В поисках Чемпиона, или Зельевар - это диагноз

«Чтобы информация распространилась быстрее всего, надо ее засекретить», — записала Гермиона Грейнджер в своем ежедневнике. Оказывается, это помогает включать критическое мышление, которого так не хватает многим волшебникам — и она была искренне благодарна за такой подарок Виктору Краму. Он так быстро стал ей… нет, не другом, старшим товарищем, на которого стоило равняться, с которым было безумно интересно и, конечно же, полезно. Она чувствовала, что нашла в этом внешне совершенно несимпатичном иностранце поистине родственную душу. Гарри и Рон, конечно, заметили, что она отдалилась, но решили, что она попросту обиделась, что ее «меры» на них не действуют — оба активно собирали голоса, чтобы участвовать в Турнире, однако за пределы факультета, кажется, выходить даже не думали. Гермионе даже смотреть на это было одновременно и грустно и смешно. Такое детство… Но помогать друзьям себя угробить — все же она считала их своими лучшими друзьями — мисс Грейнджер совершенно не собиралась. Она записывала наблюдения, сравнивала, систематизировала… "Тайна" распространялась как степной пожар — низко, почти незаметно и с такой же бешеной скоростью. И, естественно, перекинулась на остальные факультеты, а потом и на дорогих гостей. Молодежь проняло. Кто-то строчил в блокноте, прикидывая шансы. Потом начали делать ставки. И вот тут близнецы Уизли не сплоховали, так что теперь у них на руках оказалось куда больше галлеонов, чем они видели за всю свою жизнь. Еще не тысяча, конечно, но… вполне могло ею стать. * * * Барти Крауч едва сдерживался, чтоб не разорваться от злости. Проклятые детишки всех возрастов всю ночь сновали вокруг Кубка, не давая ему бросить в него имя Поттера без свидетелей. Как только он их ни гонял и сколько баллов ни снимал, лезли и лезли, как тараканы из щелей. Нет, хуже, чем тараканы! Стоило отогнать троих в один коридор, накинуть на Кубок Конфундус, как из другого появлялись еще пятеро, а его заклинание, кажется, спадало. А потом больше десятка школяров вываливалось из третьего коридора. И из четвертого. Какого... Альбус снял на эту ночь дисциплинарные ограничения? Костяная нога злобно лязгала по каменным плитам, но поди догони молодых и борзых, с протезом-то! К половине пятого утра он был готов авадить все, что шевелится, но поскольку все же, хоть и с трудом, немного еще соображал, предпочел наконец уйти. Надо ли говорить, что утром судьбоносного дня он был выжат как лимон, а потому прямо перед завтраком, наплевав на все, отнес-таки огрызок эссе с именем Гарри Поттера, предварительно тщательно заколдовав его от четвертой школы «имени Годрика Гриффиндора». И кинул в кубок. Прилюдно. Одновременно палочкой в рукаве выводя петлю одного особенно заковыристого заклинания... К его немалому удивлению, на его поступок никто не отреагировал, словно так и нужно было. Почему так — задавался он вопросом еще не раз, но ответ узнать ему было не дано никогда. * * * За столом Слизерина еще во время завтрака Гермиона заметила необычное оживление, центром которого, как часто бывало и никогда не предвещало ничего хорошего, был Драко Малфой. Слизеринцы перешептывались, косясь на их стол, но на кого именно, из-за расстояния разобрать было трудно. Хотя что тут думать-то? Никто из гриффиндорцев так не раздражал их, как Гарри Поттер. Гермиона прикинула в уме, как может продвинуться Гарри, если его имя напишут еще и слизеринцы — получалось неприятно… Она вздохнула. Теперь уже поздно было что-то предпринимать — в кубок было брошено все и всеми… много — аж очередь стояла. Только рэйвенкловцы сообразили собрать все «заявки» от факультета и отправить собственного старосту, правда с помощниками — все пергаменты ему было просто не унести, в руки не входили. А еще целый день впереди! И надо же было случиться так, что именно этим утром Флер Делакур мимоходом, даже толком не заметив, обидела свою лучшую подругу. Мисс