Пикник у обочины кладбища

Тише всего кладбище становилось как раз к началу смены Вэй Ина. Все живые его покидали, мёртвые ещё не появлялись, и это был единственный час, когда Вэй Ин оказывался предоставлен сам себе. Честно говоря, это время он не очень любил, потому что оно предполагало рефлексию, а рефлексия предполагала осознание того, что его жизнь – какая-то затейливая беспросветная жопа. Яньли перед тем, как нырнуть в машину, долго-долго обнимала его. – Хороший мой а-Ин, – сказала она. – Мы очень по тебе скучаем! Почему ты приезжаешь так редко? – Потому что у тебя дома есть муж, – объяснил Вэй Ин. – Не думаю, что мы с ним сможем быстро забыть наши… разногласия. Яньли недовольно вздохнула. – Вы же сами их и подогреваете, – безжалостно напомнила она. – Ты недавно нанял профессионального кибер-спортсмена, чтобы он перебивал все рекорды Цзысюаня в этих его… танчиках. – В Повелителях подземелий, – машинально поправил Вэй Ин и по недоброму взгляду сестрицы понял, что попал в ловушку. Она не могла знать наверняка, но вот теперь, конечно знала. Молодец, Вэй Ин. Замечательно. – А он отсудил у тётушки Ляо половину участка! – наябедничал Вэй Ин. – Мы так надеялись, что решение будет в её пользу – да, дочь вышла замуж и уехала жить в Америку, за могилой никто не ухаживает, но есть же мы! – а он специально нашёл, надавил на нужные рычаги, дело завертелось, и вот, полюбуйся, итог. Бедная тётушка Ляо! – Ты говоришь про это кладбище так, как будто они все живые люди, – улыбнулась Яньли. – Это так хорошо, а-Ин. Думаю, их душам на небесах легче от того, что ты за ними приглядываешь. Ох, знала бы ты, сестрица… Цзян Чэн недовольно посигналил и выглянул в окно джипа. – Хватит уже болтать! – рявкнул он. – Вэй Ин, матушка зовёт нас всех на ужин в эту субботу, и если ты не соизволишь явиться, то она пришлёт за тобой вертолёт. – С прожекторами и матюгальником, как в детстве? – оживился Вэй Ин. – И с собой в качестве пилота. Так что лучше бы тебе приехать самому и вовремя. Матушке-то что, лишнее развлечение, а вот отец расстроится. – Понял, понял, – Вэй Ин поцеловал сестрицу в щёку, потом обнял за шею Цзян Чэна, к его неудовольствию просунувшись в опущенное окно автомобиля. Помахал Цзинь Лину – тот сначала фыркнул и отвернулся, но потом всё же соизволил тоже изобразить нечто аналогичное в ответ. Увёл домой свою семью Сяо Синчэнь. А-Цин и Сюэ Ян передрались за право ехать на спине Синчэня, и в итоге, конечно, обоих тащил Цзычэнь, закатывая при этом глаза. Он бы, наверное, смог унести всех троих, но Синчэнь всё же был знаком с таким концептом как совесть. – Не хочешь заехать домой? – спросила Вэнь Цин, машинально потянувшись расправить воротник на рубашке Вэй Ина. – Ополоснулся бы, переоделся, и я закинула б тебя обратно. – Нормально, – он благодарно улыбнулся. – Сейчас тепло, душ здесь работает. Я лучше завтра приеду, и с чувством вечером посидим вместе. Передавай привет дядюшке Жоханю, Цин-Цин. – О да, – закатила она глаза, – конечно, передам. И ещё расскажу, как ты на кладбище пикники устраиваешь. Последним уехал Лань Чжань. Он молча открыл перед детьми белоснежную дверь своего белоснежного автомобиля, и те чинно залезли внутрь. Цзинъи, правда, не удержался и тут же принялся подпрыгивать на мягком сидении. – Спасибо за сегодняшний день, братец Вэй, – сказал Сычжуй. – Нам было очень весело. – Берегите Цзинь Лина, – напутствовал их Вэй Ин. – Он, может, и ведёт себя как маленький засранец, но на самом деле – очень хороший ребёнок. Просто слишком одинокий в этой толпе именитых родственников. Лань Чжань всё так же молча обошёл автомобиль кругом, сел за руль. Потом приоткрыл