Сердце обмануть нельзя

«Ничего не изменилось. Толпы чужих людей вокруг, и все учат тебя, что делать. И все при этом лгут…»

Рю Мураками, «Дети из камеры хранения». Мое утро началось с боевого стука в дверь. В своей жизни я терпеть не могла только три вещи: навязывание мне чьих-то мнений, упрека меня самой в моих же действиях и когда меня кто-то будит по утрам так, как это делает мой папа. — Алекс! Алекс, ты совсем страх потеряла? Вставай! — Да, папа, — я со стонами сожаления оторвалась от подушки и открыла дверь отцу. На меня смотрел мой папа. Кажется, что он не изменился с тех пор как я уехала из страны. Конечно, у него есть седые волосы, но они всегда очень гармонично сочетаются с его темными густыми волосами. Кроме того, я ни разу не видела, чтобы папа ходит растрепанным. Лицо, пусть и заметно покрытое морщинами почему-то светилось от злости. Может и не светилось, но за столько лет я поняла, что папе идут все эмоции без исключения. Особенно радость. Особенно, когда он смеется. У него появляются очень милые ямочки на щеках, а глаза сужаются, тем не менее делая его подсознательно для каждого собеседника невероятно располагающим. — Живо собирайся на завтрак! У нас с тобой состоится нелегкий разговор! А нет, я была не права. Еще одна вещь, которую я просто ненавидела, так это фразу папы: «У нас состоится нелегкий разговор!». На автомате натянув любимый спортивный костюм для дома вместо пижамы, я, спускаясь с третьего этажа, слышала адские крики папы, который, в свою очередь читал газеты, комментировал местных политиков, и меня заодно. Интересно, что в этот раз? — Нет, ты только посмотри на нее! — Папа не кричи. Меня это раздражает, — я спокойно отреагировала на крик моего отца. Признаться честно, меня порой действительно утомляли его крики, но я все равно его любила. Он мой отец и это ничто не изменит. Прежде чем сесть на стул, оббитый какой-то золотистой плотной тканью, которая ассоциировалась у меня с фольгой, я чмокнула отца в щеку, тем самым заслужив мимолетную добрую ухмылку, которая стерлась тут же, когда я начала есть сэндвич с беконом. — Нервные клеточки не восстанавливаются. Позаботься хотя бы о своей матери! — Нет, ну нахватались же Вы этих глупых понятий. Папа, нервные клетки — это нейроны и их у нас более восьмидесяти шести миллиардов, это во-первых! — на мой научный тон, папа хотел ответить какой-то колкостью, при этом набрав в легкие воздуха, но я этого ему не позволила, — А во-вторых, папочка, это миф. Нейроны способны к регенерации. Хотя, отчасти ты прав. Лишний раз психовать — подрывать свое здоровье, тем более в твоем возрасте. Папа недовольно хмыкнул и замолчал. «О, это затишье перед бурей!» — подумала я, и отпила чая, забирая при этом газету из рук папы. — Что тут у нас? О, «Консерваторы пошли в наступление!» — интонационно прочитала я заголовок одной из статей в этой газетенке. — Что тут у нас еще? Кстати, папа, ты видел это? — я вопросительно посмотрела на отца, отчего тот иронично хмыкнул. — В городе открывается музей искусств и музыки после реставрации. На открытии будут присутствовать знаменитые художники и музыканты, научные ценители и писатели. Не хочешь сходить? И тут папа взорвался. — Вот, видишь! Как всегда мы соберемся всей семьей, а ты? А ты пойдешь лечить своих идиотов и вечно больных! Для чего я давал тебе деньги? Для того, чтобы ты, находясь за границей, закончила медицинский институт? Нет! Я оплатил тебе обучение в престижном университете экономики и финансов! А ты? А что ты? Ты пошла в это захудалую академию для тех, кто всю жизнь находится у кого-то на побегушках! Ты хоть понимаешь, что всю свою жизнь проведешь в душном кабинете и интересные случаи тебе будут попадаться раз в десять лет! А в остальное время будь так добра — лечи бронхит, ОРВИ и ветрянку. — Папа! — я взорвалась и от моего спокойствия не осталось ни следа. Что ж, мы с ним похожи. Этого не отнять. — Алекс, не поднимай голос на отца! — послышался грозный, монотонный и уверенный голос мамы, — Ники, вот твой чай. Мама преподнесла папе кружку с