***
Глубокая ночь, за шатром слышны звуки солдатских разговоров, смех и иногда ржание коня, будто мы на отдыхе, а не осаждаем крепость уже второй месяц. Я обмакнул кисточку в чернила и под тусклым светом свечи продолжил писать еще одно письмо-приглашение очередному наемничьему отряду, пока в мой шатер не зашел посетитель. — Вы совсем себя не бережете, Хосино-сама. — Все изначально так и задумывалось, Сато-сан. Как бы иронично это не звучало, я сохранил свои договоренности с Сато Джуном. Он действительно забыл предупредить нас о газе. Просто потому что… забылся. Столь обыденная вещь для человека, что десятилетия назад приобрел иммунитет к этому газу и банально не помнил, что дышит не обычным воздухом. — Ваша репутация среди наемников… — Здесь подпишусь не только я. Да и не успела еще весть распространится хоть как-то широко о том, куда делись прошлые отряды. — С огнем играете. — По-другому никак. Джун уселся на стул около меня, наше общение по меркам здешних устоев было уж очень фривольным, но не доставляло никаких проблем мне, а мой собеседник наоборот ценил это как очень широкий жест доверия. — Думаете, они будут соблюдать договоренности? — Частично. И не долгое время. Сейчас мы как пауки в банке. В палатку ворвался с растрепанными волосами и блестящими глазами еще один Сато, только Шин, моя правая рука как дайме. — Он прибыл! — Отлично, отлично, пойдемте, лично встретим такого гостя. — Не перестаю удивляться откуда у вас такие знакомства. Это же сам Араме Уэсуги*, и его вы заставили помочь нам. — Долг платежом красен, Шин. А Араме должен мне жизнь. — Ничего себе, а вы, я вижу, продумали все наперед, Хосино-сама. — Да, Сато-сан. Ты даже не представляешь насколько. Я лишь коротко усмехнулся и пошел встречать процессию одного из самых могущественных дайме на землях Учих. За те года, что мы не виделись, Араме смог очень сильно укрепить свои позиции и нажить много нового добра. Что уж говорить, если даже феодалы из тех, что напрямую подчинены нам, считаются с его мнением. Его процессия была грандиозной… по меркам этого времени. Огромная, вышколенная армия, многочисленные дары, слуги, украшения, наряды — все так и показывало, что это элита по сравнению с теми людьми, что его сейчас встречают. А именно многочисленные горные кланы региона Гор, и куча дайме из региона, подчиненного четверному союзу. Иными словами, те силы, что наиболее заинтересованы в ослаблении Амэ. И если первые иногда были одеты в шкуры животных, а их вожди всячески кланялись проезжающему на коне Араме, то вторые хотя бы имели намек на благородность, но все же кланялись иногда еще ниже, лебезя перед более могущественным собратом. Конфликт вокруг Амэ становится все более межрегиональным. Впрочем, это и неудивительно, учитывая, что прелюдия закончилась и скоро я столкнусь с основной причиной неприступности Амэ. И именно потому я и использовал словосочетание «как пауки в банке». Я пообещал за помощь этим людям весьма много. Именно им я рассылал письма и именно ради них затягивал переговоры, чтобы дать время собрать как можно больше войск. Вместе с тридцатитысячной армией Араме, здесь будет порядка ста пятидесяти тысяч воинов разной степени пригодности. А вот исполнять свои обещания ни я, ни они не собирались, мы очень ситуативные союзники. И только Араме действительно их исполнит. Он как раз подъехал в центр нашего лагеря, где его встречал я, и спешился, коротко поклонившись друг другу, мы отправились в мой шатер. Араме даже взглядом не удостоил ни одного из встречавших окромя меня. Мальчик вырос, стал жестче и расчетливее, это видно по его лицу. Лицу правителя. Весь тот гам, что создало его прибытие, быстро утих, я лишь коротко бросил несколько приказов о размещении его армии и обоза и оказался в шатре. — Всем выйти, — многочисленная свита и прислуга, как моя, так и Араме, либо была здесь, либо прошествовали за нами, а сейчас поспешно оставила нас. Церемониал. Араме коротко кивнул, и мы остались наедине. С моей стороны высочайшего доверия удостоился Шин и Джун, а со стороны Араме женщина, возможно, его жена, и седой старик, такой же