В поисках Чемпиона, или Зельевар - это диагноз

— Если это болезнь, то ее можно вылечить, — Гермиона притащила с собой кучу книг из библиотеки и обложилась ими, впервые в жизни не обращая никакого внимания ни на профессора Бинса, ни на изрядно шокированных столь неординарным для нее поступком однокурсников. Она нырнула в них, словно кролик или хоббит в нору-под-горой, убирая прочитанное обратно в сумку. Гора постепенно таяла, и вот в конце лекции мисс Грейнджер с тяжелым вздохом отложила последнюю книгу. После посещения Больничного крыла и Гермионе, и Гарри стало так стыдно… Рон так счастлив, что они пришли! Поговорить с ним им удалось не более пяти минут — ему нужно было принимать лекарства, после которых он всегда засыпал. Но мадам Помфри сказала, что его завтра выпишут, так что терять время было нельзя. Гермиона даже сама предложила было пробраться на ночь под мантией Гарри в библиотеку, вот только быстро раздумала — первым уроком были зелья, а Снейп опять обещал контрольную. Зато после нее… Она вихрем ворвалась в библиотеку и едва не с руками выдрала у мадам Пинс, не ожидавшей такого коварства, приготовленные еще со вчерашнего вечера книги — та слова вымолвить не успела. И «пошла учиться» дальше: даже на Трансфигурации она ухитрилась просмотреть под партой пару книг. А после была истинная благодать — История магии. Там можно было не стесняться. Сидящий рядом Гарри, надо сказать, тоже внес посильную лепту — он успел просмотреть целых три книги и теперь буквально излучал растерянность. — Они что… правда все друг у друга переписывали? — шепотом обратился он к подруге. — Как мы? Вот же… гады. Но я нигде не нашел, что это за болезнь, ты нашла? А еще не все болезни лечатся, мои глаза, например, — он грустно вздохнул. — Вообще-то хронические заболевания тоже лечат, и это, по крайней мере, позволяет избежать обострений, — авторитетно заявила Гермиона. — Так что про твои глаза тоже надо узнать… когда офтальмолог выписал папе очки, он еще и витаминные капли велел закапывать. Тебе, Гарри, надо этим обязательно заняться! * * * Рон сидел в гостиной факультета — видимо, ждал их. Но по тому, как он поздоровался, как немногословно отвечал на расспросы, видно было, что это уже не тот Рон Уизли, шумный и уверенный в себе, а какая-то бледная его тень. Ребята пытались его растормошить, но добились лишь обратного: — Я это… я же вроде теперь почти как темная тварь, — сказал он окончательно упавшим голосом. — Ну почему, почему мне ни о чем таком даже не говорили? — Так напиши миссис Уизли и спроси, — удивился Гарри. — Тоже мне проблема. — Не… Я лучше так спрошу. Ну, дома, в каникулы. — И ты сможешь ждать так долго? — Ты уверен, что имеет смысл столько ждать? Гарри и Гермиона спросили одновременно, и он развел руками: — А что еще делать? — Как что? — едва не в голос удивились друзья, а Гермиона продолжила: — Взять и самому разобраться! — Ведь это тебя касается, — добил Гарри, и Рон только глазами захлопал. Он даже не представлял, с какой стороны и как к этому подступиться. — Мы же тебе поможем, — Гермиона, кажется, решила вселить в него лучик надежды. — Точно! — поддержал Гарри. — Да, между прочим, Гарри уже сам книг десять просмотрел по… твоей проблеме. — А она в три или четыре раза больше, — вздохнул Гарри, кивая на подругу. — У меня пока так быстро не получается. В груди Рона Уизли таяла и рассыпалась огромная ледяная глыба. Друзья все это время думали о нем и искали, как ему помочь, потому и не появлялись. А он-то, дурак… чего только не передумал. В носу защипало, а в глазах стало горячо, и он опустил голову. — Я тут думал… ну, когда не спал. На следующий год СОВы сдам и работать пойду. Напишу Чарли, в заповеднике для меня дело наверняка найдется. Там много ума не надо. — А ты знаешь, что приближение опасности только скорей активирует берсерка? — Откуда? — растерялся Рон. И тут же получил первую порцию информации о себе любимом. Точнее, с недавних пор не очень любимом, но… — Я все-таки напишу Чарли письмо, спрошу. — А вот это будет замечательно. В конце концов, он может знать то, о чем тебе родители не говорили. — Точно… * * * Северус Снейп удивил самого себя, так быстро он привык к вечерам в Малфой-мэноре. При знакомстве накоротке ледяная леди Малфой оказалась дамой с неподражаемо острым язычком и довольно своеобразным чувством юмора, которое было на удивление близко Снейпу и которое отказывало ей, только если речь заходила о ее сыне, единственном и неповторимом. А еще она была очень хорошо осведомлена о том, что не было известно Снейпу, но было бы весьма полезно узнать — о различных альянсах в среде аристократии, в частности тех, кто входил в небезызвестный «кружок по интересам» и никогда не был склонен закатывать рукава, особенно левый. Что еще Северус смог оценить, так это то, что она