***
Громкий стук в дверь ударом молота обрушился на хрусталь предельной сосредоточенности. «Кто?!» Глубокий вдох, затем медленный выдох. Это точно не Салем, у королевы другие методы. Не Хейзел, тот бы стучал не так громко — его, в отличие от некоторых, хотя бы пытались учить манерам. Не Синдер — пигалица с шестерками на задании. «Остался лишь ты, Тириан.» Артур открыл глаза. Горький вздох разорвал воздух. Ученый поднялся с кресла и шагнул навстречу двери, на ходу расправляя складки жилета. Фавн никогда не приходил просто так, а значит, кому-то снова требуются его услуги. «Как и всегда.» Последовательные щелчки многих замков раздражали слух. Поворот ручки, и дверь отворилась. В проеме действительно обнаружился фавн. — Что? — презрением в голосе можно было довести до самоубийства. — ТО, — маска клоуна прилипла к перекошенному лицу, Тириан никогда не упускал возможности посмеяться. Но, что удивительно, секунду спустя он вновь был предельно серьезен. — Мистеру Гримму нужен транспорт. А транспорту нужен пилот. — Кому? — «Гримму? Безумие постигло его окончательно!» Вместо ответа фавн отступил в сторону, освобождая место крайне высокому мужчине, после чего бесцеремонно ткнул в Ваттса пальцем. — Доктор Артур Ваттс — местный всезнайка, — мужчина поперхнулся от возмущения. Кэллес продолжил, с много большим почтением. — А это — Геллерт Гримм. Гость Госпожи. Последний кивнул и незаметно заглянул за плечо ученого мужа, рассматривая видимую часть кабинета. В целом, все как у всех: угол кровати, кресло, рисунок ковра. И, конечно, рабочий стол. Горы бумаг и документов, полки, ломящиеся от книг, мудреный чертеж на кульмане. А еще светящийся прямоугольник, с бегущими строчками текста, что на несколько секунд захватил сознание переродившегося. Великий выдохнул, смотря на устройство с чувством легкого благоговения. «Поразительно…» Ученый окинул незнакомца изучающим взглядом, с удовлетворением отмечая, что стили их одежды крайне похожи — строгий жилет, брюки, темный фрак. Цилиндр, бросающий непроглядную тень на лицо. Классика с примесью модерна. «Возможно, для него не все и потеряно?» Впрочем, сейчас служителя науки интересовало иное. Он оперся плечом об косяк и выгнул бровь. — Это что, шутка? Гость? — голос сочился сарказмом. — Не слуга? Фавн дрогнул всем телом и навис над ученым, так близко, что почти соприкасался с ним кончиком носа. Зрачки в бешенстве сузились до крохотных точек. Он процедил сквозь сжатые губы: — Ты смеешь… Уроженец Атласа отлип от двери. «Какого дьявола? Кто этот Гримм?» Ваттс в спешке поднял руки. Он был силен, но биться с лучшим? — Гость. Госпожи. Я понял, — выбранный тон подействовал. Скорпион успокоился так же резко, как и вспылил. Артур сглотнул липкий ком. «Было близко.» — Тогда — нас ждет буллхед. — Ну так идите! — доктор, все же, не выдержал. Как смеют эти неучи отвлекать его от работы?! — Зачем! Вам! Я?! Убийца рассмеялся, словно дурачок с улицы, услышавший глупую шутку: — Я-ха-ха, что, та-ха-хак по-по-хож на пи-пи-лота?! Ваттсу не оставили выбора. Он бы сплюнул, но это ниже воспитания джентльмена. Пришлось ограничиться полетом фантазии, зато в мыслях харча разбилась прямо об морду дрянного животного. «Вот же Гримм!» — ученый взглянул на Геллерта, — «Не этот!» — Идем, — доктор переобулся, вышел и запер дверь. Не то что бы это было необходимо, в замке воров не водилось. Просто так — гораздо спокойнее. Тириан увлек группу мужчин в сторону лётной площадки.***
Буллхед — машина, покорившая небеса — выглядел именно так, как его рисовало воображение. Впечатляюще. Серебристый корпус, будто выточенный из метала, отливал алым в свете восходящего солнца. Плавные, округлые изгибы напоминали очертания гордой птицы, рожденной парить в облаках. Тонкие, но могучие крылья оканчивались огромными цилиндрическими механизмами. Геллерт был уверен — именно эти механизмы боролись с законами тяготения. Великий не знал принципов действия сложных устройств, но понимал, выявлял возможности их работы. Это исходило из первостепенной способности каждого из озаренных — видеть взаимосвязи явлений, задавать правильные вопросы, разбивать цельную систему на части, каждая из которых по-разному взаимодействует с сестрами. Ученые-естествоиспытатели, его коллеги из прошлой реальности, называли такую форму анализа мира объектно-ориентированным подходом. — Воистину, просто невероятно! — это были первые слова, которые Ваттс слышал из уст странного «гостя». Артур повернулся и обомлел. Заметить это в замке не представлялось возможным, но сейчас, покинув тьму пустых коридоров, ученый мог с легкостью рассмотреть лицо незваного визитера. Как и белое молоко его глаз, отражающих янтарные блики зари. Впрочем, доктор быстро взял себя в руки — в мире тысячи тысяч Проявлений, и зрячий слепец — далеко не самое странное из того, что он мог повстречать. — Впервые в жизни видите транспортник? — «Близнецы, да из какой деревни он выполз?» — Так и есть, — голос мужчины выдал легкие нотки смущения. — Прошу, считайте, что я уснул и проснулся спустя двести лет, а потому не знаю столь многого. Ватсс лишь сдержанно фыркнул — «Что за невежда. Хотя… У него на удивление хорошо подвешен язык». После чего извлек свиток