Полюбить Бродягу

      Странное неуместное чувство предвкушения охватило Лиру, когда она, стоя посреди темного зала, наблюдала за тем, как самый жестокий волшебник своего времени откидывает с лица капюшон.       Голос Эйвери, представлявший её Волан-де-морту, доносился до неё словно откуда-то из глубины, потому что в ушах звучал гомон собственных мыслей.       Она с жадным интересом разглядывала лицо, о котором ходит столько слухов, и, кажется, начинала понимать, почему у волшебников не получается сойтись во мнении о красоте или уродстве этого мага. Волан-де-морт выглядел гораздо моложе своего возраста, что наверняка было результатом магического воздействия. Его до жути бледная кожа подчеркивала кровяные сетки капилляров, испещривших оба глаза. Многочисленные шрамы на лице были похожи на следы сильного ожога, но даже сквозь эти уродства проглядывались правильные черты лица: высокие острые скулы, тонкий нос, сильный подбородок, общая симметрия черт. Определенно он был очень красив когда-то, но его гнилая душа со временем находила всё более яркое отображение и во внешности.       Пробежавшись взглядом по залу, Лира отметила, что на этой встрече присутствуют совсем немногие. Приближенные? Или просто те, кто оказался под рукой? Вряд ли попытка её завербовать была для них важным поводом к собранию. По первому взгляду девушка узнала немногих, большинство Пожирателей были в масках, исключение составляли лишь Эйвери, Регулус и Беллатриса Лестрейндж. О последней Лира успела наслушаться кучу слухов и сплетен, было бы приуменьшением сказать, что Беллатриса слыла безбашенной ведьмой. Другим занимательным слухом была её нездоровая одержимость своим предводителем — Волан-де-мортом. Лира поняла, что этот слух правдив всего за пару минут, достаточно было понаблюдать, как Беллатриса смотрит на него, как с обожанием ловит каждое слово и каждый взгляд.       — Не стесняйся, подойди поближе, дитя, — низкий почти шипящий голос волшебника отозвался мурашками на теле Лиры.       Девушка не знала, чего ожидать от этой встречи, это был тот редкий случай, когда знать заранее не значило иметь преимущество. Она знала многое о Волан-де-морте по поступкам его последователей, но это не помогало, а лишь вселяло страх и нервозность.       Стараясь держать лицо, она сделала несколько шагов ему навстречу, всё ещё сохраняя дистанцию.       — Ближе, я хочу как следует рассмотреть тебя, — он вытянул вперёд руку, подзывая подойти вплотную.       — Тебя не учили манерам? Поклонись, когда к тебе обращается Тёмный Лорд! — раздражённо взвизгнула Беллатриса, прожигая Лиру недобрым взглядом.       — Подожди, моя дорогая Беллатриса. Разве не видишь, девочка растерялась. Не каждый день решается твоя судьба.       Услышав из его уст «дорогая», Лестрейндж зарделась и довольно замолчала.       Лира пыталась мысленно убедить себя, что она справится с ситуацией, что бы не случилось. Набрав в грудь воздуха, она за несколько шагов избавилась от дистанции между ними.       — Очень хорошо, — он продолжал держать руку протянутой, развернув её ладонью вверх, и до Лиры дошло чего он ждёт. Девушка опасливо вложила свою руку в подставленную ладонь, его кожа была сухой и холодной. — Представься, милое дитя, — это невинное словосочетание звучало ужасающе из его уст.       — Лира Сноуфолл, — коротко ответила та.       — Какая обворожительная наивность, — он оставил на тыльной стороне её ладони короткий манерный поцелуй, чем вызвал выражение ярости на лице Беллатрисы. — Наш общий друг рассказывал мне, Лира, что ты владеешь особыми навыками в магии, не доступными большинству волшебников, — девушка уловила его короткий взгляд, брошенный в сторону Эйвери. — Это так?       — Так, — снова выдала односложный ответ Лира. Она не понимала, какую стратегию поведения лучше выбрать. Лира не собиралась пресмыкаться и исполнять бредовые прихоти, но ей казалось, что идти наперекор каждому слову — не лучшая идея в сложившейся ситуации.       — А она не слишком разговорчивая, да мальчики? — его взгляд снова обратился в сторону Эйвери и Регулуса.       — Если нужно её разговорить, мой Лорд, я с радостью напомню ей о подружках, которые в данный момент молятся о том, чтобы она помнила о манерах, — вступил в разговор Эйвери, склонив голову в коротком учтивом поклоне.       — Нет-нет, мне даже нравится эта сдержанность, — пресёк его Волан-де морт. — Что ж, будь добра, продемонстрируй нам эту силу. Я предпочитаю доверять только своим глазам.       