Новый эксперимент

      Мадара. Пока что постоянный соперник на поле боя Хаширамы и его то ли экс-друг, то ли всё ещё друг. Мой брат, несмотря на достаточно теплые отношения со мной — закрытая личность. Когда он был молод, то более активно делился сокровенным — последствием чего и стал наш «клуб наивных мечтателей», но жизнь преподала ему болезненный урок: взращенный на почве войны и удобренный серьёзными нотациями отца, а также первыми переживаниями, которые вызвали конфликт разума и чувств, что и спровоцировало постепенное закрытие в себе.       Иногда он даже подражал мне — выпадая из мира и уходя глубоко в себя, но только в отличии от меня делая это неосознанно. В большей мере Мадара начал уподобляться отцу. Стал более ответственнее относиться к таким понятиям как клан и кровные узы, часто переживал за жизни соклановцев, стал более груб и позволял вольности лишь в окружении семьи. С одной стороны идёт развитие личности и чувство ответственности и долга, с другой — парадигма такого воспитания не отклоняется от общепринятой в клане — иными словами, поверх этих качеств наслаивается и понятие о мести и происходит стандартный цикл превращения среднестатистического Учихи или Сенджу из вполне нормального здравомыслящего существа в повседневных делах в фанатика, как только речь заходит о противоположной стороне.       И это я считаю наибольшей проблемой. Несмотря на мои слова в разговоре с дедом о новых поколениях, которые должны вырасти не обремененные местью, и таким образом положить конец нашей межклановой вражде, всегда останутся те, кто потерял родителей и остался сиротой. Останутся родители, которые могут вложить совсем ненужные мысли в голову ребенка… Много чего останется. И в свете этой проблемы нужно изменить мышление уже взрослых, вполне сформировавшихся личностей, что почти невозможно. И всё это нам нужно будет обсудить прямо сейчас, хотя бы тезисно. Но сначала Мадара.       Мне было интересно как он относится сейчас к Хашираме. Несмотря на внешнюю беспристрастность, отсутствие злобы и ненависти в глазах во время сражений, Мадара не та личность, что не может контролировать свои эмоции. — Твой брат и ты… не знаю как правильней выразиться, но вы как будто одиноки. Мадара всегда бросается в бой со мной и отстраненно наблюдает за всей вакханалией, творящейся в сражении. Мне кажется, он не хочет быть его частью. Мы часто переговариваемся с ним, и чем дольше идет это противостояние, тем более резким становится он в своих высказываниях. Если год или два назад он вполне соглашался со мной, что нужно что-то менять, то уже сейчас он лишь задает много вопросов «зачем». Зачем мы с тобой держимся за эту дружбу, зачем сражаемся не в полную силу, зачем одергиваем братьев, когда те чуть не убивают один одного. Мне кажется, что он просто ищет предлог, как и ты недавно — разорвать те нити что связывают нас. — Занятно. К сожалению, я далеко не авторитет для своего брата, но благо, что он хоть ещё задается такими вопросами. А что насчет ваших «соревнований», желания убить и меня? — Скорее это я перевожу наше сражение в шутку, что очень не нравится твоему брату. Я придумываю эти соревнования на ходу. Кто первым отступит тот проиграл, кто нанесет больше ран, кто подловит на новой технике и тому подобное. А вот убить… видимо это и есть та причина, почему он хочет вообще забыть меня как страшный сон. Он не может этого сделать. Даже когда выпадали возможности провести потенциально смертельные атаки, он не делал этого. Наверное, мы просто по-разному смотрим на проблему. Для меня наша связь благо, для него же — порок, от которого он хочет избавится, — последовал долгий вздох, речь была произнесена на одном дыхании, видимо слишком сильно наболело, а выговориться не перед кем, — Насчет тебя, Мэсэйоши… ты очень отчужден, и эта отчужденность очень сильно ощущается. Когда сражается твой клан, ты как будто не с ними, всегда сам, не вписываешься в рисунок битвы. Пока все обвиняют друг друга во всевозможных грехах и сражаются с огромным всплеском эмоций, ты действуешь как какой-то наемник, что