На спор

Голова раскалывалась от количества выпитого алкоголя в баре, а ноги совсем не держали и уже хотели сдаться, но до дома дойти нужно было. Страшно думать, что скажет отец, когда увидит своего сына в таком состоянии, но Тозиеру уже было абсолютно все равно. Его били и оставляли синяки не раз, и даже не два, а практически каждый день, так что ему не привыкать. Он привык к силе отцовских кулаков и кожаного изношенного ремня, и поэтому не удивлялся, когда тот в очередной раз поднимал на Ричи руку, который слишком поздно вернулся домой и заставил родителя «волноваться». На самом деле, он уже давно понял, что ни о каком волнении не может идти речи, да даже о любви, ведь ее определенно нет уже почти десяток лет. Ее оставалось черпать только в клубах и барах у каких-нибудь дешевых проституток, которые ему хотя бы дают безоговорочно, предварительно получив десять баксов. По-хорошему, эти деньги нужно откладывать на спор, но в этом смысла, скорее всего, уже нет. Ричард потерял всех друзей кроме Беверли, хотя он даже не знает, можно назвать их взаимоотношения дружбой или нет. Скорее всего, они приятели с привилегиями, ведь могли пару раз за прошедшие недели перепихнуться в туалете бара, как несколько лет назад, но это вообще не имело никакого значения. Для Тозиера — это как способ заглушить свои переживания и не тратить денег на шлюх, а для Марш — удовлетворить свои потребности после расставания с парнем. Он понимал, что это не совсем правильно, но больше ничего не оставалось делать. У него нет никого, кроме Беверли. Держась рукой за бетонную стенку какого-то дома, Тозиер еле перебирает ногами и делает последний глоток пива, после выбрасывая бутылку в сторону на асфальт. Он бы не смог дойти до урны и выбросить туда, а если бы даже дошел, то там бы и остался спать на всю ночь. На часах было около восьми вечера, а на улице уже было темнее некуда. Вот что значит, поздняя осень наступает. Дожди стали лить все чаще и чаще, вынуждая оставаться дома, а не идти в гребаную школу. Ричи предпочитает лучше посидеть и порубиться в старую приставку, которую ему покупала еще мама несколько лет назад, когда была жива, так что это единственная вещь, хоть как-то напоминающая ее. Отец продал всю ее одежду и косметику на аукционе, хотел сделать тоже самое и с приставкой, но кудрявый смог отстоять свои права и не дать сделать этого, за что получил пару царапин на плечах. Однако оно того стоило. До дома оставалось пройти меньше, чем милю, но даже это казалось парню невыполнимой задачей. Он настолько сильно залил себя алкоголем, что перед глазами все расплывалось и приходилось идти на ощупь по знакомому маршруту. Безумно хотелось вернуться в прошлое и не затевать никакого спора, а еще лучше, не знакомиться с Майком и Стэном, которые его на это и подтолкнули. Кто же знал, что все так обернется. Ужасной влюбленностью и дикой ревностью, сводящей с ума окончательно. Ричи заворачивает за последний угол и не успевает пройти и шага, как натыкается на двух молодых людей, которые были явно напуганы появлению такого мутного парня на их пути. Тозиер пытается как-то невнятно извиниться, но язык заплетается и получается лишь набор звуков нетрезвого человека, как в принципе и было. Он немного отшатывается назад и трет глаза тыльными сторонами запястий, кидая уже более менее сфокусированный взгляд на них, но теперь уже задерживается. Брови сами по себе сдвигаются к переносице, а руки сжимаются в кулаки до побеления костяшек. Только не это. Только не Эдди. Вместе с Биллом. — Что за херня? — его грудь вздымается от злости, а на лбу появляется испарина. Кудрявый скалит зубы и удерживает равновесие, успев схватиться рукой за фонарный столб, — Я что тебе говорил? — отталкивается и не обратив внимание на