Новый эксперимент

      Два года прошли весьма буднично, после того самого собрания, которое определило векторы политики клана как минимум на пять — десять лет. Сделано за это время было весьма много, а сделать предстояло еще больше.       Основная часть работы естественно припадала на фуин, но и другие направления искусства шиноби мной не были заброшены. Я все также выходил в патрули и собирал информацию об окружающем мире и жизни простых людей, от крестьян и ремесленников до богатых купцов и феодалов. Иногда привычные патрули разбавлялись вылазками или заданиями на ликвидацию особо мешающих нашему клану шиноби, или даже иных кланов. Такие задания обычно выполнялись несколькими группами, но в нашей было два сына главы клана, дочь старейшины и Хиро, отец которого тоже был достаточно уважаемым и влиятельным шиноби, но в высшие эшелоны клана не входил.       Эти миссии были весьма полезны, всё же мне нужно было легализировать кучу боевых приемов, которые не могли появиться на пустом месте, а созреть только набравшись боевого опыта. Теперь помимо мастерства в фуин, я был признан и как мечник с невероятным потенциалом. Впрочем, ничего удивительного.       Не обошлось и без столкновений с Сенджу. За два года их было четыре. На них меня уже давно впихнули к группе с взрослыми мужчинами и женщинами, а иногда и ветеранами клана, таким образом я зарабатывал очки престижа в глазах соклановцев и приобретал в самом клане некую известность. Сейчас обо мне знают как о подающем надежду медике и мечнике, скоро узнают, как и о фуин мастере. В некотором смысле отец заставлял меня конкурировать с Мадарой, который был в этих же группах. Несколько раз мельком видел Хашираму и Тобираму, но в пылу битвы выбирать противника непозволительная роскошь, он сам тебя находит или же ты его. А вот брату с завидной регулярностью приходилось сталкиваться с другом детства. Они даже умудрялись разговаривать немного. Что меня радовало, так это отсутствие злобы во взгляде Мадары, скорее огромное сожаление, и нежелание вообще сражаться, Хаширама не отставал и всегда держал вымученную улыбку на лице. Противоположная ситуация сложилась с Изуной и Тобирамой — те с завидной упорностью пытались убить друг друга, иногда их отдергивали собственные же братья.       В таких битвах мне несколько раз удалось скрестить мечи со старейшинами Сенджу. Те еще старые монстры. Но с ними я не церемонился и использовал весь тот арсенал даже не показанных еще приемов, чтобы выжить. Банальный перевес по физическим характеристикам не позволял мне прикончить этих зубров. А вот чакра росла невероятно огромными темпами, в свои восемь лет ее запас уже равен трети от отцовского, или же десятку опытных шиноби. За что в клане меня уже прозвали мелким биджу, но это закономерный результат, моя душа стремится создать идеальное для себя вместилище и напрямую влияет на чакру.       Иногда моя СЦЧ, как и когда-то при рождении начинала поглощать реацу и пускала ее на собственное улучшение и даже отращивала каналы, которых нет у других, что само по себе было нонсенсом. Обычные шиноби на такое не способны, их души могло бы просто переварить. Да, они могут раскачать свою СЦЧ, увеличить объем, контроль, пластичность, но сами каналы не способны выйти на качественно новый уровень, данный от рождения, тем более прорастить концептуально новые. Но это обычные шиноби. Такую же аномалию я обнаружил у Мадары, когда тот заглядывал в госпиталь, но в значительно меньшей степени. Его душа пусть и была значительно сильней окружающих, но не имела никаких запасов реацу, в отличие от того мизера, который остался у меня. Я бы даже сказал, что его душа напоминала душу Куросаки Ичиго до того, как он превратился в шинигами и смог накапливать реацу.       Несмотря на нашу некоторую конкуренцию, я постарался более сблизиться с Мадарой, как и с остальными родственниками. Причем, именно что сблизиться, исходя из нормального значения этого слова. Получалось из рук вон плохо. Парадигма мышления. Дружба рассматривалась как взаимовыгодные корыстные отношения, не больше. Семейные узы — не более чем случайность, они не играли той роли, которую должны. Я понимал, где корень проблемы — в моем отношении. Но это то, что делает меня самим собою.       