заскочил сюда за плату. Молча убил, молча спас союзника и опять убил врага. Всем Сенджу это очень сильно заметно со стороны. Ты пытаешься отдалиться от всех, быть на острие и просто делать, то, что ты наилучше умеешь, — закончил Хаширама весьма мрачно, но следующие его слова были веселыми, — вот именно поэтому ты всегда натыкаешься на старейшин моего клана. Икоку-сан после того, как ты оставил ей росчерк меча на лице, так и вовсе записала тебя в свои личные враги. Наиболее нормальный среди вас Изуна, кстати, что насчет него? — Не удивлен всему сказанному, у меня есть и свои проблемы личного толка, но сейчас не о них. Изуна полностью в моей сфере влияния и вложить нужные ему идеи я смогу. Как насчет Тобирамы? — То же самое, вы даже похожи с ним. Вы оба более прагматичны, когда встретитесь в мирных условиях, я уверен, вам найдется, о чем поговорить. — Ладно. Исходя из этого, что ты предлагаешь? Мы можем вместе насесть на Мадару и попытаться вдолбить ему нужные идеи, но зная брата, это нужно сделать либо очень агрессивно и буквально давить его как своим авторитетом так и превосходством, либо точечно подтолкнуть его к нужным мыслям. — Первый вариант сейчас явно невозможен, остается только второй. Правда из меня перевоспитатель никакой. И почему ты так скептически на меня смотришь? Но у меня есть ещё один вопрос, проблема Мадары станет ещё более актуальной, если он станет следующим главой. Ваш отец уже назначил своего преемника? — Нет, он колеблется. Я или Мадара, Изуна отпадает, он силен, и я бы сказал типичный Учиха, но его экстраординарность не выходит за нужные рамки. Хотя, не будь меня и Мадары я уверен, что пост главы достался бы именно ему. — Каковы твои шансы? — Большие. Но скажу честно — отцу невероятно трудно сделать выбор. Пусть в среде нашей семьи этот вопрос ни разу не поднимали, но он есть. Хаширама, я могу зайти очень далеко и вырвать власть даже с несогласия отца, но тогда мне нужна будет твоя всецелая поддержка. В особенности по удержанию в узде твоего клана. Пусть я только и начинаю наращивать свое влияние, но дай мне время, и я наработаю достаточный авторитет, чтобы оспорить любые решения в клане. — Для тебя вопрос власти принципиален? — Да. Меня устроит и роль серого кардинала, но тогда нам нужен Мадара, разделяющий наши взгляды. У тебя как я полагаю таких острых проблем нет? — Тобирама когда-то сказал, что поддержит меня во всех моих даже самых безумных затеях. — Тогда предлагаю перейти к другому вопросу, если здесь мы хоть как-то разрисовали ситуацию.       Разговор о наших самых близких людях здесь был принципиален. Его бы можно было спустить на тормозах, если бы наши братья не были столь сильны и не влияли на глобальное положение вещей в клане. Если бы проблема была только в них. — Предлагаю начать с легкого. Хаширама, какая твоя позиция и отношения со старейшинами? У вас ведь они имеют меньше власти, нежели у нас? — Да, вот только слаженность у них меньшая. Я как глава вполне способен поставить нужного мне человека на эту должность, а у вас ведь она выборная? — Да, но со стороны старейшин я ожидаю наименьшего сопротивления. Они в большей мере политики, а время залечило много их душевных ран. При определенных условиях они сами начнут лоббировать наши интересы. Я в перспективе смогу протолкнуть на этот пост своих друзей, но это зависит от того, как развернутся события и как они повлияют на возможный срок реализации наших планов. С нынешними старейшинами я тоже вполне смогу найти управу. Рычаги давления на большинство из них я знаю. — Тогда проблем здесь не предвидится? — Не должно. — С этим разобрались, но остается весь остальной клан. Обычные шиноби, которые ни разу не отринут свои чувства, и создадут огромные брожения, если мы прямо заявим о прекращении вражды, не то, что о союзе. — Вот здесь я почти ничего кроме грязных вариантов предложить не могу. Я вижу несколько способов. Наше общество клановое, а сильные шиноби имеют наибольший вес в своих семьях и легко могут повлиять сразу на мысли многих людей. Мы можем подготовить почву из них, добавив к этому старейшин, что будут на нашей стороне. В идеале. Таким образом мы хотя бы частично создадим раскол в наших кланах, а дальше нужно уповать на время и самим своим примером либо подливать масла в огонь, либо сглаживать острые углы. В зависимости от ситуации. — Ничего грязного в этом не вижу. — Как ты себе это представляешь? Подойдешь к первому встречному и предложишь побрататься с Учихой? И напоминаю, что таких первых встречных тысячи. — Ну, я думаю как-то управимся.       