Arriba en la montana

Годом позже Токио спросит: — Вы действительно доверяете Берлину, Профессор? Профессор посмотрел на нее. Он знал, что эта женщина полностью предана ему и называет его ангелом-хранителем. Если она осмелилась поднять этот вопрос, она делает это, думая о его благе. Он вздохнул. — Почему ты так говоришь? Молодая женщина подняла бровь, тщательно изучая его. Серхио выдержал этот взгляд, не моргнув глазом. Он знал, что она верна. Она знала, что он не глуп. — Вы знаете, почему, — и она огляделась вокруг, недвусмысленно указывая на то, что намерена быть предельно откровенной. — Слушайте, мы здесь все не святые. У меня за спиной мертвец, Найроби, как гребаный козел, Денвер взорвал больше черепов, чем он умеет считать, а Осло и Хельсинки… в общем, я знаю, что эти двое сделали. Но Берлин находится на другом уровне, профессор, — она не отрывала взгляда от него. — Берлин садист. И Серхио знал, что все, что она говорит — правда. Несмотря на это, он ответил: — Я доверяю Берлину своей жизнью. Это единственное, что я могу тебе сказать. Токио наблюдала за ним еще мгновение, прежде чем кивнуть и молча выскользнуть из комнаты. Вероятно она думала, что Профессор был обеспокоен тем, что он допросил одного из членов команды. Она неверно истолковал низкий тон и беглый взгляд Серхио и то, как он повернулся к одному из окон. Что молодая грабительница не могла знать, так это то, что ее восхитительный Профессор давно знал о моральной деградации капитана команды. И единственное, что его удивило, это то, что это была она — девушка, почти незнакомая обоим, — первая, кто осмелился указать пальцем на голого короля. Потому что да: Берлин был садистом. За его нарциссизмом, перфекционизмом и его честью была сторона, в которую Серхио никогда не осмеливался углубиться. Такая темная, что он рисковал остаться совершенно слепым, если он углубится в нее. Бездна, наполненная ужасами, которая иногда появлялась в глазах его любовника. Серхио осмелился ступить туда только тогда, когда понял, что от этого зависит его Великий План. — Есть кое-что, о чем мне нужно поговорить с тобой. Андрес сидел на своем любимом диване и читал книгу. В доме он всегда казался безобидным существом, богатым человеком, который проводил время за чтением, хорошо одеваясь и проигрывая одну игру в шахматы за другой. Образованный, культурный, джентльмен. Идеальный мужчина. — Говори. Он сел рядом с ним. В автоматическом жесте Андрес положил руку ему на колено. Он даже не мог обвинить его в том, что он был грубым или холодным. У Серхио никогда не было партнера, который бы так его уважал. Что он хотел, так это провести с ним оставшиеся годы жизни. — Ты знаешь, что у этого ограбления будут правила. — Верно. — Я хочу, чтобы ты им следовал. Андрес удивленно вскинул лоб, поднял голову и посмотрел на него. — Ты боишься, что я не буду? Спустя годы Серхио думал, что было самым трудным в этих отношениях. Не жить с болезнью. Не смириться с мыслью, что человек, которого ты любишь, умрет. Нет. Сложнее всего было сравнить эти две версии Андреса: прирожденного грабителя, готового на все, и любовника, который сделал его совершенно счастливым в личной жизни. Самым ужасным было осознание того, что Андрес был плохим человеком. И, несмотря на это, продолжать любить его всем сердцем. — Боюсь, — сказал он очень мягко, — боюсь, что тебе слишком нравится насилие, — он заставил себя не отрывать взгляда. — Что если ты кого-то убьешь, Андрес… Это будет конец. Андрес прищурился, когда Серхио заговорил, не меняя невозмутимого выражения. Когда Профессор закончил, рука на его колене немного пошевелилась, не разрывая контакта. — Так ты, наконец, понял. Серхио думал, что тот не станет отрицать. Угадал. Но все же сердце его замерло от того, что он признался. Серхио прикусил губу. — Когда ты со мной, я думаю, что ты лучший человек в мире. Никто никогда не обращался со мной так, как ты. Но потом… Я боюсь того, что ты можешь сделать там. Я верю, что ты способен на все, Андрес. — Я способен на все. Рука рассеянно погладила его бедро. Другая рука обняла плечо. Серхио позволил себя притянуть. Он положил голову ему на грудь. Он почувствовал, как его легкие наполнились воздухом. — Мой отец научил меня — и он знал, что Андрес закрыл глаза, как всегда, когда ему нужно было сосредоточиться. — Он был плохим человеком и научил меня быть похожим на него. Большинство родителей наказывают своих детей, если они плохо себя ведут, — он улыбнулся. — Мой наказывал меня, если я вел себя хорошо. Серхио поднял взгляд. — Ты не такой, как он.  — Ты не можешь заниматься этим делом, будучи хорошим человеком, — почти нежно пояснил он. — Если ты хочешь, чтобы крупное ограбление с заложниками прошло хорошо, тебе нужно быть страшным. И если ты хочешь пугать, ты должен вести себя как настоящий сукин сын. Профессор не ответил. Он снова прижался к Андресу. Задумчивый. — Однажды ты сказал мне, что я не убийца. — Я был не прав. — Да. Губы коснулись его виска. Серхио закрыл глаза. — Но я всегда буду любить тебя, — прошептал он и услышал, как вор задержал дыхание. — Неважно, кого ты убиваешь или что делаешь. Даже после твоей смерти. Я буду любить тебя всю свою жизнь. Он не смотрел на своего любовника, но последовавшая тишина была тяжелой и красноречивой. — Я этого не заслуживаю.  — Наверное, нет, — он повернул голову, чтобы видеть его. — Ты сукин сын. Но ты мой сукин сын. Андрес был серьезен и не ответил. Серхио закончил разговор. Слишком уставший, чтобы что-то делать, он прислонился к Андресу, положив голову ему на плечо. Грабитель изменил положение, чтобы ему было удобнее. Он снова закрыл глаза. Прежде чем стать жертвой сладкой сонливости, он почувствовал, как Андрес очень осторожно взял свои очки, прежде чем погрузиться в книгу.