, пытаясь еще больше прикоснуться к ней. Парень кивает и мычит что-то неразборчивое, но Бин отводит руку в сторону. – Я не слышу. Ответь мне. - П-пожалуйста. – Феликс сглатывает и понимает, что это отличный момент показать, что он действительно, как очень хороший мальчик, усвоил, что разговоры во время секса заводят всех. – П-пожалуйста, продолжай. Ударь меня еще несколько раз, а потом грубо возьми на кровати… - Ликс осекается, потому что в такой момент называть Минни – Минни плохая идея. – Кима, прямо перед ним же. Он будет смотреть… как ты делаешь это со мной… и как мне хорошо. Сынмин без стыда и зазрения стонет, откидывая голову назад и сжимая стояк через трусы. Феликс ахает от нескольких громких шлепков по ягодицам. Все в комнате такое горячее, что, кажется, перед глазами картинка размыленная, как если смотреть через пар от чайника. Бин тянет Ликса за волосы наверх, и парень садится на свои лодыжки, складывая руки на колени, и смотрит в глаза парню блядским взглядом. Самым блядским, какой только может быть: затуманенный, из-под мокрых волос, еще и веки немного припухли от слез, которые так и продолжают блестеть в уголках. Ликс ежится и морщится, то ли от руки в волосах, то ли потому, что сидеть сейчас действительно странно-больно. - Поцелуй меня. – Говорит Бин и сам же тянет парня за волосы к своим губам, перехватывая одну из его рук и укладывая себе на пах. Ликс послушно целует его с пошлым причмокиванием, позволяет запустить его язык себе в рот и тихо стонет через нос, рукой быстро и нервно расстегивая пуговицу и ширинку на штанах. «Наконец-то» - готов выкрикнуть Бин чувствуя, как его перестает сжимать плотная ткань брюк. Он даже не может сдержать свой стон, когда рука парня пробирается ему в боксеры. Пока они целуются, продолжая пошло причмокивать, рука Бина перемещается с волос под задницу блондина, крепко сжимая ягодицы. Феликс отрывается от его губ и сдавленно стонет, за что получает совсем уж неожиданный шлепок. - Целуй, а не стони – Бинни приподнимается и Ликс ватной, еле слушающейся рукой, стягивает с парня ненужную одежду на бедра. Дальше не позволяет ни длина руки, ни сила воли, которая отсутствует. - Я не могу. – Блондин дышит так глубоко, как будто задыхается или хочет надышаться на всю оставшуюся жизнь. – Я не могу, Бинни, я задыхаюсь, когда ты трогаешь меня, бьешь и целуешь одновременно. - Целуй. – Со притягивает парня к себе в очередной раз, держа за шею, и Феликс почти взрывается, медленно двигая рукой вокруг члена парня. Бежать некуда, есть только рот Чанбина, его рука, сильно сжимающая загривок, и его член в руке, вены на котором пульсируют от каждого движения Ликса. А еще есть Мин, который продолжает смотреть сквозь прикрытые веки на все это. – Разворачивайся. Ликс послушно перемещается по кровати, вставая на колени, руками хватаясь за деревянную лестницу на второй этаж. Он тянется через ступеньки к тумбе, доставая из нее смазку и презервативы, и чувствует, как к его спине прижимается Бин, все так же оставшийся в рубашке, но уже без брюк и трусов. Руку с презервативами у парня перехватывают и оттягивают назад, и несколько шелестящих квадратиков падают на покрывало, потому что пальчики Феликса слишком расслаблены. - Сегодня я кончу в тебя. – Сипит Бин на ухо так властно, что Феликсу остается только стонать и прижиматься к его телу своим. От прикосновений к Со задницей становится больно, кожа ноет и кажется, вот теперь то Феликс чувствует Бина каждой клеткой своего тела. Ну, или, по крайней мере, одной частью тела точно. – А ты смотри на Мина, Феликс. Феликс медленно поворачивает голову к Сынмину и закатывает глаза, потому что Бин кусает его в шею, тут же зализывая несколько ямочек, которые оставил после своих зубов. Сынмин запускает руку под штаны и очень громко выдыхает. Пальцы Со холодные, влажные и очень быстрые. Он проникает в Феликса сразу двумя, и блондину даже немного больно, но это только больше заводит. Он никогда сам не расстягивает себя слишком сильно, чтобы потом полностью почувствовать Бина в процессе. - Ты узкий, а мой