как Шин. Наш самый близкий круг. — Приятно познакомиться, Уэсуги Араме. — Взаимно, Хосино Кенджи. Не ожидал что Учиха Мэсэйоши попросит не только помочь тебе, но и использовать его протекцию на тебе же. — Вы ведь сами знаете, с какими людьми мне завтра придется вести разговор. Для них вполне нормально зарубить кого-то на мирных переговорах. — Дикость этих варваров известна всем окружающим землям. — Если бы только их. Вести переговоры с варварскими государствами региона Гор ничем не легче. — Это ведь их окраины, чего вы ожидали? Впрочем, этим бедолагам жизненно важно улучшить поставки из Амэ, они будут отчаянно сражаться за вас. А от дайме, что проживают на территории четверного союза… вы уверены, что их шиноби уже не запустили руку в ваши дела? — Честно говоря, ситуация экстраординарная, но мне достаточно того права, что я буду командовать всей этой сворой в предстоящей битве. — Хотите загрести жар чужими руками? Одобряю. Я лишь усмехнулся. Иногда жар не нужно загребать, а как раз наоборот… повсеместный хаос позволяет ловить рыбку в мутной воде, но только не тогда когда этот хаос строго контролирован. — Араме-сан, вы весьма известны как один из самых успешных дайме. Не поделитесь, что для вас значит государство? Мы уже уселись за стол и стали трапезничать, ведя разговор на отвлеченные темы. Параллельно мы представили друг другу свой ближний круг. Как я и думал, женщина оказалась женой Араме, она не блистала красотой, в отличие от ума, а старик был родственником Араме, причём не знатным, учитывая, что сам Араме был бастардом. Он явно накинул мне несколько очков, когда я не побрезговал обменяться любезностями с этим человеком. — Вопрос легок. Государство — это я. Я воплощаю замыслы, я веду людей, я реализую величие своей династии и мои люди должны испытывать гордость от того, что они мои подданные. А как вы считаете? — Хм-м… вы ответили за свое государство, но не за государство как концепт. Моё ничем не отличается от вашего. Но государство это совокупность всех людей. — А-ха-ха-ха-ха-ха. Простите, я не смеюсь с вас, Кенджи-сан, но я следил за вами. Ваши военные успехи одни из самых впечатляющих из всех ныне живущих, а стиль правления отличается деспотией даже большего уровня, чем моя. Ваш ответ странен. Даже в известных мне городах-государствах, где некоторые из слоев населения задействованы в политической жизни, никто не скажет за всех, в особенности за рабов, бедняков, крестьян, они ведь тоже люди. Претворение идеи одного в жизнь, то есть правителя, это цель государства и его концепт, но вы никогда не превратите государство во что-то жизнеспособное, пытаясь удовлетворить желания многих, особенно черни. Потому все республики, будь они аристократические, олигархические или даже крестьянские, обречены никогда не выйти за пределы одного города. Даже Амэ. Будущее лежит в сильной монархии и борьбе личностей. Тот, кто лучше заточит свой «меч», тот и восторжествует. Вы можете назвать чернь частью государства, но не государством, как органичной частью для меча есть ножны, но они не есть мечом. — Занятно, — Араме являлся прекрасным порождением своей эпохи, — а вы не думали, что такое государство обречено, если не сделать всех той частью, что будет влиять на его политику? — Объяснитесь. — Скажите, у вас достаточно грамотных кадров? Вы хорошо контролируете свои территории? Слушаются ли вас ваши вассалы, или мыслят вашими категориями и попытаются реализовать свои амбиции в любой момент? — Вы противоречите сами себе. Это и есть государство. Только лучший должен вести за собой остальных. Если меня свергнут, так тому и быть. — Нет, я не об этом, — я отхлебнул с чашки чая, что поднес слуга, и уставился на задумчивого Араме, — как думаете, сумеете ли вы сохранить свои достижения, если люди не будут испытывать принадлежность к вашему государству? Допустим, вы объедините регион. Но что станет теми скрепами, объединяющими всех людей? Предвосхищая ваш ответ, что это будете вы и ваша династия, но разве так вы не станете больным человеком, издыхающим от внутренних болезней? — Объяснитесь. Я не пойму, куда ведут ваши словесные