До петли

      Лондон накрыла гроза. Сорель чувствовал себя и без того убитым, а тут грязь, холод, дождь. Первая ночь в мебелированных комнатах на втором этаже многоквартирного дома выдалась такой же бессонной, как и предыдущие в поезде и экипажах.       За шторами под оглушительный ход часов то и дело гас фонарь, прогоняя дремоту из-за сомкнутых век. Глубокий вздох, и Кайнц вылез из-под одеяла. Зябко. На стуле нащупав рубашку да брюки, он скорее оделся и зажег керосиновую лампу, чтобы с нею отправиться в гостиную.       Вот он, красавец, лежит на столе: длинный тёмный футляр, опоясанный ремнями у застёжек. Сорель опустился на софу, поставив лампу рядом, и провёл кончиками пальцев по дублёной коже. За стеной шумно заскреблось. Прозвучали шаги. Кайнц вздрогнул, но всё резко стихло.       ― Нужно, наконец, выспаться… ― он тряхнул головой. Подобные отзвуки чудились ему не впервые, впрочем, и жил тут не один Сорель, если подумать...       Кайнц заставил себя нажать на застёжки; те отскочили с тихим щелчком. Перепроверив содержимое, он снова прислушался. За стеной, правее, различим топот по доскам и глухие голоса мужчин. Громче. Нарастают. Казалось, что множество шепотков проникли в снятые комнаты сквозь стену, как вдруг всё снова резко оборвалось. У двери. Будто и не было.       ― Scheiße… ― потёр лицо он. ― Не спать… Не спать, Сорель… Нам ещё надо встретить Фредди…       Сквозь пальцы взгляд упал на пустую бутылку на столе ― отметил своё прибытие в столицу мира. Все твердили, что тут полно пабов, только вот приличное пиво в них трудно отыскать, но хоть алкоголь более крепкий радовал.       Стрелка часов начала клониться вправо. Уже за полночь? А ведь Сорель даже не слышал, чтобы пробило. Что ж, пора бы идти.       Эта часть Лондона уж точно не впечатляла: грязный, высмоленный фабриками кирпич, серые от гнили доски и черепица, из которой дожди вымыли цвет ― вот и весь архитектурный ансамбль. Кайнц в своём чёрном пальто идеально вписывался в палитру Стрэтфордских улиц. Выделялся разве что неряшливостью: оказалось, в столице даже на окраинах ― Ист-Энд, как звали их местные ― выйти на улицу без пиджака, галстука или шляпы ― моветон.       Оттого он ощущал прямо неловкость, пытаясь выяснить у двух бредущих домой джентльменов путь до паба с говорящим названием «Подворотня». Хозяин, видно, юморист. Повезло, что прохожие попались отзывчивые и пояснили, что идти ему нужно в сторону боро Хакни ещё две улицы, а на третьей ― свернуть налево, аккурат там и найдёт вывеску. Поблагодарив их, он направился по указанному пути. Действительно, через пару кварталов нашлась «Подворотня», а напротив и дом из неприлично свежего красного кирпича. У дома нашлась и дверь с ручкой в форме львиной головы, и свет в окне третьего этажа ― от свечи, а не газа. Оглянувшись, Кайнц нашёл отколовшийся от брусчатки камешек, и, без преувеличений, весьма прицельно запустил в это самое окно. Свет на шторах тут же дрогнул, распахнулись ставни, и через подоконник перевалился ровесник Сореля с весьма озадаченной физиономией.       ― Эй, Фред! ― Кайнц помахал ему и сделал вид, будто сверился по несуществующим карманным часам: ― Кажется, самое время ужираться хреновым пойлом! А ну, спускайся! Только потуши всё перед уходом, не хватало, чтоб ты спалил свои комнаты…       ― Ах-ха-ха, братишка! ― тот чуть не выпал из окна от радости. ― Сейчас же буду!       Не прошло и минуты, как дверь красного дома отворилась, а наружу вышел крепко сложенный джентльмен, чуть пониже долговязого Сореля. Он присел на ступени крыльца, быстро застёгивая ботинки, поправил подвёрнутую штанину брюк в большую грязно-жёлтую пижонскую клетку, а после подскочил, обнявшись с товарищем.       ― Иисусе, Сорель, мы наконец тут! ― Фредди подтолкнул его в сторону входа в паб, выдыхая и шарясь по карманам. ― А ты, конечно же, первым делом хочешь выпить…       ― Кто б говорил, ― хмыкнул Кайнц, глядя, как товарищ достал из жилета зажигалку и брикет «Трёх замков».       ― Не подумай, братишка, без упрёков. ― Огонёк отразился в глазах Фредерика, облизывая заодно кончик папиросы. ― Просто рад видеть, что ты… прежний. Ну, а как ты здесь один был? Где нашёл жильё?       ― Да недалече, в Стрэтфорде. Там одна супружеская пара сдаёт мебелированные комнаты в своëм доме. Как бы без роскошеств и блеска, но вполне прилично. И соседи ― очень милые, сплошь рабочие люди, да... ― Они наконец зашли внутрь и Кайнц ощутил знакомый концентрированный запах алкоголя, жаренной с беконом картошки и табака с примесью маковой соломки. Он вынужден был признать, что соскучился по этой атмосфере.       ― Здрасьте, ― Фредерик тем временем подошёл к стойке, очаровательно улыбаясь леди за прилавком, ― нам с моим товарищем бутылку красного домашнего, ещё ирландского виски и пастуший пирог. Всё на мой счёт, оплачу миссис Бейсли вместе с квартплатой и прочим.       ― Сейчас всё принесём, сэр, ― улыбнулась в ответ работница.       ― О Бог мой, ты первый день приехал, сколько ты уже должен? ― приподнял бровь, усмехнувшись, Сорель.       ― Всего лишь за комнату, ланч, ужин, чай бесплатно, ну и теперь ещё посиделки с тобой, ― Фредди без малейшего угрызения совести направился к ближайшему столику. ― О, благодарю-с! ― а, заняв местечко, одарил улыбкой уже официантку, поставившую перед ним пепельницу, и даже учтиво приподнял кепку.       ― Так понимаю, денег совсем нет? ― Кайнц поправил плащ и снял футляр с плеча прежде, чем занять стул напротив.       ― Ни денег, ни товаров, ― опечаленно выдохнул дым Фредерик, ― пока не приедет Людвиг и не решит все. А, будь бы тут Джонс, я бы и по съёмным комнатам не шлялся! Ещё и Диц, заноза мелкая, так и не ответил на письма…       ― Выходит, тут никого, кроме нас с тобой, ― заключил Сорель, достав из кармана флягу, и, отхлебнув, протянул другу. ― Так понимаю, я тоже остаюсь на некоторое время без снабжения?       ― Увы-увы, братишка, ― покачал головой Фредди, выпив из предложенной тары. ― Не знаю, что буду делать, если Бетти или наш канадец не объявятся в ближайшее время.       ― В крайнем случае, перебирайся ко мне, ― вовремя спрятал флягу от глаз официантки Кайнц, ― хотя, зная тебя, я пожалею о такой самоотверженности.       Фред весело расхохотался, пригладив назад и без того прилизанные иссиня-чёрные волосы.       ― Ничего, Сорель, всё наладится, вот увидишь! Тебе как обычно, припасти триста третий и четыреста пятьдесят пятый?       ― У тебя ещё ничего даже нет, ― Кайнц не смог удержать улыбки в ответ и налил себе вина. ― Или ты надеешься, что я заплачу авансом?       ― А, чем чёрт не шутит, ― Фредди же, поразмыслив, сразу налил виски и залпом выпил.       ― Ага, как же, сам думаю, как вторую часть за комнаты заплатить и что есть завтра.       ― Вот! Во-от! ― воздел к потолку указательный палец его товарищ. ― Узко мыслишь, братишка! Чтобы чего-то добиться, надо сразу думать дальше, наперёд, понимаешь?       ― Если я начну думать наперёд, то уж и гроб заказывать в пору...       ― Ну, зачем же так сильно наперёд? Но, к примеру, не думал в следующем году что-нибудь новое прикупить? Ты, кажется, всё хотел себе что-нибудь немецкого производства…       ― Каждый год обновлять? Да я денег не напасусь! ― Кайнц звучно опустил стакан на столешницу. ― Тогда уж лучше какую-нибудь приблуду докупить...       ― Ну, как скажешь, как скажешь... ― а Фредди лишь пожал плечами, разглядывая посетителей из интереса.       ― Что высматриваешь? ― Сорель устроил голову на ладони, догадываясь. Догадывался он и о том, что самому поворачиваться и искать, куда глядит друг, лучше не нужно, чтобы не привлекать внимания того, на кого он смотрит.       ― А что такого? ― изобразил удивление Фредерик. ― Я ведь не собираюсь никого тащить в кровать насильно. Просто та леди уже неоднократно бросала взгляд тебе в спину, ты заметил?       ― Фредди, с тех пор, как я приобрёл футляр для моей девочки, мне постоянно смотрят в спину, ― выдохнул Кайнц. ― Ну, давай, удиви меня.       ― Хм-м-м… Ну, она не чертовски прекрасна, но довольно миловидная, ― Фред налил себе ещё виски и спрятал глаза за стеклом стакана, приложившись, ― у неё длинные волосы, каштановые. Одета в белую блузку, бордовую юбку и сидит в углу, укутавшись в шаль.       ― Поди пришла сюда с кем-то...       ― Пока одна, ― Фредди опять пожал плечами. ― Хочешь, я подойду и представлю тебя?       ― Упаси Боже, ― измученно вздохнул Сорель. ― Единственное, на что я сегодня настроен в постели ― спать.       ― Что ж ты какая паскуда, ― почти по-детски расстроился его друг.       ― Прости, но дорога далась мне трудно...       ― Легко тебе говорить, на поезде-то ехавши, да в омнибусах... ― покряхтел Фредерик, потирая крестец.       ― Ну, никто не заставлял тебя пол Британии пересекать в седле, ― заметил Сорель, уже опустошивший пол бутылки. ― И, если уж на то пошло, легко тебе говорить, когда…       Он осёкся на полуслове, потому что сзади появилась официантка с двумя порциями запеканки, которую за проливом именовали по неизвестной ему причине пирогом. Почувствовав, что прервала посетителей, работница поспешила поскорее удалиться.       ― Ты прав, ― друг понял его без слов, виновато глянув. Но после поднял стакан и, как всегда, очаровательно улыбнулся: ― Выпьем же за то, чтобы больше у нашего предприятия не было никаких неприятностей!       Кайнц воздержался от замечания, что пока что они в одной большой непрекращающейся неприятности, и, чокнувшись молча, опустошил ещё один бокал вина. А после решил попытать удачу:       ― Ты не в курсе, где остальные сейчас?       Фредерик покачал головой:       ― Кроме тебя, списаться я пытался лишь с Йохансом. Но, как я и сказал, он не отвечал. Надеюсь, с этим парнишей всё в порядке.       ― Да уж… Было бы жаль, в его-то возрасте.       ― А ты?       ― Я хотел держать связь с Бетти, но перед отъездом он удостоил меня личной беседой, ― Кайнц криво ухмыльнулся, вспоминая. ― Сказал, что в Лондоне сам найдёт нас, если что, и чтобы я поторапливался...       Товарищи умолкли, и оба знали, почему. Чтобы молчание было не просто паузой, Сорель для приличия попробовал этот «пастуший пирог». С вином почти похоже на летний обед дома. Мать и Роизин вечно искали, куда деть еду с кухни, чтобы не захламлять погреб, а отец не мог считать обед начатым без аперитива… Интересно, всё ли у них по-прежнему?       Кайнц вздрогнул, резко вспомнив, что он в Лондоне. В пабе. С Фредом. Бессонница умудрялась сморить его по любому поводу. Друг заметил неладное:       ― Совсем уставший, а?       ― Да, Фредди... ― сквозь пальцы пробормотал он, потирая лицо.       ― Тогда, может, ну это? ― забеспокоился Фредерик. ― Доедай и шагай домой, проспись. Мы увиделись, всё в порядке, и это уже хорошо...       ― Nichts ist in Ordnung, Fred, ― втянул воздух сквозь зубы Сорель, но не позволил себе сорваться на товарища. ― Но ты, наверное, прав…       ― Вино тоже забери, я его всё равно не буду, ― тот мило улыбнулся и закурил ещё папиросу.       ― Что ж, ― прожевав оставшийся кусок запеканки, Кайнц заметил, ― буду тебе должен.       ― Думаю, скорее это я сейчас отдал тебе небольшой должок, ― Фредди прищурил сизые глаза и на мгновение его вечно весёлый голос стал слишком серьёзным для дружеских посиделок в пабе.       Распрощавшись с ним, Сорель поплёлся в сторону дома. Весна, а влажный холод вечерами забирался даже под пальто, и хотелось поскорее доплутать до комнат между тесных, нависающих домов с окосевшими пристройками, от пятна фонарного света к пятну, под замазанным бесконечной тучей небом. В один миг за перекрёстком, где не проедет и единственный экипаж, там, где кончалась череда уличных огней, показалась фигура.       Сорель с детства мог похвалиться отменным зрением и оттого сразу заметил, что навстречу ему шла леди. Чем ближе они сходились, тем больше ему становилось не по себе. Потому что чем ближе, тем отчётливее видно: белая блузка, бордовая юбка, шаль, копна каштановых волос. Совпадение?       ― Леди?       Он не мог не остановиться, не мог не спросить. Незнакомка подняла лицо, и свет фонаря очертил длинные, острые тени ресниц под усталыми глазами. Действительно миловидная, только взгляд холодный. Сорель ожидал, пока она хотя бы спросит, что он от неё хочет, чтобы тут же заверить, что не желает ей зла, и лишь хотел поинтересоваться…       А она выдохнула пар, разомкнув бледные искусанные губы, и спину Кайнца осыпало мурашками. Именно они заставили его потянуться в карман скорее, чем подумать. Когда из-под шали блеснуло лезвие, уже прозвучал выстрел.       ― Мимо! ― странный, пугающий, низковатый, наглый и насмешливый голос. Как и когда она успела припасть к земле?       Сорель, выбросив руку с револьвером, ещё раз нажал на спусковой крючок. За это ему и нравился Веблэй ― нет нужды взводить курок.       ― Снова! ― она отклонилась лишь на дюйм, ни на секунду не ослабляя улыбки, оголяющей жутковато острые зубы. Кайнц видел, как пуля взметнула кругом волосы и неровно оборвала несколько прядей. Нож в девичьей руке бликовал фонарным светом.       Сорель меньше чем за мгновение сбросил с плеча футляр. От удара щёлкнули застёжки; откинулась крышка. Вот его секрет и гордость: магазинная винтовка системы Ли-Метфорд Mark I, штык с тесачным клинком, ножны к нему и, конечно, несколько коробков с патронами калибра .303 British ― подписаны почерком Фредди. Не считая всякой мелочи для забот о личном оружии ― вот, что носил за спиной Кайнц. За ремень он рывком вытянул винтовку из футляра, тут же наставляя на незнакомку.       ― Стой, verrücktes Mädchen!       ― «Стой»? ― она хотела усмехнуться, но будто увидела что, удивившись. ― Пого…       И спустя мгновение вернулся тот холодный взгляд. Кайнц не собирался сейчас размышлять, что заставило её напасть, он собирался защищаться. Но, всё же… Это ведь леди. Младше него. Сколько ей? Есть хоть шестнадцать?       Сорель привычно вскинул винтовку, приняв упор с колена. Грудь врага на мушке.       Незнакомка плавно распрямилась. Рёбра расправляются слишком спокойно. Может, выстрелить только в руку, с ножом, чтоб не смогла напасть? Мушка скользнула вниз и вправо, но тут же дёрнулась вверх, до головы, на звук.       ― Прости, ― голос совсем другой: тихий, шелестящий в ушах и по коже, выше. В иссиня-зелёных глазах не осталось и капли прежнего веселья. Усталый взгляд теперь показался больным, измождённым и слишком осмысленным. ― Но ты должен… ― Мучительная короткая дрожь прервала её, вновь вытесняя печаль и шелест жуткой ухмылкой и надрывно-насмешливым контральто.       ―…Умереть!       Но отчего-то незнакомка медлила, застыв, хотя её пальцы подрагивали в напряжении на рукояти ножа.       ― Эй… ― на секунду Сорель даже убрал щёку от приклада. ― Да ты ведь и впрямь… сумасшедшая…       Она не обратила на его слова внимания. Голос снова стих.       ― Поторопись. ― Юбки колыхнулись, когда она чуть присела ― будто книксен сделала. ― Я не могу держать его... ― но последовал только необычайно резкий рывок одновременно с выстрелом Сореля, ― ...дольше!       Перед лицом промелькнул напряжённый до предела оскал. Пока Кайнц передёргивал затвор, ледяные пальцы натянули его ворот. Винтовка в руках резко потяжелела, придавленная каблуком к земле, а между каштановых прядей блеснуло занесённое лезвие.       ― А ты только заметил, дружочек? ― почти пропело контральто.       Стиснув зубы, Сорель вложил все силы в ноги, резко поднимаясь вместе с винтовкой. Лишённая опоры, незнакомка на удивление быстро смогла вернуть равновесие и не запутаться в юбках. Впрочем, ему хватило, чтобы развернуть оружие в руках и ударить прикладом.       Этот удар снес с ног не приспособленное к драке тело леди. Ни стона, ни шипения ― никаких признаков боли, кроме недоумённого: «А?» Пока та не поднялась, Кайнц вновь перехватил винтовку, замахнувшись сверху. Вёрткая подобно ужу, убийца без труда уклонилась, будто ей не прилетало только что по руке и рёбрам цевьём. Оказалась прямо перед ним и ещё шире улыбнулась, щуря глаза.       