из кармана жилета и подал машине сигнал на включение. Спустя секунду габаритные огни на кончиках крыльев мигнули голубым светом, а боковые двери с тихим шипением разъехались в стороны. Гримм выдохнул — «Дистанционное управление? Поразительно.» Разум охотника сгорал в жажде знаний. «Что вы преподнесете мне дальше?» Стопа ученого коснулась твердой подножки, он схватил рукой поручень и затянул себя в утробу транспортника. Следом за ним в салон птицей впорхнул Тириан и развернулся, протягивая Геллерту руку. В этом не было необходимости, но слуга всегда должен помогать Господину. Как только трио оказалось внутри, Артур направился к кабине пилота. Электронный замок пискнул, отворяя дверь. Ваттс приземлился в кресло, запустил диагностику и защелкал тумблерами, начиная предполетную подготовку. В грузовом отсеке, тем временем, юный Великий, усаженный фавном в пассажирское кресло, с интересом разглядывал все вокруг. К примеру, закрепленные под потолком лампы. Восприятие Неописуемого, позволяющее разгадать саму суть вещей, подсказывало, что это — сосуды, наполненные газом. Он переполнен энергией и оттого светится. Но как добиться подобного результата? Или вот, его кресло: сиденье, спинка, опускающиеся подлокотники — ничего необычно. Но материал — что это? Приятный на ощупь, не холодит, как металл, не столь шершавый как дерево. Озарение, как ни странно, намекало на органическую природу вещества. — Мистер Кэллес, — скорпион поднял голову. Геллерт щелкнул по подлокотнику. Звук был глухим и вместе с тем легким. — Из чего сделано это кресло? — А? — поначалу фавну подумалось, что это шутка, но в эмоциях Господина не было и тени веселья. Только искрящее любопытство. — Пластик, сэр. — Пластик? — пробуя слово на вкус, переспросил охотник. — Как его получают? — Не знаю, сэр, — золотые глаза стыдливо сползли на пол. — Никогда не интересовался… Вы простите меня? — За что? — Я не смог ответить на ваш вопрос, — «Я подвел Вас!» — И только? Милый друг, абсолютным знанием обладают разве что Боги. Нам, простым людям, до них далеко, — рассеянный кивок заставил цилиндр сползти чуть вперед, перекрывая брови. — К истине важно стремиться, но далеко не всегда возможно её достичь. Поэтому — поднимите голову, мистер Кэллес. Помните: ценно не само знание, но стремление обучаться. Внезапно весь корпус затрясся от легкой, едва уловимой вибрации, а воздух заполнил нарастающий гул. На мгновение тело будто накачали свинцом, и спустя миг Геллерт испытал очень знакомое чувство. Не точно такое же, но нечто крайне похожее он ощущал, пока осваивал левитацию в мире сна. «Значит, мы оторвались от земли.» Разговор утих, и на первые десять минут в салоне установилась липкая тишина, разбавляемая лишь звуком работы двигателей. Потом дверь в кабину открылась, Ваттс вошел в отсек. — Разве машина не требует постоянного управления? — с толикой опаски поинтересовался Гримм. Пусть его тело и было крепко, но потерпеть крушение в бескрайней пустоши или, того хуже, посреди моря он счел не лучшей перспективой. В этот раз доктор расщедрился на объяснения: — Нет, участие человека требуется лишь при посадке и взлете. Большую часть полета буллхедом управляет автопилот. Артур сел в кресло напротив, извлек нечто, состоящее из двух половинок, развел те в стороны, и, как только между ними забрезжила полоса света со строками текста, вперился взглядом в последний. — Что это? — подрагивающий палец указал на устройство. — Это? — Ваттс понял, какой предмет интересует гостя только через пару секунд. — Вы не знаете, что такое свиток? Не подумайте, я помню про двести лет. Но, извольте поинтересоваться: откуда вы? Или, даже так: из какого вы века? «И что мне сказать?» Великий не понимал актов бессмысленной лжи. Но и правду собеседники не примут — просто откажутся верить. Значит… — Откуда я? Моя родина столь далека и мала, что её даже не считают нужным отметить на карте. Лоррин — так она называется. А к вопросу о веке: Разве мы с вами живем не в одно время? Пилот не нашел, что ответить. — Но, возвращаясь к теме. Свиток, да? — Геллерт кивнул на устройство. — Вы позволите? Он протянул руку. Холод в глазах Тириана, вкупе с перекошенной линией губ, краше любых слов объяснил доктору, почему Гримм должен получить желаемое. Вот только отдавать личный свиток Артур не собирался. — Одну минуту, — ноги снова унесли его в кабину. Ровно через шестьдесят секунд Ваттс вернулся, удерживая в руках два устройства. «Хорошо, что здесь всегда есть запас.» — Вот, возьмите, — белые планки легли в ладонь. — Модель старовата, но ранее не использовалась. Можно сказать — только с завода. Из плюсов: отлично ловит сигнал. А связь есть, хоть и слабая, но на текст — хватит. — Благодарю. Странник повертел половинки в руках и раскрыл свиток. Прозрачный экран приветливо засиял. «Это… Просто свет? Как они заставили его затвердеть?» Великий изучал калейдоскоп ярких иконок и буквы незнакомого алфавита, с удовлетворением отмечая, что не только понимает написанное, но и знает, как составить из символов несколько слов, а также в каком порядке разместить их в строке, дабы получить грамматически и синтаксически верное предложение. Часы и дата в углу окна сообщили, что за бортом, вообще-то