никогда не занимала ни единой лишней минуты, не предупредив об этом: обещанные полчаса вальсирования были именно тридцатью минутами и ни одной больше. Редчайшее свойство, и не только для женщин. Куда сложней Северусу пришлось в воскресенье с ее супругом во время вояжа по магазинам одежды и обуви. Люциус Малфой пообещал «снарядить своего друга не хуже, чем самого себя», и в результате старался это сделать именно как для себя, в частности, вознамерился одеть Снейпа в жемчужно-голубой костюм. Естественно, нашла коса на камень, и звону было много… В конце концов разозленный Люциус воззвал-таки к супруге. Нарцисса посмотрела на двух пыхтящих злобных ежиков, оценила степень взбешенности обоих и сделала то, что сделала бы на ее месте любая мудрая женщина. Прежде всего освободила супруга от данной повинности, пообещав, что разберется с его приятелем сама, и таким тоном, что тот даже взглянул в сторону Снейпа с ехидством, но и с сочувствием. Проводив или скорее выпроводив мужа, она неторопливо повернулась к Снейпу, стоявшему аки маяк среди шторма и всей своей позой выражавшего крайнюю степень несогласия, а также готовность биться насмерть… и нанесла ему легкий, но сокрушительный удар: — Хочешь черный? Будет тебе черный… И теперь он был вынужден вальсировать в брюках идеальной черноты из черного кашемира, расшитом черным шелком бархатном жилете и атласной черной мантии, глядя на которую обзавидовался бы любой из кинематографических Дракул, а также Бэтмен, а про эту… как ее… бешеную утку можно даже не вспоминать. А подо всем этим черным великолепием то ли стыдливо пряталась, то ли заманчиво выглядывала первая в его жизни кипельно-белая рубашка. Шелковая. Этот костюм оставался, кстати, в комнатке возле бальной залы, и Северус даже никогда не узнал, что костюмов было два — на бал ему выдали новый, с иголочки. Ведь не может партнер Нарциссы Малфой идти рядом с ней в ношеном! Со своей стороны, Нарцисса тоже становилась довольной все больше и больше: двигался Снейп неплохо — чему-то эту молодежь Долохов все же научил, по крайней мере, с координацией у его бывшего ученика, пусть и не самого лучшего, все было в порядке, так что несколько вальсовых фигур разучить получилось куда быстрей, чем она рассчитывала, и оставалось только оттачивать их до совершенства. Ну а последнее, как известно, бесконечный процесс, но скорей уже удовольствие — для тех, кто понимает, конечно. Снейп не понимал, но полчаса терпел как миленький. И лучше действительно получалось. А после, если у обоих оставалось время, а оно оставалось у Северуса все чаще, Нарцисса же вообще была у себя дома, если только не собиралась провести вечер с супругом, но это случилось всего один раз — они отправились в Оперу, и у Снейпа образовался внеплановый выходной; они переходили к приятной беседе и закускам — в конце концов он даже пристрастился к средиземноморской кухне — шопский салат, брускетта с разными соусами, оливки… Музыку выбирать Нарцисса тоже умела. Но самое главное — им было о чем поговорить. И в результате они перешли на совершенно неформальный стиль общения, на который Люциус среагировал неожиданно ревниво: — Северус, мне уже кажется, что ты не мой лучший друг, а моей супруги… — Ты ревнуешь ко мне Северуса или меня к Северусу? — с усмешкой уточнила Нарцисса, внимательно посмотрев на мужа, который как-то сразу замялся, вздохнул и выдал: — Я еще не решил… — с такой серьезной миной, что Снейп едва не зааплодировал. — Ну ты и лицедей, — он покачал головой. — Между прочим, мог бы и похлопать, — преувеличенно обиженно надул губы Малфой и, конечно, тут же получил заслуженные аплодисменты от жены. После чего раскланялся и неожиданно серьезно добавил: — Играть — это тоже работа, — и скользнул взглядом на одобрительно смотрящую на него супругу. — Без этого ничего бы тут, — он обвел рукой малую столовую, — не было, кроме старых камней. Северус осторожно кивнул. И остался на вечер — еще более приятный, чем когда-либо, понимая, что, кажется, Малфои начинают ему просто до безобразия… нравиться. Вот, значит, оно как — входить в самый ближний круг. Пожалеет ли он об этом? Он припомнил, сколько полезной информации получил от Нарциссы, в том числе о своих собственных учениках, и решил, что вряд ли. * * * Гарри с Гермионой частенько вспоминали о том, как встретились в лесу со Снейпом, точнее, Снейп с единорогами — зрелище было более чем запоминающимся, но стоило кому-то из них об этом заикнуться, как почему-то они обменивались понимающими взглядами (хотя ничего не понимали) и на дальнейшие обсуждения не решались, даже друг с другом. Гермиона очень хотела спросить об этом Виктора, но стоило ей по этому поводу задуматься, как перед глазами появлялась картина — профессор, лежащий черным пятном среди серебристых животных, которые осторожно мордами то