Полюбить Бродягу

      За окном барабанил нескончаемый дождь, размывая и без того мрачный серый пейзаж. Холодный воздух гулял по квартире, сквозняком врываясь в открытые окна.       — Ты точно так не сляжешь с воспалением лёгких, дружище? — Сириус, одетый в джинсы, тёплый вязаный свитер и куртку недовольно поглядывал на Римуса. На том из одежды сидели лишь тонкие пижамные штаны в клетку, весь торс парня был покрыт блестящими каплями испарины.       — С каких это пор ты в мамки заделался? — переводя всё в шутку, ответил Римус, его голос едва заметно подрагивал от лихорадки.       — Да пошёл ты! — усмехнулся Блэк. — За твою ведь мохнатую жопу беспокоюсь.       — Оставь мою жопу мне, я с ней сам как-нибудь справлюсь.       — Уверен? — игриво выгнув бровь, протянул Сириус, и оба парня разразились смехом.       — Ну ты и придурок!       — Может и так, зато твоя бледная мина хоть немного посветлела, — дружески хлопнув Римуса по плечу, улыбнулся тот.       — Я всё ещё считаю, что твоя идея просто ужасна, и не очень хочу в ней участвовать, — перевёл тему Люпин.       — Да брось ты! Мы же уже договорились. Я не могу оставить её одну в таком состоянии, но мне нужно быть на задании с Джеймсом. А ты сможешь понять и помочь ей советом, как никто другой.       — У меня лихорадка! Я уже ночью превращусь в монстра. Ты же знаешь, как меняется мой характер под влиянием полнолуния. Я могу её обидеть, я могу ей серьёзно навредить! Мне гораздо лучше уйти от вас на время полнолуния и вернуться через пару дней. Попроси Хвоста посидеть с ней в конце концов!       — Прекрати ты! Вечно пытаешься выставить себя каким-то животным. Да ты самый рассудительный из всех нас. Ни за что не поверю, что ты навредишь Лире из-за лихорадки. Я вернусь до наступления ночи, и ты сможешь уйти, если тебе так комфортней. Хотя я всё ещё предлагаю пойти с тобой, как мы делали в Хогвартсе, — Сириус уселся на край кровати. — Для неё это всё непривычно. А я не понимаю, чем помочь. Эта лихорадка и так её выматывает, а когда всё это ещё совпадает с этими её девчачьими циклами…как их там…       — Это ты про месячные? Всю жизнь крутишь романы с девушками и не знаешь, как они называются? — усмехнулся над другом Люпин.       — Да нет, наоборот. Этот их взрыв гормонов. Короче говоря, неважно, просто ей пока трудно одержать контроль над всеми этими эмоциями и ощущениями, а ты учился этому всю жизнь. Может, ты сможешь подсказать ей, как легче пережить полнолуние. Потому что я в этой теме совершенно бесполезен, — с тоном полным разочарования в самом себе закончил Блэк.       — Ладно, я попробую, Бродяга, попробую, — присев рядом, Римус с пониманием похлопал друга по руке.       — Спасибо, дружище!       Они ещё немного посидели в тишине, погружённые в собственные мысли, прежде чем Сириус, засунув в карман куртки пачку сигарет и зажигалку, ушёл навстречу очередным манящим опасностям.       Ещё какое-то время Римус сидел в его комнате. Взгляд парня раз за разом возвращался к одним и тем же снимкам на стене. Когда он заметил их впервые, то едва не провалился под землю от стыда и моментально отвернулся. С тех пор он старался игнорировать этот участок стены в комнате Бродяги, но раз за разом его словно магнитом притягивало хоть на мгновение взглянуть на них. Вот и сейчас он поймал себя на том, что снова пробегается глазами по фотографиям Лиры верхом на байке Сириуса. Римус не представлял, как эти снимки появились, и почему Блэк повесил их на самое видное место. Откровенный наряд Лиры, едва прикрывающий самые сокровенные участки тела, оголившаяся из-под кожанки грудь, вызывающие позы вряд ли предназначались для чужих глаз. Как друг Сириуса, как друг Лиры Римус не должен был позволять себе смотреть на них, и всё же иногда у него просто не получалось сдержаться.       — Ну ты и животное, Римус, — недовольно прошептал сам себе парень, наконец отрываясь от снимков.       