весна. Начало мая если быть точным. Мужчина пропустил мимо вкладки вроде контактов или настроек — с этим можно разобраться и позже. Сейчас его интересовало другое: Ваттс сказал — «связь есть». Какая именно связь? Возможно, ответ даст пустое окошко со звучным названием «Поисковик»? И верно — ответ нашелся, главное — правильно задать вопрос. Мистер Гримм погрузился в историю создания и принцип работы башен ККС… Артур наблюдал за манипуляциями Геллерта около пяти минут. Конкретно — за пустыми белками, что молнией перескакивали со строки на строку. Шестым чувством доктор понимал — гость не бегло просматривает, а как губка впитывает информацию. Что невозможно без должного знания языка. Да и в принципе — невозможно. Такая скорость анализа данных выше возможностей обычного, даже с открытой аурой, человека. Не сдержавшись, ученый муж озвучил вопрос, вызывающий в голове некоторый диссонанс: — Простите что отвлекаю., — он терпеливо дождался, когда неуч «А неуч ли?» поднимет голову. — Могу я узнать, каким образом вы можете знать общий язык, активно используемый только последние восемьдесят лет, но, при этом, ни разу в глаза не видели буллхедов и свитков? Они распространены повсеместно и даже появились чуть раньше — около ста лет назад. Низ лица, свободный от тени цилиндра, расплылся в загадочной улыбке: — Знаю язык, мистер Ваттс? Отнюдь, я лишь понимаю его. До этого момента даже столь простое название оставалось сокрытым от моего взора. — Но… Как? — ученый на секунду опешил. Наукой это объяснить трудно, а значит… — Проявление? «Проя… Что?» — мысленно вопрошал охотник, вбивая в поисковик рекомое слово. Сказал он, между тем, совершенно иное: — Не все вопросы, мистер Ваттс, заслуживают ответов. Истина выскользнула из пальцев страждущего. Отсек вновь погрузился в разбавляемую гулом двигателей тишину. Полет продолжался более пяти часов. Геллерт не позволял себе даже на секунду отводить взор от сияющего экрана. Приборы сообщили вынужденному пилоту о достижении берегов Анимы — уже шесть минут кряду они пролетали над Мистральской землей. Громкий вскрик расколол тишину. — Удивительно! Два взгляда скрестились на страннике. Что теперь поразило загадочного мистера Гримма? — Медицинская практика неслась семимильными шагами, пока я спал, — белесые радужки, казалось, сияли. — Трансплантология, Протезирование, Малоинвазивная хирургия! Это просто потрясающе! Столько идей, столько новых возможностей. — Разбираетесь в теме? — Конечно. Я доктор, как и вы. Только в обоих значениях. Имею ученые степени в областях медицины и биологии. Если точнее — я бывший хирург. Правда, сейчас мои познания вряд ли где-то котируются. Впрочем, это можно и наверстать, — мужчина одарил Артура мимолетной улыбкой. Неожиданное откровение заставило Ваттса по-иному взглянуть на собеседника. Нерадивый неуч, словно утенок из сказки, преобразился в, возможно, самого образованного его знакомого за последние четыре года. Внезапно слепец встрепенулся, ненормально вывернул шею и пронзил взглядом стену. Чуть под углом, будто всматриваясь в нечто недосягаемое, находящееся многим дальше корабельной обшивки. Тириан ожил: — Что-то не так? — Нет. Все в порядке, — Гримм, не оборачиваясь, качнул головой. — Мистер Ваттс, где мы сейчас? — В воздушном пространстве королевства Мистраль. — Насколько далеко ближайшее поселение? Пилот сверился с картой. — Около шести километров. К северо-востоку от нас. Артур вновь смотрел на, как выяснилось, хирурга. А тот, в свою очередь, продолжал пялиться в стену. Ровно на северо-восток. «Он почувствовал? Но как?! Ни один Охотник Ремнанта не обладает настолько исключительными сенсорными способностями!» «Или не обладал, до этого дня» — домыслил ученый, наблюдая, как пассажир поднимается на ноги. — Сэр Артур, буллхед же может зависнуть на месте? Ответом были ударившие по свитку пальцы. Перегрузка от торможения, и транспортник замер, как муха в янтаре. Ну, почти. — Спасибо. Кисть обвила рукоять клинка. Меч покинул крепление для оружия и занял законное место на перевязи. Высокие сапоги отнесли хозяина до двери. — Что-ж, господа, благодарю за сопровождение, — запирающий механизм провернулся. Панель отошла в сторону и отсек обдало порывами ветра. — Видимо, здесь наши дороги расходятся. — Вы уверены? До земли около сотни метров, — в сомнении приподняв бровь, оведомился Ваттс. — «Он, конечно, Охотник, но мы же не на Биконской инициации!» Гримм поспешил заверить: — У меня свои методы. — Постойте! — Тириан рывком преодолел разделяющие их полтора метра и сунул Геллерту пухленький кошелёк. — Прошу, возьмите — вам пригодится. После секундной заминки Великий принял вещицу… но так и не смог отделаться от неловкой мысли — то был вовсе не подарок, а подношение. Впрочем, теплая, смущенная улыбка всё же тронула губы Гримма. Кэллес постарался ответить тем же. Вышло не очень. — Еще раз благодарю, милый друг. Надеюсь, мы встретимся вновь. Он встал спиной к пропасти: — До свидания! Человеческая фигурка выпорхнула из машины и, спустя семнадцать мгновений, скрылась в кронах тысячелетних деревьев.***