Наверное, за все время я искренним был только с Хоши, которая понимала что меня что-то гложет, пусть я и не давал каких-то намеков на это. В ее присутствии я мог просто помолчать, разбирая по полочкам своё собственное я. Искреннее молчание. Я привык молчать во время бытия шинигами, используя слова не более как средство манипулирования, привык молчать в мукене, привык молчать и здесь. Каждый раз, когда мне хотелось проявить искренность в сказанном… я не мог. Мог начать сухо констатировать факт, врать, поучать и вести «душеный разговор», но не придавая никакого значения словам, что я произносил. Слова ведь просто средство, как и все остальное…       Поинта настойчиво рекомендовал мне пройти испытания обелисков, но дел было слишком много. Мне ведь еще нужно было решить проблему со скоростью производства печатей, узнать лучше мир, в котором живу, разрабатывать теорию использования ручных печатей и много чего еще.       Добавилась и еще одна интересная проблема. Перспективным медиком меня признали сразу после того, как мы вместе с Мичи и Ичиро открыли ген. Открыл его естественно я, но мне посильно помогли это сделать. Мне пришлось буквально на коленке создавать с помощью фуин микроскопы и другое медицинское оборудование, которое заменяло нам отсутствие нормального технического прогресса и потребляло чакры как не в себя, выводя изображение и графики, которые мы хотели получить от этого фуин, не на компьютеры, а на обычную бумагу, потребление которой опять возросло в разы.       А вот после этого наши пути как ученых разошлись. Возник простой вопрос. Что есть первопричиной уникальности каждого клана и его способностей. Ген, или же сама чакра? Ген делает и программирует нашу чакру на определенные особенности, или же чакра изменяет наши гены в угоду себе и лучшей своей адаптации в теле пользователя, дарует ему новые или родовые способности?       Мичи и Ичиро были невероятно рады открытию и видели истинным именно первый вариант. Для меня же как существа, первоначально существовавшего в виде овеществленной энергии, которая напрямую влияла на тела, истинным был второй вариант. Доказать именно мою версию весьма просто и сложно одновременно. Если тело шиноби будет состоять не из плоти и крови, а из самой чакры при ее невероятной концентрации, как духовные тела из духовных частиц, то моя взяла, если же чакра будет только усиливать тело при своей дальнейшей концентрации, моя теория окажется неверна.       В этом мире есть биджу, которые, вроде бы, полностью состоят из одной чакры. По крайней мере умников проверить это еще не было, вернее с биджу сталкивались иногда шиноби, например Таджима имеет огромный шрам на торсе оставленный девятихвостым, но его в момент столкновения меньше всего интересовали научные изыскания и наблюдения, как и старейшин, что сражались тогда вместе с ним. Мичи же на моё утверждение о биджу лишь сказал, что человек с ними разной природы и это ничего не доказывает.       В общем, наши пути немного разошлись и в медицине мы пошли по разным направлениям, что не мешало нам пробовать на прочность теории друг друга.       И, наверное, самым большим моим достижением стало изобретение теневого клона. Почему теневого? Нужно спросить какими теневыми путями мыслил разум Тобирамы, когда давал это название. Почему Тобирама? Этой техникой я естественно поделился с семьей, и именно Изуна ее использовал во время своего боя с Тобирамой, который в горячке обозначил этих клонов как теневых. Изуне тоже название пришлось по вкусу и уже с моего дозволения эту технику так и записали в семейный архив. Я хотел технику предоставить и всему клану, хотя бы ограниченно для самых сильных шиноби, но отец был против. Портить с ним отношения не стал. Но ограничение доступа к знаниям, чем грешат все шиноби, изобретающие новые техники, таким образом приобретая определенную монополию на силу, ни к чему хорошему не приведет. Знания имеют плохую особенность теряться, а те, кто был их носителем — умирать. Мне как ученому такая манера претила, но ничто не длится вечно.       