Моро не была бы самой собой, если бы не попробовала отомстить… Виктор Крам в последнее время тоже имел некоторые сложности в общении с однокашниками — кто-то завидовал тому, как быстро он «окрутил молодую многообещающую ведьму», кто-то обиделся на невнимание, когда Виктор отказался сыграть в тайном ночном товарищеском матче против сборной Хогвартса — потому что руководство школы сказало же, что никакого квиддича… И хоть это распоряжение было странным, Виктор не считал правильным лезть в чужой монастырь со своим уставом. Дисциплина есть дисциплина. Да и квиддич именитому игроку поднадоел, если уж честно. Одно дело, когда это было приносящее деньги хобби, и совсем другое, когда стало практически работой. А ему еще нужно было доучиться, и не абы как, а хорошо, поскольку связывать с квиддичем всю жизнь… Он знал, что в таком случае она будет не особо длинной, а закончится больницей и вечным — то есть на сколько лет терпения хватит — лечением. Увы, он не знал, что и собранная под клятву о неразглашении сборная Хогвартса (в основном Гриффиндора) тоже заимеет на него зуб. То есть много зубов, особенно если еще подключить их болельщиков. Северус Снейп неправедное оживление учеников привычно пресекал, отмечая про себя только то, что на этот раз мордредовы детки явно что-то затеяли. И добавил несколько охранных заклинаний, одно даже свежеразученное, на все ключевые места: двери в лабораторию, кабинет, собственные покои и, конечно же, кладовку. И даже задумался над тем, не пора ли наконец приобрести сейф, как у Слизнорта. С этой блестящей и, несомненно, своевременной идеей он отправился к Дамблдору, конечно — к кому еще? Тот снизошел до того, чтобы всесторонне ее обсудить, в результате чего Снейп был почти уверен, что такие крутые меры ему, сильному магу, от взгляда которого трепещут многие школьники, безусловно, не понадобятся… * * * На ужин, когда Кубок должен был выдать свой вердикт, Гермиона Грейнджер шла с замиранием сердца. И далеко не она одна — в ожидании некоторые даже к еде не притрагивались. Пламя в кубке взметнулось и растаяло где-то под потолком. Кубок продолжал гореть, пламя становилось все выше и выше, но ничего не происходило. Наконец огонь опал и погас. Вот тут все даже жевать перестали. В зале воцарилась редчайшая для него тишина. После чего Кубок наконец задрожал, подскочил и выкинул прямо в воздух довольно длинный густо исписанный пергамент. Один. — Вингардиум Левиоса! — не растерялся Рэйвенкло. — Энгоргио! — закричал кто-то из-за дальнего стола, кажется, дурмстранговец. Под синим звездным небом Большого зала висела таблица… рейтинга участников. Раздались бурные аплодисменты. Первое место от каждой из школ заняли… директора. Видимо, посмотреть на них хотелось большинству. Снейп был на втором — с очень небольшим, прямо-таки микроскопическим отрывом в два голоса. Виктор Крам, также занявший второе место после своего директора, с достаточно небольшой разницей, недовольно косился по сторонам и с любопытством — на Снейпа. Мисс Делакур, нервно сглатывая, ошарашенно смотрела на свое имя, горящее в таблице сразу после имени мадам Максим. Правда, отрыв по голосам у нее был более впечатляющим. А еще первым оказался… Гарри Поттер. Один голос. От школы имени Годрика Гриффиндора, конечно же, несуществующей. В общем же рейтинге (Гермиона успела посмотреть) он был всего лишь пятьдесят вторым. Барти Крауч, как всегда, в роли Грюма, увидев «свое» имя третьим по списку — до Снейпа ему не хватило всего семи голосов, заметил, как надпись моргнула, а потом с "Аластор Грюм, профессор ЗОТИ" изменилась на «Бартемиус Крауч, профессор ЗОТИ», побелел и попытался сбежать из-за стола, отчего едва не свалился — снова подвела «костяная нога», но на фоне общих эмоций это осталось никем, абсолютно никем не замеченным. Правда, Барти в это долго поверить не мог и хотя словосочетание "профессор ЗОТИ" после своего имени вспоминал часто и со странным