Он решился выйти из комнаты и дождаться пробуждения Лиры на кухне. Есть в таком состоянии не хотелось совершенно, но он знал, сколько сил у него отнимет превращение, и уже привык запасаться энергией через «не хочу». Стерев полотенцем следы пота с рук, лица и торса, он принялся за готовку. Назвать Римуса умелым поваром было трудно, но что-то он всё-таки умел.       Когда оладья были испечены и уложены неровной стопкой, а бекон поджарен до аппетитной золотой корочки, Римус вымученно завалился на стул, дожидаясь пока закипит чайник на плите. Он всё продолжал обтирать полотенцем влажное от пота тело, но это помогало лишь ненадолго.       — Паршивое утро? — тихо спросил тот вместо приветствия, когда Лира всё же дошла до кухни.       — Вряд ли паршивей твоего, — облокотившись на стул напротив, ответила девушка.       — Я уже привык к этому состоянию.       — Как к этому вообще возможно привыкнуть? — обнимая себя руками за плечи, отозвалась Лира. Её пробивала мелкая дрожь, тело тряслось от холода, покрываясь холодным потом.       — Я помогу, — слабо улыбнулся Римус. — Для начала нужно поесть, — он встал, чтобы положить Лире порцию в тарелку.       — О нет! — замахала руками та. — Прости, Римус, выглядит очень аппетитно, и я уверена, что на вкус тоже великолепно, но мне сейчас кусок в горло не залезет.       — Знаю, мне тоже, — спокойно ответил он, продолжая раскладывать кусочки бекона поверх панкейков. — Но, если поешь сейчас, то сможешь спокойно встать с постели, когда луна пойдёт на убыль. Это лучше, чем падать в обмороки и выворачивать желудок наизнанку, правда?       — У меня есть шанс отвертеться? — обреченно падая на стул, спросила Лира, хотя уже знала ответ.       — Нет, придётся тебе меня поддержать и слопать свою порцию. И желательно притвориться, что всё очень вкусно, а ты без ума от моих кулинарных талантов, — с этими словами Римус поставил перед ней тарелку с завтраком и кружку ароматного травяного чая.       По телу Лиры пробежала дрожь. Она не совсем поняла, что случилось, но была уверена, что виновником был Римус. Подняв на него заинтересованный взгляд, она впервые за утро обратила внимание на его внешний вид. На обнажённый торс и растрёпанные взмокшие волосы, на набухшие на руках вены и налившиеся красным шрамы. На лёгкую ткань пижамных штанов, из которых едва выглядывали очертания тазобедренных костей, и на тонкую линию мышц уходящую ниже.       «Ну и мысли у тебя с утра пораньше», — с укором заговорил в её голове собственный голос.       — Прости, что я в таком виде, — от парня не ускользнул изучающий взгляд Лиры. — Просто я терпеть не могу липкую мокрую одежду, а с меня в лихорадке пот течёт градом.       — Не извиняйся, — покрываясь лёгким предательским румянцем, поспешила ответить та.       — Давай-ка лучше закроем окна, я вижу, как тебя морозит, — перевёл тему Римус.       — Нет, не надо. Сейчас морозит, потом бросает в жар. Я лучше закутаюсь в плед. Тем более ты на глазах плавишься, — её взгляд снова скользнул ниже его глаз. — Схожу-ка я всё-таки за пледом, — опомнившись, протараторила Лира, удаляясь с кухни.       Парень не удержал короткой улыбки, но тут же постарался пресечь ход своих мыслей.       — Даже не думай, — шепнул он сам себе, осушив половину чашки одним жадным глотком.       Лира вернулась через несколько минут. Укутанная в плед и с массивной стопкой каких-то газет в руках она села обратно за стол.       — Не отлынивай от завтрака, — доедая свою порцию, напомнил Римус.       — Хорошо-хорошо, товарищ надзиратель, — недовольно отодвинув кипу бумаг в сторону, протянула в ответ девушка.       — Я просто хочу помочь тебе, насколько это возможно. Особенно учитывая, что всё это появилось в твоей жизни из-за меня, — взгляд парня забегал, пока его пальцы нервно барабанили по столу.       