Write-ish. Chapter II

            Джек ненавидел поезда. Не только лишь их — он ненавидел много вещей: час пик, зеленый чай, запах бензина и резины, немецкий автопром, девушек в коротких юбках — список можно продолжать сколь угодно долго, но поезда удостоились высокого места в его паноптикуме ненависти. Они шумные, тесные и в них постоянно воняет бомжами; подземные помещения, маленькие пространства, адский грохот и люди в целом не слишком отставали от них, и нетрудно догадаться, какой вид транспорта воплощал в себе всё то, что ненавидел Джек.             Метро. Если оно еще не относится к кругам ада, сатане следует немедленно устроить перепланировку.             К сожалению, для того, чтобы как-то сводить концы с концами, Джеку требовалась работа, а на работу нужно было ездить; получить же права Джеку не позволяло состояние здоровья. В довершение прочего, профессия Джека — контролер качества на сталелитейном производстве — не предусматривала работы из дома, и бедняге приходилось ежедневно спускаться под землю.             Он перепробовал все: советы по медитации, дзен-буддизм, восточные практики развития осознанности. Ничего не помогало. Пока в вакуумных наушниках переливались звуки природы, мозги Джека превращались в пудинг от характерной тряски, и даже мантры на санскрите не отвлекали от осознания, что он несется на глубине десятка метров под землей на ржавом корыте по плохо пригнанным рельсам со скоростью сорок миль в час. Поэтому Джек выработал свою стратегию: забиться в угол, сидеть, зажмурившись изо всех сил, плотно сдвинув колени и прижав локти к бокам, стараясь занимать как можно меньше места, и считать про себя остановки: «Мидтаун… Центр искусств… Линдберг-центр… Ленокс… Университет Оглпорт… Чамбли». Хотя сам он выходил на станции «Дорвилль», вслух он ее никогда не произносил: к моменту, когда двери поезда распахивались и бархатный голос диктора начинал говорить: «Станция...», он уже бежал прочь, оставляя за спиной клубящийся людской ад.             Путь от работы до дома занимал семь перегонов, ни больше, ни меньше, и Джек отлично считал до семи. Незатейливый ритуал позволял не открывать глаз, чтобы не видеть измученных лиц уставших людей, наушники в ушах позволяли не слышать проклятия, которыми его, без сомнения, награждали ленивые бездельники, желающие приткнуть задницу на сиденье. Возможно, стоило найти работу поближе к дому — или хотя бы в зоне доступности наземного транспорта — но от одной мысли о поиске новой работы у Джека сводило желудок. В этом вопросе Джек был солидарен с классиками: мириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться.             И словно в издевку, в один из дней, перед самым отпуском, Вселенная решила, что Джек недостаточно страдает — и к уже известным раздражителям добавился еще один. Джек тогда стоял на краю платформы, заглядывая в тоннель в ожидании поезда, когда вдруг что-то бесцеремонно ворвалось в его тихий, наполненной музыкой мир. Вначале Джек даже не понял, что за звуки прокрались в любимую композицию, прорвавшись даже сквозь разухабистый ска-панк. Несмело он нашарил наушник и очень осторожно вынул его из уха.             — Уважаемые пассажиры, — тотчас же проехался по мозгам голос громкоговорителя. — Повторяю…             Наушник немедленно вернулся на место, превратив гнусавый голос в малоразличимое «бу-бу-бу», которое к тому же быстро заглушил грохот прибывающего поезда. Толпа внесла Джека в вагон и плотно притиснула к противоположным дверям. Неприятно, но не критично — Джеку все равно выходить на конечной. Он закрыл глаза, отгородившись от мира, и принялся считать.             «Мидтаун». «Центр искусств». «Линдберг-центр». «Ленокс». «Университет Оглпорт». «Чамбли».             Когда поезд начал тормозить в седьмой раз, Джек неуверенно приоткрыл глаза, оценивая количество людей. К его удивлению, вагон оказался пуст — похоже, ему удалось сорвать джекпот. Впервые он может позволить себе спокойно выйти из вагона, как подобает приличным людям, а не бежать прочь, как сатана от святой воды.             Когда поезд остановился, Джек подождал, пока машинист откроет двери — но этого почему-то не случилось. Вздохнув, Джек протянул руку и нажал большую круглую кнопку — поезда давно подготовили к транспортировке маломобильных пассажиров, но машинисты все равно предпочитали открывать двери по-старинке. Отзываясь на нажатие, динамики издали предупредительный звук, после чего двери открылись, выпуская его наружу, и Джек вышел на платформу — после чего поезд сразу же захлопнул двери и поехал обратно, оставив Джека в кромешной тьме.             