На спор

— В смысле… меня? Эдди ошарашен. Конечно, он понимает, что имеет в виду Денбро, но пока что решает умолчать об этом и держать рот на замке, чтобы не делать поспешных выводов раньше времени. Он опускает веки и поджимает губы, теперь убирая руки и пряча их куда-то за спину. Каспбрак больше не смотрит на Билла, просто потому что не хочет сталкиваться с ним взглядом и видеть огонь, который горит в его глазах. Такого Эдди явно не ожидал. Это слишком… Слишком, для такого спокойного и понимающего парня, как Билл. — Немного не в том смысле, в каком ты подумал, — он немного молчит, а Эдварду приходится слушать эту давящую и невыносимую тишину между ними секунд пять точно, — Если хочешь освобождения Тозиера, то разбей ему сердце. Денбро ненавидел Ричи всем своим телом и душой. Хотелось его просто придушить и забыть о нем, как о страшном сне, но он постоянно влезал в его жизнь и манил на свою сторону Каспбрака, который не должен портиться под его влиянием… Эдди всегда был тихим парнем, всегда говорил только о хороших вещах, всегда помогал с домашней работой, но как только Ричард сунул свой нос, куда не надо, все пошло наперекосяк. Билл хотел, чтобы ему было также больно. Чтобы он страдал, чтобы его сердце разбилось на миллион маленьких осколков, и чтобы он почувствовал, какого это быть отвергнутым тем, кого любишь. Билли понимал, что поступает неправильно не только по отношению к Ричи, но и по отношению к Эдди, который тоже безумно хочет быть с этим чертовым Тозиером. Что он вообще нашел в нем? Что в нем такого особенного? Может быть, вечно лохматые волосы? Может, странный и отвратительный стиль одежды? Или может быть его сигареты и неумение держать себя в руках? Как же хотелось его придушить. Придушить обеими руками, а потом скинуть куда-нибудь в канаву, чтобы его тело никто и никогда не нашел. Да даже если и найдут, то на Денбро подумают в последнюю очередь, и все благодаря его богатому папочке. Эдди явно ничего не понимает. Как ему разбить сердце, черт возьми? Он же любит его, и Каспбрак тоже… Разве Билли не хочет счастья своему лучшему и единственному другу? — Я тебя не понимаю, — начинает говорить тише, будто боясь сморозить что-то не то. Он все-таки поднимает взгляд на шатена и даже пугается его хитрой улыбки, которая растянулась практически на все лицо. Жуткое зрелище. — Мой любимый папа поможет организовать вам с Ричи свидание, на минут пять максимум. Сам понимаешь, что его надолго не отпустят разговаривать с кем-то, — Билли подвигается чуть ближе, но Эдвард, как ошпаренный, тут же отодвигается назад, чуть ли не падая с кровати. Видимо, такое зрелище и испуганное лицо Каспбрака раззадорило Денбро, так что он даже не сдерживал периодичные смешки, которые невольно слетали с его губ, — Там и скажешь ему, что… — понижает тон голоса, — Что встречаешься со мной. — Билл… — И что он тебя никогда не интересовал. Ты же хочешь, чтобы его освободили, не так ли? Или какие-то глупые отношения тебе дороже, чем счастье и свобода ненаглядного? — говорит со странной и будто издевательской интонацией, однако потом снова возвращается в серьезный тембр, — Сейчас его жизненный путь зависит только от тебя, Эдди. Астматик испуганно глядит на напротив сидящего парня и сглатывает ком в горле, но это получается так громко, что он, кажется, полностью выдает свой страх. Эдвард сжимает в руках мягкий ворсистый плед, находящийся под ним, в пальцах, и чувствует, как руки начинают потеть от такого напряжения. Ему всегда казалось, что Билли такой классный и хороший, и навсегда останется его лучшим другом. Самым лучшим другом. Но… но такого он совершенно не ожидал от человека, который постоянно поддерживал его и не давал в обиду весь этот месяц. Денбро был единственным, кто подошел к Каспбраку сразу же после того, как он пришел в их класс, последний даже обрадовался, что наконец-то у него будет хороший приятель, с которым можно будет проводить свободное время. Вообще, сначала так и было: они иногда гуляли по выходным и вместе ели мороженое, совсем не обращая внимания на странное поведение Ричи с одиннадцатого класса, однако все потом слишком неожиданно повернулось. Сначала драка, потом признание Тозиера, а после уже и такое предложение от Билла. По правде сказать, Эдди даже не знал, что ему делать и как поступать в такой ситуации. Вариантов, как