Он падал, удерживая цилиндр в руке — изящные пальцы сжимали поля головного убора. Потоки ветра резвились меж прядей волос. Великий прикрыл глаза. Свободное падение. Свободное — во всех смыслах. От человеческой ненависти, от сует мира. Неописуемое, прекрасное чувство. Было им, пока небесная синева не сменилась цветущей зеленью. Тонкие ветки хлестали лицо, сучки цеплялись за складки одежды. Геллерт с треском проламывался сквозь густые кроны и, ударившись о крепкий ствол, с влажным хрустом шмякнулся на твердь земную. С минуту он лежал неподвижно, припорошенный опавшими следом листьями и хвоей. Потом глаза Гримма открылись, он сел. — Ну, такого стоило ожидать, — рассеяно пробормотал охотник, осматривая белёсый кусок бедренной кости, что острым концом пропорол ткань штанов. — Впрочем, оно того стоило! Пальцы аккуратно, как и сотни раз до этого, вдавили обломок внутрь раны. Великий замер, наблюдая как медленно, по его меркам, затягивается повреждение. Отличительная особенность этого тела в сравнении с обычным. Человеческим. Его практически невозможно убить. Хотя… Можно ли убить куклу? Его аватар — простая марионетка. Порвались нити — привяжи новые. Сломалась конечность — заботливая рука мастера её восстановит. Или приделает новую. Сожгли до сереющей пыли… Мужчина хмыкнул. «Вот до такого лучше не доводить.» Исцеление завершилось, и Геллерт, наконец-то, позволил себе осмотреться. Простой смешанный лес, ничего необычного. Вот только после улиц Ярнама, гниющих в грязи и крови, или после каменных пустошей земель Королевы клочок чистой, невинной природы казался чарующим райским садом. Тонкий нюх Охотника улавливал запах хвои и весенней свежести. Слух ласкал треск веточек под давлением чьих-то маленьких ножек и шелест травы, колышимой ветром. Он подставил ладонь, позволяя миниатюрному насекомому отдохнуть на ней после долгого перелета. «Замечательно… Я не чувствовал этого столь давно.» Конечно, сад во сне был так же прекрасен. Но то был лишь сад. А здесь — незамутненное буйство дикого мира. Гримм привалился спиной к стволу ясеня и достал свиток. Они вылетали ранним утром, но из-за смены часовых поясов сейчас солнце уже клонилось к закату. Идти в поселок ночью — бессмысленно, только людей перепугает. А значит, у него впереди целая ночь, полная раскрытия тайн незнакомого мира. Первые лучи восходящего солнца пробились сквозь кроны и засветили экран. Гримм поднял голову и выключил свиток. Пора двигаться дальше, он и так узнал много нового. Например, что название мира — Ремнант. Что мировой океан омывает четыре материка и еще один, считаемый большим островом. Узнал названия упомянутых Салем королевств: Атлас, Вакуо, Вейл и Мистраль. Конкретно в последнем он находился прямо сейчас. Так же охотник выяснил расу Тириана — они зовутся фавнами. Люди, с чертами животных. За это их ненавидят, настолько, что в мире цветет махровый расизм. И вот это показалось Геллерту весьма странным: Каждые два года, после окончания Великой войны, уже восемьдесят лет кряду, проводится международный фестиваль Вайтел. Иное название — фестиваль единства, куда свободно пускают и людей, и фавнов. Как за почти век пропаганды дружбы народов расизм не был искоренён? В прошлом мире за этот же срок государствам удалось уничтожить рабовладельческий строй. Хотя, у медали — всегда две стороны. В старом доме вместо фестивалей устраивали маленькие победоносные войны. Полные тех же грязи, ненависти, жестокости и человеческого горя. Но все же… «Может, я чего-то не понимаю? Есть и иные причины вражды?» Еще Великий узнал название черных тварей. Существа Гримм, его тезки. По крайней мере, теперь стала объяснима реакция на фамилию. А чудовища, меж тем, не ограничивались только оборотнями: огромные вороны, бронированные кабаны, медведи… Информации было умопомрачительно много. Как и данных об Охотниках — стражах мира, истребителях Гримм. Лучах надежды в суровом мире. Отличительной чертой каждого из таких воителей являлась открытая Аура. Великий не до конца понял обозначение «сила и свет души», которым Ауру называли в энциклопедии, но рекомая «энергия?» протекала во всех живых существах. От насекомых и до людей. Однако только в открытом, «пробуждённом» своем виде, Аура давала владельцу поистине невероятные возможности. Таких пробужденных и называли Охотниками. Впрочем, монстры интересовали хирурга гораздо сильнее. Чисто с точки зрения дипломированного биолога. Он видел рождение Беовульфа, там — у черного озера. Это противоестественно, совершенно ненормально. А их смерть? Испарение в черной дымке за считанные минуты. Как такое возможно? «Поймать одного и вскрыть? Вариант не хуже других. Вот только убивать Гримм нельзя — слишком быстрый распад. Видимо, мне все же придется примерить халат вивисектора» — в прошлом Геллерт недолюбливал коллег, практикующих этот метод. История об эксцентричном докторе и его острове рисовала довольно неприглядную картину возможного будущего. Да и в целом, такое прижизненное вмешательство — надругательство над понятием врачебной этики. Солнце только отправилось в путь над горизонтом. Поход в селение может и подождать. Ученик поднялся на ноги: «Да начнется Охота!» К великой радости, найти Гримм в лесу было проще, чем разлепить веки в шесть утра. И сейчас, сидя перед Урсой — огромным, похожим на медведя, монстром — с