Анимус 3.0.

— Эдвард, — тихо-тихо, со странной улыбочкой, произнес Дезмонд, глядя на широко ухмыляющегося валлийца. — Если ты не хочешь меня слышать, то читай по губам. Я. Не. Буду. С. Тобой. Пить. — Да, ладно тебе, салага, хороший ром! — пихнул ему кружку до краев наполненную алкоголем. — Этим самогоном можно раны прижигать, но никак не применять внутрь! — рявкнул американец, шарахаясь от него, вновь забираясь на дерево, откуда он с явным трудом спустился. — Кеннуэй, отвали от птенца, — тяжко вздохнул А-Табай, который раз поминая Адевале на своем родном языке, сугубо матерно, ибо размеры подкинутой свиньи, могли соперничать лишь с их обожаемой «Галкой». — Мало того, что мои от тебя шарахаются, причем все в один голос завыли, что хотят работать, так еще и парня силой пить с тобой заставляешь! Совесть есть? Хотя о чем я… — махнул рукой индеец. — Обалдеть! — изумленно уставился на него блондин. — Я ему помогаю, а он еще о моей совести спрашивает! — и пояснил на скептический его взгляд. — Ну, я же уже говорил, что Дез, когда он выпьет, плющит, что он — Альтаир или Эцио! Ну, которые там ваши… — закончил совсем уж нетерпеливо. А-Табай не сразу сообразил о чем говорит пират, но поняв, взглянул на загнанного в угол парня со странной смесью изумления, настороженности и недоверия. Те, о ком говорил Эдвард, давно погибли, но судя по рассказам о предметах Предтеч, ни в чем нельзя быть уверенным. Да и этот молодой человек… Слишком загнанным был его взгляд. Будто и не впервые его принуждают, заставляют. Ассасины бьются за свободу, и молодой человек тоже имеет на нее право. — Кеннуэй, у тебя что, совести совсем нету? — вновь устало вопросил он, с возрастающим унынием глядя, как пират вновь пытается споить незнакомого птенца, что до сих пор сидел на дереве. — Можно подумать для себя стараюсь, — хмыкнул валлиец, на мгновение прекратив попытки сковырнуть американца с пальмы. — Де-е-ез. — Вали на фиг. И спиртягу свою убери, — вновь огрызнулся тот, демонстративно игнорируя кружку в руках блондина, хотя, судя по зеленому лицу, изрядно страдал от похмелья. — И, для кого же ты хочешь призвать личности моих психованных предков? — Салага, чтоб ты знал, твои предки тут весьма известные личности! — Да ладно?! — иронично отозвался Дез, едва не всплеснув руками, но вовремя вспомнил, что находится в весьма неустойчивом положении. — Просто признай, что тебе понравилось болтать с Эцио о бабах! — И что? Хороший мужик… был, — подумав вздохнул пират. А-Табай тяжело вздохнул, а это только первый день…

***

Он выдержал три дня. Нет, честно, целых три дня возился с этими двумя идиотами. Один пьянь извечная, второй же принципиальный трезвенник, что ныкается по таким углам, о которых вряд ли даже вездесущие птенцы знают! А блондинистая проблема знает. Ну, не по запаху Эдвард его находит?! А-Табай очередной раз развел неразлучную троицу, состоящую из отчаянно матерящегося парня, ржущего пирата и громоздкой кружки алкоголя, по разным углам: Дезмонда в пустующую келью, валлийца в обнимку с алкоголем в полет прямиком в водоем — остудиться. Не помогло. Тут уж даже у Наставника сдали нервы.

