Ты как всегда

Чтобы вскарабкаться по такой отвесной и гладкой стене, Геральту было бы неплохо пройти стажировку в Школе Паука. К сожалению, о подобной школе он никогда не слышал, a посему подниматься пришлось по-волчьи: с трудом цепляясь за немногочисленные уступы и то и дело сползая обратно вниз. Уже находясь на приличной высоте, Геральт четырежды практически потерял опору и едва не рухнул на каменный пол. Проклинал обильно потеющие ладони и скользящие подошвы сапог. Вжимался в стену, пытаясь вдыхать как можно реже. В моменты передышки замирал и вслушивался в завывания ветра снаружи. Францеска же так ни разу и не подала голос. В какой-то момент от напряжения голова ведьмака наполнилась пронзительным звоном, который в свою очередь сменился каким-то иномирным шипением, и в нем, в шипении этом, содержалась ужасная в своей лаконичности мысль: Францеска уже мертва, ей уже ничем не поможешь. Точно так же, как ничем нельзя помочь и Цири. Геральт опоздал, давно и безнадежно. Он всегда опаздывал, а неумолимое предназначение всегда было на шаг впереди. Как бы он ни старался, своих женщин он защитить не сможет. И ладно Цири, ведь она была отмечена судьбой с самого рождения, но Францеска-то тут при чем? Она и вовсе не собиралась сопровождать ведьмака в его опасном приключении; она должна была отправиться обратно в свою эльфью страну и спокойно продолжить править, а что вышло в итоге? Умудренная жизнью, могущественная магичка, повидавшая такое, что простому ведьмаку и не снилось, вдруг до смерти чего-то испугалась, потеряла разум и вопила, словно умалишенная. Обливаясь пóтом на морозе, Геральт с отчаянием посмотрел наверх и обнаружил, что следующие четыре, а то и пять локтей придется преодолевать по абсолютно гладкой стене. «Ну вот и все, приехали. Сейчас полечу вниз. Если шею не сломаю, то можно считать, что повезло». — Францеска! — позвал магичку Геральт, уже осознав, что помощь теперь нужна ему самому. Ответа, естественно, не последовало. Ведь это он, ведьмак, — спаситель всех униженных и оскорбленных, а его самого спасать не требуется. «Только спокойно». Геральт снова оценил сложившуюся ситуацию. Вот если бы ему удалось оттолкнуться и подпрыгнуть, то, может быть, он смог бы ухватиться за ближайший верхний уступ. Однако для такого прыжка не обойтись без добротной опоры, а такой роскошью Геральт не располагал: он и так едва удерживался на носочках, стоя на выпирающем из стены краешке барельефа. Можно рискнуть и пустить в ход Аард, и тогда он сможет прыгнуть немного выше. Hо в таком случае вероятно придется пожертвовать уже имеющейся опорой и пути назад не будет. «Черт с ним! Я все равно рано или поздно соскользну вниз. Уж помирать, так эффектно». Задержав дыхание и замедлив пульс, Геральт аккуратно убрал правую руку с уступа. Примерился, готовясь взять новую высоту. Пожалел о том, что нельзя сильно согнуть колени. А затем сложил липкие от пота пальцы в знак... и прыгнул. Под его ногами брызнуло мелкое каменное крошево и полетело вниз, но Геральт этого не видел и не слышал: он висел на крохотном уступе, вцепившись в него онемевшими от усталости руками и упираясь носками сапог в плоский камень. Зато до вожделенного окна было нестерпимо близко. Больше ведьмак не размышлял и не примерялся, за него все сделал инстинкт. Геральт oтпустил руки и одновременно оттолкнулся ногами что было сил. На хрупкой раме — бахрома из тончайших ледяных пластинок, острых, как ведьмачий клинок. Кровь на руках оказалась последней платой за экстремальный подъем. Сжав зубы, Геральт подтянулся и вывалился наружу. Поначалу он просто лежал на земле, прижимаясь щекой и ладонями к снегу, но лютый холод быстро вытянул из него излишки тепла и привел в чувство. Он открыл глаза и увидел утонувший в белом черный город. Каменный, циклопический, несуразный. Нечеловеческий и неэльфий. Такой город двуногие не смогли бы возвести, потому что им просто в голову бы не пришло, что можно так бестолково и уродливо строить. Непонятно, как эти башни, такие громоздкие, до сих пор не рухнули. А вдали за городом молчаливыми гигантами высились горы: не обычные, какими их привык видеть человеческий глаз, а усеченные конусы, на вершинах которых разместились странные кубо-образные сооружения, испещренные черными точками разной величины. «Видимо, проходы