Лира почувствовала укол совести. Как глупо было упрямиться из-за тарелки панкейков, ей же не пять лет в конце концов, чтобы пренебрегать заботой друга. Она молча съела несколько кусочков.       — Очень вкусно, в обычный день я бы стрескала их с большим аппетитом и добавки бы попросила, — девушка подняла на Римуса извиняющийся взгляд.       — Я очень постарался не сжечь бекон, — вымученно улыбнулся тот.       — Приготовишь их ещё раз после полнолуния?       — Обещаю. Но только если ты доешь свою порцию сейчас.       — Я работаю над этим, — запивая очередной кусок тёплым чаем, пробубнила Лира.       — Я вижу, — улыбка Римуса, наконец, приобрела тёплый оттенок.       Пока девушка трудилась над завтраком, он мельком бросал на неё изучающие взгляды. Смотрел, как белые локоны спадают на лицо, как трясутся от холода нежные руки, как капля холодного пота стекает вниз по тонкой шее на ключицы, как плед непослушно сползает, оголяя плечо и тонкую лямку ночнушки. Она нервно облизывала пересохшие губы, стараясь скрыть то, с каким трудом ей даётся запихивать в себя еду. И его трогала её попытка держаться молодцом. Ему уже давно нравились её стойкость и упорство в сочетании с притягательной женственной уязвимостью. Лира могла в одиночку сбежать из плена Пожирателей, пережить нападение оборотня и покушение на свою жизнь, но она всё равно вызывала в парне желание помогать и оберегать, открывать перед ней двери и отодвигать стулья, подавать руку и накидывать свой пиджак на её плечи, готовить завтраки и дарить цветы…       — Готово! — довольно улыбнувшись, отодвинула от себя тарелку Лира. — Спасибо за завтрак, Римус. Буду ждать следующего раза.       — Ну теперь-то мне не отвертеться.       — Именно, — Лира вернулась к оставленным бумагам. Пробежавшись быстрым взглядом по первым страницам, она отложила газету в другую стопку. За ней последовали ещё три отбракованные газеты.       — Грин-де-Вальд? Интересный выбор для непринуждённого чтения за завтраком, — маскируя беспокойство за шутливым тоном, заметил парень.       — Если я скажу, что собираюсь писать работу по его биографии, ты мне поверишь? — уже зная ответ, задала встречный вопрос Лира.       — Лучше просто скажи, что не хочешь об этом говорить. Не люблю, когда из меня делают дурака.       — А вот в хранилище Министерства магии поверили. Я взяла бумаги оттуда: газетные вырезки, заметки работников Министерства, отрывки допросов, здесь много эксклюзивной информации. Сама точно не знаю, зачем мне это, — она тяжело выдохнула, ловя на себе недоверчивый взгляд Римуса. — Мы ведь уже выяснили, что мои способности к магии без применения палочки или другого магического проводника — большая редкость для взрослых волшебников. Я пыталась научить каждого из вас и у меня ничего не вышло, хотя вся наша компания очень талантлива в магии, каждый в чём-то своём. Но история знает волшебника, который умел использовать свою силу так же как я, по крайней мере в какой-то степени. Говорят, он всё же предпочитал использовать палочку и лишь в случаях крайней нужды прибегал к магии без неё. Но это ведь хоть что-то. Мне интересно узнать больше об этой его способности, интересно посмотреть, что у нас может быть общего. Почему он? Почему я? — конечно Лира снова не договаривала. Её интересовали способности Грин-де-Вальда, но далеко не так сильно, как их возможное родство. Она смотрела на каждую встречающуюся фотографию, пытаясь выискать общие черты. И, к своему удивлению, всегда находила их. Ей хотелось узнать о нём что-то новое, что-то большее, чем рассказы о его злодействах. Был ли он действительно таким плохим человеком? Манипулятором, ксенофобом, убийцей? Было ли в его жизни место хорошим поступкам, любви и дружбе? Он ведь был великолепным искусным волшебником, может он совершал полезные магические открытия, потерявшие свою яркость на фоне его политических козней? Лира успела испугаться своего родства с ним, успела спроецировать на себя его судьбу, и теперь с особой дотошностью пыталась найти в его биографии светлые пятна, чтобы облегчить свои внутренние переживания. В этом было мало логики и мало толку, но всё же она чувствовала эту необходимость. Это был её первый шаг на пути к принятию своего происхождения, своей истории и своей тёмной стороны.       