окно и посмотрел на Вэй Ина. – Ну… – неуверенно сказал Вэй Ин. – До встречи, Лань Чжань? – До встречи, Вэй Ин, – ответил тот. И уехал. Так что теперь Вэй Ин остался в одиночестве. Он тщательно убрал все последствия вечеринки, прибрался в сторожке, принял душ, разложил пару пасьянсов на компьютере. Потом вышел наружу. Весёлые сестрички уже сидели у самого порога и были, скорее, надутыми, чем весёлыми. – Да, да, – сказал Вэй Ин. – Здесь было много мужиков, а я вас не позвал. Но зато уже договорился с Вэнь Нином, он придёт и немного подлатает вас. А в выходные я поеду в город и привезу каждой по бусам. Годится? Сестрички, конечно, тут же его простили и принялись возбуждённо чирикать между собой, обсуждая предстоящую радость. Вэй Ин улыбнулся. Иногда он понимал Вэнь Нина, который любил мертвецов больше, чем живых. Он обошёл свой самый беспокойный сектор. На удивление, всё было тихо и спокойно. За одним из постаментов он наткнулся на целующуюся парочку и в сердцах разогнал их, попеняв, что такое поведение в общественных местах неприемлемо – вон, старуха По уже начала недобро посматривать и припоминать все грехи молодёжи! – Что, – хрипло спросил его Бешеный Гарри. – Проблемы на личном фронте? Вэй Ин совершенно непрофессионально показал ему средний палец, но тот не обиделся. – Ты бы уже определился, что тебе хочется, что тебе не хочется, – посоветовал он. – Если бы я над каждой девчонкой начинал рассуждать – а вдруг она меня не любит, а вдруг просто боится – так бы девственником и помер. А вот по-о-осле – после точно ни одна уже не жаловалась и не жалела! – Отличный совет, – отмахнулся от него Вэй Ин. – Ты, дурачьё, просто не понимаешь, насколько хороший! – жизнерадостно крикнул вслед Бешеный Гарри. Вэй Ин, посмотрев на время, вернулся к сторожке, куда уже начали подтягиваться мертвецы в ожидании «Часа жалоб». – Сейчас, сейчас, – проворчал он, глядя на то, как растёт очередь. – Я за писчими принадлежностями! Вместе с блокнотом он, как обычно, захватил с собой плед и стул, поспешил наружу – и на крыльце сторожки столкнулся с Лань Чжанем. – Эм… – Вэй Ин заглянул ему через плечо, но Лань Чжань был один. Где-то вдалеке, на дороге, в лунном свете сверкал белоснежным боком его автомобиль. – Ты что-то забыл? Телефон, наверное? – Нет, – сказал Лань Чжань. – Ты сказал, что хочешь прогуляться со мной – в любое время. Я приехал. А ведь действительно. Раньше, когда Вэй Ин звал его куда-нибудь, Лань Чжань или сразу честно говорил, что занят, или соглашался. Сегодня он сказал это просто так, под влиянием момента – но Лань Чжань, в отличие от, конечно же, ничего и никогда не делал под влиянием этого самого момента и слова на ветер не кидал. – Здорово, – ответил Вэй Ин. – Но, ты знаешь, я сейчас на работе… у меня тут очередь… Они обернулись почти синхронно. Поляна перед сторожкой была абсолютно пуста – только покачивались, словно от ветра, гортензии. – Аха, ахаха… – Вэй Ин отвёл глаза в сторону. – Наверное, уже сами решили все свои проблемы. Какие молодцы, так быстро. Лань Чжань протянул руку, и Вэй Ину ничего не оставалось делать, кроме как, отбросив плед в сторону, принять её. Что может быть романтичнее прогулки по кладбищу? Всё, что угодно. Они медленно, молча, брели по ухоженным тропинкам вдоль могил. На пути им не встретилось ни единой души – или, точнее, ни единого тела, но Вэй Ин был уверен, что они все наблюдают. Ещё бы, такое развлечение. Лань Чжань не говорил ни слова. Вэй Ин покосился на его лицо – невозможно красивое, словно выточенное из нефрита. Каждый раз ему в голову приходила совершенно логичная мысль: и зачем Лань Чжаню, такому хорошему, такому