зеленым чаем. Мама была брюнеткой сколько я себя помню. Я была уверена, что это не родной ее цвет, но то какими были ее волосы даже после многочисленных покрасок — меня поражало. Длинные, почти до пояса волосы она зачастую собирала в высокий хвост и только на праздники позволяла себе невероятно сложную прическу, отдавая предпочтение жемчужным заколкам, которые очень благородно смотрелись в темных завитках. Кроме того, ее нельзя было назвать принцессой! Вовсе нет. Она была королевой. Походка, осанка, точеная фигура. Если не присматриваться к ее морщинам, которые она мастерски скрывала под легким макияжем, то ей нельзя было дать и сорока. Максимум тридцать пять и то с натяжкой. — Это тот, который я прописала? Японский чай матча? -я заинтересованно уставилась на кружку. — Да, — буркнул отец и отпил немного чая из изысканной серебристой кружки с арабскими узорами около ободка. Окинув жену влюбленным взглядом, заметил, извиняясь перед мамой: — Правда у твоей мамы, прости дорогая, он получается ужасно. Мне все время горчит. — Папочка, ты его пьешь! Спасибо! — я радостно подпрыгнула на месте и подбежав, чмокнула его в щеку. — А что мне еще делать? Ты мне все нервы вымотала. — Ой, все. Я пошла на работу. — Как на работу? Сегодня же воскресенье, — мама охнула, хлопнула в ладоши и опустилась в кресло напротив папы. Ой, а как будто она не знала, что врачи работают и по воскресеньям. Я закатила глаза. Нет, мамочка. Ты не актриса, хотя женщина до мозга костей. Меня не отговорить и не пристыдить уж точно. — Ну да. Дежурный день, — я как ни в чем не бывало попёрла против этикета, быстро запихнув в рот пару канапе. Я чувствовала, что опаздываю. Но если выбирать между нарушением столового и врачебного этикета, я выберу первое. Моя работа для меня всё! — Но ты же обещала, что сегодня мы пойдем на выставку! — возмущению мамы не было предела. — Вот, видишь! Вся в тебя! — подключился папа и теперь я, стоя босиком на холодной плитке, выслушивала двойную лекцию о моей бессмысленной работе и прозябанию в двадцать четыре года. — Что за крики? Папа, мама, вы чего? — на лестнице мелькнула статная фигура моего братца. Подбежав ко мне, он, по своей дурацкой привычке, которую я просто терпеть не могла, потрепал меня по голове, будто я какой-то домашний питомец. — Джонни! — с упреком фыркнула я, приглаживая и без того взлохмаченную копну волос. — Чего вы ее опять с утра мочите? — рассмеялся парень и бросил в мою сторону слегка надменный, но безобидный смешок. — Не выражайся так при старших! Где твои манеры? — мама дала легкую затрещину братцу, отчего я прыснула со смеху в кулачок. — Извини, мам. — Ну, я тогда пойду? У Вас появилась новая груша для битья, — я осторожненько отошла на два шага. Что ж, в нашей семье я была на втором месте в рейтинге «позорище семьи». Почетное первое место занимал мой старший брат Джонни. — Ну уж нет. Что за профессию ты выбрала? — отец не унимался. — Даже твоя младшая сестра и без того, получше работу нашла. — Да, папа? А с каких это пор мою сестренку с двойками по черчению, физике, химии и математике привлекает инженерия? — А вот вдруг мне понравилось? — издалека послышался голос Мадлен. — Дорогая моя, — я схватила пробегающую мимо сестренку за ухо и усадила за стол. — Тебе нравятся глянцевые журналы, украшения от Dior и конечно же косметика. Здесь инженерией и не пахнет. — Не правда, — нахмурилась девушка. — Ну-ну, — я покачала головой всматриваясь в лица моих родных. Никто и возражать моим словам не стал, ведь это действительно так. Мадлен в свои девятнадцать до сих пор не понимала и не хотела знать кем ей быть. А вот я еще в пятом классе определилась: буду врачом. Правда на тот момент я не знала каким именно врачом: психиатром, хирургом или неврологом. — Все. Либо ты берешься за ум и идешь работать ко мне в отель, либо ты больше ни копеечки не получишь! — крикнул мой отец, ставя точки над «i». — Ах вот как?! Ну и чудненько! — рванув в свою комнату, я достала чемоданы и начала запихивать туда все попадающиеся под руку вещи. Конечно, поступок весьма