Хаширама лишь смущенно почесал голову. Переламывать мировоззрение — это та ещё проблема. Мы оба способны на это, вот только самое сложное здесь это подступится к проблеме, первый шаг всегда дается с трудом. — «Как-то» меня не устраивает. И вот что именно я имел в виду под грязными методами. Нашим соклановцам нужно увидеть более человеческую сторону друг друга, — следующий мой монолог фактически копировал те мои мысли о причине вражды наших кланов и почему она не зародилась между нами, пока не дошел к решениям этой проблемы, — и для этого некоторыми из них придется пожертвовать. Во-первых, можно «списать» самых ярых последователей пути мести с обеих сторон, а после проводить психологический прессинг. К примеру, мы можем как главы кланов сливать информацию друг другу о патрулях, после чего наших шиноби будут брать в плен, где мы уже потом подстроим нужные ситуации, из разряда подошедшего ребенка Сенджу к истощенному Учихе, который расскажет как потерял отца и мать, но даст тому напиться воды и утолить жажду и прочие разговоры по душам и трогательные ситуации. После, кто-то из нас добровольно отпустит пленников и такое же проделает другая сторона. Главное создать видимость тотальной усталости от резни, что не прекращается сотни лет, а после грамотная агитация сделает свое дело. — Ты ведь понимаешь, что многие умрут, а добровольно сдаваться в плен никто не будет и это будет сопряжено с борьбой, где опять прольется кровь, а из-за таких сливов на сторону у многих возникнут вопросы. — Это набросок. И потому-то это и грязные методы, смертей и манипуляций жизнями мы не избежим никак. Нам нужна хоть какая-то прослойка из низов, а не только верхов, что поддержат нас. Изменений должны захотеть оба клана. Идеально вовсе будет создать нашу «деревню» и специальные школы, где мы будем закладывать нужные мысли в голову каждого кланового ребенка, что эта деревня стоит выше клановых предрассудков и вражды, что эта деревня — их общее детище и они в первую очередь шиноби этой деревни, а потом уже носители фамилии клана. Но это очень далекое будущее. — Я как-то и забыл о нашей деревне. Но ты прав, к ней мы подойдем далеко не скоро. — Еще один вариант — установить принудительный мир, но он будет держаться только на нашей личной силе, а про то, как на такое отреагирует клан я и вовсе умолчу. Желание некоторой его части отделиться это меньшее, что нас будет ждать. — В любом случае, Мэсэйоши, сейчас мы ничего не можем сделать, нам обоим нужно стать главами своих кланов и уже тогда пытаться изменить ситуацию. — Это правда, но уже сейчас мы можем уменьшить количество смертей с обеих сторон.       Я встал и поплелся к одному из свитков, где лежали обычные сшитые листы бумаги в виде блокнота и начал наносить на них фуин. — Мэсэйоши, я бы в твоем состоянии сейчас лежал и восполнял силы, а не накладывал фуин. Кстати, как у тебя с ним если не секрет? — Потом. Раз уж между нами образовался импровизированный союз, то я более детально расскажу о нашем визите к Узумаки. И подай мне немного своей чакры.       