***
Небольшое сырое помещение с характерным запахом плесени и высокой влажностью было точно не тем местом, где кто-нибудь мечтал бы оказаться. Вот только иногда получается так, что тебя не спрашивают. Мужчина что-то крикнул второму на нерусском языке, и они оба, приоткрыв тяжелую дверь, вышли. Однако заглянув обратно и презрительно глянув на бойцов, один рявкнул: - С места сдвинетесь, пожалеете. После этого они всё-таки куда-то отошли. Ионов попытался достать до земли ногами, но руки были привязаны высоко, до пола предусмотрительно не хватало нескольких спасительных сантиметров. Руки и спину он практически не чувствовал, они затекли и онемели. Поэтому терпеть удары в этой области было уже не так больно. Обнаженная кожа на спине будто горела ярким пламенем, но на самом деле на ней просто не осталось живого места от многократных порезов и ссадин. Когда били чем-то кожаным, ремнем или плеткой, Васе казалось, что кожа выдирается кусками. И пусть бы только казалось. Олесе в какой-то степени повезло больше, эти три роковых часа она провела в полусидячем положении. Девушка детально помнила как тонкое и острое лезвие ножа террорист на безопасные сантиметры вонзил ей в ногу, когда Леся не сказала ему своё имя. Боль в ноге прошла, когда от ударов тока её тело несколько секунд билось в конвульсиях. Руки были скреплены наручниками на спине, и мелкие шипы, установленные на внутренней их поверхности, больно впивались в тонкое запястье, стоило только сделать одно неверное движение. Во рту ощущался солоноватый мерзкий привкус, запах спекшейся крови доводил до тошноты, в тандеме с пустым желудком. Леся уже два раза теряла сознание: первый раз - от резкого удара в область висков, второй - от болевого шока. Но её быстро приводили в чувство, не по доброте душевной, просто в бессознательном состоянии они тут никому не нужны. - Вася, - неслышно прохрипела девушка, испугавшись собственного голоса, - ты живой? Рты им никто не завязывал. Надеялись, что когда пытают одного, от его криков обязательно заговорит второй. Поэтому челюсть ныла от того, насколько сильно они стискивали зубы, лишь бы не закричать, не показать, что больно. - Порядок, родная, - Ионов сплюнул кровь, которая сочилась из разбитой губы. - Как думаешь, убьют? Или наши успеют? - Тише, - Олеся кивнула на дверь, парень кивнул, - надежды мало. Сколько мы здесь? - Часа два, не меньше. Они с КТЦ связывались, неужели нельзя отследить. - Если б можно было... ты уже не веришь? - Голова не работает, и мысли уже не те. - Столько всего не успели, не претворили в жизнь. Нельзя нам погибнуть, да? Мы не можем. А коты они, вообще, живучие между прочим. - Ты не плачь только. - Не буду, - соленая дорожка спустилась по щеке.***
- Бизон, как думаешь, есть хотя бы шанс, что мы их найдём? - Опер взглянул в иллюминатор вертолета, скоро они приземлятся на место предполагаемого нахождения штаба Крестов. После слов Опера группа разом взглянула на командира. Им нужно было услышать ответ, чтобы обрести надежду на положительный исход. И Тарасов это понимал. До этого находившийся в своих мыслях, не самых радужных, он поднял взгляд на Опера, оглядел остальную группу и нашелся в ответе: - Шанс есть всегда. Верим и ищем, ребятушки. О том, в каком состоянии находятся Ионов и Уманова, группа знала лишь приблизительно, от полноты этой чудовищной картины начальство их уберегло. Нервы у Тарасова и так накалены были до предела. Ощущение, что они никуда не продвигаются, что поиски ни к чему не приводят, а расследование никуда не двигается. Они играют не по своим правилам, а на условиях игры террористов, которые убили несколько гражданских во время захвата и сейчас удерживали в заложниках бойцов российского спецназа, выпытывая у них информацию самыми изощренными способами. Их бойцов. Их Кота и Умку. Стараясь не вдаваться в воспоминания, Бизон прочесывал карту местности, хотя за время пути уже, казалось, выучил её наизусть. Они их обязательно найдут. И отомстят.***