перебитыми лапами и множеством ран на теле, новоявленный вивисектор размышлял, старался нормализовать полученную информацию. Во-первых, Гримм — не животные, и даже не полноценно живые существа. В некотором роде они подобны анимированным конструктам. Вместе с тем, повадками крайне схожи с животными нормальными, за исключением неконтролируемой ненависти к человеку. И только к нему. Жителей леса монстры банально игнорируют. Во-вторых, внутренние органы чудовищ рудиментарны. Они есть, но ценности для организма не несут. Следовательно, единственный способ уничтожить монстра — расчленить. Или лишить головы, если таковая имеется. В целом, всё это уже написано в Охотничьем бестиарии. Всё, помимо понимания сути Гримм, они — созданные кем-то големы. И, если зрение не обманывало Великого, существа носили отпечаток рук бога. Скорее всего, Младшего из двух Братьев. Воплощения тьмы, как написано в Библии Близнецов — святом писании местной религии. Ученый встал и нахмурился: «Уничтожили Луну, породили мерзких чудовищ… Не лучшие из вас, Господа, Боги.» Ноги понесли охотника в сторону поселения.***
Мужчина прошел под сводом просторных ворот, что защищали деревню от Гримм. Ну, как деревню, скорее крохотную деревушку — всего пяток улиц, максимум двухэтажные домики. Однако ограждающая селение стена была не просто добротной, но внушительной, крепостной. Впрочем, в реалиях Ремнанта такое считалось естественным. Геллерт привалился к кряжистому дубу, наблюдая за бытом людей. Вот несколько вооруженных мужчин погнали на выгул десяток коров. Вот мать с дочерью, под тяжестью ведер, плетутся домой от колодца. А вот мимо пронесся паренек, удерживая в руках ворох металлических заготовок. Бежал он, видимо, в сторону мастерской или же кузницы. «Получается, влияние прогресса в мире неоднородно. До далеких поселков новинки доходят с приличным опозданием» — заключил врач, приметив в руке прохожего свиток десятилетней давности. И еще кое-что. Люди и фавны. Никакой вражды не было. Два вида общались, смеялись и помогали друг другу. «А два ли вида?» На лавочке в тени березы сидели двое. Юноша — человек, и его дама сердца с кошачьим хвостом. Биолог четко знал: разные виды не могут иметь потомства. Но ребенок человека и фавна — не редкость. Получается, это только подвиды. Как люди различной расы, только вместо иного цвета кожи или разреза глаз у них в наличии пара рогов. Впрочем, возвращаясь к расизму, дискриминации и животной ненависти… Где же они? Или в крупных городах все иначе? Вполне возможно — деревенская глушь далека от расовых предрассудков. Пустые белки зацепились за паренька, даже мальчишку — лет двенадцать, не больше. Подросток колол поленья на пеньке у дома, с каждым ударом морщась от боли. Оно и понятно, даже без силы Великого Геллерт понимал, что рана под небрежно наложенной повязкой гноится и грозит осложнениями. Возможно даже ампутацией. Охотник оторвался от дуба. Рой вздрогнул всем телом, когда услышал тихое «Прошу прощения» в метре за спиной. Он резко обернулся, тыкаясь носом в чей-то живот. Голубые глаза поползли вверх, все выше и выше, пока не остановились на доброй улыбке худого двухметрового человека. — Д-да, с-слушаю, — голос юноши заметно дрожал. — Не нужно бояться, я врач, — мужчина присел на корточки, чтобы их лица были на одной линии. Паренек понял, что незнакомец был слеп. «Но он видит!» — страх объял сердце мальчика пуще прежнего. Из горла почти вырвался крик, когда тот продолжил: — Прошу, успокойся. Я вижу через свое проявление. У тебя ранена рука, так? — А-ага, — пульс потихоньку приходил в норму. «Он сказал: «Я врач», да?» — Ты позволишь? — тонкие изящные пальцы остановились в считанных сантиметрах от бинта. Мальчик кивнул. Хирург осторожно размотал грязную ткань и приступил к осмотру. — Мое имя Геллерт. А твое? — простыми вопросами он отвлекал пациента от боли, нежно проводя по коже ладонью. Из раны сочился гной. «Слишком много…» — Рой. Рой Блоссом, мисте… Ай, — лопнул нарыв. — Прошу прощения, — человек, назвавшийся Геллертом, закончил осмотр и мастерски вернул бинт на место. — Позволь поинтересоваться, кто тебя лечил? — Я сам, — мужчина явно был не из местных. Такого бы Рой запомнил: странный, но вроде хороший. — Наш доктор — мистер Дживха… Погиб около месяца назад. Его съели Гримм. — Вот как? И что, в деревне теперь нет врача? — Да! Так и есть, — звонкий голосок скрипел от боли и сожаления. — На базарной пощади уже три недели висит объявление. Геллерт расплылся в грустной и вместе с тем счастливой улыбке. Грустной — потому что жизнь доброго человека несправедливо оборвалась. Счастливой — потому что ему есть замена. — Что-ж, видимо, я временно нашел работу себе под стать, — он обратился к ребенку. — Вам требуется операция, мистер Блоссом. А для операции нужен хирург. Поэтому, сэр Рой, не соизволите ли вы проводить меня к дому старосты? Сначала паренек не поверил своим ушам. Но, спустя миг, пересиливая жар в руке, искренне и по-детски заливисто расхохотался. — С удовольствием, Сэр! Староста проживал, как и полагается, на главной улице почти в центре деревни. Кулак несколько раз коснулся деревянной доски, та ответила гулким стуком. Полминуты, и дверь отворилась, в проеме