Вариант «Омега», или Всё под контролем

В ночь на пятое мая Ларри явился на работу сам не свой. Акменра подкалывал его до самого утра, продолжая довольно рискованно ржать над очередной статьёй, а забираясь в саркофаг, усмехнулся: — Выдыхай, Хранитель Бруклина. А то ты ходишь с таким лицом, словно собрался родить вместо меня! — Я бы не отказался, — буркнул Ларри. — Мне самому проще. — Смирись с тем, что мы не всё можем контролировать, — пожал плечами Акменра. И отключился. Ларри закрыл крышку и отправился домой, где тётя Берта, взглянув на него повнимательнее, без разговоров погнала его спать. И пригрозила в спину: — Если ты будешь так дёргаться все эти ваши десять дней, я буду снова ходить на работу вместе с тобой! И с ребёнком! Ларри, засыпая: подумал: она может. Но вот повторения истории с рождением Эзры и активным участием тёти в этом процессе ему откровенно не хотелось. Поэтому в последующие дни он попытался успокоиться, переключиться, прийти в себя... и опомнился только тогда, когда вечером двенадцатого Акменра вылез, переоделся, привычным образом прошествовал в комнату охраны, чтобы залезть в интернет... и вдруг поморщился и тяжело опустился на диван. Ларри тут же встревожился: — Э-э-э, Ак? Что с тобой? — Я... не знаю... но мне что-то нехорошо! «Что-то, мать твою», — обругал себя мысленно Ларри. А вслух сказал: — Раздевайся. Быстро! — Зачем? — недоуменно глянул Акменра. — Нам же нужно ехать, и... — Вот именно! Не в этом же ты поедешь? Они, конечно, не спросят, с какого карнавала мы прибыли, но мне ещё и за сохранностью этого всего следить будет явно недосуг! Акменра опомнился и быстро начал развязывать парадное схенти. Штаны и бесформенная хламида из магазина «Счастье быть омегой» наконец дождались своего финального часа. — Ты не волнуйся, — через силу улыбнулся Ларри. — У нас всё под контролем. Я сейчас быстро предупрежу Тедди, а ты одевайся пока! Он выбежал в коридор, доставая из кармана мобильник. «Какое-то дежа вю», — мелькнуло в голове. — Девушка, пожалуйста, срочно машину к Музею естественной истории, Централ-парк-Уэст!.. В клинике действительно было всё по высшему разряду, в том числе конфиденциальность. Документов никаких не спросили, экспресс-обследование на месте провели, и даже предложили успокаивающего травяного чая. — Выпейте, — тронула Ларри за плечо молоденькая медсестра, пока он напряжённым взглядом следил, как каталка уезжает в операционную. — Сядьте, расслабьтесь, отдохните. Ваш омега в надёжных руках! Ларри рассеянно кивнул. Правду сказать, волновался он не только за это: май, ночи уже короткие, время бежит непозволительно быстро, а до рассвета осталось... — Вся операция не дольше получаса, — успокаивала его медсестра. — Потом ещё примерно час, чтобы в себя пришёл, и поедете все вместе домой! И правда хорошая клиника, подумал Ларри. Никто даже и не спросил, почему ставится условие «прибыть, когда стемнеет, и всё закончить за час до рассвета». Мало ли какие заскоки бывают у беременных омег? Но май, чёрт подери. Интересно, треклятая скрижаль это специально? Ларри посмотрел на часы: было четверть первого ночи тринадцатого мая. Праздник Долины: время, когда мир мёртвых сливается с миром живых. Однако. Ларри даже задремал в этом мягком кресле. А очнулся оттого, что его снова трогали за плечо. Рядом опять стояла та самая медсестра, а в руках у неё был белый свёрток. Она заговорщицки улыбнулась: — Всё! Девочка. Причём альфа. Хотите посмотреть? Ларри вспомнил, как неделю назад тётя Берта, усмехаясь, говорила ему: — Напоминаю тебе, шлемазл ты этакий, что все новорождённые поначалу на одно лицо, и у них у всех до года глазки мутно-голубого цвета! Ладно, ты сам недавно, едва очухался, начал блажить «парень весь в меня»: в этот раз хоть не опозорься! Ларри встал. Глянул — и обомлел, как раньше: из свёртка на него глянули большие, светлые серо-зелёные глаза. — Ну, здравствуй... Дебора Маат, — произнёс он одними губами. — Добро пожаловать в новую жизнь. ВМЕСТО ЭПИЛОГА На юбилей директора Макфи собралась толпа народу: музей работал и днём, и ночью. Днём директора поздравляли коллеги и начальство, а ночью — экспонаты. Суета с самого вечера поднялась такая, что никого нельзя было застать на месте. В египетском зале тоже в кои-то веки было пусто, и даже крышку на саркофаг кое-как положили, и бинты не убрали, невиданное дело! Возле саркофага, держась за руки, стояли мальчик лет шести в очках и девочка чуть помладше. Оба темноволосые, встрёпанные и ужасно взволнованные. — Вот, — говорил мальчик полушёпотом, — вот эта самая скрижаль! Можешь посмотреть, пока никого нет. Только, упаси тебя Ра, не хватай руками: папа мне говорил, что это может быть смертельно опасно. Мало ли, что ты там накрутишь, а исправить уже ничего будет нельзя. — Мне ити тоже говорил, что не надо её трогать, — согласилась девочка. — И что дедушка Меренкаре, который в Лондоне, когда-то специально её сделал, чтобы наказывать детей. Наверное, ити в детстве не слушался, и тогда придумали эту штуку, чтобы его на день вон туда запирать, — девочка кивнула на саркофаг. — А теперь дедушка, говорят, хотел бы вернуть всё как было, да не может. Грустно, что мы с ити только по ночам можем видеться, правда? Мальчик посмотрел на сестру: — Знаешь, Дебби, я вот немножко вырасту и, клянусь Осирисом, с этим всем сам разберусь. Изобрету что-нибудь, чтобы всё это поправить, что там дедушка наделал. Папа говорит — не бывает проблем без решений, и если так, я это решение найду, не будь я Эзра Говард Дэйли. Ты мне веришь? Девочка улыбнулась, сжала его руку и радостно закивала.