Джек сделал два неуверенных шага вперед: всё было не так. Где лестница? Где круглые лампы, что всегда слепили его на выходе?.. Где люди, в конце концов? Песня в плеере переключилась, в наушниках грянуло разухабистое: «Would you be upset if I told you we were dying?», и Джек решительно вынул их из ушей.             На него навалилась оглушительная тишина, и Джек запоздало понял, в чем дело — похоже, он проехал свою остановку и доехал до служебной станции. Что ж, за ним хотя бы не бежит какой-нибудь диспетчер станции или коп, чтобы предъявить обвинение в нарушении границ частной собственности. Глаза постепенно привыкали к темноте, и Джек уже мог различить край платформы — к которому он стоял опасно близко — и непонятные сполохи света впереди, слишком тусклые, чтобы быть освещением, и подозрительно подвижные, чтобы быть отдаленным фонарем.             Может, рабочие?..             При мысли об этом тугие узлы паники, сковавшие тело, ослабли. Рабочие — это люди, а люди — это выход. Лучше получить нотацию и штраф, чем до утра торчать тут. Нужно просто объяснить им, что произошла ошибка, и они выпустят его отсюда через какой-нибудь служебный тоннель или типа того… Они же как-то сюда попали, значит, и он сумеет выйти.             Прежде чем Джек сумел взвесить все «за» и «против», ноги понесли его вперед, прямо к неверному оранжевому свету. Чем дальше, тем больше деталей он различал: вот стены полицейской будки, в который обычно сидят дежурные по станции — но здесь она, разумеется, пустует; вот ряд осветительных столбов, которые почему-то не подключены, а там, впереди, два несомненно человеческих силуэта… Только вот чем ближе подходил Джек, тем меньше силуэты напоминали ему рабочих: ни сигнальных жилетов, ни инструментов, ни касок… Да и свет слишком неверный для того, чтобы быть электрическим. Джек прищурился, всматриваясь в темноту, и различил очертания непонятного предмета. Узнавание пришло спустя пару мгновений: бочка. Это дырявая бочка, в которой разведен костер.             Он сбавил скорость, по инерции сделал еще пару шагов вперед, а потом и вовсе остановился.             — Простите, — несмело спросил он. Голос дал петуха, и ему пришлось откашляться. — А вы рабочие?..             Из наушников, которые так и болтались на шее, донеслось: «Down, down, down in Mefisto’s cafe», и Джек поежился от неприятного совпадения. Он, не глядя, сунул руку в рюкзак, нашарил плеер и убавил громкость до нулевой.             Люди повернули головы в его сторону. Должно быть, для них Джек явился такой же неожиданностью, как они — для него, потому что молчание длилось неприлично долго. Потом один из них все же подал голос:             — А что, похожи?             Голос был хриплым, с непонятным акцентом, но Джеку сразу стало на порядок спокойнее: оно разговаривает, значит, оно живое.             — Э… — он решил не отвечать на явно провокационный вопрос. — Я тут… Я… Заблудился немного, и… Э…             Он переступил с ноги на ногу. Общение с людьми не входило в круг его компетенций и интересов, и слова, которые отлично складывались друг с другом в голове, на выходе изо рта оказывались глупыми и никчемными. Джек качнулся с пятки на мысок и сделал глубокий вдох, а потом попробовал сначала:             — Кажется, я случайно проехал свою станцию… Вы не могли бы показать… Выход? Может, тут ходит служебный поезд?             — Станцию проехал? — переспросил все тот же голос. — Это как ты умудрился?             — Я… — Джек сделал несмелый шаг вперед. — Я и сам не знаю. Наверное, задремал в вагоне…             — А. Ну подходи ближе, не бойся, — обладатель голоса поднялся на ноги. Оказалось, он сидел справа от бочки. — Места у нас тут полно.             Подходить Джеку совсем не хотелось, и он вновь переступил с ноги на ногу, изображая движение.             — ...а вы не могли бы просто вывести меня… Отсюда? — несмело попросил он. — У вас есть связь с… какой-нибудь диспетчерской? Может, вы можете…             — Не можем, — отозвался голос. — Да и не рабочие мы. Живем тут просто.             — Жи… — бомжи, обреченно подсказал внутренний голос. Вещь номер пять в Списке Ненависти. И ведь мог бы и раньше догадаться — бочка, отсутствие служебного освещения… Поняв, с кем ему придется иметь дело, Джек упал было духом, но спустя миг воспрянул — в каком-то смысле, в его ситуации встретиться с бомжами лучше, чем с рабочими метрополитена: бомжи не заявят в полицию и избавят его от кучи проблем. А Список Ненависти… Ну, можно сделать одно исключение. — А, я понял.             — Молодец, — усмехнулся человек и сделал приглашающий жест. — Сядь уже и не отсвечивай, нервируешь.             — Но я бы хотел…             — Снаружи копы обход делают сейчас. Хотел бы к ним?             Джек поежился, представив перспективу.             — Не особо…             — Тогда садись. Места всем хватит. Подвинься, Уил, дай человеку сесть.             Второй незнакомец кивнул и подвинулся где-то на полметра, освобождая Джеку пространство. Стула ему никто не предложил — да и с откуда бы тут взялся стул? — так что Джеку пришлось довольствоваться собственным рюкзаком. Он положил его на пол и аккуратно сел сверху, лихорадочно припоминая, нет ли внутри вещей, которые могут как-либо пострадать от столь небрежного обращения. Только если плеер, но он в боковом кармане и не должен попасть под удар.             Но на всякий случай Джек сел на противоположный край рюкзака.             — Еды я тебе не предложу, извиняй, самим есть нечего, — бомж сгреб с пола банку с чем-то малоаппетитным и принялся есть руками, зачерпывая содержимое ладонью. — Ай, горяч-чо… Как тебя звать-то?             Джек помедлил, взвешивая — а стоит ли говорить?.. — но решил, что вреда от того не будет.             — Джек. А вас?             — Дуайт. А это Уилбур. Он не здоровается, уж прости — немой.             — О… — Джек сочувственно посмотрел на второго бездомного. Тот коротко махнул ему рукой. — С рождения?             — Да не, — мотнул головой Дуайт. — Несчастный случай. Бывает.             — О! — с иной интонацией повторил Джек. Ему было стыдно, что он не может придумать ничего более вразумительного, но лучше уж так, чем вовсе молчать. — А что за случай?             Дуайт зорко глянул на него и вновь зачерпнул из банки еду.             — А ты не слабонервный, парень?             — А что, история такая ужасная? — Джек нервно дернул головой. Ему очень сильно захотелось уйти отсюда до того, как его начнут пугать историями — спросить бы, не закончился ли обход, но что, если его сочтут хамом и вообще откажутся показывать выход? И Джек решил промолчать, отложив вопрос до более удобного момента.             — Да не особо… — пожал плечами Дуайт. — Кажется, случилось это в восемьдесят пятом… Или шестом? Уил?             Второй бездомный трижды показал два пальца, большой и указательный — и несмотря на неверный свет костра, Джек успел заметить, что трех пальцев на руке попросту нет.             Сердце застучало чуть быстрее.             — В восемьдесят шестом, значит, — продолжил Дуайт. — Метро тогда только строилось, как ты сам знаешь, и Уил был в числе тех самых первых машинистов.             — О, — промычал Джек, постаравшись сделать это как можно более уважительно. Хотя Уилбуру, выходило, должно быть не меньше пятидесяти, он совсем не выглядел на свой возраст — вот что значит хорошие гены, даже бездомной жизни их не перебить.             — Он водил поезда как раз по этой ветке, с Северо-Востока на Юг. Здесь как раз было депо или как там это называется… Отстойник для поездов, короче. Техническая платформа. Ее собирались расширить и сделать полноценной станцией, но тот случай все похерил.             Следовало бы промолчать, а лучше — перевести тему на полицейский обход, но любопытство оказалось сильнее.             — Какой случай?             — Да с Уилбуром же, ты меня жопой слушаешь, что ли? Я уж не знаю, чего там стряслось — то ли рабочие рельсы не до конца дотянули, то ли крепления расшатались, Уилбур-то, сам понимаешь, немного рассказать может, вот поезд с рельс и слетел. Впилился, если я не путаю, прямо вон туда, видишь?             Грязный палец Дуайта вытянулся в направлении рельс. Джек вытянул шею, пытаясь разглядеть, на что он показывает, но увидел лишь темноту. Не желая признаваться, он кивнул.             — Ага.             — Во-от. А за рулем состава Уилбур и сидел. Поезд всмятку, вагоны всмятку, а уж кабина машиниста во что превратилась — тот еще ужас. Говорят, когда поезд на утилизацию пустили, из плавильни жутко воняло паленым мясом…             Джек совершенно упустил нить разговора.             — Мясом? — переспросил он.             — Ну да, — тряхнул башкой Дуайт. — Хотя труп вынули, куски Уилбура все равно оставались внутри. Ну, он так говорит, сам понимаешь, может, чего и приукрашивает.             — Ку...ски? — обалдело переспросил Джек, убедившись в собственном непонимании ничего.             — Ну да, куски, а ты что думал? Машинисты в таких авариях без вариантов гибнут, — словоохотливо ответил Дуайт, облизывая банку. — Я тут с сорок третьего, такого навидался…             Джек открыл рот, потом закрыл. Все логичные мысли разом покинули голову, и Джек сумел только повторить эхом:             — С сорок… третьего?             Аналитические реле щелкали вхолостую, пытаясь связать концы с концами: если Уилбура еще можно было с натяжкой принять за пятидесятилетнего, то Дуайт на — Джек быстро прикинул в уме — восьмидесятилетнего не тянул вообще никак.             Дуайту, правда, это совсем не мешало говорить.             — Ну да. Тогда-то тут никакой станции не было, ясное дело.. У тебя что в школе по истории было?             — Че-чы-четыре, — прозаикался Джек.             — Четыре, значит… — с оттенком неудовольствия протянул Дуайт. — Мы тогда, если помнишь, только вступили в войну, и сюда со всего юго-востока ребята стягивались, воевать хотели. Вот и я, дурак, в их числе приехал, да только повоевать мне так и не удалось, — Дуайт отставил банку в сторону и посмотрел на Джека. В оранжевом свете костра глазницы на худом лице казались ввалившимися и пустыми.             Мертвыми.             Джек гулко сглотнул.             — Н-не у-удалось?             — Ага. Я пилотом был, летал на «Эйракобре», восхитительная машинка была. Легкая, маневренная, чудо, а не самолет, — Дуайт причмокнул губами. — А в сорок третьем мне сказали, мол, Дуайт, нам тут новые самолеты подогнали… Как там их, бишь, звали? «Кингкобры», чтоб их, — Дуайт сплюнул. — Вот насколько «Эйра» была хороша, настолько «Кинг» был плох. И центр тяжести совсем другой, и боезапас зачем-то в нос засунули — когда все снаряды отстреливаешь, жопа перевешивает и все, неуправляемый штопор. Бесславная смерть, надо сказать. Это потом уже на моих костях станцию метро выстроили, а когда Уилбур по ограждению размазался, хоть не так скучно стало… Ты чего побледнел-то, парень?             Джек затряс головой.             — Я ны-не… — слова не складывались. Все, о чем мог думать Джек — мертвые провалы глаз Дуайта, в которых, похоже, никаких глаз и вовсе не было.             — Все в порядке? — вкрадчиво переспросил Дуайт. — Может, водички?             Джек шарахнулся назад, упал с рюкзака на пол и замотал головой с такой силой, что мозги буквально загрохотали в черепе.             — Н-не на-адо. Я-я п-пойду. Е-если вы не против…             Дуайт подался к нему и Джек резво пополз прочь, не сводя глаз со страшного лица. Под ногами что-то мешалось, и Джек нервно пнул это куда-то в темноту, освобождая себе путь.             — Погоди, ты ж про Уила не дослушал! — безглазый Дуайт поднялся на ноги. — Он в той аварии, перед тем, как помереть, язык себе откусил. Покажи ему, Уил!             Второй бездомный пришел в движение и развернулся к нему, раскрывая рот в подобии улыбки.             — М-м-м, — услышал Джек невнятное мычание.             — Не-не-не-не-НЕ! — выкрикнул Джек. Он извернулся ужом — страх подбросил его в воздух лучше всякой катапульты и он припустил со всех ног к обитому рабицей краю платформы.             — Да куда ты!.. Правее держись, там сетка порвана, пролезешь, — словоохотливо подсказал Дуайт. — И ты ж так и не дослушал!..             Но Джек уже проскользнул в указанную Дуайтом щель. Раздался глухой треск порвавшейся ткани, а после Джек исчез во тьме, оставив после себя только клоки одежды.             Дуайт посмотрел ему вслед. Наклонился, поднял с земли забытый Джеком рюкзак и взвесил в руке. Потом расстегнул молнию и деловито обшарил внутренности, выкинув на платформу книгу и контейнер для завтраков. Замотанное в пакет яблоко перекочевало в руки к Уилбору, а потом Дуайт вытащил из бокового кармана тонкий белый плеер.             — А хороший улов, да? — он продемонстрировал плеер Уилбору, после чего громоподобно расхохотался. Уилбур похлопывал ладонями по бедрам, вторя ему хрипловатым немелодичным смехом.