в пещеры», — подумал Геральт. Францеска была права в том, что описала, и ощущение от всего этого зрелища премерзкое: гнетущее и давящее, такое, от которого хотелось прыгнуть обратно в окно и побыстрее встретиться головой с каменным полом. Ветер завывал, как раненный в зад шакал, нося за собой колючее ледяное марево. Отдышавшись, Геральт наконец приподнялся и осмотрелся. В нескольких шагах от него неподвижно лежала Францеска. Глаза ее были закрыты, вокруг никаких следов борьбы или крови. Ведьмак подполз ближе и склонился над магичкой, проверяя, что с ней не так. Она дышала, а ресницы ее трепетали, словно ей снился тревожный сон. Сердцебиение учащенное, но в пределах нормы. Руки и ноги вроде целы. Геральт взял ее холодные ладони во все еще жаркие свои и внимательней всмотрелся в побледневшее лицо. — Францеска, — прошептал он. — Францеска, что с тобой? Ты меня слышишь? Если да, открой глаза и посмотри на меня. Все в порядке, ты жива. Лучше бы тебе очнуться: без твоей магии мы очень скоро замерзнем. Нам нужно найти укрытие. Я тебя могу и понести, конечно, но я бы предпочел убедиться, что твое тело все еще функционирует, как надо. Черт, какая же ты холодная... — уперевшись локтями в снег, он накрыл ее собой и попытался согреть дыханием. — Мда, холодная... И очень красивая. Я бы встряхнул тебя, как следует, но ты все-таки королева Дол Блатанна. Повелительница эльфов. Геральт рассудил, что проще и приятней будет просто ее поцеловать. В конце концов он именно это себе обещал перед тем, как начал подъем на неприступную стену. Он заслужил этот поцелуй, мягкий и невесомый. И пусть Францеска даже не успела сообразить, что произошло. И уж тем более она не ответила. Ее холодные и прекрасные губы оставались сомкнутыми, и Геральту казалось, что целует он чуть ли не каменное изваяние: подобное тем, что ему показывал Аваллак'х в Тир на Беа Араинне. Неподвижное и безмолвное, но вечно живое и бесконечно прекрасное. Он отстранился только тогда, когда дыхание Францески участилось, перед тем самым моментом, как она открыла глаза. Он почти успел сказать «прости», но тут заметил, что выражение ее лица сильно изменилось, утратив свои обычные осмысленность и мудрость. Вместо этого в ее серых глазах плескался животный страх и растущая паника. Более того, казалось, что Геральта она совершенно не узнавала. — Францеска, что случилось? Она не ответила, но вместо этого смотрела сквозь него и все больше бледнела. Руки и плечи ее задрожали, дыхание сбилось, а затем королева Дол Блатанна и вовсе расплакалась, роняя на снег крупные, блестящие слезы. — Что с тобой? — спросил ведьмак, сжимая ее в объятьях крепче. — Я ничего подозрительного не заметил: ни следов на земле, ни посторонних звуков. Антуражик тот еще, согласен, но я видывал и похуже. Да и ты сама не вчера родилась. Что случилось, скажи мне? — Te... — неожиданно произнесла эльфка трясущимися губами. — Tekeli... — Что? — не понял ведьмак. — Что ты сказала, я не разобрал? Это на Старшей Речи? — Tekeli. Tekeli-li... Tek... Tekeli... Tekeli-li! Tekeli-li! Это звучало речитативом, словно заклинание. Жуткое такое, стрекочущее, и совсем не на Старшей Речи. Странно, что Францеска вообще смогла воспроизвести такие звуки, изначально явно не предназначенные для человеческого или эльфьего речевого аппарата. Tekeli. Tekeli-li. Чем дольше она это повторяла, тем больше входила в транс и тем сильнее ее трясло, а затем она начала часто и судорожно глотать. Геральт понял, что ее вот-вот стошнит, и перевернул эльфку на живот. «Хм. Сильный шок. Что же ее так впечатлило?» Как только рвотные позывы закончились и Францеска отдышалась, Геральт хотел было поднять ее на руки и унести в укрытие, но она дернулась, глянула на него расширенными зрачками, а затем вскочила на ноги, выставив перед собой руку. — Не подходи! — предупредила эльфка, все еще не узнавая ведьмака. — Францеска, погоди. Что ты делаешь? Я тебе не враг. — Еще шаг и испепелю на месте! — Францеска, — Геральт протянул к ней ладонь, складывая пальцы в знак Аксий. — Заткнись! — крикнула она не своим голосом. Мимолетное движение рукой — и в ледяном воздухе сверкнуло, а затем громыхнуло. В глазах у Геральта резко потемнело, и последнее, что он услышал, было завывание ветра, который скулил, как ужаленный в зад шакал.