***

Мэри Ридд окинула взглядом непривычно притихший Туллум. Она всегда помнила остров оживленным, где бегают, учатся, ругаются начинающие оперяться птенцы, и никогда таким… неживым. Лишь пальмы лениво шелестели широкими листьями где-то над головой. Неужели их убежище нашли тамплиеры?! Женщина содрогнулась от одной только мысли об этом, но тут же отбросила эту мысль. Ассасины бы не бросили остров так просто, а ведь нигде не было даже намека на борьбу. Да и она точно видела кое-кого из молодняка в Гаване. И Энн об этом упоминала, о белых тенях в Нассау. Первая охота? Но тогда должен же кто-то остаться на острове?! Не всем же выдали ориентировки на тамплиеров? Тишина нервировала, заставляя настороженно оглядываться, стоя на абсолютно пустынном берегу со взведенным пистолетом. Дикий вопль неожиданно разорвал плотную пелену тиши, отчего Мэри подскочила, со всей силы надавив на курок. Грохот выстрела перебил мужской крик, и из леса выскочил злой, как сотня ягуаров Наставник. Таким его пиратка не видела никогда, даже при обучении особо неуклюжих птенчиков, что дико боялись даже вида крови. — Ридд, — совсем по звериному рыкнул мужчина, — ты притащила сюда этого… — он что-то эмоционально произнес на родном языке. — Ты с ними и разбирайся! — Ними? — осторожно поинтересовалась брюнетка, опасаясь попасть под горячую руку. Резко выдохнув, А-Табай указал рукой куда-то в джунгли. Мэри медленно кивнула, и двинулась в сторону, где прятался их небольшой, пусть даже несколько полуразрушившийся от времени храм. Пиратка считала себя хладнокровной, опытной, много повидавшей женщиной, но к этому она точно не была готова! Да, картина пьющего Эдварда была привычна. Даже с каким-то незнакомым парнем. Юнга что-ли новый? Но вот неприятного, желтоватого оттенка бурда в кружке вместе обычного рома была непривычна. — И вот это называется коктейлем? — немного заплетающимся голосом поинтересовался у парня капитан, не замечая стоящую в тени женщину. — Ага, — кивнул тот, отхлебывая из своей кружки с такой же бурдой. — Ромовой коктейль с карибскими фруктами. Только натуральные продукты! — заявил патетично. — Херня. Но хорошо идет! — широко улыбнулся блондин. — Гони еще! — Гони мне лайм — все будет! — кивнул ему тот. — О, споил таки птенца! — меланхолично отозвался А-Табай из-за спины Мэри. — Кеннуэй, ну ничего святого нет! — Не он споил, а я его приобщал к цивилизованному распитию этого самогона! — сообщил молодой человек, у которого на предплечьях красовались потайные клинки. Его несколько расфокусированный взгляд остановился на застывшей соляным столбом пиратке. Неожиданно его лицо приобрело какое-то странное, лукавое выражение, а перечеркнутые шрамом губы растянулись в улыбке. — О, нас посетила прекрасная сеньорита, — в совсем недавно абсолютном пьяном голосе, послышались томные, даже какие-то бархатные нотки. Незнакомец неожиданно одним плавным, смазанным движением оказался рядом с ней, галантно протягивая руку. Та, икнув, отшатнулась, быстро оглядев свой внешний вид. Да нет, одежда вроде обыкновенная, грудь утянута, чтоб не мешалась в бою, волосы безжалостно собраны в пучок на затылке. Ее даже матросы, знающие о ее половой принадлежности, мужчиной называют, а этот… — О, сеньорита в смущении, — голос парня стал чуть ниже, даже чуть хрипловатым. — Великолепное зрелище, — в карих глазах сияли лукавые огоньки. — Дез… ты не охерел? — раздался даже несколько протрезвевший голос блондина. — Эдвард, — бросил на него короткий взгляд парень, — не мешай мне общаться с прекрасной дамой. Кстати, как там твои бордели? Перестали притворяться монашками и стали, наконец, приличным куртизанками, на которых и посмотреть можно, и потрогать есть за что? — Эцио! — вскочил пират. — Вот, А-Табай, — кивнул на тяжко вздыхающего индейца, — это один из ваших легендарных Наставников. Это вам не с бубнами шаманить. Ром и мертвого вернет! Мужчина и его ученица обменялись ошарашенными взглядами, глядя что-то мурлыкающего на итальянском молодого человека, окидывающего ее весьма красноречивыми взглядами. И это Легендарный Эцио Аудиторе да Фиренце?!