достойному, такому совершенному – кто-то вроде Вэй Ина? Если бы не эта лента, он бы даже и головы в его сторону не повернул. Заметив чужой взгляд, голову Лань Чжань как раз-таки повернул. – Назад? – предложил Вэй Ин. – Там дальше не очень интересный сектор, новый, не самый богатый. Посмотреть не на что. – Есть на что, – сказал Лань Чжань, не отводя взгляда, но послушно развернулся. Дорожка, по которой они пришли, мерцала маленькими огоньками. – Это что ещё такое? – выдал озадаченный Вэй Ин, прошёл немного вперёд, присел – и обнаружил, что это зажжённые поминальные свечки. Кажется, зажигалку Сун Цзычэня свистнул всё-таки не Сюэ Ян, а даже если и он – то точно не для себя и не ради Синчэня. – Нарушение противопожарного режима, – пробормотал Вэй Ин себе под нос. – Штраф – дохрелион юаней. Выпрямился. – Пойдём? – спросил Вэй Ин, и на этот раз сам, первый протянул руку. В другую ему внезапно что-то втиснули, сжали пальцы – и прикосновение исчезло. Вэй Ин поднял её повыше и с удивлением увидел букетик цветов, перевязанный красивой ленточкой. Здесь точно был один из пионов тётушки Мэй, которыми она так гордилась, колокольчики малышки Цзин – и ещё много, много других цветов. Но сочетались они просто потрясающе. – Это тебе, Лань Чжань, – сказал Вэй Ин, понимая, что это самое умное из всего, что он может сказать или сделать в данный момент. Лань Чжань, видимо, щадя его чувства, букет принял и не задал ни одного вопроса. Вэй Ин не заслуживал этого человека – ни тогда, ни сейчас. На подходах к сторожке из ближайших кустов вдруг послышалось странное «мммм», которое затем превратилось в отдалённо знакомую мелодию. Звучало это так, как будто заставили петь хор кошек – или хор мертвецов, что было ближе к правде, – но они очень, очень старались и долго репетировали. – Что это? – всё-таки не выдержал и спросил Лань Чжань. Вэй Ин прекрасно его понимал, он бы и сам наверняка спросил, только в других выражениях. – Это Фрэнк Синатра, Лань Чжань, – сказал он. – Классика, «Странники в ночи». Ну, знаешь, – странники в ночи, касанье взглядом, шансы изучив, остались рядом, чтоб искать любовь, пока огни горят… Лань Чжань вдруг остановился, рука на букете сжалась в кулак так, что стебельки хрустнули. Повернулся – и Вэй Ин отметил, как изменился его взгляд, стал разом тёмным и глубоким, и только в глубине тлело непонятное, то, что Вэй Ин не раз уже замечал, но никогда не воспринимал всерьёз. Другой рукой Лань Чжань потянулся наверх и убрал прядку со лба Вэй Ина. Погладил кончиками пальцев висок. Спустился вниз по щеке. Его прикосновения были нежными – такими нежными, что кожа там, где побывала его рука, начинала гореть. – Лань Чжань, – сказал Вэй Ин, чувствуя, как учащается его пульс. – Лань Чжань, помнишь, ты когда-то спрашивал, что я хочу? Так вот, на самом деле я не хочу просто жить дальше и радоваться жизни. Я очень, очень, больше всего на свете хочу сорвать твою ленту. Прямо здесь и сейчас. – Ты её уже сорвал, – напомнил Лань Чжань. Теперь его пальцы переместились на затылок и с нажимом погладили под волосами. – Тогда я хочу, чтобы ты сорвал мою ленту. Это не принципиально. – У тебя нет ленты, – сказал Лань Чжань, наклоняясь ближе. – Чёрт возьми, Лань Чжань, ты же работаешь в издательстве, читаешь кучу хороших книжек, я не верю, что у тебя всё так плохо с метафорами – у твоего брата всё просто замечательно с метафорами, даже я с первого раза понял, и старший брат Не с первого раза понял, а ты всё никак не поймёшь, и я думаю, наверное, это всё-таки у меня плохо с метафорами, но я… А потом он понял, что всё у них нормально с метафорами, и не только с ними, потому что Лань Чжань целовал