***
Синевласая все также сидела в студии и разговаривала с Натаниэлем. Она сказала ему правду, сказала… Все те картинки, обрывки воспоминаний, всю свою жизнь голубоглазая рассказала этому парню. Почему именно ему? Её прорвало после того, как рыжеволосый сознался в том, что он — Супер Кот. Правда начала вырываться и Мари не смогла себя остановить. Слишком много…слишком долго молчала. Как бы страшно не было, она призналась и после рассказа стало легче. — Теперь ты знаешь всё… У меня просьба никому не говорить. Ты первый кому я доверила все свои тайны, — пауза, — Спасибо, правда, мне стало легче. Я несла этот груз 18 лет и вот… — парень резко обнял брюнетку. — Этого не может быть, не…может! — тихо шептал Куртцберг, все также прижимая к себе девушку. — Если не веришь, можешь почитать в интернете, теперь ты и мою фамилию знаешь, так что…– все так же спокойно говорила Мари. — Я верю, но это слишком тяжёлая судьба для одной хрупкой девушки! — Куртцберг отстранился, — Но я не тот человек, который должен был услышать твою историю. Мы оба знаем, что не я! — Я не могу… — Можешь! Ты прошла через столько и это пройдёшь! — лицо голубоглазого было слишком сосредоточенным, — Слышишь? — Почему нас ещё не нашли? — спросила синевласка, переводя тему. — Сюда приходят к 15:00, а учитель дала мне ключи, чтобы я мог приходить и работать на переменах, — тихо ответил парень, — Как ты себя чувствуешь? — Нормально… Я поговорю с Агрестом, даже если он возненавидит, конечно, он это уже мог сделать, но я переживу, — сказала Маринетт, — Мне всегда казалось: случилось, значит, случилось. Какая, к черту, разница, почему небо в очередной раз рухнуло мне на голову? Оно рухнуло, следовательно, надо выстоять. И сейчас справлюсь. — Твоё здоровье…– робко начал художник, прыгая с темы на тему. — Всё хорошо, приступов давно нет. Мне просто нельзя нервничать, но главное, вовремя принимать таблетки. И всё будет хорошо, — Мари улыбнулась, — Ладно, пошли сдаваться! — Что? Зачем? — Мы проторчали все пары здесь! Можешь не идти, но я должна, если отец узнает, мне придётся уехать, а я этого не хочу, — девушка взяла сумку и пошла к выходу, — Я впервые за последние несколько лет чувствую себя счастливой и свободной! Спустя несколько дней Мелодия вновь льётся по этажу. Эта мелодия нежная, тревожная, но в ней проскальзывали нотки какого-то нового чувства. Но какого? На этот вопрос могла ответить только Маринетт. — Ты, рано! — в класс зашёл Куффен и, приветливо улыбнувшись, достал гитару. За ним Адриан и Анни, — Что-то случилось? — Это трудно объяснить, — сказала Дюпен, — Просто сегодня должен приехать человек, которого я, мягко сказать, недолюбливаю, но… — Маринетт! — в кабинет влетел Куртцберг, — У меня паника! — Титаник уже потонул, нечего паниковать, — девушка посмотрела в окно, — Так что случилось? — Ку-ку уже! — художник покрутил указательный палец около виска, — У меня две новости, и как не странно, обе хорошие! — Какое совпадение, у меня тоже, только вести плохие, — синевласка положила скрипку на подоконник и начала записывать ноты в тетрадь, — Мои проблемы, не забивай голову… — Потом расскажешь. Первое, меня попросили нарисовать твой портрет! — радостно воскликнул Натаниэль, — А второе, в Париж приезжает… –3…2…1…– в кабинет влетает парень. — Маринетт! Сакура приезжает! — как маленький ребёнок, Хирука прыгал от радости. — Какая замечательная новость. — с сарказмом сказала брюнетка. — Сакура? — Это твоя вторая новость, Нат? Я знаю, что сама Сакура Хуань приезжает во Францию! — с некой обидой сказала Дюпен. — Ты что ревнуешь? — спросила русоволосая, которая как завороженная наблюдала за картиной. — Маринка, ты чего? Серьёзно? — Джентиле подошёл и обнял синевласку, — Ты ж моё солнышко, моя маленькая глупенькая сестрёнка, я тебя никогда, ни на кого не променяю! — С-с-сестренка?! — в унисон завопили Анни и Лука. — Да, она у меня такая дурочка! Маринка, ты мой единственный родной человек и думаешь, если я начну встречаться с Сакурой забуду о тебе? — Хирука медленно гладил сестру по голове. К горлу подступил комок, а глаза предательски начало щипать слезами. Дюпен отстранилась, — Давай будем реалистами, ты 4 года назад забыл про мой день рождения, потому что она тебя пригласила на свою выставку. Ты не то что не появился, ты даже не позвонил! — брюнетка твёрдо смотрела в глаза брюнета, — Я не обижаюсь и никогда этого не делала, просто давай будем честны. У тебя уже давно своя жизни, в которой мне пора занять свое законное место «младшей сестры», тем более я уже выросла и тебе не надо обо мне заботится! — 18 ещё нет, значит маленькая! — обиженно буркнул айдол, скрестив руки на груди. — Мне 18 исполнилось почти три недели назад. — спокойно, можно сказать с неким