Octobertales

Из тумана, как из форточки, выглянул Филин, ухнул: «Угу! У-гу-гу-гу-гу-гу!..» и растворился в тумане. «Псих», — подумал Ёжик, поднял сухую палку и, ощупывая ею туман, двинулся вперед. (с)

      Утро и впрямь выдалось туманным – солнце тускло пробивалось сквозь молочную дымку, опустившуюся на город, и светом своим не могло даже растопить ночной иней на начавшей увядать траве.       Эрмаль проснулся рано, слишком рано даже по своим жаворонковым меркам. Хотя, надо признать, жаворонком он был лишь на ту половину, которая отвечала за ранние подъёмы. А совой – потому что засыпал строго после двенадцати. Чокнутая пташка, в общем.       Соблазн выйти на улицу и в кои-то веки потеряться в изученном вдоль и поперёк городе был слишком велик; так что он замотался поплотнее в вязаный шарф – настолько же ужасный с точки зрения стиля, насколько и тёплый и приятный на ощупь, – и, подхватив термос с кофе, вышел в эту светло-серую плотную взвесь за окном, чем-то напоминавшую о «сбоях в матрице».       Уличные фонари путеводными маяками пробивались сквозь туман, показывая дорогу в парк. Машин не было абсолютно. Пару раз на глаза попадались ранние бегуны – сосредоточенные на дыхании и на ритме басов в наушниках. И в смешных плотных шапках.       Эрмаль запустил руку в свои кудри, уже пропитавшиеся влагой, которой был насыщен воздух – он пока держался и ходил без шапки, потому что он, в конце концов, взрослый и независимый человек, как заболеет, так и вылечится, а вот прибитые шапкой кудри потом так просто не уложить!       Ворота в парк предсказуемо оказались закрыты – в шесть утра-то, и он уже собрался повернуть в другую сторону, в конце концов, можно было и просто по улицам побродить. – Эрмаль? Это ты?       Голос, раздавшийся откуда-то слева, был ему абсолютно незнаком. Равно как и мужчина, которому этот голос принадлежал. Темные взъерошенные волосы, видавшая виды куртка, и непонятный предмет в руке, чем-то напоминающий сложносочиненный пульт от телевизора и, почему-то, отвертку. На шее у него был точно такой же, как у Эрмаля, жуткий в своей яркости шарф, желтый с оленями. – Это я, – с недоумением подтвердил Эрмаль, - Мы знакомы? – Ты меня не помнишь? Или... Какой сегодня год? – взгляд мужчины заметался вокруг, явно пытаясь выцепить что-то их окружавшего их тумана. – Две тысячи десятый, – врожденное ехидство взяло верх, и Эрмаль добавил, – Бари, Италия, планета Земля, галактика Млечный Путь. – Ох, черт, – расстроенно пробормотал тот, и, вдруг заторопившись, шагнул к нему, опуская руки ему на плечи, - Так, слушай, ты меня не видел, не запомнил, и вообще, меня здесь не было. Увидимся позже!       Он дружески похлопал его по плечу и, не давая времени на ответ, быстрым шагом скрылся в тумане – благо, видимость была почти что нулевая. – Никко, мы пропустили нужный поворот, и кто так водит вообще? – послышался его удаляющийся голос.       Затем в той же стороне будто замигал небольшой фонарик, и послышался странный звук – словно кто-то пытался завести старую машину с не слишком исправным двигателем. А после всё стихло.       Эрмаль остался недоумённо стоять посреди улицы, затем на всякий случай проверил карманы. Из них ничего не пропало, и он вздохнул с облегчением. – Псих какой-то, – пробормотал он, нервно раскручивая крышку термоса и делая сразу несколько глотков.       Ещё достаточно тёплый кофе взбодрил и тело и разум приятной сладостью, позволив предположить, что над ним просто решили подшутить. Хотя и было непонятно, откуда незнакомец знал его имя.       И потом – шарф. Совсем, как у него – или именно его?       Находиться на улице стало сразу как-то неуютно. Туман больше не казался приятным, и даже неяркие лучи солнца делали его как будто более зловещим. Эрмаль заторопился домой.       Он собирался поискать информацию о путешествиях во времени.