импульсивный и даже я сама понимала, что поступаю глупо, но мне так хотелось доказать родителям, что я взрослая и могу сама принимать все необходимые решения, что решила подгадить в планы даже самой себе. Спасибо моей рациональности, ведь на платиновой карте у меня до сих пор лежит кругленькая сумма, которую я так и не потратила на институт финансов и экономики. Под удивленные взгляды я собралась, на выходе метнула испепеляющий взгляд на отца: — Папа, пора бы уже дать мне свободу. И да, — я немного смягчилась, понимая, что все-таки говорю не с каким-нибудь мальчишкой, а со своим отцом. — Не забывай про матчу. И не перенапрягайся. И сегодня я приду на выставку. Не обижайтесь. Я вышла из дома и сев в такси, поехала на работу. Конечно, нужно было отметить что в этот день моя репутация среди коллектива пошатнулась. Молоденькая девушка, только после ординатуры, приезжает на работу в сером застиранном домашнем костюме с огромный старым чемоданом и ужасной прической. — Доброе утро, мисс Мур, — со мной поздоровалась медсестра, заинтересованно разглядывая мой внешний вид. — Доброе утро. Ко мне сегодня есть запись? — Нет. Дежурный день же! Вы забыли? У вас сегодня живая очередь. — Точно. Спасибо, Челси. Тогда не пускай никого ко мне минут двадцать. Как видишь, я сейчас не в лучшем виде. Ладно? Челси, хорошенькая миниатюрная, но очень бойкая блондиночка с длинным хвостом закивала как болванчик. — Хорошего всем дня, — я мельком заглянула в сестринскую и зашла в свой кабинет. С громким вздохом опустилась на диван и задумалась. Вроде бы в моей жизни все есть: работа, коллеги и в конце концов семья. Только вот почему я не могу соединить все эти составляющие воедино? Осознав, что философствовать в таком виде не лучшая идея, я быстро переоделась и когда уже заканчивала прическу, услышала голос Челси, которая кого-то уперто отговаривала от посещения моего кабинета и даже криком запрещала заходить ко мне. Конечно, я просила девушку дать понять пациентам, что им стоит немного подождать. Но не до такой же степени! Только драки мне для полного счастья не хватало. Я открыла дверь с замутненным стеклом и улыбнулась, когда на меня налетел Чарли, одарив своей неидеальной улыбкой, ведь у мальчика пока не было одного переднего зуба. — Чарли? — я присела на корточки и посмотрела на его счастливое лицо. — Мисс Мур, я привел Вам пациента. Что ж, маленький мальчик делает мне клиентуру. Неплохо, конечно, но это явно не лучшая реклама для меня. Хотя… Чего я ждала, приехав в этот маленький городишко? Здесь не хватает врачей ровно также как и учителей, полицейских, ветеринаров и юристов. Когда-то в этой больнице работал врач, отвечающий и за венерологическое, и за пульмонологическое отделение. А между прочим это совершенно два разных органа! — И кто же он? — я раскрыла глаза пошире, попутно просыпаясь от столь резкого проникновения Чарли в спокойно протекающую жизнь моего отделения. Я устремила взгляд вверх и увидела перед собой два ярко-горящих фиалковых глаза. Мой взгляд скользнул по лицу статного мужчины. Бледная, почти серебряная кожа, четкие скулы, достаточно густые для мужчины черные ресницы, слегка вздернутые брови и пухлые, сжатые в тонкой усмешке губы, подчеркивали и показывали, что личность, стоящая передо мной самовлюбленная и творческая. Кроме того, поза мужчины меня слегка напрягла. Ноги на ширине плеч, руки, сомкнутые в замок, лежали на трости. Цилиндр и идеально уложенные волосы, темно-бордовый с золотыми пуговками сюртук, идеально-выглаженные штаны… Все свидетельствовало о сильной, уверенной в себе личности, с расписанным в жизни графиком. Но в целом картина была ясна — мужчина явно был мной недоволен заранее. — Чем могу помочь? — я поднялась и протянула руку для знакомства. Однако мой жест нагло проигнорировали и я почувствовала себя дурой. — Это мистер Вонка, — чисто и искренне произнес Чарли, — Дело в том, что у мистера Вонки проблема с… Я увидела, что теперь мужчина нервничал, но не признался в этом, поэтому перебив Чарли, я помогла мистеру