я иду домой

«Я не шлюха, – выбрасывает подсознание древний мем. – но кто знает.» Зеницу единственное что – вниманиеблядь, а ёбырей да ебыресс у него за почти двадцатку годков насобиралось не очень-то и много. Окей, один. Но вот Кайгаку... Они даже не обнялись нормально ни разу – разве что, в пиздилке, гачимучи какое-то блядское, только без раздевания да поступательных движений. Ни поцелуев, ни ебли, ни любви. Чистое желание. Намёки, которые понимали оба. «В моей улыбке достаточно хорошо читается "трахни меня"?». Они были кузенами, или какой-то ещё водой на седьмом киселе – Зеницу хз, положа руку на сердце. Но фамилия у них была одна. Они так и не дошли до всех этих размётанных простыней и дрожащих рук на заднице – смелости не хватило, или чего-то ещё. Неудовлетворение вилилось в агрессию – им было пятнадцать, собственные гормоны плевали на чужие чувства Кайгаку ненавидел его очень правдоподобно. А потом уехал, ссыкла кусок, так ни разу не прикоснувшись к Зеницу без откровенного желания пробить еблет и вытрахать в рот до разрыва. Кайгаку. Кайгаку. Чёртов Кайгаку с его фамилией и его разбадяженной кровью. Чёртовы Шинадзугавы, которые ебали банальнейшие моральные табу во все дырки да ранки. Чёрт. В групповой чат приходит голосовуха от Иноске – он только ими и общается. «Чё, одноклеточные, – гнусавит явно простуженно чел с "охуенным здоровьем". – мы с Канао на выходных к Кочо-сан выкатываемся. Кто с нами, певко гасить?". "Этому мему три тысячи лет, – душнит Зеницу. – я с вами". А ещё с ними старшие Камадо, естественно – Недзуко хвастается новеньким розовым полароидом и обещается всех-всех перефоткать. Генья загадочно молчит, хотя зелёненький значочек онлайна с потрохами его выдаёт, хоть бы режим невидимки включил, тупица. Ну и ладно. Ну и хуй с ним. *** Первокурсники – не сверх-богачи. Исключение составляет Канао, и им всем невероятно повезло, что она с ними, что она распределяет их медлительные с утреца да хилого глинтвейна тушки по арендованому сидениям баклажанной Мицубиши, и говорит своим голосом-сахарным-льдом "пристегнитесь, пожалуйста". На переднем сидении рядом с ней – Недзуко. Пацаны теснятся сзади. Вчетвером, потому что Генья таки увязался в последний момент – Зеницу отчётливо видит в этом вину Танджиро, и колет того локтями на каждой выбоене, в отместку. «Нахуя ты его уговорил?» – в немом тычке. «Не порть нам всем настроение» – в ответке Танджиро. На правой половине задних сидений Генья с Иноске – первый вместо того, чтобы лечь спать, под свой хард-рок в наушниках, на плечо Танджиро, медленно-медленно, чайнично закипает, потому что Иноске кроет Вселенную матом, как вне себя, сражаясь пальцами в какой-то уебанской РПГ для мобилочек. – Да ёбаный в рот! – Ты можешь не орать? – Хочу орать, и буду орать, я вообще вправе тебя отсюда вышвырнуть, Ресничка. Канао предпочитает не вмешиваться – пока что её это веселит. Зеницу не может смириться с тем фактом, что ему ехать в этой компашке-ебанашке ещё часа три. Танджиро получает новый тычок.