Олеся сжала зубы до такой степени, что лицо сначала покраснело, а потом резко приобрело бледный оттенок. Террорист всё той же не славянской внешности в очередной раз спросил, сменив грубый бас на милое притворство: - Кто ты? Просто скажи мне своё настоящее имя. Где служишь? Мне не хочется причинить тебе боль, но ты, моё солнышко, меня вынуждаешь. Он погладил её по голове. Девушка дёрнулась от нежелательного прикосновения, и шипы кольнули запястье, Леся сдавленно рыкнула; мужчина отвесил ей подщечину, от которой увернуться уже не получилось. - Не так резко, моя хорошая. - Он присел перед ней на корточки, и Ума впервые увидела его глаза и лицо настолько близко. Чёрные зрачки были неестественно увеличены, густая борода и смазливая улыбка. На первый взгляд, обычный кавказский мужчина, и увидев такого в толпе, никогда не подумаешь, что именно он посвящает свою никчемную жизнь убийству простых людей, будь он обычными мирными гражданами, оказавшимися не в то время, не в том месте, или бойцами спецназа. - Скажешь мне имя своего собрата по несчастью? - амбал кивнул на Ионова. - И я тебя отпущу. Олеся инстинктивно сплюнула кровь в лицо обидчику. Мужчина неестественно улыбнулся. - Ну хорошо, - он стер кровяные следы с лица и, повернувшись к второму амбалу, махнул рукой, - я тебя предупреждал, малышка. И за твой поступок твоему другу придётся ответить. У вас же, как говорится, своих не бросают, да? Второй мужчина засмеялся и надел на огромные руки перчатки. Ума напряглась. Она могла выдержать многое, только бы не видеть страдания Васи. - Нет, стойте, - Ума слегка подалась вперёд, привлекая внимание мужчин, - я всё скажу. Отпустите его, и я всё скажу. - Так бы и сразу, - мужчина победно ухмыльнулся и подозвал двух мужчин, - заберите вот этого, - он небрежно кивнул на практически бессознательного Ионова. Парень кричал что-то в адрес Олеси, просил, извивался, но получал новые удары. Девушка закрыла глаза и зажала губы, ожидая, пока Кот скроется за тяжёлой дверью. - Теперь, солнце, мы с тобой расслабимся. Больно не будет, - лицо мужчины снова рассплылось в широкой смазливой улыбке. Олеся до последнего не верила, что он имеет в виду то, о чём она мельком успела подумать. Ионов потерял сознание от мощного приклада по голове. Чувствовал, как его тащат волоком, словно тяжелый мешок с чем-то ненужным, как говорят о чём-то на своём языке. Чувствовал всю остроту своей беспомощности и думал только об Олесе, которая собственными словами обрекала себя на верную гибель. Он знал, что она никогда этим тварям ничего не скажет, значит, будет терпеть до последнего. И холодом сковывало тело, когда Кот пытался представить на что способны эти <<люди>>. Хуже смерти собственной, только смерть близких людей. Хуже этого только мучительная их смерть. Он находился буквально за стеной от девушки и ничего не мог сделать. Ионова закинули в мрачную пустую комнату, в которой не было ничего, даже окон. Голые бетонные серые стены казались зрелищем хуже, чем сырой подвал, где изначально были они с Умой. Одинокая тусклая лампочка освещала только один угол. - Твоими соседями сегодня будут крысы. Эти твари голоднее тебя, осторожнее, боец. Жрут всё, что лежит и плохо пахнет. Кот плохо слышал и понимал речь, размыто видел очертания людей, стоящих над ним. Но сознание вернулось моментально, когда он услышал душераздирающий крик из глубины подвальных помещений. Крик Олеси. Парень подорвался с пола, но амбал одним ударом впечатал его в стену. Ионов не успел почувствовать головную боль, следом получая удар за ударом в лицо, живот, ноги. - Хватит, - сплюнул второй, - убьёшь же. Вася упал на всё тот же холодящий бетон и прохрипел что-то нечленораздельное. - Твоей напарнице сейчас хуже, поверь. Может хочешь рассказать нам о том, кто ты такой? И кто она? Имя, звание, специализация. И всё закончится. Сознание медленно покидало парня. Перед глазами всё расплывалось. Рот был полон крови, он не мог глотать, не мог дышать. Хрипы раздавались из израненной грудины, эхом расходясь по комнате. Он практически потерял связь с реальностью, когда тяжелая дверь была резко выбита оглушительным взрывом, помещение заполнилось белым дымом и прежде чем закрыть глаза, Вася уловил фрагмент человека в знакомом камуфляже. Господи, только бы ему это не привиделось.