Заносчивость. — Чарли, дорогой. Прости, что перебиваю, но давайте пройдем в кабинет и обсудим это все наедине, хорошо? Мальчик удовлетворенно закивал и я пропустила пациента с Чарли в свой черно-белый кабинет. Присев в белое кресло, я задала вполне логичный для врача вопрос: — Что Вас беспокоит? В ответ мужчина лишь скользнул по мне прожигающим взглядом и нагло усмехнулся как будто я как врач должна заранее знать все его болячки. Так дело не делается! — Если вы будете молчать, то я никак Вам не помогу. Если Вы не хотите решать проблемы со здоровьем, а прогулки по больнице Вам в радость, то… — я надавила на эго мистера Вонки и он нехотя произнес: — Однажды, подстригаясь, я заметил, что у меня появился седой волос. — И? — И я заволновался. — Ясно, — я кивнула, — Снимите цилиндр, пожалуйста. Повинуясь моему приказу, мистер Вонка без удовольствия и особого рвения снял цилиндр, и я, наконец, надев перчатки, осторожно запустила руки в волосы мужчины. Сверху, наблюдая не только за волосами моего пациента, но и его эмоциями, я невольно улыбнулась. Мужчина как-то странно сморщил нос и постарался завести глаза вверх, дабы понять и увидеть то, что делаю я. Порой, мужчины ведут себя словно дети, оказываясь на приеме у врача. Найдя нужный седой волосок, я осторожно состригла его, а также два рядом находящихся здоровых волоса. — Итак, эти волосы я возьму на проверку, дабы исключить наследственность, — я аккуратно опустила волоски в герметичный пакет. — А напрямую спросить у меня нельзя? — раздраженно заговорил мужчина. Это сильно меня задело. — Во-первых, — так же как и мужчина начала я, — у меня нет привычки доверять пациентам на сто процентов. Во-вторых, временами такой признак может проявиться через три поколения. То есть, седых волос в молодости ваш отец или мать могли бы и не иметь, но этот признак передался вам от вашего прапрадедушки и даже дальше. Надеюсь, вы меня понимаете! Или вы досконально знакомы с медицинским листом всего Вашего семейного древа? — Нет, — коротко бросил мистер Вонка, насупившись от моего резкого говора. — Существует стереотип, что седина у мужчин — это признак старения и возрастных изменений. На самом же деле волосы теряют пигмент по разным причинам и не всегда это связано с годами. Чтобы понимать, как и почему появляется седина, нужно знать состав волос и внутриклеточные процессы, которые в них происходят. Внутри волосяного стержня находится протеин — белок, содержащий красящий меланин. Кроме наследственности я рассматриваю еще несколько причин: стресс, регулярные недосыпания, неправильное питание. Я ведь могу их рассматривать? — вид моего пациента доказал, что да. — Диеты, неправильное питание, нарушение режима, прием медицинских препаратов или наркотических веществ напрямую связаны с цветом волос. При неправильном питании в организм не попадает необходимое количество веществ, без которых невозможно нормальное функционирование всех органов и систем. Скажите, вы с утра что-то ели? — Нет. — Пили? — Нет. — Отлично! Тогда мне нужно взять вашу кровь на анализ. Вы ведь не против? Скрепя сердце мужчина согласился, а Чарли зажмурился. — Чарли, не бойся. Это не страшно, — я успокоила мальчика своим размеренным голосом, хотя прекрасно видела, что сейчас больше боится мистер Вонка. Я закатила глаза и благо, что этот жест остался не замечен со стороны пациента. Подготовив все необходимое для процедуры, я подошла к мистеру Вонке и начала закатывать рукав его рубашки, до этого заставив снять с себя сюртук. На мужской руке проступили венки от напряжения. — Чарли, не мог бы ты попросить медсестру принести одну чашку кофе с сахаром и одну без него. Вы же не против? — я пытливо взглянула в глаза мужчине и чуть было не уронила шприц от этого красивого взгляда. Может характер у моего пациента и скверный, но внешность явно безоговорочно прекрасна. — Нет, но больше я предпочитаю шоколад. — Тогда, — я повернула голову в сторону Чарли, — Один кофе без сахара, один горячий шоколад и что-нибудь, что хочешь ты. Хорошо? — Конечно, — радостно вылетел из кабинета Чарли. — Спасибо, что