И снова Лире приходилось взвешивать дальнейшие действия с бешенной скоростью. Отказаться демонстрировать силу рискованно — она одна и окружена, а в подвале под охраной держат девочек. Но и выдавать свои козыри врагам было глупо. Она решилась на золотую середину. Покажет им, что умеет обращаться без палочки, но на каком-нибудь элементарном заклинании.       Лира обернулась, подыскивая что-то подходящее для своих целей. У дальней стены зала стояли несколько массивных резных стульев, и девушка не затягивая раздумья подняла их в воздух элементарным заклинанием, её палочка при этом покоилась в кармане мантии. Подержав их в воздухе несколько секунд, она легким движением руки привела их в действие, и те со свистом полетели в её бывших однокурсников. Они успели вовремя среагировать, создав воздушный барьер, так что стулья с грохотом свалились на пол. Лира и Эйвери обменялись недобрыми ухмылками.       — Занимательные у тебя таланты, Лира Сноуфолл, — в том, какой акцент он поставил на её фамилии, девушке почудился сарказм. — Не задумывалась ли ты о том, что таким талантом не может обладать безродная грязнокровка? — тонкие губы Волан-де-морта вытянулись в усмешке.       — Нет, — где-то в глубине зарождалось странное чувство, словно она уже знает, что он собирается сказать, вернее знала когда-то очень давно, но забыла, и теперь всё это вертится дурацким запутанным клубком в её голове, сколько не старайся не получится найти край нитки, не получится распутать.       — Жаль, ты показалась мне сообразительной. А вот я задумался. Для меня было очевидно, что во фразе «сирота-грязнокровка умеет управлять своим колдовством без палочки» скрывается ложь. А я не люблю, когда мне лгут. И всё же вот ты передо мной, и я своими глазами увидел твои способности. Знаешь, что это значит?       — Что лжи не было, — Лира не решилась сказать ему, что он не прав в своих бредовых идеях о чистоте крови.       — Ну же! Включи мозги, — его лицо исказила гримаса нетерпеливого раздражения. — Управлять магией без палочки и для настоящего волшебника — роскошь, у грязнокровок нет дара, нет таланта, их магия лишь следствие умелого мошенничества с палочкой. Я открою тебе глаза, девочка, и в благодарность ты будешь служить мне правдой, как того и хотела бы твоя семья.       — Моя семья? — переспросила та с нарастающим чувством тревоги.       — Пора тебе занять своё место в мире волшебников, — с этими словами он вытащил из кармана мантии маленький флакон, наполненный мутной жемчужной жидкостью.       Лира сразу узнала протянутую ей вещь. Воспоминание. Не было сил на предположения, на препирательства и попытки найти подвох. Она забрала флакон из его рук и спешно прошла к небольшой чаше, установленной на камине. Вылив содержимое в водоворот, она отбросила все сомнения и погрузилась в омут чьих-то воспоминаний.       «Мрачная промерзлая серость заполнила пространство вокруг, медленно выстраиваясь в очертания ветхой мебели и местами покрытых черной плесенью стен.       Полная женщина средних лет с русыми волосами, забранными в тугой зализанный пучок тихо ругалась себе под нос, с пренебрежением разглядывая шумный свёрток в своих руках. С брезгливой неприязнью она водрузила свёрток на комод, и, к удивлению, обнаружила записку в складках плотной ткани.       — Ну конечно, очередная мамаша-кукушка пытается справиться с угрызениями совести, — с отвращением пробубнила нянька.       — Что там? — заглядывая ей через плечо спросила высокая худощавая женщина, её строгий взгляд выглядел ещё агрессивней из-за множества морщин, повисших над низкими бровями.       — Очередной подкидыш, — махнув рукой, ответила женщина.       — Вижу. А в записке что?       — Ничего нового. Прошу позаботиться и бла бла бла. Одеяло — семейная традиция, отдайте, когда сможет о себе заботиться… Семейная традиция! Надо же, как у них только язык поворачивается, повыбрасывают своих отпрысков нам на голову и ещё что-то о семье вещают. Невероятная наглость и безбожье!       Пока полная женщина краснела на глазах от недовольства, проповедуя о правильном, вторая подошла ближе к ребёнку, стягивая тёплое, обитое шёлковой парчой изумрудного цвета одеяло. Вся ткань была усыпана тонкими узорами фигурной ручной росписи, а в углу красовалось вышитое имя.       — Да это же шёлк и серебро, — на выдохе прошептала работница, а её бледные глаза зажглись алчным блеском.       — Что-что? — переспросила нянька, оторвавшись от своих гневных проповедей.       — Всё ты правильно говоришь, Агата. Её семейные традиции перестали что-либо значить, как только она выбросила своего ребёнка. Это я заберу до поры до времени, — как бы невзначай пробубнила она, скомкивая одеяло изнанкой вверх подальше от глаз своей недальновидной напарницы.       — А имя мы оставим ей это чудаковатое? — тыча в письмо, спросила нянька.       — Пускай остаётся, она и сама какая-то…странная, — впервые за это время обратив внимание на кричащую в страхе грудную девочку, отозвалась вторая.       Их речь стала терять чёткость, фигуры расплывались, а вскоре и всё вокруг потеряло форму и снова расплылось в холодный серый водоворот»       Прежде чем Лира успела переварить увиденное и осознать, что именно это значит, она услышала властный голос, подзывающий её вернуться. Она послушалась.       В бледных жилистых руках, устремлённых к ней, лежало то самое одеяло из воспоминания. Серебряная вышивка была местами повреждена, но в углу всё так же чётко можно было прочитать «Лира».       — Теперь ты понимаешь? — вкрадчивый голос заползал под кожу роем тревожных мурашек.       Лира, может, и понимала. Нет, она точно понимала, что хочет ей сказать Тёмный Лорд, но сознание словно отказывалось обрабатывать эту информацию до конца, отказывалось сделать очевидный вывод.       — Может тебе нужны ещё подтверждения? Регулус, покажи ей.       Она заставила себя отвлечься от нарастающей паники и посмотреть на младшего Блэка, подошедшего к ней сзади. Из кармана своей мантии он вытащил маленькое одеяльце точь в точь похожее на то, что держал в руках Волан-де-морт. Блэк развернул его, демонстрируя Лире угол с вышитым именем «Регулус».       — Это семейная традиция, Лира, — к удивлению девушки, он тоже выглядел взволнованным и даже слегка нервным, но всё же искренне заинтересованным. — Семейная традиция Блэков.       — Но если ты думаешь, что на этом занимательные факты твоей родословной заканчиваются, то ты ошибаешься, — с удовольствием наблюдая за смятением девушки, продолжил Волан-де-морт, отбросив её одеяльце в руки Регулуса. — Твоя мать не просто отдала тебя, она пыталась скрыть факт твоего существования, однако на детоубийство не осмелилась. А потому она инсценировала мертворождение, отведя подозрения супруга, а тебя с помощью верной, а главное немой служанки отдала в приют. Но зачем? Лира лишь отстраненно повела плечами, логические цепочки в данную минуту давались ей как никогда сложно, но Волан-де-морт и не ждал от неё ответа.       — Всё потому что ты была неожиданным результатом измены с другим мужчиной, женатым мужчиной, влиятельным мужчиной, которому не нужны были лишние заботы. Имя Абраксас Малфой тебе о чём-нибудь говорит? Конечно, говорит, — довольный произведённым эффектом, он откинулся на спинку высокого кресла, напоминающего трон. — Ну же, Люциус, не стесняйся, подойди к нам. Познакомься с сестрой, — он редко захлопал в ладоши, выпустив из себя зловещий смешок.       Маска Пожирателя в тёмной дымке исчезла с лица одного из магов. Откинув капюшон, он обнажил белоснежные волосы. Люциус разглядывал Лиру с интересом и скрытой неприязнью, словно готовый обороняться от её нападок на обещанное ему — единственному сыну наследие.       — Только слепой не заметит это сходство. Разве я не прав, Беллатриса?       — Как всегда правы, мой Лорд, — с обожанием пролепетала та.       — Поднесите девочке стул, разве не видите, что она едва держится на ногах. Вечно вас приходится учить манерам!       Приказ исполнил Регулус.       — Садись, — тихо шепнул тот, подмечая мелкую дрожь, разбегающуюся по телу Лиры.       — Как видишь, я знал, что делал, приглашая тебя в наши ряды, — продолжил Волан-де-морт. — Вся твоя семья служит мне с покорным усердием и пользуется всеми благами моего расположения. Ну или почти вся. Но не переживай, я подарю беглому Сириусу Блэку шанс на исправление. И семья примет его по одному моему слову, пусть только докажет, что готов заслужить моё прощение.       Лиру словно током прошибло. Если она — Блэк, то неужели они с Сириусом родственники? От этой мысли стало тошно. Она страшно побледнела.       — О, подожди падать в обмороки, немногословная мисс Блэк или мисс Малфой? А, может, не то и не другое? Да-да, это ещё не вся картина. Пусть в тебе течёт кровь Блэков и Малфоев, чистая кровь волшебников, и всё же это не объясняет специфического отклонения твоей магии. Почему только ты? Почему не Люциус, не Вальбурга и не Нарцисса, а только ты унаследовала умение контролировать магию без палочки? И от кого ты его унаследовала? К твоему счастью, моему могуществу нет предела, как и моим умениям, а потому я нашёл корень твоей силы без труда. Я дам тебе шанс угадать самой. Как думаешь, почему Дамблдор так опекает тебя? Знаешь ли ты волшебников, кто владел той же магией, что и ты? Думаешь, твоё рождение было единственной тайной, которую хранила твоя мать?       — Я…я не знаю, — после затянувшейся паузы ответила Лира, осознав, что Волан-де-морт не продолжит, пока не услышит её ответа.       — Твоя мать была рождена в результате супружеской измены, но твоя бабка оказалась смелей, оставив ребёнка и выдав его за законнорождённого. Тем не менее, она, как и ты, была бастардом. Но рождённым от одного из самых известных волшебников своего времени. Волшебника, чья идеология сотрясла половину Европы. Волшебника, который был несравним в своём могуществе с современниками. Волшебника, которого Альбус Дамблдор звал своим другом, а затем сам же обрёк на жизнь за решётками Нурменгарда. Это имя знает каждый ребёнок в волшебном мире и никому не удалось затмить его, никому кроме меня. Да, дитя, я говорю о Геллерте Грин-де-Вальде, твоём настоящем биологическом деде.       Последние слова Волан-де-морта доносились до Лиры сквозь ужасный гул в ушах. В горле пересохло, сердце стучало в горле, вызывая тошноту, а во рту отдавало железом, через мгновение мир погас и девушка погрузилась во тьму.       Обморок продлился недолго благодаря, стоящему рядом Регулусу, который поспешно привёл её в чувства.       Лира открыла глаза под звук гогочущего смеха Пожирателей, находящих её потерю чувств уморительной.       — Отдохнула? — со снисходительной усмешкой заговорил Тёмный Лорд. — Хорошо. А теперь послушай внимательно. Я вижу, что ты весьма впечатлена моим тебе подарком, и с трудом моргаешь своими круглыми глазками, а уж думать и говорить совсем разучилась. Поэтому как щедрый и справедливый Лорд я даю тебе время подумать и выбрать свою сторону. С нами ты обретёшь семью, силу и покровительство. Здесь твоя судьба и твоё предназначение. А если откажешься…тебя ждёт смерть мучительная и бесславная. Выбор за тобой, дитя Грин-де-Вальда. На этом всё. Уведи её, Эйвери.       Дорогу до комнаты, в которой оказалась, Лира не помнила совсем. Снова обморок? Нет, кажется, нет. Она смутно припоминала как кто-то поддерживал её под локоть, пока она пыталась шагать. В голове происходило что-то непередаваемое: гражданская война между отрицанием и желанием докопаться до правды.       Внешний мир напомнил о себе потоком холода, пробившего тело резкой волной.       — Прости, Но нужно было привести тебя в чувства, — Регулус убрал палочку от руки девушки.       — Где это мы? — Лира впервые обвела комнату рассеянным взглядом. Это были небольшие покои с низкой односпальной кроватью у одной стены и письменным столом в паре со стулом у второй. Единственное окно плотно завешивали тяжёлые тёмные шторы.       — Останешься здесь на ночь, в таком состоянии с тобой диалоги вести бесполезней чем с газетной вырезкой, — недовольно, но всё же сдержано ответил Эйвери.       — Не волнуйся, девочек мы отпустили, — добавил Регулус.       — Отпустили, отпустили до поры до времени, — не сильно радуясь сдержанному слову, пригрозил Эйвери.       К своему стыду, Лира поняла, что успела забыть про Марлин и Линду. Слишком много впечатлений за такой короткий промежуток времени. Утро начиналось в объятиях Сириуса, день прошёл в компании Александра, вечер в плену у Эйвери, а сумерки под холодным взглядом Волан-де-морта, взорвавшем её представление о самой себе.       — Значит, я всё ещё в плену? — спросила Лира первое, что пришло в голову.       — Посмотрим, — неоднозначно ответил Эйвери. — Хочу поговорить прежде, чем примешь решение. Но ты должна мыслить трезво, не то что сейчас. Выспись. И не думай сбегать, везде охрана, трансфигурацию в комнате подавляют чары. Тебя этой ночью тоже никто не тронет. Спи, обсудим всё завтра. И будь уверена: всё это правда, он никогда не шутит такими вещами, — с этими словами Эйвери вышел из комнаты. Регулус, бросив на девушку последний тревожный взгляд, удалился следом.       Лира обессиленно упала на кровать, в этот момент в её голове не было место для мыслей о побеге, там в бешеной карусели крутились лица Люциуса Малфоя, Регулуса, Беллатрисы, Сириуса, ухмылка Волан-де-морта и чёрно-белый портрет Грин-де-Вальда, который она видела в книгах по истории.       «Выбор за тобой, дитя Грин-де-Вальда», — стучало и пульсировало эхо в её голове, пока сознание не погрузилось в спасительную тьму.