член гораздо толще. – Бин все еще шепчет ему на ухо, но так, чтобы Сынмин точно услышал это. Свободной рукой он держит Ликса за подбородок, направляя его голову в сторону Мина, потому что, если этого не делать, парень не будет смотреть. Упадет лицом в сгиб своего локоть и будет хныкать, насаживаясь на пальцы. – Такой узкий, что даже со смазкой войти будет сложно. Парень жмурит глаза, потому что все, что происходит, слишком пошло, слишком горячо и слишком стыдно. Даже если Мин уже слышал такое кучу раз, даже если Мин уже видел все там и даже если он сам уже был там, все равно его взгляд и взгляд на него смущают. - П-пожалуйста. – Просит Феликс, держась за ступеньки, как за последнюю ниточку, связывающую его с реальностью. - Тебя не слышно, котенок. – Бин быстро двигает двумя пальцами, целуя парня в плечо. - П-пожалуйся. – Феликс открывает глаза и по щекам начинают катиться слезы. Сынмин смотрит прямо в них, изучая карюю радужку, как будто картина ниже ничуть не интереснее. – Пожалуйста замени пальцы на свой… Член. Пожалуйста, оттрахай меня, пока я буду смотреть на Мина. Пожалуйста. – Кажется, в глазах Мина сейчас можно разглядеть не только пелену, желание и восхищение, но и гордость за то, как сильно старается Феликс. Пальцы выходят из парня слишком быстро, и блондин получает еще один звонкий удар, прежде чем Со медленно входит в него. Внутри все разрывается. Слишком тесно, слишком распирающе, слишком горячо и хорошо. Бин входит до конца, кажется, растягивая и смакуя каждую секунду. На самом деле двигаться быстрее он просто не может, не хватало закончить все это сегодня кровью и болью Феликса. Блондин, наверное, даже не осознает, как сложно иногда обоим парням бывает контролировать свой напор и делать хорошо не только себе, но и ему. Не осознает, но на подсознании точно ценит и безмерно за это доверяет. Сынмин в очередной раз стонет, напоминая, что во всем этом действии он принимает непосредственное участие. Бин любит двигаться быстро, с громкими хлопками и рыками на ухо, но теперь, каждый раз, когда его кожа прикасается к коже ягодиц, и они начинают саднить, как будто получая очередные удары от его рук, получается трахать еще и жестко. Феликс послушно держит голову повернутой в сторону Кима даже когда рука Со пропадает с его подбородка и опять тянет за волосы, откидывая голову парня на плечо Чанбина. Феликс плачет, стонет, вибрирует как заведенная игрушка от жестких и быстрых толчков внизу и не может ни на секунду закрыть свой рот, задыхаясь. - Я бы заткнул твой рот своим членом и смотрел, как твои пухлые губы сжимают его. – Врывается в игру Мин, и Феликс закрывает глаза. Потому что у Сынмина, в силу его ахуенных предрасположенностей к общению, будь он не ладен, всегда получается проникнуть словами в самую глубь мозга, спуститься через легкие прямиком в пах, при этом вырывая весь воздух из тела, и осесть там дикой тянущей липкой субстанцией. В отличии от Бина, который звучит грязно и возбуждающе в таких разговорах, Сынмин, каждый раз, когда открывает рот во время секса, звучал так органично и задевающе, как будто только для этого ему и нужно было научиться говорить. Феликс не может одновременно смотреть на парня и слышать все это. – Пока ты выгибался в коленно-локтевой под Бином и получал новые удары по заднице. – Звучит это все так, будто уже происходит, потому что Феликс как будто ощущает холодную кожу ремня на своей коже. Потому что Феликс уже представляет чужой член во рту. - Но ты не заткнешь. – Бин проводит своими двумя пальцами по высохшим губам Ликса и запускает их ему в рот. Феликс послушно проводит по ним языком, облизывает и чувствует, как Со гладит внутреннюю сторону щеки, создавая видимый бугорок, имитируя минет. – Потому что ты уже получил это сегодня. - Блондин открывает глаза и понимает, что Сынмин ответом ничуть не разочарован. Это просто часть их общего наказания, не только же Феликсу сегодня отдуваться за утро. – Потому что только я сейчас трахаю тебя. – Говорит Бин, сжимая волосы парня и двигаясь еще быстрее, в такт двигая и пальцами у него