кружева. — Контроль огромной территории вынуждает вас иметь огромное количество обученных кадров, лояльных кадров, нужное количество которых вы не сможете взять из аристократии. Их банально не хватит, в особенности если учитывать перспективу, развитие технологий и возрастание количества населения. Может, и не сразу, но в конечном итоге вам суждено стать гигантом на глиняных ногах. Но можно возвысить чернь, обучить их письму и счету, найти опору в них и найти опору в идее, идее, которая, как самый крепкий клей, объединит все сословия и таким образом обеспечит выживание государства. Но образование и идея требуют того, чтобы человек чувствовал себя причастным, имел возможность хоть как-то влиять на жизнь этого государства. И если будет так, то ваше государство не упадет под натиском времени, или если хотите проще, глупого наследника на троне, который утратит все за несколько десятилетий. Сами подумайте, если мы сможем выбирать на пост правителя лучшего кандидата, следующего интересу идеи, то его власть будет стабильной при условии что это основополагающая скрепа государства. Которая, в отличие от вас, меня и даже ваших и моих потомков переживет всех нас. Представьте себе монолитное государство, которое никогда не исчезнет и которое всегда восстанет из пепла. Ведь идею не зарубить мечом в отличие от человека и не застрелить из лука. Что вы думаете об этом? Араме задумался, целый час он только ел, слушал музыку, наблюдал за представлениями каких-то шутов-актеров. Уже когда начинало светать, он спросил меня. — Вы хотите предложить мне стать частью этой идеи? — Да. — Тогда расскажите мне о ней. И ваши мысли… Я читал их в одном занимательном трактате «О благоденстве». Не вашего случайно авторства? Очень утопично. — О, это будет долгий разговор, вы когда-нибудь слышали о Германии, Франции, Великобритании, Китае, Соединённых Штатах, Японии или России? — Впервые слышу название всех этих стран. — А о народе, национализме или космополитизме? — Араме промолчал, — что ж, тогда я думаю мой рассказ будет занятным и очень и очень долгим. Но во времени мы ведь не стеснены.***
Мы проговорили с Араме долго, всю ночь, поспав лишь несколько часов, и я не рассказал и десятой части того, что хотел. Я не собирался оставлять потомков, монархия как форма правления меня не прельщала, если я хочу добиться своей цели, мне нужны войны только на начальном этапе. Впрочем, сейчас это наименьшая из моих забот. Этот день все запомнят надолго. Вскоре все в лагере ощутили, как задрожала земля, а на горизонте можно было увидеть вздымающиеся клубы пыли. И всадники, десятки тысяч всадников и их силуэты проглядывались сквозь пыль. Пустынная орда прибыла защищать свою наибольшую кормушку. И именно она есть основной причиной провала всех осад Амэ. Никто еще не одолевал такую силу. Послышался звук горна, сам вид наших противников, расположившихся за соседней речкой, внушал ужас, и не только им, но и своей воинской славой. Кровожадные вышколенные всадники в хорошей экипировке, которые своих противников воспринимают не больше чем скот, который нужно загнать и зарубить. Во взглядах смуглых пустынных всадников читалось превосходство. Их крики и издевки неплохо подкашивали мораль всех присутствующих здесь войск. Впору было подумать, что прямо сейчас на нас нападут и вырежут как свиней, но пересечение реки и болотистая местность на моей стороне, мы б успели приготовиться. Я отвел перед этим войска, выбрав нужное поле сражения. Да и не будет сейчас никакого боя. Мне уже приходило несколько писем от хана с желанием встретиться и поговорить, не проливая кровь. Причем писем приказного характера, как и «искренних пожеланий» явиться почти одному без свиты. Что ж, без проблем, я уже был экипирован и готовился запрыгнуть на лошадь и отправиться в ставку на разговор, как и Араме вместе со мной. — Это будет самое занимательное приключение в моей жизни. — То ли еще будет, Араме. Поехали, хан нас уже заждался. — Не боишься, что он голову тебе за это отрубит? — Титул кагана это чучело, что скоро и так умрет, явно не заслужило. — Хах, ну что ж, тогда вперед.