Сама техника получилась полностью удовлетворявшей мои требования. Но с ней были и некоторые подводные камни. Во-первых — чакрозатратность. Но это в пределах нормы, любая сильная техника будет чакрозатратной, если бы не одно но. Созданный клон имеет все способности и разум оригинала, и так как клон состоит из твоей же чакры он ощущает себя частью большего и для него нормально стремление вернуться обратно в СЦЧ, если так можно сказать. Сами клоны говорят, что чувствуют себя немного неполноценно, как будто они рука, оторванная от основного тела. Но это не больше, чем дискомфорт. И здесь мы подходим к самому интересному.       Разум. Клоны мыслят, как оригинал, и ни в чем не уступают ему, ведут себя так же одинаково и с такой же эффективностью тренируются и передают знания. Мне бы хотелось посмотреть, на что способны два Айзена, три Айзена или даже больше. И вот тут-то и начинается самое интересное. Чем умнее человек, тем сложнее инь чакре сделать слепок разума и копировать его. Иными словами, чем более умен человек, тем больше будет потребляться чакры на технику.       Когда я попытался создать своего клона в семь лет, то слег с чакроистощением, а сам клон так и не появился. Даже сейчас, спустя год мой солидный запас чакры позволяет создать не больше, чем одного, который потратит процентов семьдесят всего резерва. С другой стороны техника невероятно проста в освоении и требует только достаточных запасов чакры и знания печатей. Как такового контроля здесь вообще нет. Чакре дается предельно простой приказ на копирование оболочки и ее умственных способностей. Саму оболочку тоже можно сделать прочней, опять же вложив побольше чакры.       Со всей этой разработкой новой техники, я понемногу приближался к разгадке самой природы ручных печатей. Порывшись в хрониках клана, мне удалось найти заметки о том, что создателем ручных печатей был полумифический Индра, от которого наш клан и выводит свою родословную. Еще любопытная информация должна быть на каменной стеле нашего клана, которую можно прочитать только обладая шаринганом, но единственный источник информации, который дошел к нам из давних эпох, не претендует в моих глазах на достоверность. Тем не менее, с ним нужно будет ознакомится. Но уж слишком часто древние тексты бывают аллегорическими.       Впрочем, сейчас не об этом. Я все больше начинаю убеждаться, что ручные печати — это некий костыль в управлении чакрой, когда шиноби не способен взаимодействовать с ней напрямую. Ведь для чего — то же Индра эти печати и создал, вряд ли все, как и он, были сыновьями местного Бога Рикудо и могли также управляться с чакрой.       Многие спокойно могут вывести чакру из тела и удерживать её в какой-то форме. Например, мистической руки, или просто закрутить в шар с хаотическими потоками. Но вот когда с помощью этой самой уже выведенной чакры нужно использовать, например, технику огненного шара у большинства шиноби случится тупик. Не случится это у тех, кто освоил природное преобразование чакры. Как по мне, обучение ему это способ приблизится к прямой работе с чакрой.       Даже уменьшение количества печатей в технике при ее наработке доказывает, что чакра запоминает, что от нее хотят и начинает быстрей реагировать на волеизьявление носителя, главный факт, что она на это волеизьявление реагирует, то есть, может откликнуться на него несмотря на печати.       С этой целью я попытался несколько раз использовать техники, которые знаю, без печатей вовсе. На чистой силе воли. Некоторые, самые простые выходили спокойно за счет прямой работы с чакрой, вроде того же воспламенения, но чем сложней техника, тем больше что-то препядствовало ее исполнению, как будто сама чакра изначально не была предрасположена к таким манипуляциям. В итоге мне пришлось оставить на время данное направление работы и сосредоточиться на природных преобразованиях.       