его, прижимая к себе уже двумя руками, и букет упирался куда-то под лопатки, а потом и вовсе упал на землю. Синатра дошёл до самой кульминационной ноты, и воцарилась кладбищенская ночная тишина. – Я так давно хотел тебе это сказать, наверное, всю жизнь, ты самый лучший, самый замечательный, Лань Чжань, хороший мой, ты не представляешь, как я тебя люблю, – бормотал Вэй Ин между поцелуями. Краем сознания он отметил, что его подталкивают по направлению к сторожке, и согласился, что, да, это великолепная идея, Лань Чжань, осторожно, дверь открывается наружу, вот так… чёрт с ней, с этой кружкой, она была просто ужасная – ты представляешь, кружка с католическими ангелами посреди поднебесного кладбища… потом, рубашку можно подобрать потом, пусть повисит здесь – да даже если и на полу, какая разница, Лань Чжань, когда ты меня так целуешь, когда так прижимаешь к себе, как будто я – самый важный и самый желанный, уже ничего не имеет значения… На мгновение – где-то на середине лестницы, ведущей на второй этаж – Лань Чжань остановился, взял лицо Вэй Ина в ладони, заглянул в глаза и очень серьёзно сказал: – Люблю тебя. И сердце Вэй Ина растаяло окончательно, хотя он думал, что таять там уже давно нечему. Конечно, срывать ленты в эту ночь они не стали – ничего бы у них и не получилось, Вэй Ин под подушкой не держал разного такого «на всякий случай», потому что случаев-то у него и не могло произойти. По крайней мере, уж точно не в сторожке на кладбище. Так что ленты они только немного помяли, а потом, отдышавшись, разгладили и помяли ещё раз. Лежать рядом на одноместной кровати двум взрослым мужчинам было откровенно тесновато, так что Вэй Ин пристроился прямо поверх Лань Чжаня, положив голову ему на плечо. Перед этим, конечно, уточнил на всякий случай, не тяжело ли ему, но Лань Чжань только счастливо вздохнул и прижал крепче к себе. Лента – не метафорическая, а обыкновенная! – была теперь обёрнута вокруг ладони Вэй Ина, и он то разматывал её конец, то сматывал обратно, периодически нарочно щекоча краешком обнажённое плечо Лань Чжаня. Тому, наконец, надоело, он поймал руку Вэй Ина, поцеловал пальцы и уложил себе на грудь. Теперь Вэй Ин мог чувствовать, как бьётся чужое сердце. – Хорошо погуляли, – ляпнул он. – Мм, – согласился Лань Чжань и погладил Вэй Ина по спине, как будто ему всё ещё было мало прикосновений. Вэй Ину и самому было ужасно, ужасно мало, поэтому он поёрзал, пытаясь улечься поплотнее, поближе – хотя между ними и так не было ни единого миллиметра. – Надо будет ещё разок погулять. – Это тоже метафора? – заинтересованно спросил Лань Чжань, и его рука плавно сместилась ближе к пояснице. – Нет, хотя я, конечно, не против попозже ещё разок и в метафорическом смысле. Но я серьёзно. Лань Чжань, пойдём в парк, как раньше? Или на озеро. Или в кино. Куда-нибудь. Я люблю свою работу, но я только сегодня понял, что мне так этого не хватало… Особенно если с тобой. Под окнами нестройные голоса затянули Селин Дион. Утренний шёпот любовников, что крепко спят, как раскаты грома, когда я смотрю в твои глаза… Кавер вышел превосходный, особенно учитывая прокуренный и подпорченный могилой голос Бешеного Гарри. Вэй Ин не кривил душой, когда сказал, что любит свою работу. Лань Чжаня он любил больше. Это чувство было так сильно, так обширно, что он удивлялся – как же оно смогло не выплеснуться через края за столько лет. У Лань Чжаня хотя бы была лента, которая весь этот ураган удерживала – а у него вот не было никогда… – Конечно, Вэй Ин, – ответил Лань Чжань. – С тобой – куда угодно. Нет, подумал Вэй Ин. Такое чувство ни одна лента не удержит – хоть ты её срывай, хоть нет.