стоял человек. Некогда он был красив, но время и груз ответственности наложили свой отпечаток на чуть осунувшееся лицо. Впрочем, даже так староста деревни Нилам выглядел весьма солидно. — Вы что-то хотели? — размеренный басовитый голос разнесся по двору. — Да, — ответили из-под классческого цилиндра. — Я по объявлению. — Какому из? — Вам нужен врач? Глаза старика расширились. — Наконец-то! Прошу, пройдемте, — он уступил дорогу. Гость вошел внутрь. — Можете не разуваться. Полы холодные. Староста вырвался вперед и указал путь до гостиной. Когда посетитель расположился в удобном кресле, глава деревни продолжил: — Тьюлип Мун, — он склонил голову. — А вы? — Геллерт Гримм, — Великий ответил тем же. На секунду старик забыл, как дышать. — Гримм? — У предков было туманное прошлое. Тьюлип кивнул, внутренне ужасаясь: «Близнецы, что нужно сотворить, дабы заработать фамилию Гримм?» — Впрочем, не суть дело, — Мун взял себя в руки. — Вы можете стать нашим доктором? Или знаете того кто захочет? — Да. На первый вопрос. Я бывший хирург и полевой медик, — гость снял цилиндр, являя миру слепоту глаз. — Не беспокойтесь. Я прекрасно вижу. — Проявление? Гримм кивнул. Можно же силу Великого назвать проявлением? — Так вы Охотник? — староста припомнил оставленный в прихожей двуручный меч. — Нет, я открыл проявление после того как ослеп, — пустые белки поймали глаза старика. — И узрел многим больше… Кстати об Охотниках, приписан ли кто-нибудь к этой деревне? — Нет, Нилам слишком мал, чтобы иметь личного Охотника. Но помощь быстро прибывает из соседнего крупного поселения. Одиннадцать километров к югу, для буллхеда — не расстояние. — Понимаю… Но вернёмся к теме. Я готов стать деревенским врачом, однако мне нужно жилье. — Мистер Дживха жил на втором этаже собственной клиники. Родных у него не было, так что… Вам подходит? «Да. Однако…» — Вполне. Только у меня есть ряд проблем с документами. Видите ли, я много путешествую и… Речь прервал гогот старосты: — Ваше право, мистер Гримм! Будто у Дживхи были бумажки! Если вы накосячите, то мы просто выгоним вас из деревни… Считайте с этого дня вы на испытательном сроке. Показать вилы, которыми мы будем гнать вас под зад? Гость не сдержал улыбки. — Не стоит, — он поднял руку. — Я бы предпочел осмотреть место работы. — Тогда, чего же мы ждем? — морщинистые ладони ударили друг об друга. Двое покинули приветливый дом. Тяжелая дверь отворилась, заставляя слой месячной пыли кружиться по полу в причудливом танце. Гримм вошел в прихожую, отмечая, что часть интерьера и личных вещей, по всей видимости, осталась от прошлого владельца дома. Родственников и наследников у покойного доктора не было, а потому большую часть его имущества попросту разделили между жителями деревни. Но кому может понадобиться старая полка для обуви? Или резная трость? Охотник взял предмет в руки. Ручная отделка, твердый наконечник, округлая рукоять. Доктор был весьма высок — трость почти подходила Геллерту по длине. Он отложил в сторону память усопшего. Сзади пробасил староста: — Ну вот, Мистер Гримм, это — ваш новый дом. А я пойду, на базаре требуется мое немедленное вмешательство. Вот ваш ключ, — он вложил связку в протянутую ладонь. — Думаю, внутри вы сможете осмотреться и сами. — А состояние инвентаря? — Инструмент и лекарства никто не трогал. Все так, как последний раз оставлял Дживхи. — Хорошо, — новый доктор кивнул. — И, пожалуйста, Геллерт, приступите к работе как можно скорее, — старик крепко сжал жилистое плечо. — Помощь нужна слишком многим. — Непременно. Как только освоюсь, — охотник ответил на жест. — О большем и не прошу. До встречи, мистер Гримм. — До встречи. Староста вышел. Великий же снял сапоги, первый раз в новом мире давая ногам чувство полной свободы. «Сначала — осмотр, потом — уборка.» Собирая стопами пыль, он прошел в коридор. Тот вел в две прилегающих комнаты: Первая — подобие стационара, большое помещение, три четверти которого занимали восемь кроватей и столько же стульев вкупе с тумбочками. Оставшаяся часть обеспечивала свободный проход через образовавшийся лабиринт, там же размешался небольшой письменный стол. Вторая — собственно операционная, гораздо меньше, но с гораздо большим наполнением. Регулируемое кресло-кушетка, шкаф полный разнообразного инструмента. Краткий осмотр показал, что все скальпели, пинцеты, крючки, иглы и иглодержатели, зажимы, пилы и многим большее находятся в идеальном состоянии, а плотные прозрачные дверцы не дают пыли скопиться внутри. Вторая дверь в операционной вела в маленький склад. Часть лекарств из которого инвентаризацию не прошла — банально истек срок годности. Причем раньше смерти доктора. Человеком он был, как счел Геллерт, достаточно педантичным, а значит — проблема не в безответственности, но в перебоях с поставками. Ну, а в целом все: «Замечательно!» — хирург хлопнул в ладоши. Пора приступать к уборке. Конечно, остался ещё и второй этаж. Но там лишь квартира усопшего. Если судить по прихожей — голые стены с остатками мебели и кучка бесполезного имущества. Бесполезного имущества, что бережно сохраняет историю жизни прекрасного, ответственного и, что главное, по-настоящему доброго человека. Солнце завершало свой путь. Длинные тени ложились на землю. А паренек вновь махал топором, так же кривясь от боли. Но в этот раз тихий голос за спиной вызвал не страх, а незамутненную радость. — Сэр Рой, вы боитесь уколов? Мальчик обернулся, сияя белозубой улыбкой: — Нет, Сэр Геллерт! — Тогда я жду вас завтра. В три часа дня. Постарайтесь не опоздать. — Непременно, Сэр!***