В сути своей, любой шиноби, использующий какую — то стихийную технику уже на минимальном уровне умеет выполнять природное преобразование, но если к этому добавить еще и понимание физических процессов, происходящих в определенном элементе или эмоциональную привязку на элемент, то манипулировать им будет значительно легче. Если проще, то шиноби, выведя свою чакру из тела не сможет ее воспламенить без печатей, не понимая природу огня. И тут опять все сильно может упираться в контроль. Я изначально использовал природное преобразование из — за своих знаний, местным же сейчас достаточно сложно. Они могут осуществлять только ассоциативную привязку к определенному элементу. Земля твердая и надежная, вода текучая и спокойная, но все эти особенности элемента исходят из его физической структуры. А наука здесь не совсем развита, что и вызывает проблемы.       В итоге, мне пришлось на время забросить разбирательство с ручными печатями и заняться тем, что я обещал отцу — решить проблему с недостачей мастеров для производства фуин.       Клин клином вышибают. Потому и сама проблема была решена с помощью фуин. Если просто, то мне пришлось создать сложную печать, которая выступала резервуаром чакры и позволяла использовать накопленное, делая чакру помещенную в нее полностью нейтральной. Иными словами, мастер фуин зачерпывал нужное ему количество чакры с печати, а не использовал свою собственную, и начинал творить. Эти печати в огромном количестве мы расставили на полигонах, где шиноби наиболее активно тренируются и печать начинала собирать чакру из воздуха после использованных техник.       Единственная проблема — это резерв, который можно хранить и надежность, ибо одной печати хватает всего на несколько десятков заполнений и опустошений и естественно сложность самой печати в производстве. Но даже такими обходными путями мы сможем производить гораздо больше, нежели планировалось изначально.       И, наконец-то, основное достижение, которого мне удалось добиться за эти два года — начать влиять на жизнь обычных людей. Отец весьма серьезно отнесся к моим словам, о том, что подчиняющиеся нам дайме имеют слишком огромный уровень автономии. А несколько посланных разведчиков, которые в тайне провели опись владений нескольких дайме, показало, что почти каждый из них не платит обещанную нам десятину. Про то, что некоторые из них вообще сотрудничают с врагами и облегчают им пребывание на нашей территории можно умолчать.       Но посягнуть на их привилегии, которые мы же сами когда-то и дали, будет не просто. Пусть они и грызутся между собой как крысы, но проявляют недюжинную сплоченность, когда их положению что-то угрожает. Потому попытки их ограничить были признаны бесперспективными. Все это может привести к сильному сопротивлению. Мы могли бы действовать и силой, но тогда случится экономический коллапс всего региона, пока мы найдем новых управленцев и навяжем свои правила существования, наши соседи спокойно смотреть на это не будут. Да и отец не видел в этом большого смысла. Наш клан один из самых богатых в мире и даже несмотря на то, что мы теряем часть прибыли, в других кланах такая же ситуация.       В связи с этим я же предложил ухватиться за иную возможность. Внедриться в систему и изменить ее изнутри. Просто — напросто начав во главе какого-то мелкого государства, которое объединит все остальные. Тогда клан получит лишь одного государственного субъекта на своей территории, с которым вести дела будет намного проще.       Отец был не против такой идеи, но не вразрез с моим будущим шиноби. Именно для этого я и торопился создать автономного клона, который сможет мыслить, как я, и станет обычным дайме, которых много.       Таджима увидел еще в этом и неплохой способ посмотреть на мои навыки управленца, и пообещал по минимуму спонсировать меня клановыми ресурсами. Все же если наша связь вскроется, то это может привести к уже названному результату.       Я же получу возможность напрямую влиять на жизнь обычных людей и повести их в светлое будущее под моим непосредственным руководством. И случится это весьма скоро. Сразу после того, как я вернусь из дипломатической миссии в клан Узумаки. Пришло время вскрывать карты и делить рынок. — Мэсэйоши, ты уже собрался? Мы выходим через несколько часов. Не забудь взять записи, что ты подготовил. — Да, дед. Можем выдвигаться прямо сейчас. Думаю, нас уже там заждались. — А уж как я заждался увидеть их шокированные лица.