***
Каждую секунду она думала о случившемся, и знала, что это не выйдет у нее из головы еще очень долго, ведь подобное не забывается. Она не была готова к подобному, пока рядом с ней был Джером, и на что, интересно, она надеялась в этом месте? Что обретет друзей и будет скакать вместе с ними на зеленой лужайке? «Очнись, Джейн» - говорила она сама себе, - «здесь живут убийцы, а не милые единороги». Она задрожала, не сумев справиться, с нахлынувшим на нее, ужасом. Все разрушилось в один миг, все детские надежды, мечты на то, что этого мальчишку можно исправить – исчезли. Убийство Лайлы хоть и не входило в перечень допустимых вещей, но Джейн знала, что частично, женщина этого заслуживала. Кто знает, если бы она любила своё дитя так же, как выпивку, возможно, дурные гены Джерома, так никогда и не проявились бы. На сотую часть секунды, Джейн стало жалко его, ведь он никогда не знал о материнской любви, но жалость пропала моментально, когда она снова перемотала случившееся в голове, едва не сломавшее её окончательно. Она вздрогнула, услышав тяжелые шаги в коридоре, даже боясь представить, что её ждет. К счастью, очередной акт насилия над ней был отложен, но трясти её от этого не перестало. Это был неизвестный мужчина. Он протянул ей медицинскую хирургическую форму, от которой приятно пахло больницей. Так Джейн называла этот запах. Запах лекарств, растворов и стерильных инструментов. Она ничего не говорила охранникам, ведущим её в ту самую комнатку, где когда-то она сделала выбор, став убийцей. Ей все понятно и без этого, и когда она оказалась внутри, то удивилась лишь немного. На хирургическом столе лежал мужчина, лет тридцати, напичканный чем-то психотропным, скорее всего, под местной анестезией, ведь несмотря на его неподвижность – его глаза были открыты и не моргали. Она осмотрела будущего пациента, и тяжело вздохнула. Ничего хорошего здесь не происходило, однозначно. К нему было присоединено так много механики и датчиков, что Джейн вспомнила названия далеко не всех. Рядом с ней, помимо Тео, стоял еще один мужчина, который по возрасту, годился ей в отцы. Его лицо казалось ей знакомым, но она не могла вспомнить, где она видела его прежде. — Мне нужно, чтобы вы зашили ему внутрь бомбу, - произнёс Галаван, разглядывая спящую жертву перед собой. — Можете не торопиться, но чем быстрее вы справитесь, тем быстрее получите свободу. — И все? Вы отпустите меня? Позволите уйти? – тон Джейн был недоверчивым. Еще бы. После всего, что ей пришлось здесь пережить. — Разумеется, Вам придется держать язык за зубами, если хотите сохранить оставшиеся вам деньки в целости и сохранности, - мужчина улыбнулся, подходя к девушке. Он поднял ладонь и осторожно убрал выбившийся локон волос ей за ухо. — Молодость всегда прекрасна, и не заставляйте меня, оборвать Вашу жизнь на самом интересном. Он ушел, оставляя Джейн и её коллегу в очередной раз с непростой задачей. Одно дело зашивать уже мертвого человека, но совсем другое – вскрывать живого, да еще и помещать в него небольшой взрывчатый заряд. Она несколько минут смотрела на вздутый живот мужчины, понимая, что сейчас на кону как минимум три жизни, а скоро, будет и того больше. — Я Коллинз, - произнёс мужчина в белоснежном халате, от которого пахло спиртом и едва уловимым запахом перегара. Джейн несколько раз прокручивала в голове его имя, и, наконец-то, вспомнила. Роберт Коллинз – когда-то гениальный хирург Готэма, вспоровший несколько лет назад с десяток пациентов, после несчастного случая на работе. Она проходила его случай во время обучения, и все наставники девушки, как один утверждали, что это редкий случай контролируемой паранойи. Внешне Коллинз выглядел обычно, и не выдавал в себе психа, но Джейн прекрасно была осведомлена о его искусном обращении со скальпелем. Ей доводилось видеть его эксперименты в живую, упакованные в стерилизованные большие банки, тех частей тела людей, что удавалось найти. Он умело сшивал между собой конечности и группы внутренних органов разных типов, доставая материал, как из живых людей, так и выкапывая его из могил. Она тоже представилась