Полукровка

Очнулась я от холода. Ноги и руки затекли. Плечи, спина, лопатки и бока болели, будто на них кто-то довольно долго и нудно топтался. Пальцы вообще чувствоваться не хотели. Голова лежала на чём-то плоском и это «что-то плоское» явно когда-то было живым. Окочурилось, видимо, недавно... Я соизволила открыть глаза и увидела, что одной рукой до сих пор прижимаю к себе Киа, а в другой сжимаю окровавленный кинжал. Пыталась сфокусировать взгляд на рукахи выяснила, что они все испачканы в крови. Я решила подняться и осмотреться. Вокруг меня были разбросаны изуродованные тела разных личностей. В голове стали медленно всплывать воспоминания. Оказалось, что это моих лапок дело. Я без сожаления вздохнула и, непонятно зачем, посмотрела на свою «подушку». Лучше б я этого не делала: на земле лежал мёртвый Лел. На нём было не меньше дюжины ран, по форме напоминающих мой кинжал. Я тупо смотрела и не могла в это поверить. Да, Лел. Да, мёртвый. Но почему ты, скот, сдох?! Ты же живучая тварь! Почему? Какого чёрта ты помер, гад? Какого чёрта ты не подох тогда? Почему именно сейчас?! Зачем?! Я почувствовала дикую боль в душе, хотелось плакать от безнадёжности. Но ведь слёз-то нет - высохли они все... От этого стало ещё хуже. Я не знаю орала или нет, но психи меня били конкретные… Хорошенько попсиховав, я сказала Лелу-мертвяку ещё парочку «лестных» слов и пошла куда глаза глядят, пытаясь понять что же всё-таки произошло. А произоёл какой-то бред, состоявший в том, что я собственноручно прирезала бритого. С одой стороны я чувствовала себя виноватой, но с другой виноват был бритый. Если бы он не захотел смерти, то не получил бы её. Так вот этим-то аргументом я и утешила себя любимую. -Сам виноват...Защищаться надо, - я, вздохнув, пожала плечами и решила найти что-нибудь поесть. Домой возвращаться не хотелось, так как трупы виделись везде и всюду. Бок, в который воткнулась иголка того пацана наркоманского вида, болел и пух, а через несколько дней приобрёл нежно-фиолетовый оттенок. Неоднократно я пыталась его вспороть, но кинжал застревал, не заходя и на миллиметр, причиняя дикую боль. По этим признакам до меня дошло, что это татуировка смерти. Эта болезнь была смертельна. Никто не знал как её лечить, но где-то, в очень-очень старых тёмнолордовских книгах, правда, только жрецов Тартары, написано, что её можно вылечить натирая больное место кровью ребёнка, которому ещё не исполнилось семи лет. Это если наружная, а если внутренняя, то эту кровь надо пить. Судя по всему, у меня была внутренняя. «Чёрт, ну и где мне тут кровь взять? У трупиков одолжить? Правда, было б у кого одалживать...А вдруг?»- размышляла я, бредя по заросшей дорожке. Протаскавшись по кладбищу ещё несколько дней, я окончательно убедилась, что у меня внутренняя и что кровь найти тут мне не суждено. В подтверждение наличия внутренней, с бока начала слезать кожа и корчиться, как сжигаемая бумага. Боль была жуткая. Чтобы хоть как-то её заглушить, мне приходилось глубоко резать себе руки и ноги и продираться сквозь колючие кустарники. Этот метод пока спасал, но на пижаме появились дырки и она почти вся порвалась. Точнее порвались шорты и низ майки. У Киа разошёлся шов на лапе, и клочки синтепона оставались болтаться на колючках и ветках. Я уже отчаялась найти кровь мелкого, когда вдруг совершенно случайно наткнулась на мелкую девчонку. Она сидела на траве под деревом и вся дрожала. Я решила подойти к ней поближе, но она шарахнулась от меня, как от чумной. Мне это не понравилось. Как-никак мне нужна