дальше двигаться, не было, как и уже намеченного плана. Если он откажет Биллу в этом предложении, то Ричарда уже точно ничто не спасет, потому что, ну кому это вообще надо? Как бы обидно не звучало, но… никому. А с другой стороны, окей, согласится, но что будет с Ричи? Разве он будет счастлив на свободе, если узнает, что парень, к которому он неравнодушен, встречается с другим? С тем, кто Эдди совершенно не привлекает, каким бы идеальным Денбро не был. Такой безбашенный и смелый парень, как Тозиер, почему-то нравится Каспбраку куда больше. Но он просто не знает, что делать. * * * Ричи никогда не был так счастлив, как в тот момент, когда узнал, что ему предстоит свидание с Эдди, пусть даже и на пять недолгих минут, а потом… потом суд, которого, увы, не избежать, и его поступок уже точно никто не оправдает. Он сделал слишком много плохих вещей за свою недолгую жизнь, что прекрасно понимал, поэтому считал свое жестокое наказание на полгода, а может и больше, вполне заслуженным. Конечно, не хотелось пребывать в камере так долго, но там, наверное, будет точно также, как и в следственном изоляторе, где сейчас как раз и находится Тозиер. Не сказка, но уж лучше, чем совместное проживание с бухающим день и ночь отцом. Парень был в предвкушении. Он не знал о чем говорить с Каспбраком, от слова, совершенно. Последний их разговор и последняя встреча выдалась слишком странной и со слишком скомканными эмоциями, так что обсудить все это за пять минут у них явно не получится, а уж тем более, прояснить отношения. Но Ричи постарается. Тозиер должен был принять решение отпустить Эдварда, потому что полгода или еще больше без него, он точно не вынесет. Да и самому астматику хотелось позволить нормальную жизнь, дать свободу настоящим эмоциям и искреннему счастью, и наконец избавить от дешевых драм, что происходят между ними уже несколько недель. Безусловно, Ричи любил Эдди, и наверное, он еще никогда так никого не любил. Это было странным, но полнейшей правдой… Постоянно хотелось его обнять, поцеловать, и заставить чувствовать, как за каменной стеной. Тозиер был уверен, что мог бы дать всё это Каспбраку, если бы не его же глупость. Вот дернул же его черт помешаться на этих наркотиках, таскать их в своих карманах… Эта зависимость сыграла с ним слишком злую шутку и лишила всего положительного, что могло бы быть у Ричи в дальнейшей жизни. Его снова заводят два сопровождающих, словно самого опасного преступника в Дерри, однако уже без наручников. Это дало небольшую свободу, и его движения больше не сковывались, но парень все равно чувствовал себя зажато и слишком нервничал. Ужасно нервничал. У него тряслось все, что только можно и нельзя. Он даже не мог спокойно дойти до своего стула — он чуть не свалился целых два раза прямо на коленки, однако он держался, просто потому что Эдвард уже сидел там. Сидел с таким непоколебимым лицом и с совершенно спокойным видом, будто вообще ничего не произошло, но его глаза все равно сверкали влажным блеском, хотя астматик это, наверняка, всеми силами пытался скрыть. Ричи хотелось плакать. Плакать самыми горькими слезами, ибо Каспбраку приходится видеть его именно в этом месте, хотя Тозиер хотел быть таким хорошим. Хотел стать самым лучшим для Эдди. — Привет, — с совершенно каменным лицом говорит кудрявый и кидает взгляд на плотно закрытую дверь, чтобы окончательно убедится, что наблюдатели точно ушли и оставили их только вдвоем, наедине. — Привет. Эдвард не знал, что говорить, совершенно не знал. Он долго думал об этом, пока шел сюда, в отделение, на пятиминутное свидание, а когда пришел, так ничего и не придумал. Время шло быстро, часы тикали, так что нельзя было терять ни единой секунды, но… но в горле астматика ком застрял, мешающий говорить. Он боялся даже смотреть на Ричи, не то, чтобы как-то оправдываться, но спустя секунд пятнадцать, все-таки вдохнул побольше воздуха в легкие и начал первым: — Ричи, — Тозиер сразу же откликается и поднимает затуманенный и стеклянный взгляд на Каспбрака, сжимая губы в одну тонкую полоску, — Прости меня. — За что ты извиняешься? — немного хриплым от долгого молчания голосом бормочет парень и чувствует, как его сердце начинает сжиматься в один маленький клубочек из-за того, как сейчас выглядел его мальчик, — Ты ни в чем не виноват. — Я виноват, — тихо отвечает астматик и