ему, но Роберт больше не выказывал желания говорить. Он приступил к работе, вспарывая живот лежащего перед ним мужчины, острым скальпелем. Каждое его движение отточено – сказывались десятки лет практики, и это завораживало Джейн. Она никогда прежде не видела хирургов в работе так близко, и ей не хотелось вмешиваться. — Когда я закончу – зашей его, - произнёс Коллинз. Это звучало странно, ведь мужчина с такой легкостью проводил операцию, словно был создан для этого. Роберт не спешил, делал все осторожно, с ювелирной точностью. Спустя некоторое время, он вырезал одну из почек, помещая вместо нее заряд. Джейн казалось, что операция длилась всего несколько минут, но на деле, проходили часы. Коллинз почти все делал сам, и оставалась такая мелочь, что справится любой, кто хоть раз держал в руке иголку. Когда мужчина в последний раз перепроверил свою работу, убедившись, что все сделал верно, ближе к концу операции, его руки начали трястись. Сначала это было похоже на легкий озноб, но с каждой минутой, тремор нарастал, и ладони Коллинза трясло так, словно он отряхивал руки. Теперь Джейн поняла, о чем шла речь. Она вспомнила уголовные дела, которые завели на него, и речь тут шла не об усталости рук. Каждый его опыт длился как единицы минут, так и долгие часы, и всегда заканчивались одним и тем же. Если жертва не умирала на операционном столе сразу, то уходила в мир иной от кровотечения или болевого шока. Когда Коллинз отошел от стола, Джейн заняла его место и приступила к наложению швов. Её руки тоже тряслись от волнения и страха, правда, не так сильно, как у Роберта, но даже в такой ситуации, у нее получились ровные, аккуратные узлы. — Жаль мы познакомились с Вами так поздно, - произнёс Коллинз. Дрожь в его руках теперь была едва заметной, но еще не прошла окончательно. — Приятно было работать с Вами. Слова Коллинза вызывали подозрение, как и его тон. Что-то Джейн во всем этом не нравилось, и заставляло насторожиться. Она словно предчувствовала беду, крадущуюся позади. Что-то заставило её спрятать один из уже не стерильных скальпелей в брюки, когда за ней пришли. Не зная, куда её ведут, Джейн вела себя тихо, начиная испытывать неизвестно откуда взявшееся беспокойство. Наверное, так себя ощущали животные, которых вели на убой. Не ведающие, что впереди, но точно знающие, что смерть дышит им прямо в затылок. Её привели в ту самую гостиную, с чего началось её приключение в этом месте. Её пробрала дрожь, когда она увидела Джерома, лицо которого было залито кровью. Кто-то явно постарался, разбив ему нос у переносицы, и девушка внутри радовалась тому, что не единственная в этом мире, желающая Валеске смерти. Рыжеволосый мял в руках влажную хлопчатую столовую салфетку, прикладывал её к лицу, и несколько раз провёл под носом. Засохшая кровь отходила с трудом, и даже после нескольких упертых телодвижений Джерома, тонкие кровавые полосы все еще виднелись на его лице. Он отмоет их позже, сейчас это не имеет значения. Кинув на пол окровавленный кусок ткани, Валеска быстрыми, длинными шагами приблизился к девушке и остановился от нее в нескольких сантиметрах, когда к его шее она приставила скальпель. — Подойдешь ближе – убью, - произнесла она, не скрывая свою ненависть к Джерому. В ушах стучало от злобы, руки тряслись, охватываемые яростью, и она сама не понимала, почему все еще не всадила инструмент ему в шею. Хотелось бы ей прямо сейчас выполнить свою угрозу, да вот только, поплатится за это. Он нужен Галавану живым, ведь от мертвого психа едва ли будет толк. — Хотел бы я снова поиграть в маньяка и жертву, да времени на это нет, - его голос звучал тихо, взволнованно. Что-то изменилось. — Послушай меня, если хочешь жить. — С какой это стати? – она чуть не сорвалась на крик, но когда он шикнул на нее и попросил говорить потише, Джейн немного сбавила тон. Все это было по меньшей мере странно. Она с трудом боролась с искушением, чтобы отомстить ему за всё, но смерть была бы для него, слишком простым решением. — Ты пытался… Она не могла произнести этого. Замолкла на середине предложения, вспоминая это утро. «Изнасиловать, Джейн. Это