кровь, а эта самая кровь убегает от меня! Наглость! Немного подумав, я решила прибегнуть к хитрости. -Да не бойся ты. Солдат ребёнка не обидит, - как можно спокойней сказала я. -Ты кто? - спросила меня девчонка. -Во всяком случае не оживший труп и не Мёртвый Лорд. Ты что тут делаешь? -Я заблудилась. А ты? -Такая же история. Кстати, тебе сколько лет? -Пять. Я Милика Алая. Мой папа Алфей, - девчонка оказалась слишком разговорчивой. Я недобро усмехнулась. Дочечка Алфея... Это интересно, особенно в плане убийства. Как-никак, а отправить ко всем чертям собачьим эту мелочь было бы хорошо. Как говорится, мелочь, а приятно. Думаю, дядя не сильно обидится, если я немного сокращу его многочисленное потомство. -Я могу тебе помочь от сюда выбраться, - не дёрнувшись начала врать я. -Как ?- просияла мелкая. -Этот щенок тебе поможет. Он не помогает мне, потому что я его первая хозяйка. Держи.- я протянула ей Киа. Девчонка схватила щенка и собралась уже убежать. В моей руке появился кинжал. Я особо церемонится не стала и неуловимым движением метнула его ей в спину. Мелкая дёрнулась, на мгновение застыла и рухнула на землю, как скошенная газонокосилкой травинка. Я быстро подошла к ней и, выдернув кинжал из спины, перевернула её лицом в небо. Она была ещё жива. -Зачем?- чуть слышно спросила она. -Болею. Кровь нужна. А эта собачка - обычная игрушка. - безразлично сказала я. Сказав это, я вскрыла ей вены на руке. Девчонка задёргалась, глаза её стали огроменными. Она жадно заглатывала воздух, дёргалась, впиваясь пальцами в землю. А кровь хлестала тугим ручьём из раны. Я припала губами к ней и жадно пила кровь. На вкус она мне не очень понравилась - какая-то горьковато-сладкая, с малиновым привкусом. Я чувствовала, как стекает кровь с губ на подбородок, а с него капает на майку, шорты, ноги. Мне это нравилось. Если честно, то я никогда прежде не пробовала кровь. Ну кроме своей, естественно. Боль в боку стала стихать. Захотелось пожить ещё немного, например, до тех пор, пока любимого дядю на тот свет не отправлю. А потом... А потом суп с котом! Короче, посмотрим. Я соизволила обратить внимание на девчонку. Жива... Вот же живучая, собака! -Ну что же, раз ты так не хочешь умирать, то, думаю, ты сможешь обрадовать своего папахена своим появлением. Надеюсь, он обрадуется, увидев свою доченьку дохлой. Увидишь папочку, передашь от меня привет.- злобно усмехнулась я. С этими словами я вскрывала ей остальные вены, не забыв перерезать сухожилия. Потом, перевернув на живот, сломала ей позвоночник в нескольких местах, после чего кинула девчонку в терновый куст и отправилась восвояси, насвистывая одну старинную песенку с чёрным юмором. Дня через два боль воскресла снова и с новой силой. Теперь я вообще мало соображала, что делаю. Двигалась будто на пульте управления. Вроде и сама, а вроде и не сама, и чёрт поймёшь как! Будто в полусне. И с реальностью не соприкасаешься и во сне-то, собственно, не прибываешь. При одной только мысли о еде меня начинало тошнить. Живот сильно подвело, бок начал подгнивать, а вспороть не получалось. Кинжал застревал, как и раньше, зато причинял дикую боль. Вот спрашивается: какой козлина вывел эту гадость? Ненавижу! Через несколько дней после пробуждения боли, я вышла на трассу. Спокойно перейти мне её не дали. До моего слуха долетел приглушённый визг тормозов, потом последовал сильный толчок в больной бок. Что-то лопнуло и потекло по ногам на асфальт. Я упала, и всё. Дальше мрак и воспоминания из детства, те последние дни моего пребывания дома.