шокированного Каспбрака, бросается с кулаками на Денбро, который был поражен не меньше. Злость полностью охватила его и перешла все дозволенные границы, что теперь Ричи действительно был готов рвать, метать и бить Билла головой о стенку, лишь бы выбить из него все обаяние, пленяющее астматика. Он никогда не был агрессивным настолько, что был настроен покалечить человека до неузнаваемости, но сейчас тот самый момент наступил. Возможно, так на него влияет внушительная доза влитого в организм спиртного, но даже в трезвом виде, Тозиер не смог бы держать себя в руках. В эту секунду — тем более. Кудрявый издает злой рык и заряжает кулаком по скуле Денбро, который всеми силами пытается отмахнуться и как-то дать сдачи, но Ричи уже настолько привык к сопротивлениям, что это стало обыденным. За первым ударом следует второй, а за вторым испуганный возглас Каспбрака, явно не желающего видеть продолжения. Действия парня были неосознанными и он не понимал, что за ними могут последовать проблемы от богатого папочки Билла, но сейчас на это было абсолютно все равно из-за воздействия коньяка. Ричи замахивается в очередной раз и заряжает по солнечному сплетению, от чего Денбро уже не выдерживает и валится с ног на асфальт, вместе с этим ударяясь локтями и разорвав свою рубашку с идеально выглаженным воротничком. Но этого для Тозиера было мало. Злость не проходила, а только надвигалась новыми волнами, так что в ход пошли ноги, которые стали ударять уже скручивающегося Билла в район живота. Да, он будет спокоен только тогда, когда доведет шатена до обморочного состояния. — Ричи! — не выдержав такого зрелища, восклицает астматик и крепко цепляется за его куртку, пытаясь оттащить в сторону, чтобы тот не применил еще более тяжелую артиллерию, так как не понаслышке знал, что кудрявый иногда таскает складной ножик в заднем кармане, — Прекрати! Эта ситуация что-то напоминала Каспбраку. Например, тот день, когда между Ричи и Генри Бауэрсом завязалась нешуточная драка. Тогда Тозиер нехило разбил ему голову о землю, что тот потом еще несколько дней шугался и не осмеливался подойти к нему, и это было плюсом, но сейчас… Сейчас все выходит за рамки, которые себе должен ставить даже такой крутой и независимый парень, как Ричард. Однако он даже не думал об этих границах. Денбро обхватывает коленки обеими руками и немного вжимает голову в плечи, тем самым стараясь защититься от ударов жесткими ботинками, но это мало помогало. В глазах уже постепенно темнело от болевого шока, а все хрупкое тело безумно ломило от жесткой подошвы Тозиера, и в какой-то момент Билли даже показалось, что он вот-вот упадет в обморок, унизившись прямо перед Каспбраком. Действительно было стыдно от того, что он не может достойно ответить и пару раз вдарить Ричарду в смазливое лицо, а лучше разбить губу и сломать нос, чтобы тот не появлялся в школе как можно дольше. Между ними и вправду царила лютая ненависть, какой еще никогда не было за все время их неудачного знакомства. — Черт! — восклицает Билл и хватается за нос, из которого резко хлынула кровь от очередного удара Ричи, а последний был лишь доволен своим «творением» и точно знал, что не будет жалеть о своих действиях даже завтра, когда окончательно отрезвеет. Эдди панически ахает и закрывает рот ладонью, пытаясь не заплакать в голос, ведь слезы уже стекали по его щекам и шее от страха, хоть Тозиер никогда не сделает такого с ним. Потому что любит. Он срывается с места и волнительно вскинув брови, садится перед Биллом на корточки и тихо уговаривает его подняться, чтобы потом пойти и обработать раны, но Ричи не собирается оставлять все это просто так. Не зря же он тратил свои силы и жертвовал свободой, доводя этого наглого парня до полуобморочного состояния. Он не хотел, чтобы