во рту. По щекам парня катятся слезы, смешиваясь на подбородке со слюной, стекающей с чужих пальцев. Все вокруг мокрое, липкое и горячее. Рука Феликса, наконец, отцепляется от кровати и опускается на его член, потому что парню кажется, что еще хоть одна минута, и он взорвется. - Нет. – Бин отпускает голову парня и перехватывает его руку, и Феликс болезненно стонет, падая чуть вперед и утыкаясь носом во вторую руку, все так же глядя на Мина. Помощи просить нет смысла, но мольбы в глазах блондина как никогда много. Сынмин на это только ухмыляется, прикусывая нижнюю губу. Если он сейчас хоть что-нибудь скажет в своей мозгоправной манере, у Ликса просто сердце остановится от переизбытка чувств. – Попроси. - Пожалуйста, Бинни, я хочу кончить. – Тараторит Феликс, ни на секунду не задумавшись о том, как пошло сейчас звучит он сам. Как будто в этой ситуации, на таких отлетах, стеснение испарилось само собой. – Я хочу кончить от твоих толчков в меня. – Блондин закрывает глаза, продолжая говорить так быстро, как только может, прерываясь только на стоны. – Я хочу твою руку себе на член. Я хочу, чтобы ты сжал его. – Феликс закатывает глаза и всхлипывает, когда Чанбин выполняет все, что он попросил. – П-пожалуйста, можно мне… кончить? - Смотри на Мина. – Чанбин быстро двигает рукой. Лица Феликса он не видит, но знает, что тот послушно выполняет все, что тот говорит. – Смотри и кончай. – Чанбин целует парня в шею, потом в плечо и в позвонок, и Феликс под ним вскрикивает, дергается и сжимается внутри так сильно, что Бин тоже больше не может терпеть. Входит особенно глубоко и кончает, как и обещал, внутрь. Парни валятся на кровать и обо дышат, как загнанные кролики. Бин гладит Феликса по ягодицам кончиками пальцев, как будто проверяя, не переборщил ли. Кожа покрасневшая, но без видимых ран и синяков. Скорее всего, завтра Феликс даже не вспомнит про то, что его шлепали. - Тебе нужна помощь? – Спрашивает Чанбин, все еще тяжело дыша. - Нет, я справился. – Как именно догадаться не сложно обоим парням, особенно наблюдая, как мокрое пятно пропитывает спортивные штаны и расползается по ткани все больше. Мин поднимается со стула, присаживается рядом с кроватью и целует сначала Бина, а потом Феликса, который все еще лежит в прострации и даже не двигается. – Ты как, Солнышко? - Я не знаю. – Честно признается парень, расползаясь в милой улыбке. – Это было… Блин, это было круче, чем раньше. Я чуть не умер… - Потому что кто-то наконец-то начал говорить, что хочет. – Бин игриво шлепает его по ягодице, но совсем невесомо, не оставляя даже следа. Феликс все-равно морщится, но скорее игриво, чем от реальной боли. – Умереть бы мы тебе вряд ли дали, но… Отлично. Просто отлично! - Чисто для справки, не под протокол. – Сынмин улыбается, убирая с лица парня белые прядки и заглядывая ему в глаза – Как ты вообще понял, что хочешь именно этого? До нашего разговора, вообще. Откуда в твоей светлой головке появились такие мысли? - Не знаю. – Ликс качает головой. – Не знаю… Столкнулся недавно с Джисоном на лестнице, у меня плечо покраснело от удара, а он сказал, что мне, наверное, очень приятно от шлепков. Не знаю, почему он так решил. А я просто решил загуглить, как это, и посмотреть и… - Феликс затихает - И мне приятно. - Боже, ты такой милашка! – Бин смеется за его спиной, наконец, расстегивая свою рубашку, до которой руки так и не дошли. - Отнести тебя в душ? – Ким приподнимается, и Феликс быстро кивает ему. - Да, у меня по ногам потечет… Если я… Встану. – Парень заливается краской, хотя, казалось бы, зачем уже хоть чего-то стесняться с этими двумя. - О нет, держи в себе, а то в следующий раз придется вставить в тебя что-нибудь напоследок. – Чанбин проводит рукой между ног парня, дразня проверяя пальцем расстраханное колечко, входя на фалангу. Феликс сжимается и сдавленно вздыхает. - Да я и не против. – Блондин зажмуривает глаза и пытается раствориться в своем же стыду, понимая, что он вообще только, что сказал. — Вот черт. – Констатирует Сынмин, прикусывая губы. — Вот черт. – Поддерживает Чанбин.