ведь так просто сказать. Изнасиловать», - пронеслись мысли в её голове. Глупая, маленькая, наивная частичка внутри неё всегда надеялась, что в этом Валеске еще осталось что-то хорошее, способное на добро. Но постепенно надежда угасала, а сегодня, затухла полностью. Она верила, что, несмотря на все его гадости, которые он проворачивал с ней, все обидные и больные вещи, он никогда не переступит черту подобного. Но он переступил. — Можешь не верить мне, я это заслужил, - он смотрел Джейн в глаза, и на его лице показалась такая чужая, прежде невиданная эмоция. Что-то отдаленно напоминающее не наигранное страдание. Очередная хорошая актерская игра? — Но я бы не прикоснулся к тебе, если бы ты сама не захотела. — Хочешь сказать, что мои крики были сексуальными воплями от желания? – она закричала, оскалилась и надавила скальпелем на его кожу чуть сильнее. Острое лезвие с легкостью разрезало кожу, и наружу показались капли крови, но Джером едва ли заметил это. Как же ей хотелось прирезать его. — Я не угадал со временем и местом, мой недочет, - он закатил глаза и схватил руку девушки, отводя лезвие инструмента от своей шеи, и бросил его в сторону. Теперь она беззащитна перед ним. — Но я знаю, что ты помешана на мне также, как и я на тебе. Признайся, что даже спустя столько лет, я нужен тебе, и все что происходит между нами – глоток свежего воздуха. Ты ведь любишь меня. Он словно не спрашивал, утверждал. — Ненависть – вот что я ощущаю к тебе, - Джейн видела, как он медленно приближался к ней, и хотела было уйти, убежать как можно дальше, скорее, выхватить у охранников пистолет и выстрелить ему в голову. Но опоздала. Её реакция была немного медленнее движений Джерома, и он ловко оказался рядом снова, обнимая одной рукой её за талию, а другой стал удерживать её лицо, заставляя девушку смотреть ему в глаза. Она попыталась оттолкнуть его, уперлась руками ему в грудь, но он словно не обращал на это внимания. Даже когда она ударила его по лицу, оставила несколько пощечин - Джером оставался беспристрастным. — Ненависть – потрясающее чувство, особенно тогда, когда перерастает в любовь, - он усмехался, наслаждаясь её жалкими попытками освободиться. Внутри него нарастало желание обладать ею, дышать ею, наслаждаться каждым её прикосновением, сводящим его с ума. — Ты не знаешь что это такое. Ты никого и никогда не любил, - её слова ни капли его не задевали. Он и правда никого не любил в своей жизни, ведь это пустая трата времени, по сравнению с более безумными и безграничными чувствами. — Ох, как же ты, чертовски, права, - его губы растянулись в злобной, коварной улыбке. — Обожаю, когда ты говоришь верные вещи, любимая. Его слова вызвали неприятную дрожь в теле Доннел. Он начал кружить девушку в танце, все еще крепко удерживая одной рукой, и, ведя её ладонь, другой. Его смех эхом отражался от стен, и мучительно проникал под кожу, отравляя. Когда он остановился и наклонил Джейн спиной вниз, подобно аргентинскому танго, она шумно выдохнула. — Я не буду врать тебе, ведь в этом нет смысла, - говорил он, едва касаясь губами её шеи. Дыхание Джерома на коже девушки вызывало мурашки, заставляя трепетать все её тело. Она не знала, что чувствовала к нему теперь. Не симпатию, но и не ненависть. Он слишком долго морочил ей мозги. — Я, правда, никогда не любил тебя, но не расстраивайся. Мои чувства к тебе нельзя сопоставить ни одним шаблонам, - он медленно провел кончиком носа по её скуле, поднимаясь вверх до самого подбородка, оставляя на каждом сантиметре нежной, бархатистой кожи девушки, горячий поцелуй. Когда он поставил её ноги, то видел смятение в её глазах. Знал, что она не может полюбить такого как он, но что мешает ему заставить? О, да, это был бы самый потрясающий момент в его жизни. Что может быть прекрасней? — Я думаю, ты догадываешься, что Галаван не отпустит тебя живой, - он произнес то, о чем Джейн боялась подумать, но догадывалась, что подобный финал был бы вполне правдоподобным. — И если будешь меня слушать, мы отложим твою смерть в дальний ящик. — И что ты предлагаешь мне делать? – её вопрос ненадолго