Геллерт работал врачом уже второй месяц. И никто не собирался гнать его вилами. Даже наоборот — мужчину были готовы проносить на руках целый день. Вот только самого Гримма это устраивало все меньше и меньше. Он был благодарен людям, но любопытный разум жаждал новых знаний. А ноги рвались вперед. К счастью, недавно он нашел в сети человека, который согласился на его должность. В прошлом такой же военный врач, сейчас безработный, мужчина искал тихое место, дабы в покое дожить отведенное время. И деревня Нилам его полностью удовлетворяла. Даже больше, он писал, что взаимная ненависть людей и фавнов уже в печенках засела, а потому положение дел в селении его впечатлило. Объявиться он обещал через две недели, как подготовится и соберет немногочисленные пожитки. Пока оставалось лишь ждать. Внезапная трель дверного звонка вывела Великого из плена мыслей. Он взглянул на часы — полдесятого вечера. Значит, случилось нечто серьезное. Он оделся и спустился в прихожую. За запертой дверью ощущались три огонька жизни. Очень яркие, прямо как Тириан. «Охотники. И они ранены.» Он резко дернул резную ручку. За порогом стояли, сбивчиво и учащенно дыша, двое мужчин и одна женщина. Первый, с головы до пят в крови, на деле отделался лишь множеством порезов, царапин и ушибов. Самая серьезная его рана — рассеченное бедро. Рука второго висела плетью, шип сломанной лучевой кости игриво блестел в свете наддверной лампы. Раненый шипел от боли. А женщина… Пребывая в бессознательном состоянии, она буквально висела между плечами напарников. И, даже очнись она прямо сейчас, встать на ноги у неё не получится. Нельзя опереться на то, чего нет. Обезображенные куски мяса, оплетающие обломки раздробленных на песчинки костей. Мелко подрагивающие, будто руки у пьяницы, лоскуты мышц. Шматы порванной кожи, старой тряпкой болтающиеся на ветру. Белые жгуты порванных сухожилий. И кровь. Море крови, что багровым ручьем течет во мрак ночи. Отвратительная, но до боли знакомая картина. О, как много раз он любовался ей прежде. Изувеченное зубами тело — мерзкий шедевр кровавой Охоты. Сколь часто он видел трупы других? А сколь часто челюсти смыкались на его собственной шее? Сплющивая позвонки, разрывая плоть. Сколько раз его кровь украшала мостовую и высокие стены? Сколько раз он захлебывался в собственном крике? Он устал и даже не старался считать. «Вот только помню я — каждый…» — Прошу, помо… — Охотник резко поднял голову, всматриваясь в лицо доктора. Тени развеялись, страж надежды осознал, что искал помощи у слепца. Последний шанс просочился сквозь пальцы. Мужчина в бессилии заскулил и… Раненый даже не понял, не успел уследить, как именно спаситель в больничном халате оказался за их спинами. И когда успел поднять Джуз на руки. Давление на уставшие, такие слабые, такие ничтожные плечи просто исчезло. Улетучилось, словно дым от костра. — Обещаю. Я сохраню эту прекрасную жизнь, — речь белоглазого ледяным валом обрушилась на сознание человека. Это была не сладкая ложь во спасение. Нет, это была констатация факта. — Ждите в лазарете, Господа. Это первая комната слева. Доктор плавно перетек к двери, ступил в прихожую и затерялся в глубине дома. Она открыла глаза. Слабость белым хладом растекалась по телу. «Незнакомый потолок, да?» — цитата из старого мистральского мультфильма пришлась как нельзя кстати. Первая серия шоу вышла, когда ей было четырнадцать. Почти пятнадцать лет назад. Произведение сразу нашло отклик в сердце юной ученицы подготовительной охотничьей школы. И с каждой новой частью девочка влюблялась в сериал все сильнее. В первую очередь благодаря персонажам. Отвратительным в своих решения и поступках, что делали их столь реалистичными и живыми. И, конечно, поражал главный герой истории. Жалкий бесхребетный мальчишка, который из раза в раз находил в себе силы остаться, когда иные жались по пыльным щелям. Помогала ему в этом короткая фраза-заклинание. Два слова: «Не убегать.» Два слова, что беспомощный подросток как мантру шептал под маленький нос. Не убегать, главное кредо Охотницы. Потому что бегущий Охотник лишает мир будущего… — О, уже очнулись? — незнакомый голос щелкнул выключателем в голове девушки. Охота, Гримм, не убегать, биться до конца. До смерти, уничтожения последнего из чудовищ. Или до… Зрачки сравнились в диаметре с радужкой. Кровь отлила от и без того бледных щек. Ребята! Родная команда! Они же не… Охотница попыталась подняться, но сильные руки нежно остановили порыв. — Сунь! Ларк! — истерический крик ржавым ножом пропорол тишину больничной палаты, эхом отражаясь от стен. — Прошу, леди Джузетта, успокойтесь, — теплый голос доктора, как ни странно, подействовал. Девушка откинулась на подушку. — Ваши товарищи, как и подобает настоящим джентльменам, отдыхают в подходящем месте. — Они в баре, — буря в душе стихла. Слабый выдох сотряс воздух. Легкая, полная