Arriba en la montana

Андрес был пойман в летнюю субботу, в ювелирном магазине, который в то время был пуст, на оживленной улице, в двухстах метрах от полицейского участка. В его пистолете была только одна пуля — та, которой он выстрелил в воздух, — и драгоценности, которые он требовал от продавщицы, даже не успели сменить руки. — Знай, что это не смешно. Он и Серхио смотрели друг на друга, как во время одной из своих частых шахматных игр. Только теперь не было ни доски, ни фигур. — Веди себя хорошо. — Хорошо себя вести? Ты знаешь, о чем просишь? — он махнул рукой. — У меня есть послужной список! Репутация! Ты запланировал ограбление. Профессор, казалось, не был впечатлен. — Когда я встретил тебя, было еще хуже. И это ты сам планировал. Андрес резко опустил руки. — Это был сильный удар, профессор. — Сосредоточься, ради Бога. Просто дай себя поймать и признайся во всех своих преступлениях. — Ах. Отлично, — он опустил глаза, но резко выпрямился, изменив свое положение. — Эй, Серхио, скажи мне кое-что. Не удивится ли полиция, что такой хороший грабитель, как я, который никогда, и я подчеркиваю, никогда не был близок к тому, чтобы быть пойманным, наконец-то споткнется? Серхио улыбнулся, как обычно улыбался в таких случаях; широко и с озорным блеском в глазах. — Сначала? Нет. Копы не будут вдаваться в подробности. Они будут в восторге от того, что без особых усилий поймали одного из самых неуловимых грабителей Испании. — Европы. — Но, — он поднял палец, — через месяц или два кто-то это сделает. Может быть, один из тех, кто будет собирать улики, чтобы привлечь тебя к суду. Может быть, еще один полицейский, который позавидует их успеху. Кто-то умный, в любом случае, поймет, что что-то не сходится. Он сделал паузу. Андрес наклонил голову. — А потом? — Это очевидно, не так ли? — он улыбнулся. — Тогда они поймут, что ты позволил себе попасться. Он наслаждался выражением удивления своего любовника. — Что? — Они поймут, что ты хотел пойти в тюрьму по какой-то причине. Тогда тебя переведут из одного исправительного учреждения в другое, о чем мы будем знать заранее, потому что у меня есть парень, способный проникнуть во внутреннюю систему полиции. Они будут перевозить тебя в микроавтобусе, который поведет один из наших. И два сербских брата, которых вы встретите на пути, выведут тебя оттуда в целости и сохранности. Конечно, есть место для ошибок. — Он поправил очки. — Но я также связался со специалистами по туннелям. Хотя надеюсь, конечно, что в этом не будет необходимости. Я не хотел бы, чтобы ты испачкал костюм. Андрес нахмурился. — И ты хотел провести остаток своей жизни, преподавая математику? Утро пятницы было посвящено подготовке последних частей плана. У Серхио было много работы, пока Андрес был в тюрьме: он продал черный внедорожник, чтобы купить старый фургон, на которым он планировал совершить поездку по центральной части страны в поисках места для размещения своей штаб-квартиры. Он закончит набор команды. А потом он будет ждать капитана, чтобы тот возглавил ее. Вечер и ночь пятницы они провели в постели. И в какой-то момент Серхио пожелал, чтобы время остановилось. Солнце садилось, и последний золотой луч погас, выделяя крошечные частицы пыли, которые, казалось, танцевали по кругу. Они с Андресом лежали на смятых простынях, запутавшихся у ног. В комнате пахло сексом и потом двух мужчин, которые часами не выходили оттуда. Он был удивлен, думая об этом, и был уверен, что если бы посмотрел на часы, стрелки бы не двигались. Навечно пойман в этом ленивом закате. Замерший в месте, где не было тюрем, грабежей или неизлечимых болезней. Затем солнце скрылось, и вместе с ним исчезли и его надежды. Андрес поцеловал его в плечо. Знак того, что вскоре он будет более чем готов начать заниматься любовью. Никто из них не сказал этого, но они оба знали, что это может быть их последней ночью. Ни один план не был застрахован от неудачи, даже если его разрабатывал такой гений, как профессор. Что-то, или все, могло пойти не так. Андрес может умереть в тюрьме, став жертвой драки. Серхио может попасть в аварию, пока ищет свой штаб. Побег может пойти не так, или полиция раскроет их планы. Профессор может в конечном итоге томиться за решеткой, зная, что Андрес умирает на расстоянии. Может быть, поэтому это было той ночью. — Андрес, ты должен пообещать мне одну вещь. — Я уже говорил тебе, — раздался у него над ухом серьезный голос. — Я буду вести себя как ягненок. — Нет, кроме этого. Обещай мне… — прошептал он, поворачиваясь к нему. Цепляясь за плечи — Пообещай мне, что, как бы ни было плохо, ты справишься. Ты будешь ждать меня. Ты будешь сопротивляться, как партизан. Андрес наморщил лоб, и Серхио подумал, что тот поцелует его и закончит разговор. Но, к его удивлению, он немного отстранился. Как будто слова его любовника напомнили ему о чем-то. — Партизан. Твой дедушка, — пробормотал он. — Эй, ты не думаешь, что сейчас подходящее время, чтобы ты наконец-то научил меня знаменитой песне? Серхио вырос, напевая Bella ciao с тем же уважением, с которым поют религиозный гимн. Но он даже не знал, когда начал читать первые строфы, что для них будет значить этот гимн. — Stamattina mi sono alzato, o bella, ciao! bella, ciao! bella, ciao, ciao, ciao! Stamattina mi sono alzato, e ho trovato l'invasor. Серхио спел один раз. Андрес повторил это. Он немного знал итальянский язык и имел отличный слух, поэтому вскоре выучил наизусть. — O partigiano, portami via, o bella, ciao! bella, ciao! bella, ciao, ciao, ciao! O partigiano, portami via, ché mi sento di morir. Они повторили ее тихо пару раз. Андрес с закрытыми глазами, чтобы сосредоточиться. Серхио осторожно поправлял его, когда он ошибался. — E se io muoio da partigiano, o bella, ciao! bella, ciao! bella, ciao, ciao, ciao! E se io muoio da partigiano, tu mi devi seppellir. Никто не мог знать в тот момент. Что в течение целых месяцев этот гимн будет единственной вещью, которая объединит их. Они будут бормотать его в одиночестве в комнате или в камере. Что они будут петь дуэтом накануне великого плана. Заключение пакта джентльменов, начавшегося в тот день, когда один из них взял другого в заложники. И что несколько лет спустя, когда все мышцы его тела атрофируются, Андрес де Фонольоса в последний раз потеряет сознание в руках Серхио со старым партизанским гимном на губах.