поставил его в тупик, и лишь когда он услышал шаги, приближающиеся к комнате, то ответил ей. — Не сопротивляйся, я постараюсь не сделать больно, - он посмотрел ей в глаза, и ненадолго, она увидела в нем того самого мальчишку, который когда-то еще не переходил грань ко злу. Снова. — Прости, что причинил тебе боль. Мне сорвало крышу, когда я услышал его имя, - он сожалел о содеянном, но был искренен ли он с Джейн? Его руки опустились на её ягодицы и сжали их. — Поцелуй меня так, словно еще никого и никогда так не любила. Он припал к её губам, вовлекая в очередную, безумную авантюру. Все чувства, ощущения распалились у обоих до предела. Его нос снова начал кровоточить, но ни Джером, ни Джейн, не замечали этого. Поцелуй с привкусом крови вызвал у парочки зверский, животный аппетит. Она кусала его губы, отвечала на развратные поцелуи, и когда его руки по-хозяйски изучали её тело, забираясь под одежду, с губ девушки сорвался стон. Она почувствовала, как напрягается его мужское достоинство, и поняла, что начала краснеть. Доннел еще тогда не знала, как сильно она желанна для него, и умей она пользоваться своей женской привлекательностью во благо себе, он сделал ради неё все, что она смогла бы пожелать. Джером грубо впился пальцами в бедра Джейн, приподнимая и усаживая девушку на край письменного стола, тоскливо стоящем в углу. Он пристроился между её ног, и на удивление, она позволила ему это. Всего лишь жалкие поцелуи и прикосновения, а сколько желания они вызвали у него, и подумать страшно. У него почти снесло крышу, когда дверь в комнату шумно открылась и на пороге показался разочарованный Тео Галаван. Он разозлился еще больше, осознав, что в его доме едва не устраивают публичный дом. — Не хочу мешать вашему извращенному союзу, но сегодня у нас грандиозные планы, если никто не забыл, - мужчина посмотрел поочередно на парочку с неприкрытым раздражением. — Идем, Джером. Нам некогда отвлекаться на вольности. Галаван окинул Джейн с головы до ног, чем вызвал у девушки возмущение, но Джером не дал ей сказать ни слова, перебивая. — Джейн пойдет со мной, - ответил мужчине Валеска слишком вольно, и, осознав свою ошибку, тут же исправился. — Я хочу, чтобы она пошла со мной. — С тобой будет работать Барбара, и это не обсуждается, - Тео попытался пресечь все попытки спорить с ним. — Никто не говорил о месте на сцене, - улыбнулся Валеска. — Ей будет достаточно первого ряда.***
Прошли почти сутки. Джейн никогда прежде не бывала на светских приемах, и чувствовала себя некомфортно в слишком узком, сдавливающим тело, платье. Черное, на ладонь выше колена, оно подчеркивало изящную фигуру девушки, заставляя любоваться ею, даже избалованного на женское внимание, Галавана. Волосы Джейн были аккуратно собраны в высокий пучок, выпуская лишь несколько непослушных прядей. Она и правда выглядела «неплохо», на её взгляд, и когда губы Джерома опустились на её обнаженное плечо, она вздрогнула. — Ты самая красивая сегодня, - произнес Валеска, разглядывая девушку через отражение в зеркале. — Всегда была самой красивой, но сегодня, выглядишь по-особенному. — Спасибо, Джером, - безэмоционально, сухо ответила ему Джейн, когда его рука прошлась по её боку, останавливаясь на бедре. — Нам пора. — Не забудь одну маленькую деталь, - он вложил в руку девушки её телефон. — Мне бы не хотелось потерять тебя после представления. Он поцеловал её в шею под ухом и позволил уйти. Джейн не знала, что это был последний раз, когда она видела его таким, и, словно, предчувствуя это, напоследок, обернулась.***