вселенской усталости улыбка коснулась краешков бледных губ. — Слава Братьям. — Леди Джузетта, — вновь позвал доктор. — Что последнее вы помните? Последнее воспоминание? Она прикрыла глаза. Заказ на стаю урс, легкий бой. Встреча с дрангером, хаотичные картины битвы. Сломанная рука Ларка, рев чудовища, крик Суня. Челюсти. И противное чавканье терзаемой плоти. Её плоти. Карие глаза вновь открылись. С минуту девушка прислушивалась к собственным ощущения, опустевшим взглядом изучая проклятый незнакомый потолок. Потом голова охотницы чуть поднялась, точки зрачков побежали по белоснежному одеялу. Та часть, что прикрывала ноги, лежала слишком близко к кровати. — Их нет, да? — еле слышный шепот пронзил пустоту. — Я сожалею, — она уже знала ответ. Голова вновь коснулась подушки. Хотелось плакать, рыдать, биться в истерике. Но слезы отказывались проливаться. Джузетта всегда знала, на что идет, с первого дня в академии. Но… Она — Охотница. У неё есть долг. Есть цель. Мечта. «А сейчас? Кто… Что у меня есть сейчас?» Доктор подошел ближе. Непрозрачные стекла очков отражали её собственное лицо. Лицо человека без желания жить. — Леди Джузетта, — «Леди? Как же глупо…» — Прошу, ответьте на мой вопрос. Она рассеянно повернула голову. — Спрашивайте. — Вы уверены, что это конец? С нынешними достижениями в медицине? Уверенность в голосе доктора раздула угли надежды. Он развернул свиток, что-то набрал и протянул ей. В отказе не было смысла. Подрагивающие ладони приняли аппарат. Экран пестрел заголовком: «Новое слово в области протезирования. Бионические протезы для растущего тела! ” — Что это? — Это? Новое начало для вас, — угли продолжали разогреваться. — Атласские медики — настоящие гении. И для охотников их услуги в разы дешевле. Что до статьи… Вышла она около восьми лет назад. Думаю, технические подробности вам не интересны, но пролистайте вниз — там интервью самого молодого из пациентов. Джузетта последовала совету. Вниз, вниз, и вот на экран заползла фотография. Прямо в объектив, улыбаясь во все растущие молочные зубы, смотрела девочка, окруженная врачами и родственниками. Совсем еще кроха, лет семь — не больше. Короткие черные, алеющие к кончикам, волосы. Озорные глаза. Худющие руки. И два блестящих металлических стержня, что заняли место тоненьких детских ножек. Ниже приведено интервью. Охотница прочитала строку. А за ней и вторую, третью… Угли надежды стрельнули искрами. Детский максимализм, абсолютная уверенность в новом дне. Искры подпалили хворост новых возможностей. Ни капли сомнений и сожалений. Что удивительно, совершенно не по-детски поставленная речь. И главное — море тепла, неиссякаемая энергия и нерушимое желание жить. Тлеющий огонек разгорелся путеводным огнем. Воистину, неукротимый дух. Пламя надежды засияло возрожденной звездой. «Подумаешь! Ноги у меня из металла, и что? Уверена к ним можно приделать классные электро-роликовые коньки!» — цитата, выделенная отдельно. «Возможно, крошка просто не понимает трагедии? Или гибкость детского разума сгладила все углы?.. М-мать, да какая разница! Она же счастлива… Счастлива…» — простая мысль посетила голову. Джузетта заметила, что улыбается во весь рот. И действительно, какой смысл рыть себе могилу, коли жизнь подсовывает тебе второй шанс? Она перевела взгляд на доктора. Теперь собственные глаза в отражении горели решимостью. — Спасибо. Вы столько для меня сделали, а я… — ослабевшая охотница говорила слишком быстро для её ран, а потому выдохлась. — Мое имя Геллерт, если вас терзает именно это. Девушка благодарно кивнула. Врач забрал свиток и накрыл её одеялом. — Отдыхайте. Вам нужен покой. Помните — придет новый день. — Я… Я… Капли влаги оросили пересохшие щеки. Теперь она могла плакать. Ибо слезы горя сменились слезами надежды. Джузетта давно уснула. Геллерт же распутывал в голове ворох вопросов. На том фото была деталь, которая вгоняла Великого в ступор, каждый раз как он смотрел на картинку. Не протезы, далеко нет. Озорные глаза. Было ли это дефектом съемки, или сбоем в работе свитка, но глаза девочки оставались монохромными. Их серость, нет — их серебро. Светящееся изнутри серебро. Даже смотря на простую фотографию, Неописуемый видел — в серебряных омутах заключена невероятная сила. Сила, способная растворить в небытие даже самого могучего из существ Гримм. «Как занимательно» Раненая на койке мирно сопела. Ей снилось бесконечное зеленое поле. И бегущая по нему четырнадцатилетняя Охотница-ученица.***
Теплое июльское солнце приятно грело спину, а легкий ветерок спасал от жары. Вот только легче от этого не становилось. Жители деревни чувствовали грудью сосущую пустоту. За прошедшие полтора месяца загадочный доктор смог занять особое место во многих сердцах. Как и мистер Дживхи до этого. — И все же, ты покидаешь нас, Геллерт? — Тьюлип озвучил вопрос каждого. — Да, милые друзья. Пришло время двигаться дальше. Потому — отбросьте печали, ибо жизнь продолжается с каждым мгновением. Он сделал шаг в сторону и обернулся, широко улыбаясь. Молочные кругляши за дужкой очков сверкали в предвкушении неизведанного. — Не в моих правилах говорить «Прощай». Поэтому, до новой встречи, дорогие друзья! Высокая фигура скрылась в пыли дорог.