удовольствием, еще пару недель шарахался от каждой тени. Это отнюдь не способствовало повышению его авторитета — слизеринцы даже выпроводили его, когда он хотел залезть в кладовку их декана, чтобы разжиться шкуркой бумсланга — зря замешкался, распутывая какое-то новое снейповское заклинание. Пришлось уйти не солоно хлебавши и снова нажимать на Малфоя. Старшего, разумеется, с младшего — он уже понял — кроме шума и воплей взять нечего. Очень неприятного шума и резких воплей. Но вот все имена возможных участников загорелись и исчезли, а оставшийся пергамент распался ровно на четыре контракта, которые тут же понеслись к участникам. То есть к директорам, к которым словно воздушным потоком вынесло и Гарри Поттера. Прямо из-за стола. — И это с ними я соревноваться должен? — Гарри ошарашенно посмотрел на других чемпионов и сел прямо на пол. — Ну ох… А потом выдал довольно короткую, но весьма экспрессивную фразу, которой от него никто не ожидал. Даже он сам. Мадам Максим покраснела и открыла было рот, но тут же захлопнула. Дамблдор хотел бы пожурить Гарри, но… — Удивительно точная оценка ситуации, Поттер. Десять баллов Гриффиндору. Гарри поперхнулся воздухом, глядя на Снейпа. — И минус пятнадцать за непристойные ругательства. И встаньте наконец. Гарри облегченно вздохнул и вслед за директорами-чемпионами обреченно отправился в выделенную им комнату. * * * — Поскольку уважаемые директора входят в судейскую комиссию, а также являются руководителями делегаций, сами понимаете, участвовать в Турнире они не могут, — провозгласил Альбус Дамблдор, и… имена на пергаментах изменились — в них оказались те, кто был на вторых местах. Альбус округлил глаза от удивления, но быстро сориентировался. — О-о-о, благодарю, не знал, что так можно! Вы, то есть мы свободны, господа, ваши… наши места занимают те, кто далее по списку. Олимпия Максим и Игорь Каркаров облегченно вздохнули. Вот только у Гарри больше никакого списка не было. — Сами будете варить зелья для больничного крыла, — выплюнул Снейп, по вызову директора явившийся моментально. — И следить за… всем остальным. И тут же встал в позу, картинно скрестив руки. — О, вы такой любимый учитель у детей, — с наигранным удивлением произнесла мадам Максим. — Даже бы не подумала, но ваш авторитет сравним с Дамблё-до-ора… Вы можете гордиться! — Полагаю, по причине того, что у вас, мадам, столь, э-э, широкая кость, — иезуитски вкрадчиво произнес Снейп, — вы до сих пор не в курсе некоторых известных большинству проблем. Гарри скромно присел в уголок, чтобы не отсвечивать, и навострил уши. — На что вы намекаете? — Я не намекаю, я прямо говорю, что до жирафов и прочих, у кого голова высоко, все доходит медленно, даже газетные утки клином не долетают, — рявкнул Снейп. — Да вы… нахал! — Северус, Северус! Прекрати сейчас же! — Альбус включил свои ментальные способности на полную мощность, стараясь остановить скандал, а главное — Снейпа. — Дорогая, чем вам не нравится… такое поэтичное сравнение… грациознейшие, благородные животные, а их глаза... — внес свою лепту Каркаров, целуя ручку мадам Максим и искоса поглядывая на Дамблдора в надежде, что ему это зачтется. — Вы полагаете? Гарри видел в зоопарке жирафа - тогда, в день рождения Дадли, и если сравнивать мадам Максим с ними... Он прикусил губу, чтобы не рассмеяться, хотя в его положении было совсем не до смеха. — Конечно… я хорошо знаком с этими существами… и… э… сравнение с ними… это даже лестно. Мадам Максим немного расслабилась, но все еще смотрела на Снейпа недовольно. А вот Альбус напрягся — его бывший ученик, кажется, молчать не собирался, фыркая, как застоявшийся абраксанец, только что не паром. Пришлось идти с козырей. — Северус, я сниму Долг Жизни за то, что вытащил тебя из Азкабана, если ты будешь участвовать. — Только при условии, что с меня снимут все долги и обеты. — Господа, я прошу прощения, нам надо поговорить пару минут. Северус, пройдем ненадолго… Это ради