безразличием, ответила голубоглазая, — Поезжай в аэропорт, купи цветы и признайся ей наконец-то! — девушка подошла и положила руки на скрипку, — Хирука, я люблю тебя! И готова поддержать тебя в любом выборе… — Как…как давно ты вернулась к музыке? — подойдя ближе к сестре, спросил синеглазый. — Сначала учебного года. Все иди! — парень поцеловал Дюпен в лоб, и мгновенно исчез, также быстро, как и появился. — Я ещё что-то не знаю? — парень оторвался от рисунка, над которым работал все это время, и посмотрел на Мари. — Моя жизнь одна сплошная трагедия! — девушка искренне улыбнулась, убирая за ухо прядь волос, — У меня есть ещё парочку историй от которых будет грустно… — Ты неисправима. — А я и не пытаюсь исправиться, и никогда не буду этого делать. Я такая, какая есть, если кому-то, что-то не нравится, я не буду держать. Люди приходят и уходят. — синевласка замолчала, — А ты сопровождаешь всю свою жизнь себя сам. И если будешь пытаться понравится всем, просто потерять себя, а это очень страшно. — Также страшно, как влюбиться? Как ты там говорила? «Я больше всего боялась влюбиться, зависеть от человека на эмоциональном уровне слишком сложно, страшно…особенно когда впервые за столь короткую жизни чувствуешь любовь в свою сторону!» — не отрываясь от своего занятия, сказал голубоглазый. — Влюбиться страшнее. Ты медленно начинаешь меняться для человека, который тебе не безразличен, становишься лучше. Когда ты влюбляешься, всё равно теряешь себя, но в этом случае спастись тяжелее, — героиня посмотрела в окно, — Каждый человек, который появляется в нашей жизни, оставляет что-то, надо уметь говорить «спасибо». И не важно, что после себя оставил этот человек. — снова тишина, только биение сердце, отдавалось где-то далеко в голове, и росчерки карандаша на бумаге, не давали тишине становится удушающей, – «Помнишь, как мы гуляли под дождём? Я помню! Шли держались за руки и ты говорил, что любишь… Я слишком поздно поняла, что это были сказки. Красивые, незабываемые сказки про любовь. Сейчас ты ушел. Тебя нет! Сказка закончилась и любовь тоже. Но я не жалею об этой истории. Каждый человек причиняющий боль, делает нас сильнее. Вот и ты сдал меня сильнее. Иду под дождём, одна ведь ты ушел, оставив лишь след. След, как на песке, который смоет волна, новых чувств и эмоций. Ты ушел. Спасибо за это…» — Кто это написал? — нарушив затянувшееся молчание, спросил Куффин. — Я… Я пыталась писать песни, а порой короткие истории, это один из тех случаев, когда ситуация сложная, — голубоглазая неловко рассмеялась. — Так, на сегодня я закончил, — спрыгнув с соседнего подоконника, сообщил Нат, — Мне понравилось, дашь почитать? Может умнее стану, будет чем Медвежонка зацепить. Маринетт знала, что парень дал это прозвище Хлое, и всегда говорил так, чтобы никто не догадался о ком речь. — Признайся ей уже! — фыркнула Мари. — Только после тебя, Мандаринка! — Куртцберг начал идти к выходу из кабинета, но резко остановился и голубоглазая врезалась в его спину, — Стоп. У тебя было день рождения, а ты ничего не сказала?! — Было, как то не до этого… — Число. Скажи число… — рыжеволосый гипнотизировал взглядом лицо девушки. –16 апреля, — спокойно ответила брюнетка. 16 апреля. День, когда Агрест признался голубоглазой в чувствах, а она его отвергла. Он это знал и помнил. Она тоже. Дюпен силой вытолкнула художника из класса. Они медленно брели по коридорам, в полном молчании. — Я ноты забыла! — разворачиваясь на месте, пролепетала героиня, — Ты иди, я до дома сама дойду, не маленькая. Точно, ты сегодня вечером, что делаешь? — Ничего… — Отлично! Вот адрес, — синевласка протянула листок, — Не приедешь, обижусь! — крикнула уже убегая голубоглазая.***
Поднявшись по лестнице, девушка влетела, в прямом смысле влетела, споткнувшись о порог, в класс. — Мари, ты в порядке? — спросила русоволосая. — В полном. Я тетрадь забыла! — поднимаясь с пола, ответила она, — Что вы делаете сегодня вечером? — Что-то интересное намечается? — спросил гитарист. — У моего шалопая-братца сегодня день рождения, и я устраиваю ему вечеринку. Придёте? — спросила с надеждой голубоглазая. — Конечно! — быстро среагировала Анни, — Правда, Адриан? — Да, — тихо ответил он. — Замечательно! — искренне улыбнулась Дюпен, — Адрес я пришлю! — В доме твоей бабушки? — уточнила сестра Агреста. — Да. Она ещё месяц назад уехала. Путешествует… — немного с грустью в голосе ответила Маринетт, — Мне надо идти, увидимся вечером! — девушка энергично выбежала из класса. — Откуда у неё столько энтузиазма? — в пустоту спросила русоволосая, — Хирука забыл о её празднике, но при этом она закатывает ему вечеринку…так ещё такая счастливая! Ты собираешься с ней поговорить? — она посмотрела на Агреста. — Да, сегодня…