Кайнц постарался отойти, но она всплеснула рукой странным движением. Сорель слишком поздно заметил: из рукава в ладонь выпало ещё остриë. Он отшатнулся от брошенного ножа, упал, кувыркнувшись, а незнакомка-то и впрямь больно прыткая. Слава Господу, успел закрыться винтовкой от замаха. Долго силой они не мерились и та со смешком развернулась. Лезвие процарапало лак на прикладе, соскользнув. Сорель не дожидался, пока незнакомка закончит рассекающую дугу, подставляя винтовку под новый удар. Блеск прошёл прямо перед глазами, звякнул ствол. Ещё бы чуть-чуть, и стрелять бы он никогда не смог.       Угроза глазам подстегнула его, и Кайнц не постеснялся пнуть убийцу. Она, похоже, не ждала такого от джентльмена, но на её лице проступило разве что недоумение. А Сорель, освободившись, вскинул лежащий в кармане револьвер и истратил все оставшиеся патроны, один за другим.       Незнакомка пугающими рывками отступала всё дальше и дальше. Кайнц уже думал, что сейчас отгонит её, сделает один точный решающий выстрел, она не успеет приблизиться и... Вместо того, напоследок ещё раз усмехнувшись, та вдруг вовсе исчезла за пределами света фонарей.       ― S-s-scheiße, ― процедил Сорель, тут же отходя спиной в угол.       Закинув винтовку на плечо, он скорей переломил револьверную раму. Экстрактор освободил барабан от стреляных гильз, давая перезарядить его свежей клип-обоймой и снова защёлкнуть. Всё оставалось тихо. Кайнц не сводил глаз с боковых улочек, готовый выстрелить на любое движение в темноте. Сосредоточившись на том, он слишком поздно услыхал едва заметный дребезг черепицы.       Упала сверху хищной птицей, собираясь пригвоздить к брусчатке, а лезвие вогнать в шею или голову. Немудрено, если б ему переломало и кости. Закрыться прикладом тут уже не поможет. Единственный шанс ― успеть уйти, чтобы она не смягчила приземление об его тушку. Так Кайнц и поступил.       Убийца не растерялась: перекатилась и даже не выпустила ножа. Винтовка опять спасла Сореля от метнувшейся к нему незнакомки, и тут в заколоченном окне, мимо которого они пронеслись, блеснуло. Не стекло ― металл. Снова это жуткое, торжествующее «хи» сквозь зубы. Не глядя, выдернула брошенное до того лезвие из доски, и левой рукой, ничуть не хуже, чем правой, замахнулась.       Сорель срочно повернул винтовку, отталкивая эту сумасшедшую дулом в живот. Он бы и выстрелил, но вновь перестарался, и незнакомка упала. Теперь он знал: тут же отскочит и бросит в него лезвие ― так и случилось. Попала ровно в середину ложа, а следом снова эта улыбка прямо перед лицом... Только нет замаха.       ― Verdammte Scheiße! ― успел шикнуть Кайнц, оказавшись на земле, сваленный этой полоумной.       Сорель мог защититься, но атаковать… Размаху не хватало, чтоб ударить со всей силы, как в пабах Шотландии, стоило кому заикнуться о его корнях. Край ложа всё же зацепил убийце челюсть. Та пошатнулась, и Кайнц сумел примять уже её, винтовкой вдавливая бледные шею и запястья в брусчатку.       А незнакомка всё так же улыбалась, пока из десны сочилась кровь, четче рисуя жуткий оскал. Знала: стоит ему убрать хоть одну руку, чтобы потянуться за револьвером или отступить, как она тут же нападёт вновь. И не будет жалеть.       Сквозь пульс в ушах пробился знакомый, мерзкий, ненавистный звук. Свисток констеблей. Шаги, много шагов, они всё ближе, эхо голосов нарастает, будто сейчас взорвётся под его черепом, а его руки, вплоть до кончиков пальцев ― они дрожат и отказываются слушаться. Перед глазами поплыло.       Сознание отрезвил холод. Лезвие, вонзилось между пальцев. Как убийца умудрилась так извернуть свою руку? Пользуясь случаем, выскользнула и распрямилась взведённой пружиной. Пару секунд смотрела на Сореля, скалясь, и снова скрылась в темноте. На этот раз окончательно.