твоего же будущего! — А вы все еще уверены, что оно у меня есть? — заартачился Снейп. — Или вы хотите поставить мне скромный памятник за мой счет? Но тысячи галлеонов на это не нужно, уверяю вас. И вообще я обойдусь. И как, по-вашему, я должен буду присматривать за Поттером, деканствовать, преподавать, да еще выполнять ваши весьма непростые заказы на зелья? — Хорошо, хорошо, Северус… — Тысячу галлеонов, я полагаю, должен буду положить в известный нам фонд? — Ну что ты, Северус… только половину. — Участвуйте сами. Я буду саботировать. — Но ты не сможешь… — Но проверить стоит. — Да сниму я обеты, сниму! И… хорошо, двадцать процентов в фонд. — И доступ к необходимым ингредиентам. Бесплатно. Для Турнира, разумеется. Договор я принесу сегодня же. — Хорошо, хорошо. Что? Что ты так на меня смотришь? Даю слово волшебника! Запястье Дамблдора опоясала тонкая серебристая ленточка. — Приступайте… — Э… к чему? — К снятию обетов. Это же та самая пара минут. — Но… неудобно… тут все видят. — Я не стесняюсь. Гарри Поттер, ставший невольным свидетелем этой сцены, теперь был не совсем уверен, что директор был гриффиндорцем. От Снейпа-то понятно, чего ждать, но как вывернулся Дамблдор — уму непостижимо! И ведь продолжал выворачиваться, так что Гарри неожиданно для себя самого начал даже немного «болеть» за Снейпа. А еще хотелось увидеть, как это выглядит, когда обеты снимают. Ну интересно же. Наверное, его Гермиона покусала со своим любопытством. И все же, какой мудак придумал кинуть его имя от никому не известной школы? И почему кубок посчитал это нормальным, если Турнир всегда назывался Тремудрым, а не Четыремудрым… или Четверо? Четырех? Кубок считать не умеет! Какой он-то, Гарри, мудрый, это ж вообще бред! Увлеченный беседой двух самых противоположных личностей, что он знал, Гарри даже не заметил, как двое директоров вышли из комнаты и их место заняли растерянные и не особо радостные мисс Делакур и мистер Крам. И вот наконец он увидел, как на предплечьях Снейпа проявляются и тают серебряные ленты, как у того распрямляется спина, и в глазах появляется что-то… потому что тот уставился прямо на него. Он что, смотрит на него с сочувствием? Но Снейп уже отвернулся, всем видом показывая безразличие. — И что будем делать с мистером Поттером? — спросил он Дамблдора так, словно Гарри тут не было, и вдруг снова повернулся обратно к Гарри. — Вы так мечтали участвовать в Турнире, мистер Поттер? Гарри отчаянно замотал головой. Слов пока почему-то не находилось. — Тогда кому пришла в голову идея о четвертой школе на Тремудром Турнире? Гарри захлопал глазами, чувствуя, как в голове становится щекотно. — Альбус, он не в курсе, и он не бросал свое имя в Кубок. Точнее, за него бросали, но от Хогвартса. Дисквалифицируете? Турнир все же Тремудрый, скажут, что мы не умеем считать до трех… Гарри только хотел спросить, чем это может ему грозить, но не успел и рта открыть… — Гарри? Может быть, тоже выступишь, тем более Северус будет рядом? — предложил Дамблдор, не понимая, как Гарри внутри аж передернуло от такой перспективы. — Дисквалифицируйте, — выпалил он. — Какой я мудрый, чего глупости-то разводить… Директор тут же отправился к устроителям Турнира с какой-то бумагой, то есть пергаментом, возникшим словно из ниоткуда. — Пять баллов Гриффиндору за почти адекватную самооценку и грамотное решение, — провозгласил Снейп, и, глядя на охреневшего уже в который раз за этот вечер Гарри, добавил: — И минус десять за попытку скрыть умение вести интеллектуальную деятельность. «Издеваетесь?» — сквозило во взгляде Поттера, но тут же сменилось удивлением, когда он заметил, как ненавистный учитель прячет ухмылку. «Зачем?» — подумал он. «У меня было задание держать вас в тонусе, — раздалось в голове, и Гарри снова с недоумением уставился на Снейпа. — А теперь его нет». — Я… что-то сказал? — А я ответил, — тот развернулся, взмахнув мантией, сухо кивнул Делакур и Краму и вышел прочь.