его выпроводили, — легкая улыбка, скорее похожая на кривляние, дрогнула на лице мужчины. — Ничего, я все понимаю. Итак, где вы работаете? — я постаралась отвлечь мужчину от раздумий и напряженности. Почему-то от моего вопроса его брови взлетели вверх и он уставился на меня. — Я спросила о чем-то очень личном? — Я — владелец самой оригинальной и величайшей в мире шоколадной фабрики. — Ах, вот оно что, — я усмехнулась. — Не думал, что меня невозможно узнать. — Мир не крутится вокруг Вас, мистер Вонка. В этом нет ничего удивительного. А если смотреть глубже, то дело не в Вас, а во мне. Я не интересуюсь популярными личностями. Опыт в моей жизни научил меня никогда не верить популярности и глянцевым обложкам. Мужчина хмыкнул, но мне послышалась доля одобрения в этом его наглом «Хм», даже несмотря на то, что я задела его самолюбие. — Ну вот и все, — я подписала две колбочки, установив их на небольшой штатив. — То есть как «все»? — А чего вы ждали? Что я раскромсаю вам пол руки? — я непринужденно усмехнулась и облокотившись о стол посмотрела на пациента. Обычно, под моим взглядом даже самые матерые пациенты пытаются смыться да побыстрее, а тут такое наглое противостояние, причем на моей территории, — Конечно, если Вы хотите провести глубокую диагностику, то я не против. Но, во-первых, Вам придется провести в больнице как минимум пол дня, а во-вторых, я не вижу особого смысла в подобной диагностике. — Нет, просто я… — Ничего не почувствовали? — сложив руки на груди, я выпрямилась. — Именно. — Значит, моя практика прошла не зря, — я мягко улыбнулась мистеру Вонке и заходящему к нам Чарли с подносом. — Солнышко! — пришлось подбежать к мальчику, чтобы тот его не уронил. — Совсем уже эти медсестры страх потеряли! Ребенка нагрузить тяжестями. — Мне не трудно. — Чарли, ты еще ребенок. А медсестры обязаны выполнять все мои поручения, потому что это их обязанности. — Впервые за наше знакомство я согласен с… — …мисс Мур, — подсказала я мистеру Вонке и прикоснулась к чашке. Поставив перед мистером Вонкой и Чарли горячий шоколад, я с удовольствием вдохнула аромат терпкого арабского кофе, заранее отметив, что они оба любят горячий шоколад, и даже Чарли, временами, своими движениями очень напоминал мне мистера Вонку. С кем поведешься, как говорится… — Как можно такое любить? — брезгливо спросил Вонка, рассматривая миниатюрную чашечку кофе в моих руках. — Очень просто. Этот кофе помогает взбодриться, да и я привыкла его пить. Кстати говоря, как ваше состояние? — Да неплохое у меня состояние. Шесть, может семь триллионов долларов. А что? — мужчина как ни в чем не бывало ответил на мой вопрос. — Мистер Вонка, — я закатила глаза. Он действительно так помешан на деньгах или просто жалкий хвастунишка? — Я спрашиваю, про ваше физическое состояние. По идее, после забора крови, Вы обязательно должны были выпить или съесть что-нибудь сладкое. Очень часто пациенты жалуются на головные боли, тошноту и слабость… Вы ничего подобного не чувствуете? — Нет. Горячий шоколад, пусть и такой низкопробный как у Вас, помог, — равнодушно ответил мужчина. Я мысленно пожалела, что не назначила ему поликарбофил кальция. Хотя бы разочек. Тут же отогнав от себя такие ужасные мысли, осознала, что впервые желаю кому-то такого «счастья». — Тогда хорошо. Думаю, результаты придут через четыре дня, а на пятый день жду вас на прием. Можете записаться в регистратуре. Сегодня исключите любые стрессы, физические перенапряжения и алкоголь. Да и в прочем, подобные вещи вообще не должны присутствовать в жизни не только взрослого человека, но и ребенка! — я переметнула взгляд на Чарли, намекая на то, что ему следует больше гулять и заботиться о своем моральном и физическом здоровье. — Хорошо. Сколько я должен? — Пока ничего. Когда придут результаты и я найду причину, тогда вы сможете оплатить анализы там же, возле пункта записи. Мужчина кивнул, а Чарли, плетясь следом за мужчиной, подмигнул мне напоследок. В ответ я поступила также, и подготовилась к тяжелому трудовому дню. Кажется, день не задался.