Эдди ушел с ним и больше никогда не приближался к нему, но в этой ситуации, Тозиер расценивает свои возможности куда выше, чем днем, когда он полностью трезвый и более менее адекватный. Кудрявый стоит как вкопанный и тяжело дышит, все еще не спуская дикий оскал с лица и не намереваясь отступать, как подлый трус. Он откидывает влажные от моросящего дождика волосы назад и ступает пару уверенных шагов вперед, а после хватает Каспбрака за рукав куртки и заставляет подняться в полный рост и наконец оставить Билла наедине с самим собой. Ричарду даже не было жалко Денбро, практически все лицо которого истекало алой кровью, он лишь наслаждался этим зрелищем и был горд собой, что наконец позволил своим эмоциям вырваться наружу и выплеснуться ни на ком другом, как на Билле. — Отпусти меня! — пытается воскликнуть Эдвард как можно тверже, но голос скатывается до панического писка и он тянет руки обратно к лежащему парню, но Ричи не позволяет, теперь уже хватая его крепко за запястье. Астматик делает безуспешные попытки вырваться из рук кудрявого, но от того становится только больнее физически. — Сопротивляться бесполезно, — тихо выпаливает Тозиер, и кинув последний взгляд на Билла, тянет Каспбрака в сторону того самого переулка откуда вышел, наверное, слишком грубо и настойчиво, но он просто хотел донести до Эдварда, что ему далеко не все равно на него, что он сходит с ума каждую ночь от изнеможения и недостатка любви к себе, что постоянно пялится на него при каждом удобном случае, что вместо Беверли всегда представляет его и ничего не может с собой поделать. Ричи проклинает себя за то, что портит жизнь астматику своим вечным присутствием и передрягами, в которые иногда втягивает и его, из-за чего мысли становятся еще более невыносимыми. Тозиер даже предположить три недели назад не мог, что влюбится по уши в новенького, так еще и парня, что его жизнь так внезапно изменится в не лучшую сторону, что он станет еще хуже, чем был до этого. Все потому, что чувства творят с ним ужасные вещи. Он заводит астматика за тот самый угол и толкает к стенке, все еще тяжело дыша от такого напряжения, а сам подходит практически вплотную и смотрит ему в глаза затуманенным и совсем не соображающим взглядом. Было пусто и больно в душе. Неимоверно. Ричи опирается рукой о холодную бетонную стену и немного склоняется вниз, от чего кудряшки немного падают на лицо и закрывают обзор на испуганное лицо Каспбрака, который попросту не знал, куда себя деть и что делать. Бежать было опасно. Во-первых, он совсем не знал этот запутанный и не очень благоприятный район, во-вторых, неизвестно, что потом Тозиер может сотворить после этого, а в-третьих… Хотел ли он бежать? Да, Ричард безумно пугающий, безбашенный и сумасшедший, но кто сказал, что Эдварду такие не нравятся? — Что ты творишь? — спрашивает астматик чуть дрожащим голосом и чувствует, как руки начинают неимоверно трястись вместе с коленками, а ноги становятся ватными от такого давления. Он глядит на кудрявого снизу вверх и подмечает для себя, что он безумно привлекателен, когда злится, но голову этим прямо сейчас забивать точно нельзя. — Что ты делал с этим придурком? — вопросом на вопрос отвечает Ричи сквозь зубы и все еще озлобленно хмурит брови, не в силах успокоиться и взять себя в руки. — Мы гуляли, — слишком дерзко выпаливает Каспбрак и выпрямляется, чтобы не казаться таким беззащитным коротышкой, — Тебя это вообще не должно волновать. Эдди не знал, как вести себя с Ричи, когда его сдержанность на тонкой ниточке, но почему-то подумал, что стоит быть тверже и уверенней. Скорее всего, это выглядело глупо и смешно, но Тозиер все равно не менялся в лице и также рвано дышал через нос, стараясь сдержать свою ярость и не выместить ее на Каспбраке. Голова