Доннел ощущала себя лишней на этом приеме богатеньких, избалованных персон. Словно невидимка, она проскользнула между ними, оставаясь незамеченной. Издалека она видела нескольких знакомых ей лиц, но не решалась подойти. Галаван был ей противен настолько, что она держалась от него как можно дальше, стараясь не попадаться ему на глаза. Где-то недалеко она заметила Лесли Томпсон, но и к ней Джейн не решалась приблизиться. Коллега, непременно, будет задавать слишком много ненужных вопросов, на которые Джейн не сможет ответить верно. Хоть ей и пришлось выучить несколько хитрых, скользких фраз о её исчезновении, она не была уверена, что не проболтается, и не выдаст себя с потрохами, и тогда, её точно ждет смерть. То тут, то там, она слышала обрывки ничего не значащих для нее фраз, и не вникала ни в чьи беседы. Она здесь не для этого. Если ей удастся выжить этим вечером - она получит свободу, вот только, еще не знает, какой ценой. Доннел медленно приблизилась к столику, который был предназначен для неё, и не знакомой для девушки, пожилой парочки. Дама, годящаяся ей в бабушки выглядела роскошно, и Джейн чувствовала себя рядом с ней неуютно. Мужчина, за этим столиком, хоть и выглядит вполне обычно, но Джейн была уверена, его смокинг стоил дороже, чем все вместе взятое, что имела девушка. Когда погас свет и на сцене появился фокусник, Доннел усмехнулась - Джером выглядел забавно, с наклеенной, нелепой бородой и черной повязкой на глазах. Конечно, сразу и не узнать его, но Джейн была осведомлена обо всем, что должно произойти в ближайшие минуты. Почти обо всем. Она следила за Валеской, не могла оторвать от него своего взгляда, и улыбалась, пока он показывал на сцене фокусы. Никто из присутствующих еще не знал, что перед ними самый беспощадный, знаменитый убийца, способный на очень редкие моменты жалости. И то, это распространялось только на Доннел. И никого больше. Ей было страшно представить, сколько людей он уже убивал, и сколько погибнет от его рук сегодня. Девушку начало потряхивать, когда представление резко оборвалось, под непрерывные выстрелы пистолетов и громкие, испуганные крики. Она знала, что нужно вести себя тихо, и не покидать своего места. Мужчина и женщина, которые сидели за столиком рядом с Джейн, бросились в испуганных криках к выходу, и уже через несколько секунд их тела мертвым грузом пали на пол, поливая своей кровью блестящий, отполированный пол. В другом конце зала что-то взорвалось, и половину гостей обсыпало красными, липкими кусками плоти. Она не видела как это произошло, не видела, что это вообще было, лишь знала - это, частично, и её работа тоже. Джером прекрасно играл свою роль маньяка, и даже почти по-настоящему смеялся в лицо Галавану, который пытался строить из себя героя. Теперь Джейн стало ясно, для чего ему нужна была вся эта команда "маньяков", вот только из всего коллектива, в живых теперь было только двое. Джером и Барбара. Джейн, к счастью, так и не стала частью их безумной, ненормальной семейки. И вот сейчас, ей оставалось только наблюдать за представлением и молчать. Она видела, как Брюс Уэйн, под требованием Валески, шел к сцене, и практически жертвовал собой, чтобы предотвратить массовые убийства. Джейн не ведала, откуда в юноше, было столько смелости, ведь он был намного младше нее, но так уверенно шел к сцене, словно знал, что ему ничего не угрожает. Словно это не его все время пытались убить такие, как Джером. Повесить голову Брюса над камином - вот было бы достойное достижение для психопата, но Валеска медлил. Он приставил нож к горлу богатенького мальчика и что-то прошептал ему на ухо, от чего лицо Уэйна исказилось гримасой боли и страдания. Рыжий упивался чужими мучениями, и теперь Джейн поняла, как выглядела со стороны, когда Джером проделывал с ней то же самое. Значит, не она первая, не она последняя. Джером почти провел лезвием по горлу Брюса, желая прервать жизнь мальчишки, как его со спины окликнули. Галаван стоял позади, и выглядел озлобленным, рассерженным. Что-то явно пошло не по плану. И тут произошло то, что принесло Джейн как оглушающую боль, так и долгожданное облегчение, одновременно. Тео не медлил, и резким движением загнал что-то острое, короткое в шею Валески, упиваясь его быстрой, мучительной смертью. Джейн вскрикнула, одна из немногих, но не поднялась с места, зажимая рот руками. Она не могла пошевелиться, и ей оставалось только наблюдать за тем, как горячая, липкая кровь Джерома текла из раны в шее, заливая его лицо. Он хрипел, не произносил ни слова, и в последний миг перед смертью, растянул губы в пугающей, широкой улыбке, которая навечно застыла на его изуродованном, безумном лице.