Фактически я собирался создать некий мессенджер, если так вообще можно выразится. Слова на одном блокноте должны были отображаться на втором и наоборот. При этом сами блокноты реагировали бы только на чакру двух типов, мою и Хаширамы. Технология была весьма проста, но я не уверен, есть ли она у Узумаки, всё же за внешней простотой решения прячется весьма сложный путь ее достижения. В листы бумаги я запечатал чернила, которые должны проявляться на бумаге, когда в нее подаст чакру один из нас, а второй блокнот будет просто копировать состояние первого и соответственно производить уже написанное, которое не нужно писать вручную, лишь с подачей чакры четко оформить словами мысль и она проявится на бумаге. И вот уже один такой фуин артефакт я и отдал Хашираме, объяснив, как тем пользоваться. — У вас в клане все такие имеют? — Нет, это первый экземпляр, с одной стороны я и не против обеспечить преимуществом весь свой клан, всё же именно я стал тем, кто фактически переработал все печати Узумаки, и в будущем это очень сильно поднимет мой авторитет, со второй я не хочу давать тотального преимущества одной из сторон и далеко не все печати, что уже я лично придумал идут на служение клану. — А вот с места про Узумаки и печати поподробней. — Могу посоветовать закупить вам как можно большую партию у Узумаки. Вас скоро ждут очень занимательные новости.       Дальше я все же пустился в более углубленный рассказ о нашем посещении острова Узумаки, чем сильно встревожил самого Хашираму. Он вполне представлял, чем такое временное неравенство может обернуться. Мы вполне смогли выбить у Узумаки требование играть хотя бы неделю в молчанку, за которую мы успеем навязать Сенджу несколько столкновений и сильно проредить их ряды, прежде чем они начнут закупать фуин в повышенном масштабе. Для шиноби слабосиликов и середнячков наличие хотя бы взрыв-тегов уже очень сильное подспорье. Для зубров вроде ветеранов, старейшин и прочих, они играют уже меньшую роль, до того момента, пока это не что-то убойное вроде фуин Кио. — Мэсэйоши, ты ведь понимаешь насколько это ценные сведения и…       Хаширама уже собирался с предельно серьезным лицом мне здесь чуть ли не клятвы верности давать и отвешивать поклоны. — Молчи, — я лишь изобразил притворные муки совести на лице, — если мы решили сотрудничать, то нужно доказать делом, а не словами, что мы готовы двигаться в выбранном направлении. — Я и мой клан не забудет этого. — Главное, чтобы мой клан ничего не узнал, уж он точно мне этого не забудет. Постарайся как-то провернуть всё, чтобы на меня никак не пали подозрения. — Сделаю всё в лучшем виде. — Думаю теперь ты понял, зачем эти блокноты? Предлагаю сообщать об особенных форсмажорах, чтобы не дать одной из сторон решительного преимущества.       Тяжелый вздох и Хаширама всё же соглашается. Ему претит вот так разменивать чьи-то жизни ради достижения баланса между сторонами. Думаю, Ашина меня бы похвалил, занимаюсь тем же, чем и он, делаю его работу. При определенном уровне доверия можно будет такие блокноты и Ашине подарить, но сейчас лучше всё же соблюдать конспирацию и осторожность в общении. Пусть все идет по старинке. Самому Хашираме я рассказал о «выдуманной» личности Айзена и о настоящем авторе печатей он в курсе. — Думаю, мы уже все обсудили и можно немного расслабиться? — Ты так сильно вымотался? — Знаешь, Мэсэйоши, не каждый день ты строишь столь амбициозные планы, да ещё и со своим «врагом», думая, как лучше и эффективней гробить людей с обеих сторон. — К этому мы ещё толком не подошли, но боюсь тебя огорчить — это еще не все. У тебя есть призыв? — Да, слизни. — У меня будет просьба. Сообщай о любых шиноби или призывных зверях, которые пытаются сильно с тобой сблизиться или «поделиться мудростью». У меня есть весьма серьезные опасения предполагать, что тобой захотят манипулировать. — А? Про Кацую так и не скажешь. С ней очень приятно общаться. — В этом-то и проблема. Она никаких разговоров по душам с тобой не вела? — Да нет, только некоторые тренировки, которые подготавливают фундамент под сендзюцу и обычные расспросы о жизни, семье и тому подобном. — Если можно, то сообщай мне о содержании ваших разговоров. Может быть мои опасения и беспочвенны, но сейчас я не могу с тобою ими поделиться. — Хах, у тебя сейчас более чем огромный кредит доверия. И хватит, я устал. У такого непревзойденного мастера фуин ведь должно хранится немного саке в свитках? — Чай. — Что? — Более тридцати разных видов и сортов. — Ну, как любит говорить мой отец, на безрыбье и рак рыба. Заваривай, а уже потом буду тебя провожать назад домой.