все еще трещала, но сознание медленно, но верно возвращалось на место, однако кудрявый до сих пор не жалел о своем слишком рисковом поступке. Избить местного мажорика — это дело серьезное, за которое он может отхватить неплохой штраф или срок на пару лет. Ему все равно. Просто плевать. Сейчас была лишь одна цель. — Не должно волновать? — повышает тон и ударяет кулаком по стенке рядом с головой астматика, из-за чего тот дергается и округляет глаза, предвещая что-то не очень хорошее, — Ты издеваешься надо мной? — Да что с тобой? — восклицает Эдвард и также хмурит брови, раздраженно глядя парню прямо в горящие красным огнем глаза, — Ты ведешь себя, как… Как… — он не может подобрать нужного сравнения, а только лишь махает руками в знак возмущения, — Как неадекватный! — Тогда почему же ты не рванешь куда подальше? — рычит парень и чувствует боль в костяшках пальцев, которыми только-только ударил о бетон, — Я ведь не держу тебя даже! — Потому что я не хочу, чтобы ты побил меня до полусмерти, как Билла! — Каспбрак поджимает губы в одну тонкую полоску и чувствует, как начинает задыхаться, но как на зло, ингалятор валялся где-то дома, так как Эдди уже дней пять им не пользовался, поэтому подумал, что эта дурацкая зависимость от лекарства окончательно прошла. Но Ричи заставлял его тяжело дышать каждый раз и ощущать сильную дрожь, даже не от страха и испуга, — Ты… ты же просто псих! Тозиер на пару секунд прикрывает глаза, пытаясь переварить все сказанное, но ярость все еще не проходит, а только нарастает с каждым словом все сильнее и сильнее. Неужели астматику и вправду нравится Денбро? Этот сопливый сын мажора с идеальной внешностью и блестящими дорогими туфлями, которые отлично сочетаются с его белоснежной широкой улыбкой. Так что же в Ричи не так? Ну нет у него дорогих туфлей, идеальной внешности и опрятной одежды с дорогих бутиков, и что? Неужели сейчас у всех именно такие ценности, в том числе и у Эдди? — Хочешь знать, почему я сделал это? — выдержав небольшую паузу, говорит кудрявый, пытаясь наладить тяжелое злорадное дыхание. — Ты… — Потому что я, блять, люблю тебя! — снова повышает тон, едва ли не срывая и так охрипший от сигарет голос. Он крепко сжимает руку в кулак и плотно смыкает зубы, ведь чувствовал себя полнейшим идиотом. Ричи не мог больше держать этого в себе ни единого дня, так что предпочел лучше вывалить все свои эмоции наружу, чем молчать и мучиться, каждый раз глядя на Эдди в школьном коридоре. Такого счастливого, радостного, привлекательного и… Рядом с Биллом. Таким же улыбающимся Биллом. Тозиер ненавидел эти моменты всем сердцем больше всего на свете, — Я ревную тебя пиздец как, понимаешь? Не хочу тебя ни с кем делить, особенно с этой выскочкой, который думает, что лучше всех, слышишь? Эдди хлопает ресницами и не понимает, как так вообще получилось. В голове сразу всплыл тот самый день, когда Ричард в первый раз заговорил с ним и вообще подошел, ведь тогда он даже предполагать не мог, что будет испытывать какие-то запретные чувства к такому хулигану, как Тозиер. Но дальше, слово за словом, встреча за встречей, и Каспбрак не заметил, как влюбился в одиннадцатиклассника подобно малолетке, но сделать с собой уже ничего не мог. Каждый вечер приходилось трогать себя в ванной и кончать с именем «Ричи» на губах как можно тише, ведь если мать услышит, то больших проблем не избежать. Она давно наставляла своего сына на то, что геи — это самое отвратительное, что создала природа, но тогда даже подумать не могла, что ее маленький мальчик окажется одним из них. Каспбрак приоткрывает рот и медленно выдыхает, вместе с этим чувствуя, как его тело постепенно расслабляется и в груди приятно покалывает. Это взаимно, черт возьми, Эдди, это взаимно! — Поцелуй меня, Ричи.