немного приподнимает брови, ведь ему было так… так стыдно. За то, что позволил себе подчиниться Биллу и сделать все то, что он сказал. В тот момент, когда Денбро с силой оттаскивал рыдающего горькими слезами Каспбрака от Ричи, который лежал в полной отключке и с явной травмой на голове, Эдди не знал, как ему вырваться из сильной хватки и побежать обратно к его милому Тозиеру, как-то помочь, дотащить до дома любыми способами, но Билл… он все испортил. Теперь Эдвард не мог почувствовать себя спокойно ни на одну чертову секунду, потому слишком волновался за Ричи, что был готов умереть от такого отвратительного чувства, которое медленно, но верно, пожирало все органы изнутри. — Нет, ты… — Я виноват, Ричи! Я тогда ушел и оставил тебя одного, там, в переулке… я… я не знал, что делать! — он очень переживал и уже не скрывал этого, просто потому что не мог. Всё шло изнутри, из самого сердца, так что сдерживаться было до невозможности сложно, — Если бы не Билл, то я бы успел дотащить тебя до дома, пока не прибыла полиция, я бы… — Билл? Так это… Это он? — парень невольно сжимает руки в кулаки и сдвигает брови ближе к переносице, из-за чего Каспбраку вдруг показалось, что он вот-вот сорвется, поэтому самым лучшим вариантом было продолжить: — Это уже не важно! — практически перебивает кудрявого и подвигается на стуле ближе, глядя через стеклянную стенку слишком пронзительно и прямо в самые глаза, — Потому что… потому что я тоже люблю тебя, Ричи… И всё. Сердце Тозиера будто стрела пронзает, но становится в какой-то момент так приятно и тепло, что все проблемы, и даже суд, отходят на второй план. Сейчас перед ним только Эдди… только его мальчик Эдди, такой прекрасный и самый лучший, и Ричи точно будет дураком, если не сделает очередной шаг навстречу к любви всей его жизни. Если он упустит его, то всё снова пойдет наперекосяк, и это уже будет слишком… Слишком больно. Кудрявый хлопает глазами и чуть приоткрывает рот от удивления, все еще не в силах переварить только что сказанное этим мальчиком. Самым красивым мальчиком, самым милым мальчиком, самым лучшим и восхитительным мальчиком… Мальчиком, на которого он поспорил с лучшим другом. Или, уже не другом. — Я хочу поцеловать тебя, — без раздумий выпаливает Тозиер и придвигается немного ближе к стеклу, за которым и находился Эдди, - Эдс, пожалуйста… — Но… Как? — астматик хлопает глазами и сглатывает накопившуюся слюну, однако взгляд от кудрявого все еще не отводит. Хотелось взглянуть на часы, чтобы понять, сколько у них времени еще осталось, но он все равно знал, что точно чуть больше минуты. — Вот так… Ричи приподнимается со стула и кинув последний взгляд на немного непонимающее и ошарашенное лицо Каспбрака, наклоняется и еле ощутимо касается своими губами до холодного и заляпанного стекла между ними, но на его чистоту было абсолютно все равно. Сейчас главное насладиться тем, что они могут иметь, пока есть время, а по-настоящему поцеловаться они еще успеют много раз… Наверное. Эдди сначала не совсем понимает, зачем Тозиер делает это, но потом, полностью отбрасывает все мысли о чертовых бактериях. Он также поспешно приподнимается со стула и прислоняется своими губами к губам парня. Пусть это было и через не очень тонкое стекло, но ощущения были такими же, как и при первом их поцелуе, тогда, в классе. В животе всё также порхали бабочки, коленки тряслись, а губы Ричи были такими… такими теплыми. Это исходящее тепло и нежность не помешало почувствовать даже холодное стекло. Тозиер медленно поднимает одну руку и прислоняет ее к стеклянной перегородке между ними, а Эдди делает тоже самое, прикладывая свою маленькую ладонь к ладони парня, которая была побольше. Он просто стоит и… целует Ричи. Да, не по-настоящему. Да, через стекло. Да, это очень глупо. Но ему все равно. Он слишком любил Тозиера, так что даже не стал задумываться над этим. — Эдс, я люблю тебя… — шепчет Ричард и немного отстраняется, глядя на свой отпечаток губ, а после переводит взгляд прямо на астматика, который уже весь раскраснелся от сложившейся обстановки. — Я тоже люблю тебя, Рич, — выдыхает Эдвард и поджимает губы. Он хотел быть с Тозиером. Всегда. Безумно хотел. Однако он все еще помнил про договор с Биллом, и этого становилось так больно и плохо, что даже голова начинала кружится, — Но… — Но…? — Мы не сможем быть вместе.