подталкивали его в бок, то трогали голову, и его лицо — когда он взял у нее молоко, как губы сжимались плотнее, а внутри начинала дрожать какая-то очень тонкая струна — и было страшно, если она порвется. — У тебя появился секрет, — констатировал Виктор однажды и понимающе кивнул. — Ты изменилась. «Он не будет расспрашивать? — удивилась про себя Гермиона. — Боже мой… Он самый, самый лучший! Самый тактичный!» Если бы Виктор это слышал, то ответил бы, что просто адски терпеливый. И мог бы рассказать, какими непростыми ситуациями это в нем вырабатывали: сперва родители, а потом и тренер. Наука была непростой, но Виктор только сейчас понял, насколько за нее благодарен. — Это не мой, — наконец она нашла правильные слова, потому что не объяснить — это было как-то даже неприлично. Виктор такого точно не заслужил. — Просто я кое-что видела, но меня это не касается. — Это не опасно? — Нет, что ты, — улыбнулась Гермиона. — Просто я сводила Гарри к единорогам, и пришел еще один человек… — Снейп. Да, конечно, я же вас страховал. Внутри у Гермионы что-то сжалось. — И не предупредил? — Если бы он мог быть опасен для вас, с ним бы расправилась твоя Стелла. — Единороги могут… убивать?! — А как они должны защищать себя и детенышей? Или ты не знаешь, кто кроме них водится в Запретном лесу? Для акромантулов, например, они — просто мясо. — О… — Во всем всегда есть свои темные и светлые стороны, — философски заметил Виктор, и Гермиона кивнула — она тоже начала это замечать. — Виктор, а что светлого у берсерков? — Почему у тебя возник этот вопрос? — Ну… Держать еще одну тайну — да какая тайна, если им это так запросто рассказала мадам Помфри? — Гермионе не хотелось, и она рассказала — кратко, стараясь не заострять внимание на своих эмоциях, хотя это было самым трудным. — У нас такое не распространено, по крайней мере, я не сталкивался, — задумчиво произнес он. — Но я читал, что с этим помогает магия крови, — нахмурился Виктор. — Если тебе так важно, я могу заказать книгу, вот только… У вас в Британии я могу сесть за это в тюрьму. И ты можешь, если ее у тебя заметят. — А можно скопировать только то, что нужно — ну, для того, чтобы помочь? — Чтобы помочь, а не навредить, нужно как минимум разбираться в вопросе. — Ты прав… — Ты… вы приедете летом к нам? Ты уже написала родителям? Гермиона смутилась. Теперь в гости к Виктору она хотела еще больше, конечно. Да, она написала, еще когда только получила приглашение, и довольно быстро получила ответ. Вот только… Мама спрашивала, в качестве кого они едут и к кому, а также не является ли Виктор Крам молодым человеком ее дочери. Всякий раз, когда Гермиона пробегала глазами по этим строчкам, то начинала краснеть. Но разве она может быть чьей-то девушкой? На нее никто никогда так не посмотрит, как на Лаванду Браун — она же обыкновенная заучка, слишком умная и скучная, и более-менее ее выносят только два человека на факультете — Гарри и Рон. Рон… Он наверное рассердится, если узнает, что она рассказала постороннему… Хотя Виктор не посторонний, совсем нет! Виктор смотрел на задумчивую Гермиону и ждал ответа, но та не торопилась с ним, и тогда он взял ее за руку. — Гермивонна, — он поднял ее руку к груди. — Я бы очень хотел сделать тебе на Рождество подарок. Я знаю, ваш праздник наступает раньше, чем наш, но если ты не против, я бы хотел сделать это в наших традициях. — Очень интересно, — оживилась Гермиона. — А это будет удобно? — Я приглашаю тебя примерить и выбрать бальное платье и туфельки. — Это правда такая традиция? Но это же довольно дорого… Неудобно… — Я знаю, но и наша семья, и ваша, как я понимаю, вполне могут позволить себе такие траты — это же не каждый месяц. А главное, у меня вполне достаточно собственных средств. — А это не будет… ну, я не знаю… как обязательство? — Я даю слово, что тебя это ни к чему не обяжет, — церемонно произнес Виктор. — У нас действительно есть традиция одевать свою девушку к балу. — Но, — Гермиона покраснела, — я ведь не твоя девушка? — Но ты же идешь со мной на бал, ты моя девушка, партнерша… Как иначе? — нахмурился Виктор, словно не понимая, что она хочет этим сказать, чем окончательно ее запутал. — Ты же согласилась быть моей девушкой на балу! Или ты уже не хочешь? Он выглядел таким огорченным, что Гермионе оставалось только поспешить уверить его, что ни в коем случае не собиралась отказываться и даже в мыслях не имела пойти на бал с кем-то другим. Хотя у нее мелькнула вдруг мысль про Рона, но теперь он был только друг, нуждающийся в ее помощи и поддержке. А потом подумала и про Гарри. Интересно, он вообще на бал пойдет? Она попробовала представить, кого Гарри может пригласить на бал, и картинка ей совершенно не понравилась — Гарри практически ни с кем не общался, кроме нее и Рона. Надо будет обязательно спросить их обоих!