Как развращался Пьер

* * * Тишина. Первый петух проголосил вдали. Неплотно задвинутая штора пропускает слабый свет. В утренней дымке еле различимые силуэты деревьев выступают на фоне розового неба. Озябший под утро Пьер перевернулся на бок и плотнее закутался в тяжелое пуховое одеяло. Поднявшаяся пыль медленно покрывает тонким слоем книгу «La grande révolution française», лежащую на столике и заложенную очками вместо закладки. Образы французских вельмож и военных роились в голове пробуждающегося постепенно молодого человека, возникали дополнительные детали, мелькали знакомые лица... …Офицеры суетятся вокруг восседающего на троне Бонапарта. Синие камзолы, острые двууголки, бесчисленные сабли рябят яркостью. Императорское лицо не различается конкретно, но ясно, что это именно он. Суматошное хаотичное движение людей вокруг. А Наполеон невозмутим и равнодушен. Неразборчивые переговоры с серьезными, немного обескураженными лицами. А от него веет апатичным спокойствием. Как же он величественен! Как прост и идеален. Вот он подходит прямо к Пьеру, будто бы мысленно, без отдельных слов передает ему просьбу: «Выполни свой долг. Я нуждаюсь в твоей помощи». В следующий момент Пьер уже стоит перед солдатами и как на родном языке, не задумываясь говорит французам: «Где он? Доставьте немедленно». И совершенно другим человеком чувствует он себя, французский генерал, видимо, ему подчинены все присутствующие. Люди расступаются и перед ним предстает связанный враг. Почему у него лицо Болконского? Нет, это именно он и есть. «Ты совершил покушение на нашего императора?» - Пьер замирает от искреннего благоговения перед кумиром, приближается к предателю, берет его сильной рукой за шею и прижимает к стене. «Кто еще?» - он должен признаться, обязан, Безухов чувствует свою решимость не остановиться ни перед чем, забыть наотрез о бывшей дружбе, он явно ощущает, как беспомощное тело трепещет и содрогается под его рукой, никто сейчас его не остановит, ему лишь принадлежит власть над побежденным. Сильный, самовлюбленный и гордый друг наконец-то принижен. Полный триумф, абсолютная победа. Инстинктивно захотелось прижать его всем телом к стене, нахлынуло небывалое желание… Вдруг внезапно пришло осознание, что они на большом балу. Какого черта?! Окружающие увидели это, столпились вокруг и стали смеяться над ними. Стыд! Позор. Что происходит?.. …Он подскочил на кровати и проснулся. Сердце колотится, тело пульсирует, очень жарко, дыхание участилось. Глаза сфокусировались на залитой солнцем стене в узорчатых изумрудных обоях с золотистым отливом, и пришло осознание, что это всего лишь сон. «Все в порядке… слава Богу». Тяжело выдохнув, он лег на подушку и почувствовал, как по телу пошли приятные вибрации. Сам себе мысленно усмехнулся. «Это из-за сна? а что мне снилось-то? Наполеон… французы… Андрей. Андрей?!» Вскочил, сел, нащупал рукой очки в книжке, вытащил их из страниц и надел. «Почему он мне приснился? Может с ним что-то случилось?!» Потер переносицу, закрыл глаза и стал вспоминать детали. «Нет, это был не трагичный сон…» Залился краской и улыбнулся виновато. «Неужели такое могло меня возбудить? Не от Бонапарта же я… Да вряд ли… Как я мог, о таком даже подумать стыдно. Приснится же.» Когда он шел в гардероб, мысли о сне все не отступали. «Хотя что, собственно, такого мне приснилось страшного? Не может человеку друг его приснится? Наверное, я вспоминал его вчера, вот и результат. Только почему я его душил?.. Черт!» - и снова вернулось приятное неудобство. * * * «Чего же тут стесняться, Пётр Кириллыч, мальчик вырос, стал мужчиной. Отчего бы ему не удовлетворить свои здоровые потребности без стыда и зазрения совести? Как будто я что-то неприличное сделал. Зато какое настроение радостно-взволнованное! Готов весь мир расцеловать! Каждое утро бы так бодро начинать. Может другим человеком бы стал». Он проходил через гостиную и остановился у зеркала. «Хорош. Благородная красота». Пощупал гладковыбритые щеки и поднял бровь, любуясь отражением. «Нет, ничего не хочу менять. Сказал бы Господь: «Выбери, Пьер, себе новое тело, любое, хоть самое красивое и вообще наилучшее!» Выбрал бы снова такое, как когда-то я, возможно, и сделал. Приятная полнота, осанка аристократа, глубокий суровый взгляд. А сколько знает этот юноша!.. Он читал все мои любимые книги, ворошил труды великих, за которые не каждый и взялся бы, познал в свои годы больше, чем некоторые старики, и все он понимает, и людей насквозь видит, французский в совершенстве… Сколько у красавца достоинств, с таким интересным собеседником я бы поговорил вечерок-другой.» Самой привлекательной своей улыбкой сверкнул самому себе и абсолютно счастливый отправился в столовую, завтрак откушать. Во время завтрака ему принесли приглашение на светский вечер от Анны Павловны Шерер. Допивая кофе, Пьер невольно подумал: «Поеду хотя бы потому, что есть 10 процентов вероятности встретить там князя Болконского»