Уже закончив свой монолог, Лира обратила внимание на то, с какой вовлечённостью слушает её Римус. В его взгляде читалась обеспокоенность и толика скептицизма: он наверняка понимал, что она не договаривает что-то важное. Обычно Лире легко давалась непринуждённая ложь, но с Римусом всё обстояло иначе. Он обладал редким талантом слушать, слышать и отдавать всё внимание человеку, с которым говорит. А потому от него редко ускользали те мелочи, которым другие не придавали никакого значения, они то в конечном итоге и помогали ему с такой проницательностью подмечать все недомолвки.       — Хочешь, чтобы я сделал вид, что полностью поверил в твоё объяснение или попробуем ещё раз? У нас есть возможность обсудить, что тебя мучает, пока мы наедине. Ты ведь знаешь, я не буду бросаться осуждениями, — после короткой паузы отозвался Римус.       — Почему ты думаешь, что я вру? — с неправдоподобной обидой в голосе, спросила Лира в ответ.       — Недоговариваешь, — поправил её Римус. — Скажем, я это чувствую. Ты переживаешь, нервничаешь, у тебя венка на шее пульсирует так сильно, что я через стол твой пульс посчитать могу. И не говори, что это из-за лихорадки. Помнишь, ты говорила, что учишься проникать в мысли, но пока получается лишь считывать чувства? Когда я в таком состоянии, то чувствую чужие эмоции очень ярко. Особенно если это страх, нервозность, ярость… и некоторые другие, — слегка замявшись он свернул перечисление. — Ты так смотришь на его фотографии, словно ждёшь, что он заговорит с тобой.       Лира не торопилась с ответом. Желание упрекнуть друга в излишней самоуверенности перемешивалось с внутренней необходимостью разделить груз своего открытия с человеком, который сможет бережно обойтись с её чувствами.       — Прости, если это прозвучало грубо, — начал было объясняться Римус, но девушка его прервала.       — Всё в порядке. Полезная у тебя проявляется способность, — слабо улыбнулась та. — Как думаешь, может я тоже в полнолуние смогу дальше продвинуться в легилименции?       — Если хочешь, можем попробовать.       Девушка отстранённо кивнула, было ясно, что она всё ещё витает в лабиринте собственных мыслей.       Римус встал со своего места, подойдя вплотную к девушке. С прошлого раза он запомнил, что Лире нужен телесный контакт с человеком, чтобы запустить процесс проникновения в сознание или, вернее, в чувства.       Лира смахнула с себя груз тяжёлых мыслей и постаралась сосредоточиться на попытке проникнуть в мысли Римуса. Она даже почувствовала радостное предвкушение, как с ней часто бывало, когда девушка открывала для себя новые способности в магии. Однако, Лира быстро поняла, что опробовать свои силы на Римусе было огромной ошибкой, учитывая его собственное состояние. Она почувствовала неудержимый всплеск раздражения, злости, желания выплеснуть эту энергию. Болезненный охотничий инстинкт, требующий крови. Вместе с тем её лихорадка словно утроилась в силе. Щёки порозовели, а на виске выступили капли пота от невыносимого внутреннего жара.       — Ну как? — тихо поинтересовался Римус, надеясь не сбить Лиру своим вмешательством.       — Как ты это терпишь? — её ответ прерывали частые короткие вдохи.       — Дело привычки. Теперь ты, наконец-то понимаешь, насколько я опасен в таком состоянии.       — Нет, — поспешила опровергнуть его слова Лира. — Теперь я ещё больше восхищаюсь твоим самоконтролем. Не представляю, каких моральных качеств и дисциплины должен быть человек, чтобы каждый раз успешно противостоять этим инстинктам.       — Я всего лишь человек. Я могу дать слабину в любой момент. Да, я неплохо контролирую приступы агрессии, но есть и другие эмоции. Не всё для меня настолько привычно, и не всё мне легко поддаётся. Поэтому и пытаюсь вас оградить, особенно тебя.       Лира не знала, правильно ли она понимает, что имеет ввиду Римус, но сегодня в его присутствии она и сама ощутила нечто похлеще злости и лихорадки. Сильнейшее притяжение, желание на уровне гормонов, которое просто невозможно взять под контроль. Совершенно животное чувство, которое до этого ей не приходилось испытывать даже в возбуждённом состоянии. И стоило девушке подумать об этом, как желание захлестнуло её с новой волной, накрыло в двойном размере, ведь она всё ещё пыталась проникнуть в мысли Римуса. Её пальцы, всё ещё лежащие на груди парня, затряслись от её отчаянных попыток противостоять этому дикому чувству.       — Мне лучше попробовать позже, — отстраняясь от него, прошептала Лира. — До твоих мыслей мне, как до луны. В таком состоянии я едва различаю где заканчивается моя лихорадка, и начинается твоя, — попыталась отшутиться та.       — Не шевелись, — резко оборвал её мысли Римус, запрокидывая голову девушки аккуратным движением руки.       Прежде чем Лира успела что-то спросить, он вернулся к ней с мокрой прохладной тряпкой и лёгкими движениями вытер струйку крови, норовящую скатиться из носа к губам.       К лицу снова хлынул жар, он стоял так близко, склонившись над ней, что Лиру пробили мурашки. Она была в ужасе от того, что тело её совершенно не подчинялось разуму, и из последних сил старалась не смотреть на парня.       — Тебе нужно в кровать. Будет лучше, если ты сможешь поспать.       — Мне нужно дочитать материал, — Лира не глядя придвинула газеты и заметки ближе, стараясь успокоить колотящееся сердце.       — Какие бы ответы ты там не искала, они могут подождать несколько часов и даже несколько дней.       — Понимаю, но… Мне нужно знать, Римус. Нужно знать правду, я хочу убедиться во всём сама.       — Я знаю, ты не хочешь говорить о том, что произошло у Эйвери. И не хочешь объяснять истинных причин своего неожиданного интереса к персоне Грин-де-Вальда. Но позволь последний раз сунуть нос в твои дела и сказать, что ты — это ты. Что бы не было написано в этих статьях, что бы ты не нашла, разглядывая фотографии молодого Грин-де-Вальда, чем бы не оказалась твоя правда, это не изменит тебя и твоей сути.       — Спасибо, — она улыбнулась устало, но тепло. — Я расскажу всё, когда буду готова, обещаю, — тихо добавила Лира, хотя в глубине души подозревала, что Римус уже обо всём догадался.       — Хорошо. Я сделаю чай, и ты пойдёшь отдыхать. Договорились?       — Я попробую.       Уже лёжа в кровати девушка, наконец, выдохнула. Пока Римус находился на расстоянии это ужасное неконтролируемое желание стихало, оставляя место лихорадке и раздражению. Но они теперь не казались Лира такими уж невыносимыми. По крайней мере из-за них девушка не рисковала совершить непоправимую глупость, на которую никогда не пошла бы в здравом уме.       «Интересно, спал ли он когда-нибудь с девушкой, будучи в таком состоянии?», — пронеслась в голове у Лиры непрошенная мысль.       — Ну уж нет, хватит, — злым шёпотом остановила она сама себя.       Тогда её мысли обратились к Сириусу, и Лира, наконец, смогла успокоить нервы. Она представила, как он возвращается с задания довольный и полный адреналина. Как всегда. Заваливается на кровать не раздевшись, и от его волос пахнет дождём, одеколоном и сигаретным дымом. Как всегда. После он крепко целует её, отшучиваясь от всех вопросов о задании, и чертовски умело соблазняет её на бессонную ночь. Как всегда… Это превратилось в негласный ритуал.       Может, Сириус был совсем не идеальным партнёром, но всё-таки Лира понимала, что в её сердце он занял главное место. И чего бы не хотелось её взвинченным гормонам, самой Лире хотелось только поскорее оказаться в его крепких объятиях.